Some disputed issues study Galicia-Volyn Russia while Roman Mstislavovich and Daniel Romanovich (notes on modern Histori.pdf В последнее время внимание историков привлекают наиболее спорные проблемы истории галицких и волынских земель. Одна из них стала предметом недавней дискуссии о подлинности проекта «доброго порядка», предложенного первым галицко-волынским князем Романом Мстиславичем в начале XIII в. Этот вопрос связан с давним научным спором о достоверности оригинальных известий В.Н. Татищева и их возможных источников, новый импульс которому дала вышедшая в 2005 г. монография А.П. Толочко, вызвавшая немало противоречивых откликов. Наиболее взвешенными мы считаем доводы петербургского исследователя А.В. Майорова, побудившие многих историков вновь задуматься над проблемой и заново оценить некоторые нигилистические утверждения, выглядевшие как почти доказанные. Теперь чаша весов, можно сказать, склоняется в сторону признания того факта, что проект галицко-волынского князя действительно имел место и не может быть причислен к историографическим мифам, порожденным фантазией Татищева1. Среди аргументов в пользу аутентичности проекта, на мой взгляд, наиболее убедительными являются параллель с проектом Вельфов 1198 г., изложенным в общих чертах в посланиях папы Иннокентия III, с которым Роман мог ознакомиться, будучи в Эрфурте2, а также обоснование новгородского происхождения татищевских известий о проекте3. Не менее дискуссионными остаются другие моменты биографии первого галицко-волынского князя: союз и военная помощь Визан-тии4, пребывание в Галиче изгнанного византийского императора Алексея III Ангела5 и, наконец, причины и обстоятельства внезапной гибели князя Романа6. Найдя ряд источников, на которые ранее исследователи не обратили внимания, и по-новому в комплексе проанализировав известные факты, Майоров убедительно обосновал собственные выводы. На мой взгляд, отдельные возражения и замечания оппонентов7 эти позиции в целом не поколебали. В последнее время стали известны письменные источники, указывающие на возможное происхождение второй жены Романа и матери Даниила от первого брака византийского императора Исаака II Ангела, позволяющие выяснить ее имя - Евфросиния. Благодаря им также можно установить родственные связи «великой княгини Романовой» и ее потомков с западноевропейскими монархами -германским королем Филиппом Швабским и австрийским герцогом Фридрихом Бабенбергом8. Впервые в отечественной и мировой научной литературе предложены объяснения происхождения нетипичных для Рюриковичей княжеских имен среди потомков Романа Мстиславича. Так, в частности, объяснено происхождение имени Даниил ввиду его весьма вероятной связи с почитанием св. Даниила Столпника, что в свою очередь позволяет уточнить дату рождения князя Даниила Галицкого9. Сделаны интересные попытки объяснить происхождение и символику имен других галицко-волынских князей - Ираклия и Льва Даниловичей10. Приведены доказательства существования высокочтимых христианских реликвий и других артефактов, связанных с Евфросинией Галицкой, атрибутов и символов царской власти, использовавшихся князьями Галицко-Волынской Руси в ХШ в.11 Вместе с тем постановка новых исследовательских проблем и обращение к наиболее острым и нерешенным вопросам не могут положить конец дискуссиям, а, наоборот, только стимулируют их дальнейшее нарастание. Совершенно естественно, что представленные в работах Майорова и других современных авторов результаты вызывают неоднозначные отклики12, полемика разворачивается на страницах новейших работ А.Б. Головко13, Д. Домбровского14, В.С. Александровича15 и Л.В. Войтовича16. На данном этапе исследований я осторожно отношусь к гипотезе о коронации Даниила Романовича императором Фридрихом II Го-генштауфеном в 1237 г. в Вене, хотя и не исключаю такой возможности17. Не могу согласиться с другой версией, по которой австрийский герцог Фридрих II Бабенберг, родственник Даниила по матери, был убит последним в битве на реке Лейте 15 июня 1246 г.18, равно как и с предположениями о коронации Даниила Романовича в 1253 г., которые не учитывают одну из основных ее причин: организацию коалиции христианских государств против монголов19. В то же время коронация Даниила, по-видимому, происходила на фоне более широких экуменических процессов в христианском мире, инициированных в середине ХШ в. Римским папой и никей-ским императором20. Но важнейшей причиной унии с Римом все же оставалась угроза монгольского завоевания, нависшая тогда над христианскими странами21. Впрочем, за этим событием могли стоять и более локальные интересы, например, стремление галицко-волын-ского князя к расширению своего влияния в Прибалтике22. Некоторые пока еще малоизученные венгерские источники позволяют по-новому поставить вопрос о возможных контактах Даниила Романовича и других русских князей с татарами накануне нашествия Батыя на Южную Русь23. Эта проблема, разумеется, требует большой осторожности и предполагает учет всех известных фактов, связанных с начавшимся в конце 1240 г. завоеванием татарами южнорусских земель, в частности Галичины и Волыни, а также поведением князя Даниила во время вражеского нашествия24. Изучение именно этих вопросов весьма затруднено ввиду состояния нашего главного источника - Галицко-Волынской летописи: в работах новейших исследователей обращено внимание на ряд характерных текстологических особенностей, встречающихся в известиях, связанных с монголо-татарским нашествием25. Дискуссия только разворачивается, поэтому остановлюсь только на одним эпизоде: участии Даниила Романовича в битве на Лейте. Не вызывает никаких сомнений, что князь Даниил выехал в ставку Батыя с обозом и охраной. Это, несомненно, подтверждает свидетельство папского посла Джованни дель Плано Карпини: когда они встретились с Даниилом Романовичем вблизи ставки эмира Картана, князь был «со всеми воинами и людьми, именно с теми, которые прибыли с ним»26. Охрана должна была двигаться верхом и в доспехах, часто сменяя друг друга и отдыхая, что задерживало движение и увеличивало время путешествия. Папское посольство, выехав из Киева 4 февраля, меняя коней по 3-4 раза в день (чего не мог себе позволить княжеский поезд с породистыми боевыми и вьючными лошадьми, которых нельзя было заменить на монгольских ямах-станциях), двигаясь даже ночью, добралось до ставки Батыя лишь 4 апреля, т. е. через два месяца27. Среднее время поездки в Орду князей из Северо-Восточной Руси, путь которых был короче, составляло полгода28. Еще В. Борзаковский обратил внимание, что, выезжая в Орду из Киева 4 февраля 1246 г., папский посол не застал князя в Киеве, поскольку последний находился у Батыя29. Учитывая время и место встречи князя с Плано Карпини на полпути между ставками Коренци (Курумыши) и Батыя, можно утверждать, что до Киева он мог добраться не ранее конца апреля 1246 г. Ю. Уминский указывал, что в течение 1245-1247 гг. Романовичи выслали целый ряд посольств к папе, но Иннокентий IV не смог ничего сделать для нормализации отношений Даниила Романовича с венгерским королем30. Начало действительных переговоров между сторонами можно отнести лишь к лету 1246 г., когда кандидат в митрополиты печатник Кирилл через Венгрию выехал к патриарху в Никею и был принят королем Белой IV31, т. е. инициатором выступил сам венгерский король. На обратном пути он вновь принял митрополита и предложил союз, скрепленный браком Льва Даниловича с дочерью Белы IV Констанцией: «...пришедъ же митропить и ре емоу хотение твое оу тебе есть поими дщерь его сноу си женЪ»32. 2 июня 1247 г. Бела IV предоставил Ростиславу Михайловичу Славонию33, демонстрируя отказ от претензий на Галицкую землю и готовность к переговорам с Даниилом Романовичем. Пока Даниил не получил твердых гарантий отказа венгров от поддержки претензий Ростислава на Галич, о нормализации отношений не могло быть речи. Но события в соседней Австрии, а также встреча Даниила с ханом Батыем и признание за ним галицко-волынских земель подтолкнули венгерского короля к изменению позиции. После этого в замке Зволен (ныне на территории Словакии) в присутствии Белы IV и Даниила Романовича митрополит Кирилл сочетал Льва Даниловича и Констанцию браком, который скрепил возобновление союза между Венгерским королевством и Галицко-Волынским княжеством34. Брак можно уверенно датировать летом 1247 г., он был заключен вскоре после июня. Итак, даже если бы Даниил Романович до июня 1246 г. успел вернуться из ставки Батыя на Волге и собрать войско, он едва ли бы бросился на помощь Беле IV, не имея твердой уверенности, что тот более не станет поддерживать претензии своего зятя на галицкий стол и признает Даниила равноправным союзником. А такую позицию венгерский король продекларировал только 2 июня 1247 г. До этого Даниилу как раз выгоднее была конфронтация Венгрии с Австрией, которая мешала Беле поддерживать попытки Ростислава овладеть Галичем. Теперь о самой битве на Лейте 15 июня 1246 г. Маршал Штирии, рыцарь-миннезингер Ульрих фон Лихтенштейн (1200-1275), описавший подробности гибели австрийского герцога в поэтическом романе «Служение дамам» (1255)35 и отдельных стихах36, получая информацию от своего родственника Генриха фон Лихтенштейна, чьи хоругви стояли напротив русских, не назвал имени русского короля. Анналы монастыря Св. Пантелеймона в Кельне в редакции 1249 г., в которых зафиксирована смерть герцога от раны, нанесенной ему королем Руси, - тоже37. Поздние чешские и венгерские источники передают сведения о гибели герцога, который в ходе битвы очутился в гуще воинов дружины Ростислава Михайловича38. К ним примыкает информация грамоты Белы IV от 20 ноября 1255 г., согласно которой герцог погиб от руки рыцаря Андреаса (Андрея?), что засвидетельствовал галицкий князь Ростислав, любимый зять короля39. Поэтому в участии Ростислава в битве на Лейте большинство исследователей не сомневаются40. Сведений же об участии в ней Даниила, на которые можно было бы опереться, нет. Что же касается титула «король Руси», то западные источники вообще часто наделяли им русских князей, но это скорее свидетельствовало о том, что они воспринимались как суверенные властители41. Все германские хронисты пользовались единым критерием: был ли тот или иной правитель зависим от германского императора42. Князь Ростислав Михайлович так и не отказался от титула князя галицкого; даже получив в 1247 г. княжество Мачву43, а затем овладев частью Болгарии, он титуловался «dux Galiciae et imperator Bulgarorum»44. Проблемы, которые поднимает в своих исследованиях профессор А. В. Майоров, чрезвычайно сложны и интересны, они надолго останутся в центре дискуссий, без которых прогресс исторической науки невозможен. Труды российского историка, чей большой вклад в изучение галицких и волынских земель очевиден, еще долго будут побуждать рыцарей Клио к благородным поединкам на страницах научных изданий.

Скачать электронную версию публикации