Network model of capitalistic world order: ways of reproduction and justification (sociological analysis).pdf В условиях «текучей современности» (понятие «текучая современность» (англ. liquid modernity) принадлежит социологу З. Бауману, использовавшему физический термин «текучесть» в качестве главной метафоры для описания современного общества [1]), когда ощущается нехватка устойчивых ориентиров для мировосприятия, социологический анализ сетевой модели капитализма, стремительно распространяющейся по всему миру, поможет обозначить конфигурацию признаков, определяющих ритм и настроение текущей эпохи. Начиная с 1970-х гг. XX в. в мире произошла глубокая реструктуризация мирового устройства, связанная с его переходом к сетевой модели. Итогом реструктуризации стали децентрализация и появление сетевых структур, диверсификация социальных и экономических отношений, интенсификация процессов международного разделения труда, торговли и производства, развитие высоких технологий, дифференциация и дерегулирование финансовых рынков, а также активная урбанизация жизненных пространств. Данные изменения происходили в контексте глобального распространения сетевого капитализма, в котором тесно переплетаются и конкурируют глобально взаимозависимые национальные экономики, большие и малые города, рынки, крупные транснациональные корпорации и небольшие компании, домохозяйства, различные статусные группы и индивиды. Экспансия сетевой модели капитализма, его влияние на различные сферы жизнедеятельности общества позволяют говорить о капиталистическом мироустройстве, имеющем явные и латентные способы воспроизводства. Капиталистическое мироустройство основывается на экономике знаний и сетей, связывающих между собой социальных и экономических агентов с помощью интернет-технологий в глобальном масштабе в режиме реального времени. Координаты капиталистического мироустройства базируются на взаимозависимости социальных и экономических структур человеческой жизнедеятельности. В этом плане данное понятие соотносится с понятием «мироэкономи-ка» представителя школы «Анналов» Ф. Броделя [2]. В мироэкономике как глобальной системе экономические процессы происходят в обширном экономическом пространстве, устроенном надполитическим образом. Несмотря на острые политические моменты, никто не собирается упускать собственной экономической выгоды, которая в конечном итоге дарует и выгоду политическую. Внутри мироэкономики образуются различные сети экономических акторов, участвующих в разделении труда, циркуляции товаров и услуг, движении потоков рабочей силы и капиталов. Эффективному развитию этих процессов способствует механизм воспроизводства типичных универсальных практик экономического поведения, укорененных в структурах повседневности. Исторически генезис капитализма берет начало в повседневных обменах, взаимодействии, в традиционных рыночных практиках, ремесленничестве, мелких семейных хозяйствах. Результатом повседневного рыночного обмена становится то, что А. Щюц называет наличным знанием, дающим релевантное восприятие социального мира [3]. Вследствие регулярности повседневных практик образуется конфигурация этих взаимодействий, что обеспечивает взаимность перспектив в процессе экономической деятельности. Происходит институционализация типических конструктов в виде совокупности паттернов экономического поведения, которые воспроизводятся в ходе хозяйственной деятельности. Дух капитализма, таким образом, заключен глубоко в многолетних повседневных практиках обмена, которые, усложняясь, создают новые формы капиталистических отношений. В период зарождения капитализма формами таких отношений выступали примитивные формы рыночного обмена, основанные на натуральном хозяйстве, производителями которого являлись община и семья. В ходе «великой трансформации», при переходе к промышленному капитализму, эти повседневные практики стали фундаментом для формирования новых форм капиталистических отношений, связанных с индустриальными и финансовыми институтами. Например, в XVIII в. место ярмарочной деятельности как способа обмена товарами заняли биржи. В результате деятельности бирж в крупных финансовых центрах Европы капиталы и кредиты стали находиться в свободном обращении, что сделало капитал более доступным, а процесс накопления капитала более рентабельным. Доступность капитала, в свою очередь, стимулировала развитие промышленного производства. Это позволяет сделать вывод, что стимулом для модернизации капитализма становится дифференциация экономической деятельности. Другим стимулом для обновления капитализма стал рост крупных городов в качестве всеобщих экономических центров, каковыми были в разное время Амстердам, Лондон, Женева, Генуя. Смена этих экономических центров сопровождалась продолжительным кризисом всей экономики и ее последующей глубокой реструктуризацией. Совокупность переходов от докапиталистической эпохи к промышленному буржуазному капитализму и впоследствии к сетевому капитализму свидетельствует о динамичном характере развития капиталистического мироустройства. Вслед за К. Поланьи преобразования капиталистического мироустройства можно обозначить как «великую трансформацию» и зафиксировать ее основные черты [4]. Возникновение промышленного капитализма сопровождалось детради-ционализацией рынков, ростом свободной торговли, активизацией обмена товарами и капиталами, ростом значимости финансовых институтов. Индустриализация привела к росту массовой урбанизации населения и усложнению системы разделения труда. Важным достижением этого перехода стала либерализация экономики и ослабление государственного протекционизма. В этот период внутренние рынки вышли на международный уровень, сформировались международные банковская и финансовая системы. Чтобы подчеркнуть взаимосвязь экономических и политических факторов в этом важном процессе, экономист и социолог К. Поланьи отмечает, что для мирного функционирования этой системы ей на службу была поставлена система равновесия сил, которая действовала вплоть до начала XX в. - начала другой волны великой трансформации. Преобразование мировой цивилизации и наступление следующего этапа развития капитализма связаны с кризисом международного золотого стандарта и прежней системы равновесия сил (1930-е гг. XX в.). Следующая «великая трансформация» начинается приблизительно в 1970-х гг. XX в., когда развитие капитализма сопровождается модернизацией и глобализацией. Общество «поздней современности» не вписывается в прежние прогностические рамки, так как все более усложняется, становится менее управляемым, «ускользающим». Глобализация, условием распространения которой становится высокотехнологичная экономика, вводит в действие фактор риска и неопределенности [5]. Изменения в экономических процессах, сопровождающиеся отмиранием прежних и возникновением новых форм, свидетельствуют о неоднородности и волнообразной динамике капитализма. Волнообразные процессы раскрывают природу колебаний в экономике, которые способствуют модернизации структуры капитализма. Согласно теории «кондратьевских циклов» (по имени экономиста Н.Д. Кондратьева) капитализм имеет право на перманентное обновление, предпосылки которого возникают с приходом «новой волны» его развития [6]. Кондратьевские циклы - это волны, переходы от фазы роста «А» к фазе спада «В» (или сжатия) и наоборот. Направление кривой развития определяется экономической конъюнктурой (совокупностью благоприятных или неблагоприятных обстоятельств, способствующих становлению той или иной фазы развития), что исключает повторения и однообразные директивы движения. Причиной наступления фазы сжатия чаще всего является отсутствие или недостаток инноваций в экономическом хозяйстве (или изменений в технике производства, в организации хозяйства). Продолжительность цикла «В» зависит от протекционистских мер с целью выхода из фазы сжатия. В случае успешных мер переход к фазе роста «А» может быть стимулирован внедрением инновационной отрасли в структуре экономического хозяйства. Последствия выхода из фазы сжатия являются необратимыми и характеристики всей системы меняются радикальным образом. Важным моментом перехода от фазы сжатия к фазе роста является либерализация рынка. О «невидимой руке рынка» как проявлении естественных законов и принципе невмешательства государства в экономику писал еще А. Смит [7]. По естественным законам рынка цены становятся справедливыми, а максимизация прибыли купцами или промышленниками в конечном счете работает на общее благо. Например, бурный рост промышленности в Англии в XVIII-XIX вв. произошел в условиях laissez-fair. И. Валлерстайн, опирающийся в своем миросистемном анализе на взгляды Ф. Броделя и Н. Кондратьева, подчеркивает вероятность возрастания роли государства в процессе бесконечного накопления капитала, как бы предостерегая, что излишний и затяжной протекционизм может привести к капиталистическому обогащению госаппарата. «Если государство обладает ресурсами, которые дорого стоят на мировом рынке, то доход государства, по существу, является рентой, и здесь непосредственный контроль над аппаратом также гарантирует, что значительная часть этой ренты может просочиться в частные руки. Неудивительно, что в таких государствах часто случается так, что к власти приходят военные. Когда государственная машина нацелена на капиталистическое обогащение, обычная процедура смены власти отходит в сторону, а результаты выборов подтасовывают, если выборы вообще проводят...» [8. С. 137]. Это становится одним из главных рисков при переходе от фазы сжатия к фазе роста, так как рыночная экономика перестает быть саморегулирующейся системой со свободным обращением товаров. Таким образом, налицо зависимость объема и продолжительности политики протекционизма в каждой отдельно взятой стране от уровня экономических проблем и типа политического режима. На глобальном уровне в результате очередной «великой трансформации» к концу XX в. мироустройство входит в новую фазу роста в условиях провозглашенного курса на глобализацию, направленную на открытие границ и обеспечение свободного движения товаров и капитала по типу «центр-полупериферия-периферия». Широкое распространение получает практика преумножения капитала посредством инвестирования и реинвестирования в финансы или экономику. Индивидуализация потребительского спроса вынудила экономических игроков усовершенствовать практики диверсификации и коммерциализации предложения, перманентно внедрять инновации в менеджмент. Все это обусловило переход от массового производства к мелкосерийному, отличающемуся дифференцированным и гибким предложением. В результате этого перехода к гибкому производству произошел «второй промышленный переворот». По мысли социологов Л. Болтански и Э. Кьяпелло, признаком обновленного капиталистического мироустройства стал сетевой мир, устроенный как проектный град, противопоставленный семейному и рыночному граду эпохи промышленного капитализма. Проектный град выступает как система ограничений, воздействующая на усложненный сетевой мир, в соответствии с которыми экономические агенты (как участники проектов) следуют в своих действиях определенным правилам и нормам. В ходе последней «великой трансформации» возник «третий дух капитализма», который на волне роста социального пессимизма в отношении капитализма абсорбировал новые механизмы оправдания [9]. Дух капитализма, содержащий личностные предпосылки, выступает моральной поддержкой рациональной организации капиталистического мироустройства. Понятие «дух капитализма» впервые использовал коллега М. Вебера и сооснователь журнала «Архив социальной науки и социальной политики» В. Зомбарт в работе «Современный капитализм» (1902) [10]. Далее эволюция этого понятия разворачивалась в полемике между М. Вебером, с одной стороны, и В. Зомбартом - с другой. Оба мыслителя для анализа данного понятия обращались к методу образования исторических понятий или обнаружению генетических связей, отражающих индивидуалистические признаки времени. М. Вебер придавал большое значение рациональной специфике западного капитализма и упрекал своих оппонентов (В. Зомбарта, Г. Зиммеля и К. Маркса) за игнорирование этого ключевого момента. Зомбарт рассматривает генезис духа капитализма с позиций биологизма, ставя его в зависимость от биологических, а потом уже и от социальных структур [11]. Вебер был решительно против радикального биологизма Зомбарта и, опираясь на Канта, связывал развитие предпринимательского духа с это-сом, или совокупностью этических норм и максим. Этика капиталистического мышления имеет религиозное обоснование, о чем свидетельствует взаимосвязь современного капитализма и рациональной этики протестантизма. Вебер сводит характерные стороны религиозной хозяйственной этики к идеальному типу и определяет западную культуру как отличную от других культур - как культуру рационального типа [12]. Несмотря на различия во взглядах, и Вебер, и Зом-барт выделяли роль личностного начала в возникновении и экспансии капиталистического духа. В вебе-рианской трактовке движущей силой капитализма являются не спекулянты и авантюристы, ориентированные на политическую удачу и иррациональную спекуляцию (как полагает Зомбарт), а носители определенного этоса, связанного с чувством исполненного долга в рамках призвания. В качестве такой движущей социальной силы Вебер называет бюргеров. У Зомбарта авантюрное начало сочетается с мещанским, и в союзе эти два начала порождают нового человека - предпринимателя, или буржуа. Авантюрная форма изначально находит воплощение в трех человеческих типах: завоевателе, организаторе, торговце. Именно эти типы в Средние века на этапе раннего капитализма занимались добычей капитала. В следующей фазе развития капитализма авантюрное начало сочетается с мещанским началом, что знаменует переход к высокоразвитому капитализму. Вебер отрицает подобное «героическое», авантюрное и биологическое начало в качестве двигателя западного капитализма. По мнению Вебера, Зомбарт в своих размышлениях недалеко ушел от описания традиционной экономической системы, которая, напротив, выступает барьером для интенсивного и новаторского развития капитализма. Отличительная черта промышленного капитализма - процесс производства, который способствовал отделению класса предпринимателей от домашнего хозяйства. В докапиталистической эпохе не было рационального использования капитала через его внедрение в производство и рациональной организации. Капиталистическое ведение хозяйства основано на получении прибыли посредством обмена, или ненасильственного приобретения товаров и услуг. Основным признаком современного рационального капитализма является калькуляция материальных средств с целью получения рентабельности от своей предпринимательской деятельности и рациональная организация свободного труда (предприятия), ориентированного на товарный рынок. Дух капитализма напрямую связан с разделением труда, где распределение людей по профессиям - выражение божественной воли, а выполнение своей работы есть реализация религиозного долга. Взгляды Вебера на генезис капитализма имеют не только последователей, но и критиков. Ф. Бродель, рассматривающий средиземноморскую модель капитализма как колыбель европейского, а затем и мирового капитализма, отмечал, что Вебер слишком преувеличивает, и северные страны лишь заняли то место, которое задолго до них занимали старые центры средиземноморского капитализма. «Амстердам копирует Венецию, как Лондон вскоре будет копировать Амстердам, и как затем Нью-Йорк будет копировать Лондон... Благодаря новому возвышению Атлантики происходит расширение экономики в целом, обменов, денежных запасов; и в этом случае так же быстро развивающаяся рыночная экономика, выполняя решения, принятые в Амстердаме, понесет на своей спине выросшее строение капитализма» [2. С. 71]. Кроме религиозных факторов, в формировании духа капитализма следует принимать во внимание и влияние крупных политических и экономических событий. Таковыми событиями на заре промышленного капитализма стала, с одной стороны, Великая французская революция 1789 г., с другой - Английская промышленная революция. Основными достижениями Французской революции стало, во-первых, то, что политические перемены стали восприниматься как норма; во-вторых, источником суверенитета государства стал народ, а не монарх или законодатели. В результате Английской промышленной революции произошел мощный технологический рывок во многих отраслях промышленности (в частности, текстильной и металлургической), что обусловило интенсивный переход от аграрного хозяйства к индустриальному производству. Именно поэтому в модернизации капитализма большую роль играет научно-технологический прогресс. Этот вывод был сделан еще классическими мыслителями. Развитие и внедрение технологических инноваций связано с повышением всеобщего благосостояния, эволюцией профессиональных навыков и, как следствие, дальнейшим освобождением труда (А. Смит). Демифологизация сознания в эпоху модерна сопровождалась его обособлением от религии и поддерживалась бурным развитием науки, техники, промышленности (М. Вебер). Буржуазия как господствующий класс не может поддерживать свое господство, не революционизируя постоянно орудия производства. Производительность труда в обществе зависит от уровня научного познания и технической оснащенности трудовой деятельности (К. Маркс). Научно-технологический прогресс дает стимул для модернизации разделения труда, которое, по выражению Э. Дюркгейма, все плотнее окутывает общество своей сетью вследствие усложнения способов индустриального производства и укрупнения капиталов. Отметив его важнейшую роль в экономике и жизнедеятельности общества, А. Смит стал первым, кто предпринял попытку теоретизировать феномен разделения труда. Разделение труда - естественный процесс, его причина заключается в склонности человеческой природы к различным обменным операциям, прежде всего к торговле и обмену. На рынке происходит обмен излишков своего труда, превышающих собственное потребление, на продукты, производимые другими людьми, в которых тот или иной человек испытывает потребность. Это вынуждает человека развиваться в рамках специализации и развивать до совершенства свои способности в данной специальной области. Цена на обмениваемые товары устанавливается конъюнктурой спроса и предложения, что предполагает условия свободного рынка, также являющегося частью естественного порядка. Таким образом, специализация труда способствует приобретению нужных навыков и тем самым служит общему благу (common best) [7]. Э. Дюркгейм добавил, что, кроме экономического эффекта, разделение труда производит социальный эффект. Интегрирующая сила разделения труда заключается в создании и поддержке чувства социальной солидарности, столь необходимого для моральной плотности общества. Если в архаических обществах религия всецело являлась интегрирующей основой, то в индустриальных обществах ее место занимает общественное разделение труда. Постепенно механическая солидарность замещается органической, отражая усложняющийся характер капиталистического общества. Механическая солидарность сегментарных обществ предполагала взаимодействие на основе личных отношений и традиций. В индустриальных обществах с органической солидарностью ему на смену приходит профессиональная дифференциация, все больше укрепляющая коллективное сознание: «Рост разделения труда происходит, следовательно, оттого, что социальные сегменты теряют свою индивидуальность, что разделяющие их перегородки становятся еще более проницаемыми - словом, происходит сращивание, делающее социальное вещество свободным для вступления в новые организации» [13. С. 263]. Делая общий анализ социальной значимости разделения труда, Дюркгейм не может обойти стороной тот факт, что разделение труда не будет действовать, если не будет своевременной модернизации организационных форм труда. В период внедрения инноваций, когда наступает состояние нравственной и правовой аномии, очевидным становится и упадок корпораций как основной формы профессиональной организации. В этом отношении Дюркгейм солидарен с Вебером, который считал, что жизнедеятельность капитализма определяется вовсе не движением товара, как полагал Маркс, а адекватным индустриальному обществу функционированием рациональной организационной структуры - капиталистического предприятия. Основная причина неадекватности предприятий текущим экономическим реалиям заключается в затягивании с их модернизацией и реформированием. В эпоху индустриального капитализма главный ракурс критики корпораций сосредоточился вокруг темы их соответствия утилитарным целям, а их образ связывался со старым режимом, стремлением поддержать и увеличить свои привилегии и монопольное положение. Поэтому корпорации перестали выступать в качестве моральной силы, обеспечивающей социальную солидарность. Когда наступает такой упадок, именно критика на предмет несоответствия профессиональных корпораций современным тенденциям может стать источником их реформирования. Со второй половины XX в. в результате критики традиционных иерархических форм организации наемного труда на систему разделения труда постепенно распространяются сетевые принципы организации. Это связано с тем, что организации индустриального капитализма - вертикально интегрированные корпорации или малые предприятия - проявили неспособность соответствовать современным веяниям. Постепенно предприятия как формы организации коллективного труда перестают быть обезличенными бюрократическими машинами. По мнению М. Ка-стельса, этот тренд обозначился в процессе перехода от массового к гибкому производству, а также в результате кризиса крупных корпораций и высокой жизнеспособности малого и среднего бизнеса как проводников инноваций и источников создания рабочих мест [14]. Для того чтобы соответствовать новым организационным трендам, крупные корпорации перешли от вертикальных бюрократий к горизонтальным мультинациональным корпорациям, распространяясь по всему миру путем слияний и поглощений. Вертикальная дезинтеграция производственного процесса посредством перехода в сетевую форму поощряет личностную и корпоративную инициативу. Организация профессиональной деятельности сети экономических и социальных агентов концентрируется вокруг поиска идеи в целях реализации проекта. Источником конкурентоспособности компаний становится не только креативность команды, но и оперативность, мобильность в поиске нужных внешних исполнителей независимо от географических, статусных и культурных барьеров. Границы традиционных предприятий стираются, происходит самоорганизация профессиональной сети, сплачиваемая координатором выполнения проекта. Взаимодействие участников проекта, их оперативность в обратной связи обеспечивают высокотехнологичные интернет-коммуникации в режиме online. Таковы основные изменения в международном разделении труда. Осуществляя сетевую экспансию, капитализм нуждается в действенных способах морального оправдания, выступающих источником преодоления критического отношения и мобилизующих производительные силы. Анализируя аспекты капиталистического мироустройства, А. Смит, М. Вебер, Э. Дюрк-гейм заложили основы анализа способов его оправдания. Дух капитализма черпает источники своего оправдания в нерациональных предпосылках, или в личной мотивации человека. По Веберу, например, исходя из иррациональных религиозных предпосылок, оправдание капитализма основывается на том, что труд является высшей ценностью и божественным призванием, следуя которому человек выполняет моральный долг. Этика отвергает наслаждение богатством, призывает сократить потребление и ориентирует человека использовать состояние в практически полезных целях [12]. Классическое моральное оправдание капитализма сформировалось на основе следующих ценностных установок: развитие капитализма, во-первых, способствует значительному росту производства, торговли, что улучшает всеобщее благосостояние; во-вторых, значительное накопление капиталов, их постоянная циркуляция используется в поддержании экономического роста. Социологи Л. Болтански и Э. Кьяпелло развили идею морального оправдания и сделали ее неотъемлемой составляющей этапа «третьего духа капитализма», который наступил в условиях распространения сетевой модели капитализма в конце XX столетия. Современный дух капитализма отражает динамичное сочленение концептов капитализма и его критики, возникшей на волне роста социального пессимизма. Рост таких настроений свидетельствует о наступлении фазы сжатия и необходимости модернизации капиталистической системы. Чаще всего кризис морального оправдания капитализма связан с обострением многих социальных вопросов, что показали события во Франции в мае 1968 г. Для большей жизнеспособности капитализму стал необходим компромисс между стремлением к накоплению капитала и требованиями социальной справедливости, что потребовало формирования приемлемой системы ценностей. Капитализм не только обновляет идеологическую подоплеку и наполняет его новым ценностным смыслом для оправдания вовлеченности в капитализм, но и стремится предоставить конкретные социальные гарантии для мобилизации производительных сил. В систему ценностей обновленного духа капитализма, помимо традиционного служения общему благу, включаются его оправдание через связь экономических и политических свобод (либерализация наемного труда как способа для самореализации и выражения воли) и следование принципам социальной справедливости. В результате сформировалась совокупность моральных оправданий капиталистического мироустройства, благодаря которым капитализм предстает как единственно возможный и желанный тип мирового устройства. Принятие ценностей морального оправдания означает, что индивид становится частью капиталистического мироустройства [9]. В результате проведенного социологического анализа можно сделать вывод, что существует конфигурация признаков сетевого капиталистического мироустройства, к которым относятся: а) сетевая модель разделения труда, диверсификация трудовых отношений; б) образование горизонтальных мультинациональных корпораций; в) новые модели менеджмента, обеспечивающие глобальное управление в режиме реального времени; г) высокие технологии, способствующие образованию и распространению экономических и социальных сетей; д) переход от массового к гибкому производству; е) новый дух капитализма, обеспечивающий его моральное оправдание. Материалом для устойчивого воспроизводства капитализма служат наличные знания, появившиеся в результате примитивных рыночных форм обмена и укоренившиеся в повседневных структурах. Капитализм мобилизует данные наличные знания, благодаря которым индивид органично ощущает себя единицей капиталистического мироустройства. Еще один механизм, обеспечивающий воспроизводство, - это разделение труда, производящее социальный и экономический эффект путем создания чувства социальной солидарности. В сетевом капиталистическом мироустройстве это международное разделение труда, объединяющее экономических и социальных агентов в сети по всему миру. Способы оправдания сетевого капиталистического мироустройства коренятся в обновленном духе капитализма, базирующегося на личной мотивации человека. Дух капитализма представляет собой совокупность связанных с капиталистическим мироустройством верований, которые способствуют его моральному оправданию и поддерживают (через их легитимацию) нужную ему модель экономического поведения.

Скачать электронную версию публикации