Turkic groups in the Kuchumovichi camping grounds in the South Trans-Urals in the 1600-s.pdf После разгрома Кучума на реке Оби в 1598 г. и дальнейшей гибели сибирского хана около 1601 г. в Южном Зауралье начинается затяжная борьба его потомков Кучумовичей с русской властью за восстановление Сибирского ханства. Деятельность Кучумовичей в этом направлении хорошо представлена в исторических исследованиях, итоги которых были подведены B.В. Трепавловым [1]. Несмотря на это, не всегда остается ясным то, на какие силы потомки Кучума опирались в этой борьбе, за исключением хорошо известных связей с калмыками [2. С. 19-31]. Однако, не прояснив этой ситуации, невозможно понять то, насколько они имели шансы в противостоянии с русскими и насколько их претензии были близки местным тюркским племенам и кланам. При этом с 1600 по 1603 г., т. е. в непосредственной связи с гибелью Кучума, в Южном Зауралье и на Исети формируются тюркские волости в составе Русского государства: Салжиутская, Кипчакская, Табынская, Айская, Кинырская, Бачкурская, Тер-сякская, Катайская, Сынрянская. Они были образованы на основе местных тюркских племен, чьи этнонимы стали основой для волостных названий. Сам факт формирования этих волостей в указанные годы показывает стремление представителей местных тюркских племен к присоединению к Русскому государству, закрепленное процедурой шертвования, упоминающейся в указанных волостях с 1600 г., и получением вотчинных кочевий уже из рук русского царя [3. C. 187]. Волости Южного Зауралья и юга Западной Сибири к началу XVII в. ограничили возможности кочевания Кучумовичей «треугольником» между Тоболом с притоками, Иртышом с Ишимом и казахскими степями. Южная часть Сибирского ханства в Тоболо-Ишимском междуречье, судя по чертежу Сибири 1667 г., созданному по указу воеводы Петра Годунова [4. С. 36, рис. б/н], даже в это время продолжала рассматриваться как территория, частично подвластная Кучумовичам. Удержать эти земли и претендовать на восстановление Сибирского ханства было возможно лишь в том случае, если за спиной детей и внуков Ку-чума стояла военная сила, способная поддержать эти претензии. Она могла происходить как из внешних (калмыки, ногаи), так и внутренних (тюркские племена Южного Зауралья, входившие в состав Сибирского ханства) источников. Сложность фиксации конкретных кланов и племен в их окружении заключается в том, что часто они именуются в источниках обобщенно как «Алеевы люди», «Алеевы татары», «царевичевы тата-ровя» [3. С. 231, 233]. Сами эти наименования свидетельствуют о кочевании вместе с Кучумовичами определенной группы, организованной по образу традиционного «орду-базара». Судя по результатам походов, вместе с потомками Кучума постоянно находились их жены, дети и иные родственники как из Шибанидов, так и близких кланов. Сам состав кочевой ставки хорошо реконструирован В.В. Трепавловым как состоящий прежде всего из аталыков и абызов. Он также допускает, что при Али б. Кучуме мог быть беклярибек из ногаев Али б. Ураз-Мухаммад [1. С. 132-134]. Ясно, что в условиях потери части территорий, разгрома лидера и отца при ставках уже не было всех тех чиновников, которые реконструируются в целом при дворах Чингизидов позднего Средневековья. Однако некоторые нюансы все же могут быть выявлены. Во время переговоров 16001601 гг. в Уфу были присланы ярлыки Али и Азима, а находившийся в Уфе Ишим посылал к братьям «ярлык татарским письмом... за своим знаменем (тамгой? -Д.М.)» [3. С. 195]. Оформление этих документов подразумевало наличие при ставках царевичей писца-битикчи [5. С. 156], а также, возможно, толмача, который мог перевести грамоты, присылаемые русскими администраторами. В том же году в окружении самих Кучумовичей, в частности Азима, упоминается его ата-лык Козембердей и абыз (духовное лицо, возможно, мулла) Алебай [3. С. 195]. Позднее, уже в 1607 г., от Азима бежал находившийся при нем некий Сеит [Там же. С. 240], хотя B.В. Трепавлов и отмечает, что «сеиды не замечены... в окружении Кучумовичей» [1. С. 133]. Традиционно на абызов и сеитов возлагались обязанности по отправлению исламских обрядов, а на аталыков - воспитание наследников, но все это в сумме давало значительное влияние в целом на жизнь ставки. Будучи признанными авторитетами они выполняли и дипломатические функции, а также собирали для Кучумовичей ясак и другие налоги. Аталыки вместе с князьями и мурзами входили также и в состав личного ханского военного отряда (известно, в 1598 г. на Оби погибло пять аталыков) [6. С. 3]. Племенная, клановая или территориальная принадлежность этих людей почти никогда не фиксируется в документах, хотя известно, что при Канае посланный в Москву абыз Безелек был из Чатов [3. C. 196]. Чатские татары поддерживали Кучума в 15971598 гг. [1. С. 53]. Таким образом, с потомками Кучума кочевали небольшие дворы, вполне выполнявшие функции управления как в рамках ставки хана или султана, так и племенными ополчениями. При этом документы не дают однозначного основания для выявления беклярибека, в частности указанный В. В. Трепавловым Али в начале XVII в. при Кучумовичах не упоминается. С учетом сокращения территории ханства не ясно и то, насколько эта должность могла быть востребована. Судя по отписке тюменского воеводы князя Луки Щербатова, одними из первых в окружении Кучумовичей оказались жившие в верховьях Исети сынрянцы. В 1600 г. они были при братьях Али, Канае и Азиме как на Ишиме, так и Тоболе, на «Арал Карагае» (скорее всего, приток р. Синташты) [3. С. 183, 195]. Опасность от представителей вышеуказанного племени, видимо, осознавалась русскими властями и до этого. С 15931594 г. аманаты от сынрянцев содержались в Тюмени и Тобольске, что позволяло русским опираться на их верность и использовать при строительстве Тары в 1596 г. [7. С. 282, 351]. Несмотря на это, уже в 1600 г. упоминается о потенциальной опасности от сынрянцев и ногаев для бывшего Епанчина юрта, на месте которого началось возведение г. Туринск [Там же. С. 375]. Зимой и ранней весной 1601 г. сынрянцы были при недавно провозглашенном хане Али и его братьях в 5 днях от Тюмени на притоке Тобола Убагане (Абага источников), где хан на пяти боровых озерах держал свой кош. Именно здесь готовился набег на Бачкурскую и Ки-нырскую волости [3. С. 196, 198, 211]. Сынрянцы оставались при Али в тяжелом для него 1603 г., когда лучшие его люди ушли к братьям Азиму и Канаю, которого и хотели называть ханом. Именно сынрянцы выполняли и дипломатические миссии, когда приходили в Салжиутскую волость Уфимского уезда проведывать вести про возвращение из Москвы царевича и цариц, взятых в плен [Там же. С. 209]. Оставались они при Али и в 1606 г. при подготовке набега на Айскую и Салжиутскую волости [Там же. С. 226]. Таким образом, сынрянцы фиксируются чаще всего только в окружении хана Али, при этом после 1606 г. упоминаний о них больше нет. Этническая принадлежность этого коллектива вызывает резонные сомнения, поскольку чаще всего в документах их представителей именуют татарами, однако имеются и существенные оговорки «татаровем и сырянцом» [Там же. С. 198, 210, 242]. С того же 1600 г. при Кучумовичах, вместе с сынрянцами, упоминаются татары из табынцев. В целом их было вместе с женами и детьми около 300, половина из них были мужчины [Там же. С. 183]. При этом очевидно, что табынцы были раньше с Кучумом, поскольку в отписке говорится: «каратабынские волости ясашные же башкирцы были с Кучумом». Одновременно в источнике указывается, что 20 семей от Кучумовых детей отступили и ушли в Каратабынскую волость [Там же. С. 197-198]. Они были в окружении Али и его братьев в 1601, 1603 и 1606 гг., при этом суммарно ногайцев, сынрянцев и табынцев было с «1000-у» человек [Там же. С. 198, 226]. Вскоре после пленения русскими Али в 1608 г. табынцы, видимо, покинули Кучумовичей, уйдя в Каратабынскую волость к родственникам [1. С. 81]. Недаром в 1623 г. их пытался вернуть из Уфимского уезда брат Али Ишим, причем они именовались «старых своих людей табынцев» [3. С. 342]. Фактически последний раз они упоминаются в 1632 г. вместе с калмыками в окружении сына Ишима Аблая. Хотя их позиция уже была двойственной, в частности они спасли от грабежа пленных тюменских татар и приказали им предупредить тюменского воеводу о грядущем нападении калмыков [Там же. С. 463]. Длительная поддержка табынцев Кучумо-вичам объясняется как «русскими обидами» (например, в 1596 г. полон в Каратабынской волости взяли «Тюменского города люди») [Там же. С. 185-186], так и длительностью связей с тюменскими и сибирскими ханами. Представители некоторых предполагаемых табынских родов (уйшуны, тюмени) фиксируются в окружении еще первого тюменского хана Абу-л-Хайра с 1430 г. [8. С. 237-239; 9. С. 16-17]. В составе отрядов Кучумовичей табынцы именуются татарами, хотя проживавшие в это же время в соответствующей волости чаще относятся к башкирам [3. С. 183, 187]. В целом это противоречит сложившейся традиции именовать сынрянцев и табынцев только башкирами [Там же. С. 656; 10. С. 211, 234-282]. Разночтения в источниках объяснимы, если считать, что под татарами, очевидно, в это время понимали не только этническую, но и сословную группу [11. С. 127-131]. Также в 1601 г. вместе с сынрянцами в окружении Али указываются и мякотинцы, которых совместно было «человек до 300 и больше» [3. С. 196]. Причем в 1607 г. один из их лидеров Евлубай Бекотин был тесть царевича Чувака б. Кучума. Евлубай кочевал вместе с Азимом, хотя их отношения, видимо, не сложились, поскольку он увел свою и еще 11 татарских семей на Убаган (Обага река), где их пограбил дядька царевича Алтаная Боишан с калмыками. В результате Евлубай пришел в Тюмень на «государево имя» [Там же. С. 239-240]. После 1606 г. представители тюркских племен при Али и его братьях практически не упоминаются. При этом в источниках встречается указание на «Алеевых татар» в 1607 г., под которыми, видимо, понимали сынрянцев и табынцев. После разгрома в мае 1607 г. ставки Азима, а в июле того же года кочевий Али, пленения их родственников и ухода Али «в Ногаи» представители западносибирских тюркских племен при Ку-чумовичах фактически отсутствовали [3. С. 231, 234; 12. С. 132]. При этом комментаторы Г.Ф. Миллера предположили, что табынцы и сынрянцы вновь ушли в степи к Кучумовичам в 1615 г. [3. С. 638], хотя и ссылаются при этом на упомянутый Б.О. Долгих случай измены служилых ясачных татар Терсякской волости в этом же году [3. С. 284; 13. С. 44]. Возвращение табын-цев произошло, как это указано, позднее. Ясно, что отдельные представители этих племен могли оставаться в окружении Кучумовичей, но они, скорее всего, уже не представляли сколько-нибудь организованной силы, не воспринимались или не идентифицировались как представители рода или клана. В целом весной 1607 г. от Али и его братьев начинается отток татар в Тюменский уезд [3. С. 230, 239]. Скорее всего, большинство из них расселялось среди родственных групп соответствующих волостей, т.е. Кара-Табынской и Сынрянской, за исключением бикатинцев. Только с этим племенем не связано отдельной волости, а их представители в дальнейшем считались частью айлин-цев, что подтверждается и шежере [10. С. 194]. При этом предком Бикатун был Иштяк. Этот этноним был собирательным образом для многочисленных местных западносибирских групп тюркизированных угров [14. С. 71]. Отдельным вопросом является наличие на юге Западной Сибири отрядов ногаев. Это могли быть подразделения не только из окружения Кучумовичей, но и представляющие независимых мурз. Территория Южного Зауралья была в составе ногайских кочевий с 1530-х гг., когда она входила во владения ногайского бия Шейх-Мамая, внука тюменского хана Ибрахима по женской линии [15. С. 164, 181]. Тесные политические и родственные связи между мангытской аристократией и местными Шибанидами на протяжении XV-XVI вв., а также сам характер государственности у номадов, по всей видимости, делали абсолютно прозрачной и номинальной границу между Ногайской Ордой и Тюменским или Сибирским ханством. Ногаи свободно кочевали вплоть до Исети. Особенно тесные связи с ногая-ми, в том числе и брачные, были у хана Кучума, в окружении которого до 1598 г. были представители разных ногайских родов (Али б. Ураз-Мухаммад, Чин из потомков бия Юсуфа, а также потомки бия Исмаила) [1. С. 41-43]. Еще в 1595 г. в грамоте царя Федора Ивановича в Тару воеводе Федору Елецкому указывалось, что за ногайским мурзой Али б. Ураз-Мухаммадом были 7 волостей по Иртышу [7. С. 362]. В конце жизни Кучум поссорился со своими родственниками Ал-тыулами, в частности Аулией б. Аком б. Шейх-Мамаем [1. С. 45]. Многие зауральские племена также были связаны с ногаями, в том числе платили им ясак. Это положение подтверждается тем, что в 1623 г. калмыки требовали ясак у татар из катайцев и сынрянцев, указывая на то, что до этого они платили его ногаям [3. С. 342]. Известно, что в еще 1600 г. ногаи приезжали в деревни Салжиутской волости [Там же. С. 184]. Судя по последующим документам, ясак с зауральских волостей Уфимского уезда и Катайской волости Тюменского уезда собирал мурза Канай б. Динбай б. Исмаил [Там же. С. 194]. По мнению В.В. Трепавлова, он был сторонником русской партии, занимал пост наместника Башкирии [16. С. 366]. С 1600 г. участвовал в третьей смуте в Ногайской орде вместе с другими Тинбаевыми на стороне Урусовых и Алтыулов [Там же. С. 386]. Судя по дальнейшим событиям, именно для представителей этих трех кланов юг Западной Сибири на некоторое время станет местом накопления сил. Летом 1601 г. в Тюмень пришла информация о том, что по осени («как хлеб поспеет») на Исеть в Пускур-скую (Бачкурскую) волость хотели прийти до семи тысяч ногайцев во главе с детьми Уруса б. Исмаила мурзами Ян Расланом и Алта Улышаимом [3. С. 198]. Еще в 1578 г. старший сын ногайского нурадина Уруса Хан-мирза был в конфликте с Кучумом и пытался даже получить поддержку у Ивана IV [17. С. 268-269]. Впрочем, это не помешало Кучуму и его сыну Канаю жениться на дочерях бия Уруса, а его сын Джан-Арслан, видимо, был женат на дочери Кучума [1. С. 43; 16. С. 375; 18. С. 84]. Генеалогия Урусовых позволяет идентифицировать этих мурз именно как Джан-Арслана (одного из лидеров Урусовых в эти годы) и Балта-Барака. Хотя В.В. Трепавлов в одной из работ предположил, что вторым мог быть Шаим из Шихма-мевичей, с этим трудно согласиться в силу наименования «Урусовы дети» [16. С. 388, 657]. Они вместе с «Казакские орды люди» в 1601 г. подошли к Исети и хотели использовать кочевья между Исетью и Миассом для того, чтобы оставить здесь жен, детей и «кошевных людей». Кочевья должны были стать тылом в дальнейшей войне с «Казыевым улусом, с Урмаметевыми детьми» [3. С. 198]. Под «Казыевым улусом» принято понимать потомков Урака б. Алчагира, кочевавших в Малой Ногайской орде на Крымской стороне Волги и пользовавшихся поддержкой крымских ханов. Около 1590 г. казыевцы убили Уруса, что могло стать причиной для кровной мести, а еще в середине 1590-х гг. Урусовы привлекались астраханскими воеводами для отражения казыев-цев [19. С. 46-56]. Однако к 1601 г. эти ногайские кланы были разделены значительным расстоянием. Урусовы, видимо, получили поддержку казахов, с которыми к этому времени у ногаев прекратились столкновения из-за появления общего противника ойратов-калмыков, и вынуждены были отступить в Сибирь под угрозой русских войск. Однако вторая часть документа более точно указывает, что противником для Урусовых были Урмаметевы, т.е. большой клан братьев и сыновей прорусски настроенного ногайского бия Ураз-Мухаммада, зятя Кучума. Несмотря на длительный союз этих кланов против казыевцев, в 1598 г. Ураз-Мухаммад был убит в ходе столкновения с Джан-Арсланом. Вражда между этими кланами продолжалась вплоть до 1604 г. [16. С. 387-392]. В отписке указывается, что Урусовы хотели заключить договор с ханом Али и бывшими при нем табын-цами и сынрянцами для совместного нападения на Пускурскую и Кинырскую волости [3. С. 198]. Однако во время набега на Астрахань в том же 1601 г. Джан-Арслан попал в плен и был увезен в Москву. Хотя о дальнейшем пребывании этого ногайского клана в Сибири информации нет, в отписке от мая 1606 г. тюменского воеводы Матвея Годунова встречается информация о некоем князе «Бараков брат» из кочевий хана Али. Князь жаловался на то, что хан Али со своими людьми, в том числе ногаи, больше к нему не прислушиваются, поскольку его братья Барак и Карлам Апас Азя (возможно, Каплан Урусов) умерли в Тобольске и Тюмени соответственно [Там же. С. 226]. Вопросы о том, кто этот брат и как ногаи оказались в русских городах, в источниках не раскрывается. Лишь отписка тюменского головы Алексея Безобразова от 28 мая 1605 г. позволяет предположить, что Барак ушел в Тюмень вместе с сыном Али Арасланом [Там же. С. 223], взятым в плен еще в 1598 г. и потом отпущенным к отцу в Сибирь. В 1604 г. лидер Урусовых Джан-Арслан заключил шерть со своим давним противником бием Иштереком, братом Ураз-Мухаммада. Возможно, в условиях Смутного времени его братья были аманатами, призванными сдержать активность своего лидера, который в 1606 г. даже хотел встать на сторону Лжедмитрия II [16. С. 393]. Родственные Кучумовичам Алтыулы впервые упоминаются в военных действиях в Сибири позднее. В 1603 г. на Обуге (Убагане) недалеко от хана Али зимовали 300 ногаев во главе с мурзой Урусом Алтыулова улуса, один из потомков Шейх-Мамая, с которыми у Кучума и Кучумовичей были традиционные союзнические отношения. Весной он подкочевывал к Ую, недалеко от его впадения в Тобол, где вскоре были ограблены «Кильдемановы дети» из Терсятской волости [3. С. 210]. Тогда же была предпринята попытка организации совместного похода Али и Уруса с 1 100 татарами на Тюмень, оставшаяся безуспешной в связи с ожиданием возвращения из Московии царевича Кансувара и цариц [Там же. С. 211-212]. Несмотря на это, определенная часть ногаев (видимо, и Урусовых, и Алтыуло-вых) была при Али и в 1606 г. [Там же. С. 226]. В 1607 г. ногаи во главе с Пен-мурзой, клановую принадлежность которого определить не удается, единственный раз упоминаются в окружении Каная [Там же. С. 231]. В августе 1607 г. кочевье Али на Ишиме было разгромлено тюменцами, родственники Али и Азима попали в плен [Там же. С. 234]. После этого Али ушел к ногаям, скрывался у Урмаметевых, а затем попал в русский плен [1. С. 76]. В августе 1608 г. мирза Урус, кочевавший ранее с Алеем, еще пограбил два юрта татарских служилых людей на Пышме, но был затем разбит за Исетью служилыми людьми того же атамана Дружины Юрьева, что ранее разбил Азима [3. С. 243]. Несмотря на это, в сентябре 1610 г. ногаи вновь пограбили Салжиутскую волость, а затем по Миассу ушли в сторону Тюмени [Там же. С. 256]. По всей видимости, это был последний поход ногаев на юге русских земель в Западной Сибири. Таким образом, в составе отрядов Кучумовичей из тюркских племен Южного Зауралья упоминаются только сынрянцы, табынцы и мякотинцы. При этом они упоминаются в документах только до 16061607 г., в основном при хане Али и его брате Азиме. После их поражений в 1607 г. начался уход представителей этих племен в Тюменский и Уфимский уезды. Одновременно с этим в том же году Азим, Ишим и Кансувар впервые вели военные действия вместе с более многочисленными калмыками [Там же. С. 231], искавшими земли под новые кочевья. С 1600 г. Урусовы, Алтыулы и Тинбаевы в условиях «заворошни» в Ногайской Орде также действовали, в том числе совместно с Кучумовичами, в Южном Зауралье, где имели традиционные интересы. Однако к 1610 г. ногаи были вытеснены калмыками из Восточного Дешта, что привело к их исчезновению и с исследуемой территории. В новых условиях представители тюркских племен Южного Зауралья, видимо, оказались более заинтересованы в укреплении связей с Московским государством. В этом проявлялись и последствия смены политики нового сибирского хана Ишима, который в большей степени ориентировался на связи с ойратами. Это представляло угрозу как для русской власти, так и ногаев и пограничных тюркских групп Южного Зауралья. Лишь с 1623 г. (возвращение табынцев) и особенно с началом восстания в Таре в 1629 г. при Кучумовичах вновь оказалось много местных татар и бухарцев. Такая хронология совпадает и с позицией Ю.С. Худякова о восстаниях татар в Западной Сибири в конце 1620-х - начале 1630-х гг. [20. С. 48-52], однако причины, как и сама ситуация этого времени, будут уже абсолютно иными, чем в первое десятилетие XVII в.

Скачать электронную версию публикации