The subject of normative estimation expressed by the semantics of language units as the possessor of the national lingui.pdf Изучение нормы, отраженной в значениях языковых единиц, на протяжении нескольких десятилетий остается одной из актуальных проблем современной лин-гвистики. Согласно нашим наблюдениям, основными направлениями в исследо-ваниях семантической категории нормы являются такие, в русле которых норма рассматривается, во-первых, как составной элемент категорий градуальности, интенсивности, качественности, количественности, компаративности и предель-ности (М. Бирвиш, Л.Г. Ефанова, Н.А. Лукьянова, Л.А. Новиков, Э. Сэпир, А.Н. Шрамм и др.); во-вторых, как самостоятельная семантическая или лингво-когнитивная категория, а также как лежащий в основании этой категории концепт (Н.Д. Арутюнова, Т.М. Николаева, Н.Д. Федяева и др.); в-третьих, в связи с кате-горией оценки (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, В.Н. Телия и др.), и в том числе как одна из составляющих некоторых типов модальности (А.П. Бабушкин, Т.В. Булыгина, О.В. Латина, А.Д. Шмелев). Существующая в современной лингвистике традиция рассматривать катего-рию нормы в связи с оценкой и как ее разновидность методологически близка анализу нормы в модальной логике. Исследования в русле логики оценок и деон-тической логики (логики норм) позволили выявить структуру нормативной оцен-ки и сформировать представление о нормах как о результате основанного на оп-ределенных ценностных отношениях взаимодействия субъекта и предмета этой оценки. Среди составляющих нормативной оценки в трудах по лингвистической семантике наибольшее внимание уделяется особенностям явлений, становящихся предметом оценки, а также содержанию самой нормы как ее основанию, в то вре-мя как субъект оценки, как правило, остается вне поля зрения лингвистов. Между тем субъект отраженной в семантике языковых единиц нормативной оценки, так же, как и субъект любой другой оценки, является обязательным уча-стником ситуации оценивания и обладает некоторыми специфическими свойст-вами. Отличительные черты такого субъекта обусловлены тем, что он является носителем определенного языка и обладает выражаемыми при помощи средств этого языка и входящими в национальную языковую картину мира (далее – ЯКМ) представлениями о должном, во многом определяющими ее нормативный харак-тер. Как носитель национального языка субъект нормативной оценки должен не только в совершенстве владеть средствами этого языка, но также и усвоить при-сущий ему способ восприятия действительности. В лингвистических исследова-ниях неоднократно отмечалось, что человек расчленяет природу в направлении, подсказанном ему родным языком [Уорф, 1960, с. 174], бессознательно перенося установленные языком нормы в сферу опыта [Сэпир, 1985]. При этом отраженный в семантике языковых единиц «способ членения задан языку жизнью (природой и деятельностью человека)» [Арутюнова, 1980, с. 173]. По этой причине «свойст-венный языку способ концептуализации действительности (взгляд на мир) отчас-ти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных язы-ков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков» [Апресян, 1995, с. 350–351]. Вместе с тем ЯКМ не является простым отражением действительности в соз-нании носителей языка, но предполагает их активное участие в создании языково-го образа мира. Таким образом, используемый в современной лингвистике термин языковая картина мира «фиксирует теоретически отрефлектированный тип от-ношений языка, мира и человека как тип интерпретативной гносеологической деятельности человека по отношению к миру, объективированный в языковых фактах (языковых единицах, структурах, а также текстах)» [Резанова, 2002, с. 28]. Благодаря познавательной и интерпретативной активности носителей языка при создании ЯКМ образ мира присутствует в ней в виде идеализированного представления о некоторой упорядоченной целостности, которая создается за счет нормативных соотношений ее элементов [Бабушкин, 2001, с. 16]. В ЯКМ норма-тивным является не только отношение каждого из ее элементов к другим, но и само их содержание. «Как и всякий конструкт, идеализированная модель мира состоит из блоков. Этими блоками являются нормы, изменчивые в одной части и устойчивые в другой» [Арутюнова, 1999, с. 180]. Вследствие этого носитель языка, которому известны входящие в ЯКМ нормы и отношения между ними, может рассматриваться как субъект нормативной оценки. Для характеристики носителя языка как субъекта нормативной оценки могут быть использованы те же методы, которые применяются при изучении ЯКМ, и актуальны данные, полученные в результате их применения. К числу таких дан-ных относятся, в частности, результаты лингвокультурологического анализа сис-темы «ключевых слов», воплощающих основные для данного общества культур-ные концепты, и «грамматики культуры», под которой понимаются «интуитивные законы, формирующие особенности мышления, чувствования, речи и взаимодей-ствия людей» [Вежбицкая, 1999, с. 654]. Например, для русского языка ключевы-ми (типично русскими) концептами признаются душа, тоска, судьба, счастье, справедливость, совесть, задушевность, удаль, воля, авось и некоторые другие 1 . Продуктивны при изучении национальных ЯКМ также сопоставительные иссле-дования данных разных языков с целью выявить «заключенные в них концепту-альные конфигурации, различные в разных языках и тем самым – у людей, гово- 1 См. труды А. Вежбицкой, Т.В. Булыгиной, Анны А. Зализняк, И.Б. Левонтиной, Ю.С. Степанова, А.Д. Шмелева, Е.С. Яковлевой и др. рящих на разных языках» [Зализняк, 2006, с. 208] 1 См. труды перечисленных выше исследователей, а также Н.Д. Арутюновой, Л.Е. Вильямс, С.Г. Воркачева, В.Г. Гака, Е.В. Димитровой, В.И. Карасика, Н.А. Красавского, А. Лазари, Г.Г. Слышкина, В.Н. Топорова и др. 2 К сожалению, в некоторых исследованиях эти качества понимаются несколько уп-рощенно. Например, неагентивность нередко толкуется как лень, пассивность и безразли-чие к результату, а эмоциональность и иррациональность связывают с надеждой на авось и леностью ума. Заметим, что это мнение противоречит, в частности, выводам Ю.Д. Апресяна о том, что «человек мыслится в русской ЯКМ прежде всего как динамич-ное, деятельное существо. Он выполняет три различных типа действий – физические, ин-теллектуальные и речевые» [Апресян, 1995, с. 352]. А.Д. Шмелев также считает вывод о пассивности русского характера «несколько преувеличенным» [Шмелев, 2002, с. 210]. В настоящее время в связи с чрезвычайной сложностью обозначенного тер-мином языковая картина мира понятия лингвисты выделяют в нем разные со-ставляющие, или аспекты, отражающие различные исследовательские подходы к этому объекту. В частности, предполагается, что «наряду с языковой картиной мира (в качестве ее аспекта) объективно выделяется ценностная картина мира (выделено мной – Л. Е.) в языке» [Карасик, 2002, с. 167]. Наличие в ЯКМ ценно-стного аспекта определяется коммуникативной и информационной функциями языка, поскольку «взаимопонимание в процессе коммуникации, где участвуют оценочные суждения, невозможно без общих для говорящих представлений о ценностной картине мира. Если у собеседников они различны, неизбежны ком-муникативные провалы» [Вольф, 1988, с. 126]. По мнению Е.М. Вольф, ценностная картина мира «в представлении говоря-щих соотнесена с нормативной картиной мира (выделено мной – Л. Е.), ее сте-реотипными ситуациями и их характеристиками и с соответствующими шкалами оценок, где знаки движутся в сторону “+” или “–” с учетом нормативных свойств объектов» [Там же]. В лингвистических исследованиях неоднократно отмечалась свойственная отраженным в языке представлениям о нормах положительная оце-ночность. «Из нормативных представлений о мире, по негласному уговору, ис-ключается все отрицательное, чего можно избежать». «Понятие норматива не применяется, например, к плохой погоде, к циклонам и буре, к болезням и непри-ятностям, к ссорам и скандалам. ...Из нормативной (идеализированной) картины мира, отвечающей представлениям среднего человека, эти процессы удалены» [Арутюнова, 1988, с. 200]. К ним применимы понятия меры и закономерности, но не нормы [Арутюнова, 1987, с. 142]. С учетом отмеченных выше признаков содержание понятия нормативной языковой картины мира может быть определено как отраженная в семантике язы-ковых единиц разных уровней система социально обусловленных и регулярно выражаемых средствами данного языка представлений о том, каким должен быть человек, социум и весь окружающий его мир для того, чтобы получить со сторо-ны социального субъекта положительную оценку и не вызвать у него неодобри-тельного отношения. Представляемая таким образом нормативная ЯКМ не только соотносится с ценностной картиной мира, но и может быть представлена в качестве одной из наиболее важных составляющих ее частей и, следовательно, должна обладать всеми теми признаками, которые имеет ценностная ЯКМ. По мнению В.И. Карасика, ценностная картина мира в языке обладает следующим набором свойств: 1) включает в себя как общечеловеческие, так и культурноспецифичные (этнокультурные и социокультурные) ценности; 2) имеет системный характер, отражающей систему ценностей данного кол-лектива, организованную вокруг наиболее существенных для данной культуры смыслов – ценностных доминант, «совокупность которых и образует определен-ный тип культуры, поддерживаемый и сохраняемый в языке»; 3) находит выражение в семантике лексических и фразеологических единиц языка, а также фольклорных текстов, если эти единицы и тексты соотносятся с действующими внутри языковой общности нормами, правилами и стереотипа-ми; 4) подчиняется действию семантического закона, в соответствии с которым специфическая часть этой картины получает в ней четкую оценочную квалифика-цию, а также наиболее частотное и своеобразное выражение средствами языка [Карасик, 2002, с. 166–205]. Вместе с тем нормативная ЯКМ, являясь частной разновидностью или со-ставной частью ценностной ЯКМ, отличается от нее тем, что включает в свой со-став не все отраженные в семантике языковых единиц ценности, а только те, ко-торые основываются на обусловленных потребностями социального субъекта или его идеалами представлениях о должном. Понимаемая таким образом норматив-ная ЯКМ оказывается соотносимой с существующим в языковом коллективе нор-мативным кодексом как определенным образом организованной совокупности норм. В нормативный кодекс входят как сформулированные явным образом, так и производные от них возможные случаи применения той или иной нормы. Бла-годаря этому «с любым нормативным кодексом связана определенная совокуп-ность ситуаций, множество возможных поступков (деонтически возможных ми-ров), к которым данный кодекс приложим». «Деонтически возможный мир – это определенная нормативная система, в которой реализованы некоторые деонтиче-ские принципы» [Курбатов, 1997, с. 136], в том числе моральные, правовые, тех-нические нормы, правила игры, познавательные принципы и т.п. Нормативная языковая картина мира, включая в себя представления о должном состоянии этого мира, взаимодействует благодаря этому с областью «возможных миров». Еще одной особенностью нормативной ЯКМ является то, что наиболее регулярное и своеобразное выражение в ней получают ситуации, связанные с разного рода нарушениями норм. При этом значительная часть норм не получает в языке пря-мого обозначения в силу того, что, «если у правила совершенно нет исключений, его не признают за правило и вообще его не осознают» [Уорф, 1960, с. 170]. Субъект нормативной оценки, выражаемой семантикой языковых единиц, обладает рядом свойств, обусловленных как содержанием этой оценки, так и спе-цификой средств ее выражения. Вследствие социальной обусловленности оценки и нормы субъект такой оценки может быть только коллективным, поскольку это-го требует закрепление семантики нормы за той или иной единицей языка. Кол-лективный характер субъекта нормативной оценки обусловлен также и тем, что этот субъект должен не только владеть названным языком, но и быть носителем отраженной в нем нормативной картины мира. Закрепленное в норме, выражае-мой языковыми единицами, «оценочное отношение детерминировано мировоз-зрением народа – носителя языка, его культурно-историческим опытом, системой существующих в данном социуме критериев оценки, а также универсальностью оценочного суждения, обязывающего “соблюдать” соизмерение ценности объекта с некоторыми стереотипами или стандартами по некоторой шкале, отображающей общественно сложившиеся нормы представления о хорошем или плохом, либо о проявляющемся сверх или ниже нормы. Представления о стандартах, или эта-лонах, и есть та антропометрическая позиция, которая служит тем фильтром, сквозь который, как через цветное стекло, воспринимается мир» [Телия, 1986, с. 39]. Наконец, необходимым условием выполнения носителем нормативной ЯКМ функции субъекта оценки является наличие нормативной мерной ситуации, со-стоящей в соотнесении предмета нормативной оценки с нормой. В силу специфи-ки языкового выражения семантики нормы обязательными компонентами такой ситуации являются, с одной стороны, частный случай нарушения той или иной нормы как предмет нормативной оценки, а с другой – субъект нормативной оцен-ки, которому известно содержание данной нормы и который способен осущест-вить процедуру оценивания, т.е. определить наличие или степень соответствия предмета оценки представлениям о должном. Особенностью нормативных мер-ных ситуаций, обозначенных при помощи воспроизводимых единиц языка (мор-фем, слов, фразеологизмов и проч.), является то, что названные единицы могут быть многократно использованы в речи разных членов языкового коллектива и в различных условиях для обозначения сходных ситуаций. Однако даже в том случае, когда выражающая нормативную оценку языковая единица используется лишь одним лицом и для обозначения отдельно взятой ситуации (как речевой факт), субъект нормативной оценки не перестает быть коллективным, поскольку использует данную единицу для общения с другими членами коллектива и лишь транслирует присвоенную ей ранее этим коллективом оценку. Таким образом, субъект нормативной оценки, выраженной в семантике еди-ниц языка, представляет собой коллектив говорящих на данном языке людей, воспринявших заданный языком способ концептуализации и категоризации дей-ствительности и отраженную в этом языке нормативную ЯКМ. Благодаря этому члены этого коллектива обладают общими представлениями о должном состоя-нии человека, социума и всего окружающего мира и способны реализовать эти представления в условиях определенной мерной ситуации.

Скачать электронную версию публикации

Апресян Ю.Д. Избр. тр.: В 2 т. М., 1995. Т. 2: Интегральное описание языка и системная лексикография.

Арутюнова Н.Д. К проблеме функциональных типов лексического значения // Аспекты семантических исследований. М., 1980. С. 156–249.

Арутюнова Н.Д. Ненормативные явления и язык // Язык и логическая теория. М., 1987. С. 140–152.

Арутюнова Н.Д. Типы языковых значений: Оценка. Событие. Факт. М., 1988.

Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999.

Бабушкин А.П. «Возможные миры» в семантическом пространстве языка. Воронеж, 2001.

Вежбицкая А. Язык, культура, познание. М., 1996.

Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1999.

Вольф Е.М. Субъективная модальность и семантика пропозиции // Логический анализ языка: Прагматика и проблемы интенсиональности. М., 1988. С. 124–143.

Зализняк Анна А. Многозначность в языке и способы ее представления. М., 2006.

Карасик В.И. Культурные доминанты в языке // Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград, 2002. С. 166–205.

Курбатов В.И. Логика. Ростов-на-Дону, 1997.

Резанова З.И. Языковая картина мира: взгляд на явление сквозь призму термина-метафоры // Картина мира: Модели, методы, концепты. Материалы Всероссийской междисциплинарной школы молодых ученых «Картина мира: язык, философия, наука» (1–3 ноября 2001 г.) / Под общ. ред. проф. З.И. Резановой. Томск, 2002. С. 28–34.

Сэпир Э. Градуирование // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16. С. 43–78.

Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики языковых единиц. М., 1986.

Уорф Б.Л. Наука и языкознание (О двух ошибочных воззрениях на речь и мышление, характеризующих систему естественной логики, и о том, как слова и обычай влияют на мышление). Отношение норм поведения и мышления к языку // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1960. Вып. 1. С. 135–182.

Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М., 2002.