The cladistic method in etymology.pdf Введение Лингвистика и биология оказывают взаимное влияние друг на друга, обнаруживаются определенные концептуальные параллели между эволюционной биологией и исторической лингвистикой [1. P. 514]. Так, А. Шлейхер после публикации «Происхождение видов» Ч. Дарвина использовал некоторые биологические идеи в лингвистике. Он сопоставил языки с биологическими видами, а диалекты - с расами. По аналогии с дарвиновской схемой дивергенции А. Шлейхер постулировал, что современные языки происходят из праязыка (Ursprache) путем постепенного изменения лексики и грамматики, и построил генеалогическую схему «индогерманских» языков [2]. В последнее время проводятся разнообразные параллели в описании родственных отношений между биологическими видами и генетических связей между языками. Например, «вертикальное» и «горизонтальное» описания биологического вида сопоставляются с диахронным и синхронным подходами в изучении языка [3. P. 179]. Описаны такие параллели между видами и языками, как географическая изменчивость, изменчивость во времени (анагенетическая), ветвление [Ibid. P. 187]. Находят лингвистические аналогии горизонтальному переносу генов и гибридизации [1. P. 513], селективному механизму изменения форм [4. P. 254] и другим биологическим явлениям [5-7]. Параллели обнаруживаются и в структуре классификации видов и языков. Так, виды объединяются в роды, семейства, отряды, классы, типы. Также и языки объединяются в группы, ветви, семьи. Лингвистическая компаративистика в XIX в. достигла значительных успехов. Ее главным результатом следует считать генетическую классификацию языков, в которой базовой концепцией является концепция праязыка. Из-за незначительного количества древних текстов реконструкция лексики, грамматики, фонетики большинства праязыков производится сравнительно-историческим методом, поэтому, за редчайшим исключением, праязыки имеют гипотетический характер. В биологии на первом этапе развития филогенетики, начиная с работ Э. Геккеля, общий предок также реконструировался. Позже в качестве общих предков стали рассматривать вымершие таксоны, в которых сочетались черты родственных групп. Однако дальнейшие исследования показали, что большинство вымерших таксонов, рассматривавшихся в качестве предковых, следует анализировать в качестве тупиковых ветвей, не давших потомков. В последней трети XX в. в кладистике, как новейшей форме развития филогенетики, концепция общего предка стала рассматриваться как неконструктивная, т. е. было признано, что предполагаемые предко-вые формы, реконструированные тем или иным способом, не могут быть отождествлены с формами, обнаруживаемыми в ископаемом состоянии [8. P. 311]. Соответствующие коррективы были внесены в методику построения филогенетических деревьев, в которых все формы, в том числе и ископаемые, стали занимать терминальные (верхушечные) положения. Надо сказать, что в лексикостатистике родственные отношения между современными языками устанавливаются на основании процентного содержания общих слов, взятых из списка основной лексики, в качестве которого чаще всего используют список М. Сводеша [9]. В глоттохронологии на основе количества замен родственных слов неродственными при предположении постоянной скорости распада лексики (эволюции языка) производится расчет времени расщепления языков [10-12]. В лексикостатистических исследованиях в последнее время используются и кладистические методы, с помощью которых, в частности, обосновывается существование балто-славяно-индо-иран-ской клады [13. P. 126]. Самое главное, что в лексикостатистических и глоттохронологических методиках не используется концепция праязыка. В ранней версии филогенетики на основании дарвиновской концепции дивергенции предполагалось, что признаки, имеющие разные состояния у современных родственных форм, образовались из предко-вого состояния, обладавшего «промежуточными» чертами. Эта концепция позволяла легко вывести производные формы из такого гипотетического состояния путем редукции одних особенностей и усиления других. Однако формы, обладавшие, согласно реконструкциям, такими промежуточными или средними состояниями признаков, в палеонтологической летописи обнаружены не были. В кладистике отказались от этой методики реконструкции промежуточных признаков. Было признано, что необходимо включать в анализ только реально зафиксированные состояния признаков и исключить из него гипотетические реконструированные состояния. Соответственно, было принято, что признаки не происходят путем дивергенции из гипотетического промежуточного состояния. В этимологии до сих пор этимон выявляется путем реконструкции: «Архетип (от греч. archetypon - прообраз) (праформа, прототип) - в сравнительно-историческом языкознании исходная для последующих образований языковая форма, реконструируемая на основе закономерных соответствий в родственных языках. А[рхетип] представляет собой теоретически вероятную форму, выводимую путем сопоставления реально засвидетельствованных структурных элементов ряда языков и является репрезентантом праязыкового состояния семьи или группы родств. языков» [14. С. 47]. В данном случае важнейшее значение имеет то, что праформа -это теоретически вероятная форма, т.е. может быть, что реконструированная форма вообще никогда не существовала. Также важно, что этимологизация имеет иерархический характер. Например, слова праславянско-го языка рассматриваются в качестве праформ для русского и других славянских языков. Для слов праславянского и других родственных праязыков праформами будут слова праиндоевропейского языка. Существующие реконструкции индоевропейских праформ, т.е. теоретически вероятных форм, часто носят совершено фантастический характер, как и их семантическая интерпретация. Например, в качестве праформы индоевропейских названий лисы даются сложные конструкции типа *h2leupek-o- [15. S. 483] или *ulop[h]ek[h]-a [16. С. 513], семантически интерпретируемые как сложение *uel-, первоначально означавшего 'раздирать добычу; убивать', и *p[hek[h-]u- 'скот' с предполагаемым первичным значением 'губитель скота' [Там же]. Однако эта семантическая интерпретация нереальна, так как лиса - небольшой хищник, питающийся, главным образом, мышевидными грызунами, и «губить скот» она не в состоянии. В качестве другого примера следует указать на реконструкцию праформы славянских названий полчка. Его названия возводят к индоевропейской праформе *polk-so-s или *pol-ko-. От второго варианта производят праславянскую праформу *pelsb(jb), которая реконструируется с тем учетом, чтобы к этой когнате отнести и рус. пелёсый [17. S. 511]. Такая реконструкция праславянской праформы вполне логична в русле версии происхождения названия полчка от прилагательного, обозначающего цвет. Однако в эту когнату включают различные цве-тообозначения: рус. пелёсый 'пятнистый', лит. pilkas 'серый', греч. лвАл,6

Скачать электронную версию публикации