On some criminologically significant indicators of juvenile delinquency in the Russian Federation.pdf В 2015 г. фиксируемая на протяжении значительного времени тенденция снижения зарегистрированной преступности несовершеннолетних не была продолжена. Так, в 2015 г. на территории Российской Федерации было зарегистрировано увеличение на 3,2 % (с 59 240 в 2014 г. до 61 153 в 2015 г.) количества преступлений, совершенных несовершеннолетними или при их соучастии (с учётом Крымского федерального округа - на 3,8 %) [1]. Однако тенденция к снижению зарегистрированной преступности несовершеннолетних прервалась лишь в 2015 г., далее данная тенденция была вновь «успешно» продолжена. Так, в 2016 г. было зарегистрировано уже только 53 726 преступлений, совершенных несовершеннолетними и при их соучастии (-12,1 % к 2015 г.), а в 2017 г. - 45 288 (-15,7 % к 2016 г.) [2]. Отметим, что зафиксированный в 2017 г. показатель - это минимальный показатель периода. Достаточно вспомнить, что относительно недавно в 2005 г. было зарегистрировано 154 700 преступлений данного вида [3, с. 48]. Таким образом, согласно официальной статистике, преступность несовершеннолетних демонстрирует устойчивую тенденцию к снижению, что дает нам смелость утверждать, что если данная тенденция имеет место в реальной действительности и будет продолжена соответствующими темпами, то через несколько лет наше государство «сможет ликвидировать» преступность несовершеннолетних. Но можно ли достичь этой заведомо недостижимой цели? Согласуется ли фиксируемая в статистике тенденция с реальным положением вещей? Отметим, что наблюдавшаяся долгое время тенденция снижения зарегистрированной преступности несовершеннолетних объясняется отечественными криминологами причинами совсем не обнадеживающего характера: неадекватно либеральным отношением органов уголовной юстиции к преступлениям (особенно небольшой и средней тяжести), совершаемым несовершеннолетними, а также относительно лучшей их адаптацией к новым социально-экономическим условиям по сравнению со взрослыми. Кроме того, криминологи уже «традиционно» отмечают повышение удельного веса несовершеннолетних, совершающих насильственные преступления, а также преступления, относящиеся к категории тяжких и особо тяжких (Я.И. Гилинский), рост удельного веса несовершеннолетних в организованных преступных группах и преступных сообществах (А. Салагаев) [4, с. 3, 4]. При этом следует подчеркнуть, что, согласно обоснованному мнению Л.М. Прозументова, «на одного несовершеннолетнего приходится более одного преступления. Так, в 2012 г. этот показатель составлял почти два преступления на одного несовершеннолетнего преступника (197 преступлений на 100 человек этой возрастной группы), в 2013 г. - более двух преступлений (230 преступлений на 100 человек), а в 2014 г. этот показатель еще увеличился и составил 250 преступлений на 100 человек» [3, с. 49]. Таким образом, очевидно, что на фоне длительной тенденции по снижению зарегистрированной преступности несовершеннолетних наблюдалось ухудшение ее качественных характеристик, а также фиксировалось увеличение количества преступлений, приходящихся на одного несовершеннолетнего. Не вызывает сомнения тот факт, что динамика преступности несовершеннолетних подвержена колебаниям, которые объясняются как объективными причинами, связанными с изменением общесоциальной, экономической и политической обстановки в стране, реформированием законодательства (частичная декриминализация хулиганства, перевод ч. 2 ст. 158 УК РФ в категорию преступлений средней тяжести), совершенствованием системы предварительного расследования преступлений, предупредительной деятельности, так и субъективными причинами, главным образом связанными с субъективными факторами формирования криминальной статистики. Преступность несовершеннолетних всегда характеризовалась достаточно высокой латентностью. Это объясняется следующим. Во-первых, тем, что преступления несовершеннолетних часто не влекут тяжких последствий, а потерпевшие об этих преступлениях не заявляют в правоохранительные органы. Во-вторых, многие преступления совершаются против своих сверстников из неформальных криминогенных групп. В силу закрытости этих групп информация о совершенных преступлениях правоохранительным органам просто неизвестна. Следует согласиться с точкой зрения Б.Я. Гаврило-ва о том, что значительные изменения показателей преступности в России не являются обоснованными, так как к этому нет объективных оснований. Как отмечает В.В. Лунеев, в США в 1993-1997 гг. для сокращения преступности на 1-1,5 % в год государство дополнительно выделило 30 млрд долларов. В Германии ежегодные колебания количества зарегистрированных преступлений не превышают 0,5-1,5 %. Для сравнения, в России темпы снижения преступности в отдельные годы в 5-10 раз выше, однако государству они обходятся практически бесплатно [5, с. 241]. Таким образом, на наш взгляд, очевидно, что имеющиеся оптимистические статистические показатели, свидетельствующие о снижении зарегистрированной преступности несовершеннолетних, следует оценивать с известной долей критицизма. Кроме того, заслуживает внимания вопрос о том, насколько часто выявленные несовершеннолетние, совершившие преступления, осуждаются к отбыванию наказания, совершают ли данные лица преступления повторно, имеется ли в их действиях криминологический рецидив. Так, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, в 2016 г. по сравнению с 2015 г. незначительно увеличилось число осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, - с 22,9 до 23,9 тыс. лиц, или на 4,6 %. При этом доля этих осужденных в общей структуре судимости в 2016 г. также незначительно увеличилась и составила 3,2 % (3,1 % в 2015 г.). Однако по сравнению с 2012 г. в 2016 г. этот показатель был ниже на 26,6 % [6]. Следовательно, доля осужденных, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте, в общей структуре осужденных в настоящее время не является значительной. Одновременно Судебный департамент обращает внимание на уменьшение числа осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, имевших неснятые и непогашенные судимости, с 4,1 тыс. лиц в 2015 г. (17,8 % от всех осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возраста) до 4,0 тыс. лиц (16,6 %) в 2016 г. При этом почти в два раза снизилось число осужденных указанной категории по сравнению с 2012 г., в котором их удельный вес составлял 23,7 % [6]. Кроме того, в период с 2013 по 2016 г. оставался значительным с некоторой тенденцией к росту удельный вес юридически несудимых лиц, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, которые впервые совершили два и более преступления. Так, если в 2013 г. их удельный вес от всех осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, составлял 16,1 %, то в 2016 г. он составил уже 18,0 %. Вызывает обоснованные опасения также тот факт, что среди осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, несу-димые несовершеннолетние, но состоящие на учете в специализированном государственном органе, в указанный период времени составляли 14,5-17,3 % с тенденцией к увеличению удельного веса [7]. При этом, если говорить о возрастном распределении осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, в целом, то в 2016 г. было осуждено 6,7 тыс. лиц, против 6,3 тыс. лиц в 2015 г., совершивших преступления в возрасте от 14 до 15 лет, что составило в 2016 г. 28,0 % от всех осужденных несовершеннолетнего возраста, а в 2015 г. незначительно меньше - 27,6 % [6]. Таким образом, мы видим, что осужденные, совершившие преступления в возрасте 14-15 лет, в указанный период времени составляли фактически треть всех осужденных несовершеннолетних. Также следует отметить, что фактически большинство осужденных несовершеннолетних совершили преступления в составе группы - в 2016 г. 49,2 %, или 11,7 тыс. лиц, а в 2015 г. 47,9 %, или 11,0 тыс. лиц. Из них с участием взрослых в 2016 г. совершили преступления 19,5 % от общего числа осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте [6]. Следовательно, у 1/5 всех осужденных несовершеннолетних при совершении ими преступлений четко прослеживалось влияние старших по возрасту лиц. При этом достаточно высокий показатель совершения преступлений в несовершеннолетнем возрасте в составе группы в целом обусловлен, прежде всего, возрастными особенностями несовершеннолетних, в том числе повышенной потребностью в общении со сверстниками, хотя в данном случае это общение носит по сути асоциальный характер. В общем числе осужденных, совершивших преступление в несовершеннолетнем возрасте, доля освобожденных от наказания по различным основаниям в 2016 г. составила 6,3 %, в 2015 г. - 10,5 %, в 2012 г. -3,9 % [6]. Очевидно, что эту долю нельзя признать значительной. Среди наказаний, назначенных осужденным, совершившим преступления в несовершеннолетнем возрасте, в 2016 г. по-прежнему доминировало условное осуждение к лишению свободы - 41,6 % от всех осужденных несовершеннолетних к различным видам наказаний. Это показатель был на 1,6 % меньше, чем показатель 2015 г., и на 31,2 % меньше показателя 2012 г. [6]. Таким образом, очевидно, что в указанный период времени прослеживалась тенденция уменьшения количества случаев назначения судами лишения свободы условно по отношению к лицам, совершившим преступления в несовершеннолетнем возрасте. При этом 17,2 % всех осужденных в 2016 г. несовершеннолетних было осуждено к реальному лишению свободы, против 19,4 % в 2015 г. и 16,1 % в 2012 г. [6]. Несмотря на сокращение удельного веса данных лиц, следует обратить особое внимание на ухудшение их качественных характеристик. Это имеет особое значение при проведении работы по предупреждению возможного рецидива у данной категории несовершеннолетних. Согласимся с Л.М. Прозументовым и Н.В. Ольховиком в том, что «в последние годы в связи с осуществляемой в стране гуманизацией карательной политики государства качественный состав несовершеннолетних, осуждаемых судами к реальному лишению свободы, существенно ухудшился. Реальное лишение свободы назначается наиболее запущенным в нравственном отношении несовершеннолетним, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления, а также несовершеннолетним, ранее судимым за совершение преступлений» [4, с. 3]. Подтверждением этого тезиса являются статистические данные о распределении в 2016 г. осужденных к реальному лишению свободы, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте, по категориям совершенных ими преступлений. Так, всего в 2016 г. к реальному лишению свободы было осуждено 3,9 тыс. лиц, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте. Из них: 80,7 % - за особо тяжкие преступления; 16,4 % - за тяжкие преступления; 9,3 % - за преступления средней тяжести; 4,4 % - за преступления небольшой тяжести [6]. Достаточно распространенным видом наказания, назначавшимся несовершеннолетним в 2016 г., были обязательные работы. Так, в 2016 г. к этому виду наказания были осуждены 24,9 % лиц от общего количества осужденных лиц, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте. В 2015 г. этот показатель составил 18,7 %, в 2012 г. - 21,6 % [6]. Исходя из вышеизложенного, следует признать, что официальную статистическую информацию о преступности несовершеннолетних нельзя признать вполне достоверной. Но даже имеющиеся внешне благоприятные официальные статистические данные позволяют утверждать, что качественные характеристики преступности несовершеннолетних в Российской Федерации в последние годы ухудшились. Проанализировав структуру осужденных, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте в Российской Федерации, в период с 2012 по 2016 г., мы пришли к выводу о том, что среди них велика доля лиц, в действиях которых имеется криминологический рецидив. Так, удельный все осужденных, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте, имевших неснятые и непогашенные судимости в указанный период времени, оставался значительным и составлял около 18 %. При этом были юридически не судимы порядка 18 % лиц, совершивших преступления в несовершеннолетнем возрасте, но при этом они впервые совершили два и более преступления. Фактически, таким же удельным весом характеризовались лица, совершившие преступления в несовершеннолетнем возрасте, несуди-мые, но состоявшие на учете в специализированном государственном органе. Это дает основания утверждать, что многие из них не были своевременно привлечены к уголовной или иной ответственности, в их действиях имел место фактический рецидив, они чувствовали свою безнаказанность и уверенно продолжали свою преступную или иную антиобщественную деятельность, индивидуальная профилактическая работа, проводившаяся с ними, не была лишена недостатков. При этом не вызывает сомнения, что отсутствие своевременно организованной и достаточной профилактической деятельности будет способствовать ухудшению криминогенной обстановки в рассматриваемой сфере, в том числе в латентной форме, не учтенной в системе государственного статистического учета преступлений.

Скачать электронную версию публикации