Рассматриваются теоретические основания исторического исследования мужской гендерной идентичности. На базе наработок ряда гуманитарных дисциплин делается вывод о социокультурной опосредованности гендерного поведения и наличии неких кросскультурных констант, выделяются различные типы маскулинности (доминантная и альтернативная, традиционная и «новая»).
Mans gender identity: theoretical aspects of research.pdf Прежде чем обратиться к поставленному в заглавиивопросу, следует определить базовые понятия и терми-ны - «мужская гендерная идентичность», «маскулин-ность», «гендерная социализация». Согласно Э. Эрик-сону, идентичность (или самоидентичность) - это субъ-ективное ощущение человеком собственного тождестваи целостности; твердо усвоенный и личностно прини-маемый образ себя во всем богатстве отношений к ок-ружающему миру [1. С. 33; 2. С. 131]. Гендерная илиполовая идентичность в этом контексте выступает каксоставляющая общей самоидентичности личности, еечастный случай (наряду с другими модификациями -этнической, возрастной, нравственно-ценностной, про-фессиональной и пр.) [3. С. 4; 4. С. 153]. Под мужскойгендерной идентичностью подразумеваются комплексобразов, убеждений, установок, включенных в гендер-ное самосознание мужчин; общие представления о му-жественности и женственности, а также выстроенныена их основе модели поведения [5]. Термин «маску-линность» включает в себя, с одной стороны, совокуп-ность поведенческих и психических свойств и особен-ностей, объективно присущих мужчинам, в отличие отженщин; с другой - социальные представления, уста-новки и верования о том, как должен вести себя муж-чина; систему предписаний, имеющих в виду идеаль-ного, «настоящего» мужчину, нормативный эталон«мужчинности» [6. C. 197]. В отечественной гендернойлитературе отдается предпочтение международномулатинизированному термину «маскулинность», а нерусскому слову «мужественность», поскольку послед-нее имеет оценочный характер, обозначая не только то,что относится к мужчинам и отличает их от женщин,но и положительное нравственное качество, не связан-ное ни с полом, ни с гендером. Выражение «мужест-венная женщина» несет в себе положительное содер-жание, «маскулинная» же означает не столько мужест-венность, сколько мужеподобность, мужиковатость [7.С. 107]. Таким образом, принадлежность к мужскомуполу реализуется и как идентичность, и как ролеваяхарактеристика; речь идет и о мужских ценностях,мужском характере, и о мужском поведении/практиках[8. C. 335-336; 9. C. 273, 276, 281, 286].Обретение личностной идентичности, освоение до-пустимых социальных ролей происходит в процессесоциализации (от лат. socialis - общественный). Этоттермин обозначает начинающийся с детства длитель-ный процесс включения индивида в определеннуюгруппу с присущим ей мироощущением и жизненнымстилем, завершение которого должно привести к дос-тижению чувства устойчивости и непрерывности «я»индивида при всех внешних изменениях [2. C. 136]. Сосвоей стороны, полоролевая или гендерная социализа-ция имеет две взаимосвязанные стороны: освоение ин-дивидом принятых моделей мужского или женскогоповедения, отношений, норм, ценностей и гендерныхстереотипов; а также воздействие на него социальнойсреды с целью привития определенных коллективных,общезначимых правил и стандартов поведения, кото-рые считаются социально приемлемыми для мужчин иженщин [10. C. 12-13]. Теоретические аспекты изуче-ния мужской гендерной идентичности рассматривают-ся в ряде гуманитарных дисциплин, прежде всего всоциологии, психологии и этнологии. Разработка дан-ной проблематики в российской науке (включающаякак создание оригинальных концепций, так и переводзарубежной классики) широко развернулась в 2000-е гг.Знакомство с этим багажом знаний необходимо дляпонимания механизмов функционирования гендернойсистемы прошлых эпох.Квинтэссенцией имеющихся на сегодняшний мо-мент исследований, наработок, поднимаемых проблемявляются публикации ведущего отечественного учено-го гендерного направления И.С. Кона (1928-2011), вчастности его статьи «Маскулинность как история» и«Меняющиеся мужчины в изменяющемся мире». Обеназванные статьи многократно переиздавались авторомв различных сборниках начиная с 1999 г. в рамках еди-ного глобального проекта, итогом которого стало мо-нографическое исследование [6, 11-13]. Одной из наи-более важных идей ученого с исторической точки зре-ния является тезис о социокультурном контексте фор-мирования мужественности и влиянии на то, какуюсоциальную нишу занимает ее носитель. Гендернаясоциализация мужчины связывается с историческимпроцессом, особенно ярко специфика мужской гендер-ной идентичности проявляется в переходные периоды[11. C. 209, 214, 217-218; 12. C. 588, 593]. Исследова-тель приводит идеализируемые потомками моделимужского поведения в ту или иную эпоху, значительноотличающиеся друг от друга: мужество героев гоме-ровского периода, добродетели республиканского Ри-ма, доблесть раннего Средневековья, мужские союзыклассического и позднего Средневековья, мужскаядружба эпохи романтизма и пр. [6. C. 189].В то же время, помимо исторически обусловленныхкомпонентов мужской гендерной идентичности, иссле-дователь выделяет константы мужского поведения,кросскультурные гендерные свойства личности. Срединих - обращенность, в отличие от женщин, во внешниймир, большая роль мужского сообщества по сравнениюс семьей и родителями, присущая мужским отношени-ям соревновательность (агон), агрессивность и связьмужской идентичности с силой в ее различных прояв-лениях (вплоть до сексуального насилия) и т.д. [11.C. 220-224; 12. C. 595-598]. И.С. Кон и другие иссле-дователи (Е.Ю. Мещеркина) рассматривают такое яв-ление, как гомосоциальность, под которой понимаетсяприсущая мужчинам склонность общаться преимуще-ственно с представителями своего пола [9. C. 271, 274,281; 11. C. 222; 14. C. 16-17]. Как было показано, гомо-социальность относительно автономна и гораздо болееструктурирована и иерархизирована, чем фемосоци-альность.Вторым важным положением И.С. Кона являетсятезис, дополняющий выводы современных «женскихисследований» о социальной приниженности женскогопола и господстве мужчины над женщиной, согласнокоторому в том или ином обществе имеется несколькотипов маскулинности, мужской гендерной идентично-сти. Среди последних, по мнению ученого, можно вы-делить некую ведущую, «гегемонную» (или «доми-нантную»), форму, представители которой занимаютсоциальную вершину, и вторичные, альтернативныеформы, менее престижные или даже маргинализиро-ванные. Мужчины, имеющие идентичность, альтерна-тивную гегемонной, могут не меньше женщин испыты-вать чувство социальной приниженности. В то же вре-мя повышенные ожидания общества по отношению кпредставителям доминантной маскулинности нередкостановятся условием их психологического напряжения.Третий важный момент, на котором останавливает-ся Кон, касается традиционной и «новой» форм маску-линности. Обращаясь к происходящим в современнуюэпоху трансформациям гендерной системы как навнешнем, так и на внутреннем уровне, ученый отмеча-ет, что хотя мужчины вполне закономерно значительноменьше подверглись изменениям, нежели женщины, вто же время указанные изменения, безусловно, имеютместо. Как пишет И.С. Кон, сдвиги коснулись эконо-мической, властно-политической, брачно-семейной,сексуальной областей, особенностей гендерной социа-лизации, общественных представлений и внутриген-дерных отношений, а также сферы телесного и эмо-циональности. Их характер и глубина зависят от уров-ня развития той или иной страны, образовательных исоциально-возрастных характеристик, матримониаль-ного статуса (холостячества или женатости). По мне-нию Кона, в народной среде традиционные формымаскулинности выражены сильнее, и их не боятся дек-ларировать публично, в то время как более образован-ные мужчины стесняются следовать данному канону.Ценностные ориентации и стили жизни в последнемслучае выглядят более цивилизованными, такие муж-чины охотнее, хотя и не во всем, принимают идеюженского равноправия. Еще один выделяемый ученымводораздел - возрастной. Многие поведенческие свой-ства традиционной маскулинности, в том числе агрес-сивность и сексуальность, в первую очередь присущиподросткам и молодым мужчинам. Молодые мужчиныпредставляют особую социально-демографическуюгруппу, которая по своим физическим, поведенческими психологическим свойствам отличается как от жен-щин, так и от старших мужчин. Выраженность этихчерт зависит также от семейного положения: женатыемужчины независимо от возраста меньше холостяковсклонны к риску и авантюрам, у них другой стиль жиз-ни [11. C. 218-291; 12. C. 593-594].Исследователь изучает в современной мужскойидентичности рудименты традиционных установокгендерного поведения и степень и формы распростра-нения «новой» маскулинности (например, изменения испецифику гендерного дисплея в его мужском вариантеи пр.). Под гендерным дисплеем (от англ. display - про-явление, показ) подразумеваются конвенциальные мо-дели поведения, изображения, внешние выраженияпола (см. об этом: [15. C. 114]). По мнению И.С. Кона,для современного этапа характерна активизация заботымужчин о собственном теле и физической привлека-тельности (см.: [11. С. 211; 12. С. 585]). В первом слу-чае речь идет о классическом образе мужчины-мачоили могучего доминантного альфа-самца. Исследова-тель отмечает, что хотя в современном обществе этотканон стал отчасти дисфункциональным, приносябольше неприятностей, чем выгод, его носители про-должают считать себя единственными «настоящими»мужчинами. Они сопротивляются происходящим пе-ременам, создают собственные закрытые сообщества инаходят такие сферы жизни, где эти качества можнопроявлять безнаказанно и получать за это одобрение(война, силовые виды спорта и т.д.). Поскольку этисвойства филогенетически самые древние и на нихориентирована любая мальчишеская и юношеская суб-культура, их поддерживают и им завидуют многиемужчины, сами не принадлежащие к этому типу. Носи-телями, защитниками и идеологами «новой» маску-линности становятся, как правило, мужчины, которыепо тем или иным причинам не смогли войти в этот«элитарный мужской клуб», испытывали в детстве июности какие-то трудности с маскулинной идентифи-кацией и нашли для себя другой, более приемлемыйканон маскулинности. Разумеется, это возможно и почисто интеллектуальным соображениям, но чаще этимотивы переплетаются: личные трудности помогаютосознать «неправильность» социального стереотипа(см.: [11. C. 219-220; 12. C. 594-595]).Перекличку со многими положениями И.С. Конаможно встретить в работах других исследователей.Так, еще один известный отечественный ученый-гендерист С.А. Ушакин в своих статьях «Видимостьмужественности» и «Познавая в сравнении: о евро-стандартах, мужчинах и истории», со ссылкой на типо-логию, предложенную в англоязычной историографии,выделяет патриархальную иудейско-христианскуюмужественность, военно-гражданскую модель антич-ной Греции, средневековую форму мужественности сприсущим ей кодексом чести и институтом покрови-тельства, протестантскую мужественность буржуа,имеющую более широкий ареал распространения ге-роическую модель мужественности в целом и др. Ис-следователь также отмечает, что в рамках отдельныхкультур различия внутри пола не менее значительны,чем между полами, и те мужчины, которые не соответ-ствуют доминантным нормативам, испытывают на себезначительное социальное давление [4. C. 160-161; 8.C. 335; 16. C. 10].Е.Р. Ярская-Смирнова, обратившись в своей статье«Мужество инвалидности» к проблеме инкорпориро-ванности в мужском теле социальных значений и дис-курсов, также приходит к выводу о различии муску-линности в каждой культуре, иерархичности внутригосподствующей мужской культуры [7. C. 117]. Онаотмечает, что каждый жизненный стиль общества илигруппы содержит свой набор идей или тем, относящих-ся к мужчине и маскулинности, который оказывается«полем борьбы за то, каким же должен быть мужчи-на», - горой мускулов или романтическим кавалером,остроумным интеллектуалом или надежным экономиче-ским ресурсом. Ярская-Смирнова показывает роль фи-зической силы и связанных с ней качеств для формиро-вания доминантной идентичности и связи последней свластной позицией; социальную маргинализацию муж-чин, имеющих физические отличия от господствующегоканона маскулинности [Там же. 106, 109, 116].Исследовательница считает, что не всякое мужскоетело принимается как норма: среди огромного разно-образия мужских тел, различающихся цветом, формой,размерами, демонстрирующих различные возможно-сти, есть те, которые считаются неестественными илипатологическими. Она пишет о социальной «патологи-зации» тела инвалидов, пожилых людей, гомосексуа-листов, представителей иных расовых групп в их отли-чии от принятого канона маскулинности. Последнийдля западного общества воплощен в белом гетеросек-суальном мужчине из среднего класса. Социальноеопределение маскулинности воспевает его силу и не-уязвимость, идеальное тело и молодость. По мнениюавтора, для доминантной маскулинности характерно сдетства не обращать внимания на ушибы и ссадины, вподростковом возрасте - стремиться управлять своимтелом и соревноваться с другими мальчишками, в юно-сти - заниматься атлетизмом, но позднее начать пре-небрегать своим телом ради карьеры и публичного ус-пеха. Характерно при этом, что идеализированная мо-дель жизненного пути мужчины сводится к основномусценарию периода зрелости - признанию в публичнойсфере. В данной перспективе, например, имидж инва-лидности выражается в метафорах слабости, зависимо-сти, уязвимости, а значит, потери мужественности,мужских качеств активности, инициативы, контроля идостижения.Е.Ю. Мещеркина в статьях «"Бытие мужского соз-нания": опыт реконструкции маскулинной идентично-сти среднего и рабочего класса» и «Социологическаяконцептуализация маскулинности» со ссылкой на из-вестного австралийского социолога Р. Коннела пишет,что гегемонная мужская идентичность - это культур-ный образец, доминирующий идеал, лежащий в основепрактик пола, которые имеют иерархический порядок[9. C. 270-271; 14. C. 16, 18; 17. С. 851, 854]. В то жевремя маскулинный габитус в разных контекстах мо-жет проявляться во множестве форм: и как общая от-ветственность за благо семьи (глава семьи), и как фи-зическое насилие, и как защита и охрана близких, и какгипермаскулинность. Исследовательница подчеркива-ет, что только жизнь в соответствии с заданными врамках определенного социального порядка мужскимгабитусом традиционными маскулинными ценностямипорождает у мужчин чувство «габитусной уверенно-сти» [9. C. 273-274; 14. C. 17]. Габитусная уверенностьвыступает как осознанное согласие с судьбой, как по-зитивно воспринимаемое социальное принуждение,коллективно разделяемое смысловое содержание маску-линности. Большую роль в реализации габитусной уве-ренности играют гомосоциальные мужские сообщества,которые оказывают институциональную поддержкумужчинам, в силу тех иди иных обстоятельств не спо-собных полноценно исполнять ожидаемые от них роли.Тем самым гомосоциальные сообщества способствуютсохранению гендерного порядка. Н.А. Шухова в одно-именной диссертации проанализировала влияние ген-дерной идентичности на социально-психологическуюадаптацию мужчин. Успех последней, по мнению иссле-довательницы, связан с соответствием мужчины тради-ционным установкам и требованиям. Выделив болеедесятка различных типов мужской гендерной идентич-ности, автор отмечает рост адаптивности по мере при-ближения форм самосознания и поведения к традицион-ной модели. В то же время, по мнению ученой, важней-шей составляющей наступившего на рубеже ХХ-XXI столетий кризиса маскулинности является возрос-шая жесткость предъявляемых к мужчинам социальныхтребований, что сделало их особо уязвимыми в светепроисходящих изменений [5].Известный современный американский антропологД. Гилмор в своих работах (статье «Загадка мужест-венности», монографии «Становление мужественно-сти: культурные концепты маскулинности») определилспецифику мужской социализации, ядро которой со-ставляет испытание мужчины в ходе получения при-знания его мужественности обществом [18, 19]. Каксчитает Гилмор, обретение женщиной женственностипроисходит более мягко, не через активное действие,но через имеющие биологические корни паттерны ук-рашения тела или формирование сексуальной привле-кательности; тогда как мужчина должен подвергнутьсяинициации, ответить на вызов, пройти через борьбу,нередко имеющую драматический характер и даже со-провождающуюся риском для жизни. Среди выдвигае-мых обществом испытаний - демонстрация своей фи-зической силы и героического поведения, «неукроти-мой мужественности», жесткости и смелости; участие вразличного рода милитаристских предприятиях; ус-пешность в сексе (брачное ложе рассматривается ана-логично полю брани; перед мужчиной стоит необходи-мость демонстрации потентности в первую брачнуюночь; рождение большого количества детей); умениезащитить свою семью, ее честь в любой ситуации; дажеворовство или плутовство [18. C. 882-888].В связи с этим, по мнению ученого, мужчины зна-чительно чаще женщин испытывают сомнения в собст-венной гендерной идентичности. Выводы Гилмораподтверждают исследования других ученых. Так,Н.А. Шухова на основании контент-анализа мужскихсамоописаний (метод количественно-качественногоизучения документов) показывает, что взгляды совре-менных мужчин о становлении собственной идентич-ности базируются по преимуществу на представлениио нем как о чем-то полученном в процессе действия, ане как автоматически приобретенном [5]. Знаменитаяамериканская гендеристка Дж. Келли даже используетпо отношению к мужской социализации термин «исто-рия закала» [8. С. 338].Таким образом, общими выводами гендерной со-циологии можно считать, во-первых, связь мужскойгендерной идентичности и маскулинности с историче-ским и социокультурным контекстом и в то же времяналичие неких кросскультурных констант; во-вторых,существование в рамках каждой отдельной культуры,наряду с общим более престижным характером соци-ального бытования мужчин по сравнению с женщина-ми, различных типов маскулинности, иерархий междуними и приниженности в случае несоответствия типа-жу гегемонной маскулинности; в-третьих, сохранение вусловиях современного кризиса традиционной гендер-ной системы ряда прежних установок и одновременноболее жесткий характер преобразований для предста-вителей мужского пола по сравнению с женщинами.В рамках статьи были затронуты только отдельныетемы. В их числе, например, изучение кросскультур-ных оснований и исторического содержания институтаотцовства; рассматриваемые рядом исследователейвопросы чести как особого регулятора мужского пове-дения, присущего многим эпохам, и некоторые другие.Кроме того, из всего обилия текстов гендерного планабыли взяты непосредственно посвященные проблемемужественности.
Николаева И.Ю. Проблема методологического синтеза и верификации в истории в свете современных концепций бессознательного. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2005. 302 c.
Зайцева Т.И. Зарубежная историография: XX - начало XXI века : учеб. пособие. М. : Академия, 2011. 144 с.
Соколова Е.Т., Бурлакова Н.С., Лэонтиу Ф. К обоснованию клинико-психологического изучения расстройства гендерной идентичности // Вопросы психологии. 2001. № 6. С. 3-16.
Ушакин С.А. Видимость мужественности // Знамя. 1999. № 2. С. 152-165.
Шухова Н.А. Влияние гендерной идентичности на социально-психологическую адаптацию мужчин : дис. … канд. психол. наук. Ярославль, 2004. 204 с. URL: http://www.dissercat.com/content/vliyanie-gendernoi-identichnosti-na-sotsialno-psikhologicheskuyu-adaptatsiy
Кон И. Меняющиеся мужчины в изменяющемся мире // Гендерный калейдоскоп : курс лекций / под ред. М.М. Малышевой. М., 2002. C. 188- 208.
Ярская-Смирнова Е.Р. Мужество инвалидности // О муже(N)ственности: сб. ст. / под ред. С.А. Ушакина. М. : Новое литературное обозрение, 2001. С. 106-125.
Ушакин С.А. Познавая в сравнении: о евростандартах, мужчинах и истории // Новое литературное обозрение. 2003. № 64. С. 334-345.
Мещеркина Е.Ю. «Бытие мужского сознания»: опыт реконструкции маскулинной идентичности среднего и рабочего класса // О муже(N)ственности : сб. ст. / под ред. С.А. Ушакина. М. : Новое литературное обозрение, 2001. С. 268-287.
Бабушкина Е.А., Базуева Е.В. Влияние институтов социализации на формирование гендерных представлений у детей дошкольного возраста // Гендерное образование в подготовке учителя : материалы Всерос. конф. с междунар. участием / науч. ред. Е.С. Турутина и др.
Кон И. Маскулинность как история // Гендерный калейдоскоп : курс лекций / под ред. М.М. Малышевой. М. : Академия, 2002. C. 209-229.
Кон И.С. Мужские исследования: меняющаяся мужественность в изменяющемся мире // Введение в гендерные исследования : учеб. пособие: в 2 ч. / под ред. И.А. Жеребкиной. СПб. : Алетейя ; Харьков : ХЦГИ, 2001. Ч. 1. C. 562-599.
Кон И.С. Мужчины в меняющемся мире. М. : Время, 2009. 496 c.
Мещеркина Е.Ю. Социологическая концептуализация маскулинности // Социологические исследования (СОЦИС). 2002. № 11. С. 15-25.
Введение в гендерные исследования : учеб. материалы к курсу ОДО по гендерным исследованиям. Харьков : ХЦГИ, 2003. Ч. 1. 344 с.
Ушакин С.А. «Человек рода он»: знаки отсутствия // О муже(N)ственности : сб. ст. / под ред. С.А. Ушакина. М. : Новое литературное обозрение, 2001. С. 7-40.
Коннелл Р. Маскулинности и глобализация / пер. Я. Боцман // Введение в гендерные исследования : в 2 ч. Ч. 2 : Хрестоматия / под ред. С.В. Жеребкина. СПб. : Алетейя ; Харьков : ХЦГИ, 2001. С. 851-880.
Гилмор Д. Загадка мужественности / пер. Я. Боцман // Введение в гендерные исследования : в 2 ч. Ч. 2 : Хрестоматия / под ред. С.В. Жеребкина. СПб. : Алетейя ; Харьков : ХЦГИ, 2001. С. 880-895.
Гилмор Д.Д. Становление мужественности. Культурные концепты маскулинности / пер. А.А. Казанкова. М. : РОССПЭН, 2005. 264 с.