The problem of authenticity: Adorno vs. Heidegger.pdf Т. Адорно в своей работе «Жаргон подлинности. О немецкой идеологии»(1964 г.) делает предметом своей критики ряд идеологических импликацийкак высокой немецкой философии и литературы первой половины XX в., таки вполне легких, популярных культурных феноменов, а также повседневнойкоммуникации. При этом он вполне осознанно не проводит границы между«элитарным» и «массовым», «высоким» и «низким». Как в текстах Рильке,так и, к примеру, в обращении босса к подчиненным по случаю Рождества онвидит одни и те же идеологические импликации. Более того: именно смеше-ние «элитарного» и «вульгарного» Т. Адорно выставляет как один из базовыхпризнаков этой идеологии. Смысл анализируемых идеологических имплика-ций - в оправдании существующего социального порядка. Сам социальныйпорядок Т. Адорно толкует неоднозначно. В большинстве случаев речь идето буржуазном индустриальном порядке. Но зачастую речь заходит и о фа-шизме. При этом переходы от одного толкования к другому никак четко непрописаны, что задает тему для отдельного серьезного исследования.Одной из основных точек приложения критических усилий Адорно явля-ется экзистенциальная философия М. Хайдеггера и прежде всего ключевоедля нее понятие «подлинности». Т. Адорно считает, что хайдеггеровская по-зиция более тонкая и сложная, нежели позиция О.Ф. Больнова, К. Ясперса ииных менее известных философов и литераторов. Однако это не делает ееболее «чистой»: напротив, ее идеологическое содержание является тем болееопасным, чем менее прямолинейно, простодушно и топорно оно высказано.Попытаемся каталогизировать и, хотя бы в первом приближении, рас-смотреть аргументы Т. Адорно против позиции М. Хайдеггера. Эти аргумен-ты можно, впрочем, вполне условно, разделить на несколько групп:1) Аргументы, связанные с тем, что нет никакого чистого (в кантовскомсмысле) экзистенциального опыта, а весь опыт является по сути опытом со-циальным.2) Аргументы, связанные с языком описания этого опыта. По мыслиАдорно, это мифологизированный язык в противоположность языку, которыйпротивостоит процессу мифологизации.3) Аргументы, связанные с коммуникативными практиками этой фило-софии в целом: М. Хайдеггер не желает быть понятым в принципе.4) Аргументы, носящие эпистемологический характер, связанные с тем,что невозможно наивно (или не наивно) практиковать онтологические шту-дии после трансцендентального поворота, осуществленного И. Кантом.Начнем с первой группы. Нет никакого интериорного опыта самого посебе. Во-первых, само понятие интериорности формируется лишь в буржуаз-ную эпоху, и, соответственно, нет никаких оснований приписывать человекукак таковому способности вести целиком внутреннюю жизнь. Во-вторых, впроцессе дальнейшего отчуждения субъекта, лишения его различных соци-альных возможностей в позднебуржуазную эпоху сфера интериорности де-градирует и приходит в упадок. Поэтому интеллектуально нечестным былобы выставлять ее сейчас, в нынешнее время, как сферу, имеющую собствен-ное автономное да вдобавок еще и позитивное содержание. Из этого делаетсявывод о том, что под видом чистого экзистенциального опыта (внутреннего,интериорного) описывается на самом деле опыт социальный в различныхсвоих модификациях: опыт маргинальных (в смысле невписанности в гос-подствующий социальный порядок) слоев, опыт иных эпох (прошлого), не-кий психологический опыт, имеющий своим истоком систему буржуазныхотношений. Приведем примеры. Т. Адорно пишет, что в экзистенциальнойтрадиции в целом и у М. Хайдеггера в частности прослеживается тенденцияидеализации сельских, провинциальных отношений. Противопоставление де-ревни и провинции, с одной стороны, городской цивилизации и культуре ме-гаполисов - с другой, призвано указать на неподдельный, аутентичный,«подлинный» характер первых и, соответственно, фальшивый, искусствен-ный (, )Tj/Tида. Да еще благодаря эксплуатации: просто это эксплуатация не наемноготруда, а эксплуатация патриархальная - эксплуатация семьи.Последнюю точку в этом разоблачении «идеальной» крестьянской жизниТ. Адорно ставит, указывая на то, что вся эта наивность и невинность, про-стота и святость пастухов и пастушек вмиг рассыпаются, например, при по-падании крестьянина в иную социальную среду: «Сообщение Когона о том,что самые зверские расправы в концентрационных лагерях чинили юные кре-стьянские сыны, выносит приговор всем речам о защищенности: ее модель -это сельские отношения, которые ввергают тех, кто лишается их наследия, вварварство» [1. С. 33]. Общий итог критических замечаний Т. Адорно укла-дывается в формулу «делать из нужды добродетель». Основной упрек - втом, что нечто, по сути, ущербное и устаревшее идеализируется и тем самымконсервируется, вместо того, чтобы стать предметом критической оценки, азатем и социальных изменений.Теперь возьмем другой пример, иллюстрирующий идеализацию прошло-го. Пара «оседлость» - «мобильность» призвана обозначать, с одной сторо-ны, самобытность, сосредоточенность и немногословность, с другой - сует-ливость, деловитость, болтовню и постоянную нехватку времени. Т. Адорносчитает, что такая оценка - классическое проявление ресентимента и иныхпсихологических комплексов, а не неизменных проявлений «подлинности» и«неподлинности». Ресентимента - поскольку люди, не сумевшие вписаться вотношения мобильности, постоянно проигрывали в социальном смысле тем,кто сумел в них вписаться, и в конце концов просто озлобились против болееуспешных. Иных психологических комплексов - поскольку узкий и ограни-ченный круг общения приводит к формированию иных привычек общения иправил коммуникации, нежели широкий и изменяющийся, но ни первые при-вычки и правила, ни вторые не являются чем-то хорошим или дурным самипо себе, а лишь манифестацией той или иной социальной системы отноше-ний. У М. Хайдеггера же, по мнению Т. Адорно, дается высокая нормативнаяоценка первой альтернативе, в то время как в настоящее время она являетсялишь проявлением социально ущербного опыта: «У маленьких людей малознакомых: сталкиваясь с незнакомыми, они чувствуют себя не в своей тарел-ке, и их rancune (озлобленность) возводит это в добродетель» [1. С. 57].Наконец, приведем пример, демонстрирующий наполненность экзистен-циального опыта психологическим содержанием. Т. Адорно разбирает фено-мен «любопытства» и в общем и целом солидаризуется с М. Хайдеггером вего негативной оценке. Однако если у М. Хайдеггера любопытство выступаеткак одна из манифестаций неподлинности «во все времена», то Т. Адорновыводит генезис любопытства из травматичного детского опыта, связанногос авторитарным воспитанием: когда ребенок не получает правдивых ответово поле, он затем, во взрослой жизни, начинает интересоваться вещами, кото-рые его совершенно не касаются, как бы компенсируя былую нехватку прав-дивых знаний о том, что его касается.Другой момент, подмеченный Т. Адорно, состоит в том, что социальныйопыт в этой традиции и, по видимости, у М. Хайдеггера (по видимости - по-скольку во фрагментах текста, описывающих данный феномен, никаких яв-ных ссылок на М. Хайдеггера нет) выступает нерасчлененным: нет разныхстрат, групп, партий и общественных объединений, а есть единый народ,объединенный единым языком. Согласно Т. Адорно, это совершенно ложноеописание. Он, ссылаясь на Кракауэра, дает некую социологическую интер-претацию этого якобы «единого народа»: речь идет о конформистски настро-енном по отношению к социальному порядку слое служащих, чей настройзатем начинает распространяться и доминировать во всем обществе, и в кон-це концов превращается в идеологию. И в скором времени этой идеологии«приходится ко двору» как интеллектуальная позиция, не отягчающая себярефлексией социальных различий, так и соответствующий язык описаниясоциальной жизни.Следующим важным сюжетом критики Т. Адорно является восхваление«позитивного» и «благого». Правда, он оговаривается, что М. Хайдеггер непримыкает к этой тенденции напрямую, а выполняет свою задачу косвенно иопосредованно. Тем не менее она заслуживает здесь короткого упоминания,поскольку «негативное», являющееся предметом хайдеггеровских раздумий,не выступает антиподом «позитивного», а является, выражаясь гегелевскимязыком, чем-то наподобие «хитрости разума», когда под видом отвержения ипротивостояния на самом деле выполняется задача «объективного духа» -оправдание существующего. Итак, восхваление позитивного и благого, дажеесли, по видимости, оно совершенно асоциально, работает на сохранение су-ществующего порядка вещей. Вдобавок, такое восхваление может иметь иимеет массовый успех (еще одна тема Т. Адорно: соединение избранности имассовости): «Читатель… может - в зависимости от того, относит ли он себяк уровню low brow, middle brow или high brow, - понимать под словом «бла-гое» спасение души, или правильную жизнь, или еще не охваченные индуст-риализацией социальные анклавы, или просто места, до которых еще не дош-ли слухи о Ницше и Просвещении, или, наконец, нравственный уклад, прикотором девушки носят свои венки до самого замужества» [1. С. 32].Почему же экзистенциальное описание «негативного» Т. Адорно ставит водин ряд с «позитивным»? У него есть несколько аргументов. Первый аргу-мент - из сферы коммуникативных стратегий: отрицательные суждения вы-зывают больший отклик у слушателей и читателей, нежели положительные.Возможно, это и так, но тексты М. Хайдеггера в любом случае не производятвпечатление того, чтобы автор слишком уж заботился о коммуникативнойдоходчивости. Сам Т. Адорно в другой связи пишет о том, что М. Хайдеггервовсе не желает быть понятым. Излишняя сложность хайдеггеровского текста(имеется в виду прежде всего «Бытие и время», которое, собственно, и анали-зирует Т. Адорно) не позволяет предположить наличия такой задачи у автора,а именно задачи наибольшего воздействия на читателя. Второй аргументТ. Адорно - это превращение нигилизма в метод, в фарс. В этом аргументе насамом деле заложены две разные мысли, которые почему-то идут через запя-тую, - в метод, в фарс. Первая мысль - о том, что нигилизм сродни картези-анскому сомнению. Последнее, несмотря на весь свой радикализм, достаточ-но скоро «реабилитирует» бытие Бога и восстанавливает «порушенную» кар-тину мира, что делает его, сомнение, как бы не совсем настоящим. Как и ни-гилизм, на него похожий. Вторая мысль - о фарсе. Фарс, по мысли Т. Адор-но, состоит в том, что радикальный вопрос не предполагает столь же ради-кального ответа, а зачастую не предполагает ответа вообще или рассчитываетна «лояльный ответ». Третий аргумент состоит в экспликации того обстоя-тельства, что все негативное - страх, смерть, беспочвенность - выставляетсяв качестве изначальных феноменов человеческого существования, а соответ-ственно как то, что можно принять, но нельзя изменить. В то время как ониимеют своим генетическим истоком реальные боль, мучение, страх, униже-ние и страдание, которые как раз изменить можно. Но забвение их генетиче-ского истока позволяет перенести указанную установку на реальные несча-стья и страдания: раз изменить нельзя, пусть все будет, как есть. Процитиру-ем Т. Адорно: «Никто еще не сумел сочинить метафизического положения,которое не было бы констелляцией элементов опыта, но мыслительная при-вычка сублимировать базовый опыт метафизики до метафизического страда-ния и отделять его от страдания реального, которое и вызвало его к жизни,сводит этот опыт на нет» [1. С. 46].В рамках этого же подхода - искать генетический исток метафизических(онтологических) положений в реальном (онтическом) опыте - Т. Адорнорассматривает положения М. Хайдеггера об идентичности (равенстве) само-му себе, о целостности и о смерти. Но здесь, согласно Т. Адорно, работаетне механизм переноса, а механизм противопоставления. В реальности чело-век не является равным самому себе «ни в социальном, ни даже в биологиче-ском смысле» [1. С. 130], не является целостным, а представляет собой наборразных социальных функций, а смерть в конце концов овеществляет человекаи исключает какой бы то ни было смысл вообще. Реальность гетерономна, ночеловек, увы, тоже не автономен, а любое представление его бытия как авто-номного, представление, не принимающее в расчет реальность, оставляющееее как бы за скобками, является иллюзорным и выполняет скорее компенси-рующую функцию, нежели функцию действительной альтернативы. Такимобразом, представление о человеке как имеющем в том числе и выбор в поль-зу автономности, идентичности и целостности, и не принимающее в расчетреальность, является иллюзией и самообманом в субъективном смысле и,кроме того, безрезультатно - в объективном смысле: все те условия, которыеприводили к расщеплению человека и обессмысливанию его жизни, не толь-ко не исчезают, а даже усиливаются и приобретают больший масштаб.Так, можно зафиксировать парадоксальную ситуацию: экзистенциальнаятрадиция в целом и философия М. Хайдеггера в частности противостоит гос-подствующему социальному порядку на уровне декларативном, но поддер-живает его на уровне «сущностном». Некоторые механизмы такой поддерж-ки были описаны выше. О некоторых других стоит сказать отдельно. Изна-чально хайдеггеровская философия рассматривает себя как чистое онтологи-ческое исследование по ту сторону всякой онтической определенности: техили иных состояний общества и культуры. Но эта чистота не может быть«выдержана». Поскольку данная позиция выносит все общественные и куль-турные определенности за скобки своего рассмотрения, т.е. не рефлектируетих, то они затем возвращаются в это рассмотрение в качестве неотрефлекти-рованных, уже идеологических моментов. Т. Адорно даже выдвигает гипоте-зу о тем большей ангажированности философской позиции в современнуюэпоху, чем большую степень чистоты она намеревалась блюсти изначально:«Философия тем глубже погрязает в общественном, чем более ревностно она,будучи озабочена самою собой, дистанцируется от общества и его объектив-ного духа» [1. С. 112]. Далее. Сама эта позиция «незаинтересованного на-блюдателя», позиция «над обществом», на самом деле таковой не является:это позиция слабого, немощного, бессильного. Это позиция людей или групп,которые не могут изменить общество или как-то влиять на него, поэтомупротивопоставляют себя как избранных, немногих, самобытных - обществукак массовому, анонимному, безличному etc., в то время как они просто вы-полняют одну из общественных функций. Согласно Т. Адорно, здесь мы име-ем дело с феноменом ресентимента в чистом виде: «В профессиональныхгруппах, занятых так называемым духовным трудом, но зависимых или жеэкономически несостоятельных, жаргон является профессиональной болез-нью… Их образование и сознание плетутся вслед за тем духом, которым онизаняты в силу общественного разделения труда» [1. С. 24].Перейдем теперь ко второй группе аргументов - о языке описания, кото-рый Т. Адорно называет «жаргоном». Эти аргументы практически полностьюсимметричны аргументам первой группы. Кратко их можно представить сле-дующим образом:1) Этот язык не описывает современную реальность, а описывает некуюпрошлую, былую реальность. Достигается это с помощью следующего меха-низма. Язык меняется медленнее, чем реальность, которую он описывает.Язык в некотором смысле консервативен: наряду с новыми формами в немсохраняются старые, которые переживают вещи, отношения, состояния, ко-торые они когда-то описывали. Т. Адорно называет это мифологическим, ар-хаическим элементом языка. Он неустраним целиком и полностью. Задачатакого устранения была бы целиком искусственной. Однако интеллектуальночестная позиция должна критически относиться к этому элементу, т.е. прово-дить, по возможности, последовательную демифологизацию языка. Жаргонже, напротив, превозносит и восхваляет этот архаический элементкая позиция не допускает, по сути, существования оппонентов. Она предпо-лагает лишь сторонников.4) Игнорирование собственных значений слов. Т. Адорно считает, чтоМ. Хайдеггер зачастую произвольно обращается со словами, несмотря надекларируемое «вслушивание» в язык. Одним из основных примеров являет-ся употребление М. Хайдеггером слов «одиночество» (Alleinsein) и «уедине-ние» (Einsamkeit). М. Хайдеггер считает, что в городе можно легко быть од-ному (allein), но нельзя жить в уединении (einsam). Т. Адорно считает, что этонавязанное, искусственное значение. Он апеллирует к великой литературе, атакже к классическому словоупотреблению: «Язык… скорее говорит, что вбольшом городе или на празднике человек может быть одинок (einsam), ноникогда - один (allein)» [1. С. 67].5) Стилистика этого языка, претендуя на аутентичность и утонченностьи даже поэтичность, на самом деле является глубоко провинциальной и напо-минает, по мнению Т. Адорно, худшие образцы «областнической литера-туры».Следующая серия аргументов связана с коммуникативными практика-ми этого направления. О некоторых из них уже было вскользь упомянуто.Однако попробуем перечислить их здесь в некотором порядке. Прежде все-го, М. Хайдеггер не желает быть понятым. Мысль специально формули-руется с такой высоты или из такой недосягаемой глубины, что нет никако-го содержания, которому можно было бы оппонировать. Потом, в силу ужеуказанного специфического понимания высказывания, всевозможные уча-стники коммуникации распадаются на две неравные группы: одни, экзисти-рующие «подлинно», могут лишь принять высказывание, другие, лишенныеэтой «благодати», не могут критиковать по сути, поскольку лишены одногоиз главнейших условий «доступа» к истине. Т. Адорно считает такую пози-цию антиинтеллектуальной. Далее. Само построение философского дис-курса с безусловным приоритетом вопроса над ответом представляетсяТ. Адорно глубоко ущербным. Он считает, что о важности, глубине, ради-кальности /TT09и прочих существенных характеристиках вопроса можно судитьлишь по ответуго порядка, в консервации и оправдании которого Т. Адорно упрекает иссле-дуемую традицию. Речь идет о различении между либеральным буржуазнымпорядком и фашизмом. И второй, не менее важный аспект, - это оправдан-ность и корректность тех аналогий и параллелей, которые Т. Адорно прово-дит между «жаргоном подлинности» и фашизмом.

Скачать электронную версию публикации