The problem of the absolute in contemporary culture: a view Jose Ortega y Gasset.pdf Проблема Абсолюта как первоначала, лежащего в основании действительности, волнует умы человечества с древнейших времен. Уже в мифологии присутствует идея единства мира и осуществляются попытки поиска его первоосновы. С возникновением философии и усилением роли разума в познании действительности Абсолют начинает осознаваться как нечто обособленное и отдельное от самих явлений. Со временем утверждаются две основные точки зрения на Абсолют. Отечественный исследователь И.И. Евлам-пиев формулирует их следующим образом: «Во-первых, начало мира может быть понято как нечто аналогичное всем обособленным явлениям, из него происходящим; во-вторых, оно может быть определено как нечто противоположное всему конкретному и отдельному и "несоизмеримое" с ним» [1. С. 10]. Точка зрения Хосе Ортеги-и-Гассета на Абсолют не вписывается ни в одну из его основополагающих трактовок и демонстрирует наступление, по меткому выражению испанского философа, «эпохи смятения умов». В своих размышлениях об Абсолюте Ортега-и-Гассет, главным образом, опирается на основные положения учения Ф. Ницше и на представление экзистенциалистов об уникальности и неповторимости каждой отдельной личности. Он пересматривает ряд кардинальных положений философии Нового времени: мыслит мир и человека в неразрывной связи, ограничивает применение рациональных методов познания, которые, с его точки зрения, слишком грубы, чтобы вторгаться в глубины действительности, критикует традиционные онтологические концепции бытия, создает собственную терминологию. Философ ратует за доступность философских истин для всех людей, так как они, в отличие от положений конкретных наук, помогают найти жизненные ориентиры: «Я всегда полагал, что ясность - вежливость философа, к тому же сегодня, как никогда, наша дисциплина считает за честь быть открытой и проницаемой для всех умов в отличие от частных наук, которые с каждым днем все строже охраняют сокровища своих открытий от любопытства профанов, поставив между ними чудовищного дракона недоступной терминологии» [2. С. 3]. Предвосхищая распространение постмодернистской стратегии в философии, Ортега-и-Гассет использует для раскрытия своих идей не только философские и научные, но и литературные источники, обращается к мифологическим сюжетам и персонажам, созерцает полотна знаменитых художников, пытается понять психологические особенности представителей различных культурно-исторических эпох и народов. Ортега-и-Гассет стремится быть в своих оценках беспристрастным, отмечая при этом, вслед за Ницше, что огромное влияние на творчество любого исследователя оказывают как исторические и социокультурные обстоятельства, внутри которых формируется его индивидуальность, так и неповторимый внутренний мир его личности. Особое внимание философ уделяет сознанию современного человека, которое в значительной степени определяется духом Нового времени, со всеми его достоинствами и недостатками. Орте-га-и-Гассет полагает, что нужно относиться к опыту своих предшественников творчески, в соответствии с требованиями новой эпохи: «Традиция как таковая даже в максимуме своего значения может служить разве что подпорой, устойчивым основанием для уникальных и неожиданных движений и превращений духа» [3. С. 99]. Не в последнюю очередь Ортега-и-Гассет осознает себя в качестве представителя испанской культуры. Он выявляет черты испанского национального характера, сильно переживает за судьбу своей родины, ратует за ее культурное возрождение через преодоление экономической и политической отсталости. Важную роль в жизни человека философ отводит сокровенному внутреннему опыту. Так, в обращении к читателю в сборнике эссе «Размышления о «Дон Кихоте»» он пишет: «Признаюсь, что и сам я по утрам, встав ото сна, непременно произношу кратчайшую молитву, древнее двустишье из Ригведы, содержащее незатейливые слова: «Господи! Возбуди в нас радость и дай свет знания! Настроившись нужным образом, я чувствую себя уверенно и в светлые дни и в минуты скорби»» [3. С. 16]. Ортега-и-Гассет интригует и провоцирует читателя, включая его в игру, чем предвосхищает утверждение и распространение постмодернистами игровой стратегии в философии. Философ не навязывает своих собственных оценок и выводов, он призывает читателя к сотворчеству. Ортега-и-Гассет не придерживается строгой упорядоченности идей, полагая, вслед за Ницше, что разум создает искусственные конструкции, которые не соответствуют подлинной природе реальности. Она неисчерпаема и всегда ускользает от бдительного ока добросовестного ученого: «Ничто глубокое и очевидное не рождается из обоснований и ими не живет. Обосновывается только сомнительное, маловероятное, то есть то, во что мы, вообще говоря, не верим» [2. С. 191]. В истолковании Абсолюта Ортега-и-Гассет опирается на разработанное им представление об «идеях» и «верованиях» и их соотношении, изложенное им в работе «Идеи и верования» (1934)1. Философ утверждает первичность дорефлексивных сил сознания, обозначая их понятием «верования» над силами интеллекта, порождающими «идеи». Он призывает современников обратиться к «верованиям», которые, как ему представляется, составляют подлинное существо нашей жизни и являются непосредственным проявлением Абсолюта. Они гораздо влиятельнее, чем «идеи». Например, перипетии жизненной драмы человека, уверенного в существовании всемогущего и всеблагого Бога, и перипетии жизненной драмы человека, уверенного в его отсутствии, различны. «Верования» не сводятся к чувственным восприятиям и предопределяют поведение человека, являясь условием его действий. Условия же действий, согласно философу, никогда ясно и обособленно не обдумыва-ются. Ортега-и-Гассет пересматривает учение о врожденных идеях Р. Декарта. Согласно французскому философу врожденные идеи составляют те ясные и очевидные истины, на которые необходимо опираться в процессе познания действительности. Ортега-и-Гассет на их место помещает «верования», делая познание производным от них и сводя к их содержанию сущность человека и действительности: «Достаточно указать, что это не идеи, у нас имеющиеся, но идеи, которые суть мы. И более того: именно потому, что они суть коренные верования, мы не отделяем их от самой реальности - они наш мир и наше бытие» [2. С. 228]. К «верованиям» Ортега-и-Гассет относит и веру в разум, но не в его «идеи»: «Наша вера в интеллект пребывает неизменной, ее не колеблют самые скандальные теоретические открытия, включая глубокие изменения в самой концепции разума как таковой» [2. С. 239]. В этих размышлениях Ортеги-и-Гассета о разуме просматривается парадоксальность. На наш взгляд, вера в разум заведомо предполагает и веру в его «идеи». Ортега-и-Гассет явно преувеличивает место и роль дорефлексивного содержания сознания в жизни человека. Бесспорно, неосознаваемые мотивы влияют на поведение человека, но не менее влиятельными подчас оказываются сознательные цели и установки. «Верования», на наш взгляд, раскрывают существо жизни в той же мере, как и размышления. «Верование», согласно философу, может быть подорвано сомнением. Вслед за Декартом Ортега-и-Гассет делает сомнение универсальным философским принципом. Однако в отличие от Декарта философ утверждает, что наряду с сомнением, которое носит интеллектуальный характер, существует «подлинное» сомнение как способ существования «верования». Пребывание в нем философ уподобляет падению в пропасть. Воздействие «подлинного» сомнения на нашу жизнь вызывает такое же потрясение, как землетрясение. При землетрясении человек пытается найти подходящее укрытие от стихии, а в ситуации сомнения начинает творить идеи, назначение которых - создание надежной и понятной реальности. Главной способностью, благодаря которой человек творит новые миры, Ортега-и-Гассет считает воображение. Разум объявляется философом средством, к которому иногда обращается воображение, а любая интеллектуальная конструкция, по мысли Ортеги-и-Гассета, - плод фантазии. В этих суждениях просматривается одна из установок постмодернистской философии, провозгласившей в противовес знаменитому утверждению Декарта: «Мыслю, следовательно, существую» тезис: «Воображаю, следовательно, существую». Философ явно преувеличивает роль способности воображения и недооценивает силы разума, являющегося инструментом целенаправленной деятельности, которая позволяет решать не только познавательные, но и многие жизненные проблемы. «Подлинное» сомнение, согласно Ортеги-и-Гассету, - некая мистическая бессознательная сила, источники которой носят сверхъестественный характер. В состоянии «подлинного» сомнения человек нарушает традиции и избавляется от привычки считать себя в безопасности. Однако возникает вопрос, как возможно по привычке считать себя в безопасности в современную эпоху перед лицом природных и техногенных катастроф, экономических и политических кризисов, войн и терроризма, роста преступности? Философ полагает, что чувство шаткости способствует обновлению человеческой жизни, поиску новых неизведанных путей: «Сознание потерпевших крушение -правда жизни и уже поэтому спасительно. Я верю только идущим ко дну» [2. С. 60]. Размышления Ортеги-и-Гассета близки идеям экзистенциалистов. Он также утверждает, что подлинное существование раскрывается только тогда, когда человек испытывает сильные душевные потрясения. Наиболее сильным переживанием в жизни человека, согласно Ортеге-и-Гассету, является соприкосновение со смертью или, по выражению немецкого философа К. Ясперса, переживание «пограничных ситуаций». Слепое следование традициям, согласно Ортеге-и-Гассету, освобождает человека от необходимости принимать решения и от ответственности за свою жизнь. Он становится рабом посредственности, или «человеком массы», не осознает своего внутреннего мира, не может оценить свои способности и возможности. Он легко превращается в средство -инструмент познания, инструмент производства или инструмент потребления. Ортега-и-Гассет ратует за возрождение культуры через обращение человека к подлинной сущности своей жизни, источником которой выступает Абсолют. Вслед за М. Шелером Ортега-и-Гассет провозглашает необходимость антропологического «разворота» философии, который предполагает признание первостепенной важности проблем, что есть человек и каково его положение в бытии. «Самое трудное математическое уравнение, самое абстрактное и значительное понятие философии, сам Универсум, сам Бог - это то, что я обнаруживаю в моей жизни, то, чем я живу. И их радикальное и первичное бытие, стало быть, пережито мной, и я не могу определить, чем они являются в качестве пережитых, если не выясню, что значит "жить"» [4. С. 76]. Трактовка Абсолюта испанским философом направлена в первую очередь на понимание того, что есть человек и его жизнь во всей своей сложности и неисчерпаемости. Ортега-и-Гассет полагает, что природа Абсолюта отчасти раскрывается в мистических и теологических учениях. Однако теологам, по мнению философа, нужно доверять в большей степени, чем мистикам. Согласно Ортеге-и-Гассету христианство открыло сущность души человека через трактовку Бога, тем самым приблизив его к пониманию природы Абсолюта. «Этот Бог действительно трансцендентный и неземной, его способ бытия несравним ни с какой космической реальностью» [4. С. 64]. Идея воплощения Бога в человеке предполагает возможность общения с Богом как с подобным сущест -вом. Но для этого, согласно философу, необходимо отказаться от всего земного как чуждого природе Бога. Христианин, отрицая реальность мира, других существ, государства, общества, собственного тела, чувствует истинную жизнь и бытие. Его душа остается одна, наедине с Богом. Ортега-и-Гассет приходит к выводу, что христианство открыло одиночество как сущность души. Но одиночество души предполагает отсутствие не только мира, но и Бога. Философ находит подобную точку зрения у гностика Маркиона, полагавшего, что верховный истинный Бог не связан с миром и не является его Творцом. Иначе он морально и онтологически был бы запачкан несовершенством и ограниченностью мира. «Бог-творец - это вторая власть, Бог Ветхого завета, Бог, в котором много от мира сего. Бог справедливости и Бог войск, что предполагает его неразрывную связь с преступлением и борьбой. Истинный Бог, напротив, не справедлив, но просто благ, олицетворяя не справедливость, а милосердие, любовь» [4. С. 35]. Ортега-и-Гассет, признавая непреходящее значение христианского учения в истолковании действительности, тем не менее не принимает властного Бога Ветхого завета. Важнейшей заслугой христианских мыслителей, и в первую очередь Аврелия Августина, философ полагает открытие бытия как интимности, попытку поиска Абсолюта в глубинах внутреннего мира человека. Ортега-и-Гассет противопоставляет внутреннее содержание человеческой души, и прежде всего ее бессознательные проявления, материальному миру, в чем сближается с дуалистической позицией Декарта. Выступая против наделения христианского Бога чертами творца, философ предвосхищает одну из основных установок постмодернистской философии - направленность против власти и насилия. Под Абсолютом Ортега-и-Гассет подразумевает, прежде всего, некую изначальную реальность, существующую за пределами воспринимаемого мира, которая открывается человеку в результате его душевных усилий. Она подвержена постоянным изменениям, определяет судьбу действительности, и ее нельзя выразить в каком-то определенном понятии. Философ обозначает ее условно понятием «жизнь»2. Вслед за Ницше Ортега-и-Гассет в основание всего существующего полагает иррациональную силу, которую наделяет стремлением к самоутверждению, к превосходству над собой, или «волей к власти»: «Ничтожна та жизнь, в которой не клокочет великая страсть к расширению своих границ» [2. С. 148]. «Упрямое стремление сохранить самих себя в границах привычного, каждодневного - это всегда слабость, упадок жизненных сил» [2. С. 149]. «Жизнь» представляет собой особую неистощимую энергию, наполняющую бытие. «Жизнь» - это осуществление возможностей, судьба как отдельного человека, так и культурно-исторической реальности. Подобно Ф. Ницше, философ биологизирует действительность, в частности полагая, что культура и природа представляют собой единый живой организм, возникший на основании общего энергетического источника - «жизни»: «Все в мире - живое» [2. С. 22]. Культура же, согласно Ортеге-и-Гассету, представляя собой определенную стадию эволюции природы, имеет свою специфику. Она, в отличие от природы, обладает психологическими свойствами. Каждая эпоха в культурно-историческом процессе, обладает «своей душой» [2. С. 42]. Мы видим явное созвучие в представлениях о культурно-исторических эпохах Ортеги-и-Гассета и О. Шпенглера. Но в отличие от немецкого философа, провозгласившего гибель современной европейской культуры через техницизм и отрицавшего принцип преемственности в культуре, Ортега-и-Гассет возлагает надежды на культурное возрождение через обращение к культурно-историческому опыту: «Мы - наследники усилий, облекшихся в форму верований, которые и составляют проживаемый нами ныне капитал. Не за горами время, когда Запад очнется от охватившего его в XVIII веке угара, и мы еще вспомним ту великую и простую истину, что человек, прежде всего и больше всего, наследник. И именно это, а не что-либо другое коренным образом отличает его от животного» [2. С. 253]. Подобно В. Дильтею философ переносит закономерности психической жизни отдельного индивида на кульурно-исторические эпохи. Стадии существования культуры философ соотносит с возрастными периодами человеческой жизни. Так, современная культура соответствует юношескому возрасту. Ее сила и слабость состоят в том, что перед ней открыта любая возможность. Она, подобно юноше, живет всеми жизнями и не сделала еще кардинального выбора своей судьбы. Эпохам, культивирующим дух, согласно Ортеге-и-Гассету свойственна воля к старению. Взгляд философа на современную западную культуру достаточно оптимистичен и ориентирован на будущее. Различие между «жизнью» и культурой философ усматривает в том, что культура пытается подчинить себе действительность, «жизнь», напротив, -это «отказ от права распоряжаться» [2. С. 89]. «Жизнь» предоставляет безграничное количество возможностей, ее осуществление всегда уникально и неповторимо. В этом контексте культура рассматривается Ортегой-и-Гассетом как нечто искусственное, сконструированное благодаря разуму, в противоположность живому, возникшему естественным путем. С одной стороны, Ортега-и-Гассет выступает против установок, утвердившихся в эпоху Нового времени и играющих существенную роль в современной культуре. Он не принимает преклонения перед разумом и жесткими логическими схемами, устойчивостью, авторитетами, властными структурами, в том числе наукой и техникой. С другой стороны, согласно Ортеге-и-Гассету современная культура предоставляет огромное количество возможностей, что по сравнению с другими культурными эпохами в наибольшей степени сближает ее сущность с природой Абсолюта. Непоследовательность позиции философа проявляется в попытке, с одной стороны, пересмотреть основные установки современной культуры, а с другой -сохранить ее содержание, на основе которого рождаются новые возможности культурного совершенствования. Ортега-и-Гассет подвергает критике традиционные философские подходы к истолкованию проблемы Абсолюта. Так, идеалисты, согласно философу, недооценивают неистощимое многообразие действительности, ее проблемный характер. Философ критикует Платона за сведение реальности к «идеям» как единицам измерения, предшествующим и трансцендентным чувственному миру. Нет единого образца, к которому можно было бы свести все многообразие мира. Если же такой образец был бы известен заранее, жизнь утратила бы свое очарование. Ортега-и-Гассет протестует против порождения индустриальной эпохой стандартов производства и потребления, повлекших формирование безликого массового сознания. В то же время философ принимает идею Платона о великой силе любви, которая связывает мироздание в единое целое и придает ему цель существования. Но если для Платона целью существования является трансцендентное Благо, то, согласно Ортеге-и-Гассету, есть собственная цель существования не только у каждого отдельного человека, но даже у каждой вещи. Философ также пересматривает установку гегелевского идеализма, согласно которой действительность происходит от абстрактного и духовного первоначала и подчиняется законам разума. По Ортеге-и-Гассету, едва ли можно найти что-то общее у какого-то духовного феномена и у ужасных событий, переживаемых современными ему европейцами, таких как экономические кризисы, войны, диктатуры, массовые убийства. Философ критикует идеалистов за навязывание действительности мыслительных конструкций и недооценку обратного влияния объектов на сознание человека. Ортега-и-Гассет не принимает и материалистические трактовки бытия, в которых, с его точки зрения, человек теряет свою индивидуальность и редуцируется до элемента в системе природы или в структуре общества. Философ ищет компромисс между идеализмом и реализмом (под которым он подразумевает материалистические концепции). В идеализме, как он полагает, преувеличивается значение идей, а в реализме - значение вещей. Оба подхода оставляют без внимания человека во всей полноте его связей с действительностью. Ортега-и-Гассет подвергает пересмотру учения о субстанциях как независимых сущностях, сложившиеся в философии Нового времени. Философ полагает, что глубинное развитие человеческой мысли от Ренессанса до современности шло в таком направлении, что «категория субстанции постепенно растворялась в категории отношений» [2. С. 23]. Тем не менее, признавая некое единство, на основе которого происходит взаимодействие мира и человека, Ортега-и-Гассет отказывается от понятия субстанции лишь отчасти. За многообразными изменениями философ усматривает постоянство иррациональной сущности, задающей судьбу действительности и каждого отдельного человека. Ортега-и-Гассет пытается преодолеть установку, утвердившуюся в философии под влиянием Декарта, согласно которой действительность разрывается на два самостоятельных измерения - материю и дух. Представление философа о едином основании действительности направлено против допущения Декарта о сущностном различии миров: сконструированного или продуктов мышления человека, с одной стороны, и природного, служащего только объ -ектом приложения сил человеческого разума - с другой. Особенно пагубно дуализм Декарта, согласно Ортеге-и-Гассету, повлиял на трактовку человека. Его существование стало определяться двумя независимыми друг от друга субстанциями - мыслящей и протяженной. В результате такой онтологической установки человек распался на две самостоятельные сущности - разум и тело. Разум и самосознание стали изучаться метафизикой, а тело - естествознанием. Кроме того, человек в главной своей ипостаси стал пониматься как познающий, а не как живущий. В итоге он утратил свою природу - «жизненность» и превратился в вещь. С одной стороны, он стал истолковываться как элемент в системе природы, а с другой - как элемент в системе социокультурных связей. Ортега-и-Гассет ратует за возвращение человеку его целостной и индивидуальной природы. Однако в отличие от Ницше Ортега-и-Гассет не противопоставляет 1 «жизнь» и разум, а пытается выявить их взаимосвязи и взаимозависимости . Мыслитель продолжает философскую традицию, идущую от баденской школы неокантианства. Согласно этой традиции существуют два способа познания: понимание как прояснение неповторимых и уникальных событий, происходящих в культуре, и объяснение как выявление общих закономерностей в природе. В своем истолковании Абсолюта Ортега-и-Гассет отдает преимущество пониманию как способу познания действительности, так как, согласно философу, он более соответствует сущности «жизни». «Жизнь», согласно Ортеге-и-Гассету, нельзя рассматривать как объект. Вслед за В. Диль-теем философ утверждает, что жизнь можно понять только из нее самой посредством переживания и интуитивного проникновения в ее сущность. «Если нечто является объектом, значит, оно может быть только видимостью для другого. «Жизнь» не может быть чистым объектом, поскольку состоит имен -но в исполнении, в действенном проживании, всегда неопределенном и незаконченном» [2. С. 67]. Как и Дильтей, Ортега-и-Гассет проявляет романтическую склонность к признанию «последней тайны» жизни. Истинная реальность, по мнению философа, не имеет очертаний: «Жить - значит безоглядно вовлекаться в загадочное» [2. С. 254]. Признавая невозможность полного проникновения в сущность «жизни», философ наделяет ее верховным значением, полагая, что она задает судьбу действительности, устанавливает ритмы ее существования, формирует ценности и направление познания. Будучи безличной и бессубъектной, «жизнь» задает индивидуальный характер каждой конкретной вещи, определяет судьбу каждого отдельного человека. Личностные и спонтанные проявления человеческого бытия представляются философу наиболее значимыми. Подобная установка утверждает недопустимость управления и манипуляции жизнью отдельного человека, подчинения его поведения устоявшимся моральным и религиозным догмам. Однако Ортега-и-Гассет не является сторонником имморализма. Философ утверждает, что известным ему доктринам имморалистов не хватает здравого смысла. Он призывает чтить моральный идеал, но не воспринимать его в качестве догмы: «моральна душа, стремящаяся к постоянному обновлению этического арсенала личности на основе учета изменений в сфере человеческих поступков. Возможность согласовывать собственные поступки с догматическими посредническими предписаниями только подчеркивает нашу неспособность свести к ним изысканный и возвышенный характер добра, его утонченный аромат» [3. С. 14]. Тем не менее Ортега-и-Гассет не признает рационального оправдания поступков человека. Ортега-и-Гассет выступает против чрезмерной власти интеллектуализма, утвердившегося в умах европейцев в Новое время, и непомерного доверия разуму, свойственного эпохе Просвещения, в результате которого современный человек стал ощущать себя потерянным в мире идей подобно первобытному человеку, ощущавшему себя потерянным в первобытной чаще. Философ утверждает, что «мы должны жить с идеями, но не от имени наших идей, а от имени нашей неизбежной грозной судьбы» [2. С. 89]. Разочарование в успехах современной цивилизации, осознание некоторого пресыщения и усталости от традиций привело Ортегу-и-Гассета, как и многих других современных мыслителей, к некоторой идеализации допонятийного эмоционально-чувственного сознания древнего человека. Согласно философу древнему человеку непосредственно раскрывалась сущность жизни: «Куда бы он не глянул, он видел только проявления извечных сил, потоки особых энергий, творящих и разрушающих видимое» [2. С. 44]. Современный же человек имеет дело уже не с реальным миром и не с самим собой, а с разнообразными истолкованиями или «идеями» о мире или о самом себе. Но философ осознает невозможность возвращения к истокам культуры: «Стоять перед «Святым Маврикием» Эль Греко, пытаясь при этом вернуться к первобытному видению мира, - такое же бесплодное и недостойное занятие, как попытка перенять ухватки павиана» [2. С. 11]. Важнейшей жизненной установкой для каждого человека, согласно философу, является осуществление собственной индивидуальности. «Стань самим собой!» - провозглашает Ортега-и-Гассет. Философ не соглашается с абстрактным характером императива Канта. Согласно Ортеге-и-Гассету у каждого человека свой долг - неотъемлемый и исключительный. Философ смешивает понятия нравственного и эстетического, становясь на позиции нравственного релятивизма. Вероятно, в условиях кризиса традиционных философских подходов такая установка представлялась единственно приемлемой. Значимость своего учения философ определяет жизненными установками, получившими в нем оправдание. Ортега-и-Гассет призывает к бережному отношению к природе, культуре, каждому отдельному человеку, так как все это - суть проявления единой совершенной неисчерпаемой сущности. Свое истолкование Абсолюта Ортега-и-Гассет объявляет одной из многих возможных версий объяснения действительности, становясь тем самым на почву онтологического плюрализма. Таким образом, в учении Ортеги-и-Гассета об Абсолюте получил яркое воплощение дух нашей переломной эпохи с ее неоднозначным и парадоксальным характером, ломкой устоявшихся традиций, утратой доверия к разуму, авторитетам, институтам власти и поиском новых идеалов и ценностей.

Скачать электронную версию публикации