The discovery of public space: V. fon Humboldt.pdf Данная статья продолжает тему формирования публичного пространствав Европе XVIII в. и его осмысления в германской интеллектуальной тради-ции. Начало этого исследования - в моей предыдущей статье «К различиюприватного и публичного применения разума у И. Канта»1.В. фон Гумбольдт - второй после И. Канта немецкий мыслитель, от-крывший тему автономии общества от государства, тему публичного про-странства как пространства, независимого от власти. Частично В. фон Гум-больдт развивает и трансформирует кантовские темы. В частности, идея кан-товской работы «Ответ на вопрос: Что такое Просвещение?» (1784 г.) о пуб-личном пространстве как пространстве исключительно «интеллектуальном»находит развитие и переосмысление в знаменитом манифесте Гумбольдта «Овнутренней и внешней организации высших научных заведений в Берлине»(1809 г.). Частично В. фон Гумбольдт параллельно и независимо от И. Кантаразвивает тему публичного пространства как «социального». Речь идет о кан-товской работе «К вечному миру» (1795 г.) и гумбольдтовской работе «Определах государственной деятельности» (1792 г.).Начнем анализ с работы В. фон Гумбольдта «О внутренней и внешнейорганизации высших научных заведений в Берлине». В. фон Гумбольдт пи-шет в своем манифесте об университете и, частично, об академии как тех«институтах», в которых сосредоточена свободная мысль, или, если говоритьо слое людей, являющихся носителями «свободной мысли», сосредоточены«кантовские» ученые, вступающие в коммуникацию друг с другом. Посмот-рим для начала, имеет ли силу для В. фон Гумбольдта кантовское различениеприватного и публичного применения разума. Итак, по Канту, публичнымприменением разума называется «…такое, которое осуществляется кем-токак ученым перед всей читающейбликой» - в противоположность частно-му применению - т.е. такому, «которое осуществляется человеком на дове-ренном ему гражданском посту или службе» [1. Т. 8. С. 31]. Если взять по-следнюю формулировку, то она предполагает ответственное, но пассивноеповедение человека. А именно, он ответствен за выполнение долга, к «фор-мулировке» или «выработке» которого, однако, не имеет никакого отноше-ния. Более того, И. Кант прямо пишет, что «правительство… в состоянии по-средством искусственного единодушия направлять их [людей] на осуществ-ление общественных целей» [1. Т. 8. С. 31]. Очевидно, что рассужденияВ. фон Гумбольдта не укладываются в эту схему. Во-первых, абсолютно пол-ноценная коммуникация ученых, по Гумбольдту, возможна непосредственнона занимаемом посту - преподавателя или члена академии. Для этого нет не-обходимости обращаться к некоему вольному модусу свободного писателяили свободного читателя. Во-вторых, профессор университета, по Гумбольд-ту, - назначенный государством чиновник. Но на этом пункте сходство с кан-товской позицией заканчивается, поскольку «доверенный ему пост» вовсе непредполагает некоего «задания» со стороны государства. Напротив, бытиеученого в качестве профессора университета предполагает свободное иссле-дование, абсолютно независимое от всякого административного контроляили административной V2°опекиния единомыслия и прочих побочных эффектов закрытых самовоспроизво-дящихся систем.2) Академии сами, автономно и независимо от государства, выбираютсвоих членов. Интересно, что в случае академий В. фон Гумбольдт считаетвышеупомянутый страховочный механизм излишним.Исчительно важно, что В. фон Гумбольдт прописывает сложныестраховочные механизмы от «ошибок» именно в этой сфере - сфере научнойжизни. Эти страховочные механизмы связаны, прежде всего, с созданиемконкурентной среды. Можно выделить три компонента этой среды:1) университетские профессора, которых назначает государство;2) ученые, которые избираются академиями;3) приват-доценты, чье признание или отсутствие такового связано с ус-пехом у публики, прежде всего у студенческой аудитории.Разберемся сначала с первыми двумя пунктами. По В. фон Гумбольдту,университет и академия находятся в отношениях антагонизма и состязания.Соответственно в случае бюрократизации или возобладания корпоративногодуха в той или иной институции научные исследования будут архаизировать-ся, или замедляться, или вырождаться в догматическую поддержку той илииной школы, или претерпевать иные негативные изменения и, соответствен-но, данная институция будет проигрывать в научном плане. Помимо этого,сам дух этих заведений не останется в тайне от общественности. Процитиру-ем В. фон Гумбольдта: «…дух, которым каждый из них [академия и универ-ситет] руководствуется, станет известен, и общественное мнение само бес-пристрастно рассудит их там, где они ошибаются. Но поскольку оба не могутошибаться одновременно, или же хотя бы ошибаются по-разному, то не всемвыборам угрожает такая опасность, и институт в целом будет защищен отодносторонности» [2. С. 10]. В этой цитате и сопутствующих ей фрагментахтекста содержатся несколько важных моментов:- возможность ошибки со стороны любого института, в том числе и госу-дарства;- наличие разных механизмов позитивной селекции ученых;- взаимная коррекция и страховка в силу сложной организации интеллек-туального поля.Таким образом, в случае академии и университета страховка от деграда-циититута, как минимум, двойная:1) на уровне конкуренции научных идей;2) на уровне социальных отношений.Эта страховка подкрепляется еще и третьим элементом - приват-доцентами, которые объявляют курсы для студентов. Поскольку же универ-ситетское преподавание, по В. фон Гумбольдту, включает в себя исследова-ние, этот третий элемент интеллектуального поля создает весомую конкурен-цию и на уровне идей, и на уровне социальных отношений (научный автори-тет, интеллектуальное влияние, научная репутация и проч.).Далее. В данной цитате у Гумбольдта отчетливо выделяется такая ин-станция, как «общественное мнение». Ряд исследователей толкуют это «об-щественное мнение» как мнение исключительно чиновничьего класса илидаже как официальную, транслируемую чиновниками позицию государствапо какому-либо вопросу. С этой интерпретацией вряд ли можно согласиться1.По крайней мере, по двум причинам. Первая - это наличие и помимо чинов-ников класса образованных людей. Это и ученые, и поэты, и писатели, и теже студенты, и вольные интеллектуалы, не состоящие на службе в той илииной институции. Безусловно, что речь не идет об «общественном мнении» впозднейшем смысле этого слова. Для выражения мнения в гумбольдтовмсмысле требуются развитый разум и развитая способность суждения. Можнодаже сказать, что наличие этих способностей является неким селективныммоментом для входа в описываемое пространство. Однако, очевидно, что вцитате имеется в виду не только чиновничество. Вторая причина указывает,что и не столько. В другой своей работе «О пределах государственной дея-тельности» [4]2, которую мы будем анализировать позже, В. фон Гумбольдтдает весьма нелестную оценку чиновничеству как классу: «Здесь в особенно-сти не следует упускать из виду одно вредное явление, близко касающеесячеловека и его развя: что самое ведение государственных дел усложняет-ся и что для избегания путаницы необходимо большее число частных учреж-дений и множество лиц, посвященных этого рода деятельности. Но большин-ству этих последних приходится иметь дело только со знаками и формулами.Вследствие этого не только много умных людей лишаются возможностимыслить… но даже самые умственные силы людей страдают от этих частьюпустых, частью односторонних занятий» (С. 42). Аргументы, приведенные вданной цитате, весьма интересны. Попробуем их каталогизировать:1) работа чиновника - скучная и пустая;2) деятельность чиновникднообразная;3) никакого существенного предмета, точки приложения интеллектуаль-ных усилий, для чиновника не просматривается;4) сами мыслительные способности чиновников деградируют, или, говоряпростым языком, люди, приходящие на чиновничью службу, нередко глупе-ют.После таких формулировок трудно заподозрить в В. фон Гумбольдте це-нителя преимуществ чиновничьего сословия. Говоря современным языком,вряд ли бы Гумбольдт признал за чиновничеством наиболее образованную,умную и «склонную к модернизации» часть общества. В дальнейших рассу-ждениях Гумбольдт говорит и об иных «дефектах» чиновничьего бытия.астности, о том, что с разрастанием государственного аппарата деятельностьчиновника приобретает механический характер и «люди превращаются в ма-шины» (С. 44). К этому пункту мы вернемся чуть позже.1 В немецком тексте стоит слово «offentlich», которое переводится здесь как «общественный».Этот перевод не является само собой разумеющимся. В частности, знаменитый словарь Р. Козеллекасообщает нам: «…im Laufe des 17. Jahrhunderts nahm «offentlich» infolge der Ausbildung des modernenStaatsrechts die Bedeutung «staatlich» an» [3. S. 413] («…на протяжении 17 века слово «общественный»вследствие формирования современного государственного права приобретает значение «государст-венный» . автора). Мы придерживаемся здесь однако значения «общественный», поскольку никонтекст данной работы, ни контекст работы «О пределах государственной деятельности» не позво-ляют предполагать уместность некоторого «государственного мнения» как арбитра в сфере конку-ренции научных институтов.2 Далее в скобках указаны страницы из этой работы.Обратимся теперь к тексту В. фон Гумбольдта, непосредственно посвя-щенному теме соотношения государства и человека, государства и общества.Речь идет об уже упомянутом сочинении 1792 г. «Мысли о попытке опреде-лить границы действий государства». Необходимо сделать две огови,прежде чем приступить к его анализу. Первая - сочинение было запрещеноцензурой и было опубликовано лишь спустя 59 лет после написания. Вто-рая - В. фон Гумбольдт здесь рассуждает не просто как отвлеченный мысли-тель, но и как человек, имевший опыт государственной службы. До написа-ния работы В. фон Гумбольдт практически год работал асессором в Королев-ском верховном суде. Его чиновничья карьера после написания работы весь-ма многообразна и вольна, в том смысле, что В. фон Гумбольдт и в качествечиновника отличался свободомыслием и даже в 1819 г. впал в немилость ко-роля и вышел в отставку.Обрася теперь к самой работе. Прежде всего, в эпоху расцвета и не-обыкновенной силы государства, поражает выбор мыслителем формулиро-вок: границы государственной деятельности, вред от государственной дея-тельности, ошибки государственного вмешательства и т.д. Такой же «рево-люционной» является и постановка основного вопроса в книге. Гумбольдтакцентирует внимание на том, что до сих пор все внимание мыслителей, пи-шущих об этом предмете, было сосредоточено на том, что человек можетсделать для государства. Процитируем: «До этого… занимались исключи-тельно определением того участия, которое вся нация или отдельные частинаселения должны принимать в государственном управлении» (С. 1). Гум-больдт считает, что постановка вопроса должна быть существенно модифи-цирована. Приоритетом является частная жизнь отдельных граждан и мераих свободной, не стесненной деятельности. Говоря философским языком,общее не обладает, по Гумбольдту, неким онтологическим или этическимприоритетом по отношению к частному и единичному. Государство само посебе не является целью или смыслом некой индивидуальной или коллектив-ной деятельности. Если выстроить цепочку приоритетов, то она будет выгля-деть приблизительно следующим образом:1) частная жизнь отдельного гражданина;2) брак;3) общественные союзыЭти два условия, с одной стороны, В. фон Гумбольдт отличает друг отдруга, с другой - пишет об их зависимости друг от друга и даже тождествен-ности. Это важно и отличает его позицию от кантовской. Если, по И. Канту,свобода - это сфера имманентности человека самому себе, сфера автономии,находящаяся по ту сторону разных положений, ситуаций, обстоятельств, кон-текста, среды, в которой находится человек, то, по В. фон Гумбольдту, поло-жение и среда могут существенно ограничивать свободу человека. Во второйглаве анализируемого сочинения Гумбольдт пишет: «Даже самые свободныеи независимые люди, поставленные в однообразные положения, не вполнеразвиваются» (Там же). Этот баланс между внутренним и внешним являетсядостаточно сложным и хрупким. Любое государственное вмешательство вданном случае является исключительно пагубным. Возьмем в качестве при-мера развитие такой способности, как разум. Это не случайный пример, ведьименно способность опираться «только и исключительно на собственныйразум» выступает у И. Канта основным признаком просвещенного человека иосновойлучше достигаются в случае естественной любви и продолжительного союзамужчины и женщины, которые никак не регламентируются государством.Брак позволяет при сохранении самобытности и своеобразия мужчины иженщины достичь невиданного разнообразия и взаимного внутреннего обо-гащения. В. фон Гумбольдт заканчивает свои рассуждения вполне однознач-ным выводом: «Я думаю, что государство должно не только сделать брачныеузы свободнее и шире, но что деятельность его должна быть совершенно от-странена от брака» (С. 37). И еще одно. Интересно, что В. фон Гумбольдт непроводит существенного различия между браком и общественными союзами,между семьей и гражданским обществом. Для него и в первом, и во второмслучае действуют сходные тенденции и механизмы. Например, степень разъ-единенности общества в целом будет проявляться на всех ступенях: и в рав-нодушии граждан друг к другу, и в холодности супругов, и в отсутствии уча-стия отца в судьбе детей. Это гумбольдтовское положение в полной мере па-радоксально. Особенно его парадоксальность высвечивается при попыткеаппликации намашины, механизма как чего-то нечеловеческого является общей для Канта иГумбольдта. Позднее, в эпоху массовизации, у многих мыслителей эта мета-фора перерастает в метафору человека-фабрики, человека-завода.Помимо указанных аргументов, у В. фон Гумбольдта есть еще одно важ-ное соображение насчет численности союзов. Большие союзы приносятменьше пользы. Когда люди объединяются ради частного случая, ради част-ной определенной цели, это всегда весомее и полезнее, нежели объединениеради более общих случаев и целей. К примеру, борьба с бедностью вообщеили за справедливость вообще вряд ли достигнет поставленной цели.Теперь от численности союзов перейдем к их непосредственным характе-ристикам. Обратимся к авторской формулировке: «Поэтому люди должнывступать в союзы друг с другом не для того, чтобы терять своеобразность, ночтобы избегать обособленности и исключительности» (С. 39). И второй мо-тив: «Разнообразие, происходящее от союза многих, есть величайшее благо,даваемое обществом» (С. 23). Таким образом, именно союзы людей друг сдругом и обеспечивают второе необходимое условиепрепятствий. Государство же делает «медвежью услугу» человеку и нации,помогая их преодолевать и тем самым ослабляя обоих. Обратимся к блестя-щей авторской аналогии: «Даже в самом счастливом случае государства, окоторых я здесь говорю, слишком часто похожи на врачей, поддерживающихболезненное состояние и отдаляющих смерть. До того времени, пока появи-лись врачи, люди знали только здоровье или смерть» (С. 36).3) Ослабление социальных связей. Государство оказывает также негатив-ное влияние на отношения граждан друг с другом. Механизм этого следую-щий: человек занимает патерналистскую установку, надеясь на помощь, за-боту и попечение государства о нем. Симметричного же отношения со сторо-ны государства он ожидает и в отношении своих сограждан. То есть государ-ство должно позаботиться и о них тоже. Это создает, во-первых, искаженныйтип отношений - отношения между благодетелем и облагодетельствованным.И, во-вторых, ослабляет нормальные горизонтальные отношения: помощь,участие, содействие. Зачем помогать другому, если это сфера компетенциигосударства?4) Игнорирование меньшинства и отдельногоБамберг второй половины XVI в. Чиновников беспокоит сложившаяся в го-родке ситуация: перекупщики скупают у крестьян урожай и продают его насторону, создавая тем самым дефицит продовольствия. Чиновники желаютпокончить с этой ситуацией (благая цель - налицо). Порядок их действий былследующий:1) с 1574 по 1593 г. издаются правила торговли, запрещающие перекупку+ штрафы за нарушение запретов + контроль за соблюдением штрафов; весьэтот период штрафы растут, однако правила никто не соблюдает;2) 1594 г. - издаются «мандаты», в которых описываются процедуры кон-троля; помимо этого, появляется еще одно новшество - доли от штрафов от-даются секретным агентам, осуществляющим контроль, и другим чиновни-кам, но и это не помогает;3) 1610 г. - разрешение вывозить небольшое количество товара с уплатойпошлины по предварительному разрешению отдельных чиновников;4) 1620 г. - возможность для чиновников выдавать разрешения на пере-купку продовольствия;5) 1649 г. - разрешение досматривать средства перевозки товаров; не-смотря на ужесточение запретов, введение материальной заинтересованностив успешном контролечать приблизительно так: революция прекрасна, но эволюция еще лучше.Правда, Гумбольдт формулирует это более мягко: «Если народ, который вполном сознании своих человеческих и гражданских прав разбивает своиоковы, представляет прекрасное и возвышающее душу зрелище, то еще болеепрекрасное и еще более возвышающее зрелище представляет правитель, самразбивающий эти оковы, дарующий свободу и делающий это не вследствиеличной доброты, но почитающий это исполнением своего первейшего и не-укоснительного долга - из уважения к закону» (С. 5). Акцент здесь хотелосьбы сделать лишь на формулировке «народ в полном сознании своих… прав»,которая указывает на гумбольдтовскую предпосылку рационального действиядаже применительно к революции.2) По Канту, человек в качестве гражданина имеет безусловный долг поотношению к государству. Со стороны государства действует принуждение,человек пассивно ему подчиняется и отчасти выполняет функции «машины».По Канту, это нормально и естественно. По Гумбольдту, это ненормально инеестественно. Любое принуждение со стороны государства губительно

Скачать электронную версию публикации