Reflection of the verbal culture of Siberia in the regional publishing products of the turn of the 20th century.pdf Уникальность и неповторимость каждого города и региона находят отражение как во внешнем облике: городском ландшафте, своеобразной архитектуре, так и в менталитете жителей, их ценностных установках и представлениях. В каждом регионе существуют своя история, свой оригинальный литературный процесс, свой авторский корпус и читательские предпочтения, свое восприятие столичной и общероссийской культуры, собственные издательские стратегии. В конце XIX в. Томск становится не только первым за Уралом университетским городом, но и одним из наиболее активных издающих центров Сибири. Печатную продукцию выпускали типографии и типолитографии П.И. Макушина (перешедшей Сибирскому товариществу печатного дела), М.Н. Кононова и И.Ф. Скулимовского, К.А. Орлова (позднее Н.И. Орловой), Л.Д. Прейсмана и Н.Я. Беляева, В.М. Перельмана, товарищества скоропечатни А.А. Левенсона, товарищества «Печатня С.П. Яковлева», Томского епархиального братства и др. [1. С. 31-32]. Хорошая полиграфическая база томских типографий и литографий позволяла также издавать Ф.П. Романовым в 1893-1910 гг. богато иллюстрированные «Сибирские торгово-промышленные и справочные календари» и ежегодные «Путеводители по всей Сибири и среднеазиатским владениям России» В. А. Долгорукова (Томск, 1895-1904 гг.). Помимо трех высших учебных заведений (Императорского Томского университета, Томского технологического института и Сибирских высших женских курсов) здесь функционировало до двух десятков средних и специальных учебных заведений, множество ведомственных и общедоступных библиотек, более полусотни научных, благотворительных и культурно-просветительных обществ, что способствовало выпуску сравнительно большого количества печатной продукции. При изучении тематики дореволюционных томских изданий было установлено, что преобладают книги историко-статистического, краеведческого и справочного содержания: путеводители по городу Томску, памятные книжки и обзоры Томской губернии, отчеты, уставы, инструкции городовым и циркуляры для местных учебных заведений и множество других исторических и статистических материалов, раскрывающих административную и хозяйственную жизнь губернского города. Как и вся остальная книгоиздающая провинция, Томск вносил в общий поток российского книгоиздания прежде всего утилитарную, ведомственную, деловую книгу. Однако имелись и существенные особенности. Статистика печатной продукции, опубликованная в журнале «Сибирские вопросы», свидетельствует о том, что Томск шел с очень большим отрывом от всех остальных городов. Если в Барнауле и Тобольске за 1911 г. было напечатано по 6 изданий, в Омске - 31, Иркутске - 33, Владивостоке - 72, то в Томске за этот же период вышло 174 книги и брошюры [2. С. 80]. Выпускалось много книг по медицине, химии, физике, биологии. Печатались учебники и учебные пособия по техническим специальностям, что объяснялось наличием в губернском центре высших учебных заведений. Именно для Томска было характерно значительное преобладание научного книгоиздания [3. С. 119]. Несмотря на необходимость наличия цензурного разрешения, которое выдавалось только в центре, более низкую, чем в столицах, покупательную способность и читательскую активность местного населения, в Томске отдельными изданиями и в газетно-журнальном варианте выходили литературные произведения, в том числе русская классика. Классические произведения общерусских авторов изучались в школе, их заучивали наизусть, соответственно, они становились более востребованы на книжном рынке. Классические тексты были легко узнаваемы и часто цитируемы, вплетались в письменную и устную речь, становились нормой языка. Наиболее часто к сюжетам и героям классических произведений обращались в периодических изданиях, особенно частных. В постоянных рубриках сибирских газет, посвященных театральной и культурной жизни, в фельетонах, обзорах, в местной хронике герои классических произведений русской литературы нередко обретали «вторую жизнь» (особенно это касалось персонажей сатирических) [4. С. 5]. Активно использовались тексты А. С. Пушкина, А. С. Грибоедова, М.Е. Салтыкова-Щедрина. Так, в январе 1912 г. в газете «Сибирская жизнь» в разделе «Фельетон» появилась статья А.Н. Ши-пицына (псевдоним «Шип») «Век нынешний и век минувший» по Грибоедову» [5], вскоре был напечатан ее отдельный оттиск [6]. «Для общерусской и местной жизни из "Горя от ума", как из цветущего, неувядающего сада, вы можете и ныне, для наших дней нарвать букет разнообразнейших характеристик, крылатых слов и метких поговорок, и пожеланий по поводу многих явлений жизни, событий или лиц», - пишет автор фельетона. Прямые цитаты из «Горя от ума» прекрасно подходили как для изображения общественно-политической ситуации в России (о бюрократии, свободе печати), так и к событиям томской жизни (деятельность городской думы, общественных организаций, характеристика профессоров и т.д.). Благодаря высокому «коэффициенту узнавания» [7. С. 234] литературных образов, гоголевские и щедринские персонажи часто служили для сатирического осмысления современных сибирских типов. В «Сибирской газете», «Сибирском вестнике» и «Сибирской жизни» нередко публиковались переводы популярных за рубежом англоязычных [8], немецких [9, 10] и французских авторов, в основном современных: Э. Золя, А. Франса, Г. де Мопассана, А. Доде, символистов П. Верлена, С. Малларме, А. Рембо и др. [11. С. 9-12]. Первым среди русских классиков, чьи произведения были напечатаны в г. Томске отдельными изданиями, был Л.Н. Толстой [12]. Предоставленное писателем право перепечатывания некоторых его произведений сделало возможным более широкое и более быстрое их распространение. Этим правом воспользовались некоторые издатели после появления в печати нового произведения Л.Н. Толстого «Хозяин и работник». В Москве, в типографии И. Д. Сытина, рассказ был напечатан в 1895 г. [13]. В этом же году вышло и аналогичное издание в типографии П.И. Макушина, большим для того времени тиражом 3 000 экземпляров. Цена книжки составляла всего 10 копеек и была вполне доступна широкой читающей публике [14]. Как крупное событие в литературной жизни Томска был воспринят новый роман Л.Н. Толстого «Воскресение». Газета «Сибирская жизнь» за 27 и 30 марта 1899 года (№ 68 и 70) поместила на своих страницах выдержки из первых четырех глав романа, а также характеристики его главных героев. В декабре 1899 г. П. И. Макушиным было получено цензурное разрешение на издание всего произведения. Роман «Воскресение» вышел в Томске в 1900 г. двумя книжками небольшого формата тиражом 1 500 экземпляров [15]. Тираж книги разошелся весь, а роман достаточно быстро стал библиографической редкостью. Идея продвижения в народные массы света знаний, культуры через издание дешевых, доступных по цене книг была продолжена кооперацией. В 1918-1919 гг. выходят сразу три произведения Л.Н. Толстого: «Хаджи-Мурат» [16], «Хозяин и работник» [17] и «Кавказский пленник» [18]. Несмотря на плохое качество бумаги, все три издания отличаются хорошим полиграфическим исполнением и привлекают взгляд интересным сюжетно-тематическим оформлением обложек. При жизни Льва Николаевича к нему шли толпы посетителей-паломников, стремящихся увидеть живую легенду, услышать, что он говорит, получить ответы на многие вопросы, а после его смерти в 1910 г. начался поистине ажиотажный спрос на его произведения. В публичной библиотеке «Толстой зачитан до дыр» [19]. Газета «Сибирская жизнь» отмечала, что разбираются все новые издания моментально. В книжных магазинах книги Толстого и о нем «расходятся в лет». В 1911 г. за неделю пьеса Толстого «Живой труп» разошлась в Томске в количестве 230-240 экземпляров, предполагалась постановка пьесы в местном театре [20]. У томичей в отношениях с Л. Н. Толстым прослеживаются многочисленные личные связи. О своей встрече с Толстым пишет вновь приехавший инспектор П.Т. Виноградов [20. № 7. 11 янв.], штатный смотритель учебного округа П.А. Буткеев ведет с Толстым переписку [21], профессор И. А. Малиновский посылает Толстому свои научные труды и получает положительный отзыв [19. № 265. 27 нояб.], П.И. Макушин в своих мемуарах пишет о встрече с Толстым как незабываемом эпизоде своей жизни [22]. Выпускник томской гимназии, а с 1910 г. личный секретарь Л.Н. Толстого Валентин Федорович Булгаков оставляет пространные воспоминания, которые публикуются в газете «Сибирская жизнь» за 1911 г. [20. № 127. 10 июня]. Здесь же печатаются посмертные рассказы Л.Н. Толстого «После бала» [19. № 253. 16 нояб.], «Алеша Горшок» [19. № 257. 20 нояб.], «Отец Сергий» [19. № 274. 13 дек.] и др. Особое отношение к Толстому проявлялось не только в публикациях его произведений на томской земле, вокруг его имени разгорались страстные дискуссии на страницах периодики, появлялись публицистические издания, направленные на дискредитацию его взглядов либо в их защиту. Так, в 1911 г. вокруг имени писателя разгорелись нешуточные страсти, когда томские священнослужители отказались освятить вновь выстроенную городской думой школу, названную в честь Толстого [20. № 187. 24 авг.]. Тогда же появились заказные произведения, призванные оправдать поведение ревнителей церковного благочестия. Среди них профессор богословия И.Я. Галахов, написавший по горячим следам по просьбе епископа Макария брошюру «Религиозное мировоззрение Льва Николаевича Толстого», в которой подробно разбирается учение писателя [23]. Вокруг имени еще одного классика русской литературы, Ф.М. Достоевского, также долго не утихали споры. Произведения Достоевского в Томске не печатали, были лишь отдельные публикации в периодической печати о его пребывании в Сибири [24]. Неоднозначное отношение к Ф.М. Достоевскому и его произведениям прослеживается на протяжении длительного времени. С его именем в Томске было связано одно потрясающее по своей жестокости событие, которое взорвало не только томскую периодическую печать, но и нашло отклик в столичном журнале «Сибирские вопросы» [25]. 12 мая 1909 г. Томская церковно-учительская школа была закрыта, все ученики распущены. Вместе с ней была закрыта и цер-ковно-приходская двухклассная школа, состоящая при церковно-учительской. В Томске 8 мая 1909 г. ночью в своей квартире был задушен заведующий школой, редактор патриотической (черносотенной) газеты «Сибирская правда» иеромонах о. Игнатий Дви-ницкий. Приехав в Томск, молодой заведующий (ему было около 30 лет), выпускник московской духовной академии круто изменил привычный распорядок школы. Хотя его педагогическая система и вызывала многочисленные нарекания, сам факт убийства был случаем экстраординарным. Убийцами оказались ученики церковно-учительской школы Герасим Юринов и Григорий Куинов, будущие педагоги, народные учителя, надежда и «цвет» молодой России. «В разговорах с товарищами Юринов высказывал убеждение, что слабых людей, как в физическом, так и в умственном отношении, нужно уничтожать, так как они вредны и мешают правильному развитию людей нормальных. К числу таких вредных людей он относил и Игнатия. Незадолго до совершенного им убийства Юринов, по прочтении романа Достоевского "Преступление и наказание", беседуя с товарищами, оспаривал правильность заключений Достоевского относительно нравственных мук и угрызений совести совершавшего убийство. Сильный человек не должен этого испытывать, говорил Юринов и высказывал товарищам желание проверить Достоевского и на себе убедиться, что испытывают убивающий и его жертва» [25. С. 36-37]. Из слов обвиняемых общественностью Томска был сделан однозначный вывод - дети начитались Достоевского. Не понимая главной гуманной идеи произведения, они взяли на вооружение лишь отрицательные черты главного героя. И в последующие годы отношение к Ф.М. Достоевскому у томской публики продолжало оставаться сложным и неоднозначным. В 1913 г. в «Сибирской жизни» появляется статья «Еще о карамазовщине» о протесте М. Горького против постановки на сцене Художественного театра романов Достоевского. «Вся деятельность Достоевского-художника, - говорил в открытом письме М. Горький, - является гениальным обобщением отрицательных признаков и свойств национального русского характера, я уверен, что образы его на сцене театра, подчеркнутые игрой артистов, приобретают убедительность и завершенность большую, чем на страницах книг» [26]. В публичной лекции, произнесенной в Томске в 1916 г., профессор М.А. Рейснер называл Ф.М. Достоевского политическим ретроградом, хотя при этом он считал его великим этическим мыслителем [27]. Самые распространенные определения, встречающиеся в томских газетных текстах того времени, - «достоевщина», «карамазовщина», «нечаевщина» и т.п. Основная идея большинства публикаций о писателе сводилась к двум формулировкам: Достоевский - это реакционер, он не демократичен, но при этом он является великим художником и гением. Однако будет лучше, если его произведения не пропагандировать. И в Томске его не пропагандировали и не издавали. Соответственно, с приходом к власти большевиков тут же вспомнили о Достоевском. В «Сибирской жизни» от 9 января 1918 г. появляется статья «Достоевский и русская революция», в которой проводилась прямая параллель между Лениным, Троцким, Каменевым и другими большевиками с романом «Бесы» [28]. Не совсем однозначным было и отношение и к Н.В. Гоголю. Если от Пушкина идет реалистическое, жизнеутверждающее начало, - говорилось в одной из критических статей, посвященных литературной жизни, - то от Гоголя-мистика в русской литературе появились вся эта чертовщина и декаданс [29]. При этом никогда не отрицалось и не бралось под сомнение общественное значение других, не мистических, произведений Гоголя. В томской периодике всесторонне освещалось значение гоголевского творчества для русской литературы, для русской общественной и культурной жизни [30]. Широко и с размахом праздновались его юбилеи в 1902 и 1909 г. [31]. О нем читались лекции, проводились народные чтения. Но особой популярностью пользовались именно ранние его рассказы, они же и были переизданы Томским союзом кооперативов в 1918-1919 гг.: «Вий», «Пропавшая грамота», «Сорочин-ская ярмарка», «Страшная месть», «Майская ночь, или Утопленница», «Ночь перед Рождеством». Отсутствие в Сибири поместного дворянства и усадебной культуры способствовали своеобразному восприятию романов и героев И.А. Гончарова. Еще в 1875 г. тобольским писателем М.С. Знаменским, больше известным как художник-карикатурист, археолог, этнограф и краевед, была напечатана пародия на роман И.А. Гончарова «Обрыв». Книга вышла под названием "Обрыв". Роман классический, картинный, отменно длинный, длинный, длинный, и сатирический и чинный» [32], в нем дается юмористическое изображение событий из романа И. А. Гончарова с комическим текстом. На титуле книги сатирически изображены основные герои гончаровского романа. Далее следует вступление под заголовком «Нечто вроде пролога»: «В одном приволжском городке открыл я рукопись, склеенную из миллиона лоскутков. История этой рукописи следующая: несколько лет тому назад, во время проезда начальника губернии через городок этот, из окна того дома, где изволил остановиться Его Пр-во, вылетела куча рваной бумаги, на которую и бросились обывательские куры со всех сторон, приняв за какую-то куриную крупу эти, как снег, посыпавшиеся обрывки бумаги. Находившийся же по соседству исправник обрывки эти принял за изорванные Его Пр-вом доносы на него, исправника, и, со свойственным ему самоотвержением, отважно вступил в ожесточенную борьбу с курами и успел спасти многое. Обрывки эти оказались сказанием о жизни некоего художника Бориса Райскаго. Я воспользовался этой рукописью, иллюстрировал ее и, предлагая читателю, долгом считаю объяснить, что если ему встретится какая-нибудь недомолвка или недостаток связи, то причиной тому обывательские куры, успевшие поклевать многое. Мих. Знаменский». Пародия М.С. Знаменского скорее напоминает комиксы, где каждая картинка имеет подпись юмористического содержания. Так, на одной из картинок изображены бурлаки, тянущие бечеву. Но вместо изможденных тяжелым трудом бурлаков мы видим празднично разодетых мужчин. Они в сапогах на каблуках, с лентами и брошами на тульях шляп. А под карикатурой подпись: «Широкая Волга... бурлаки с их нескончаемыми веселыми песнями заронили в младенческую душу Райскаго стремление к изящному и первый зародыш артистического чувства» [32. С. 3]. В конце романа под рисунком находится следующая запись: «Борис Райский, разыгрывая из себя болвана, понял, что природа создала его именно для делания болванов, и отправился за границу учиться скульптуре» [Там же. С. 56]. В 1892 г. в Томске, в типографии П.И. Макушина, была напечатана еще одна пародия на роман И.А. Гончарова «Обломов» под названием «Утро Обломова» [33]. Как и Знаменский, автор пародии Иннокентий Петрович Кузнецов-Красноярский, известный сибирский золотопромышленник, меценат, археолог и историк, в большей степени был известен своими краеведческими трудами. Появление подобных произведений в местной печати лишний раз подчеркивает, что проблемы героя-дворянина были в Сибири не актуальны, вызывали усмешку и становились объектом для пародирования. Освоение образцов классического наследия русской литературы шло по пути заимствования тем, идей и образов. Что-то легко усваивалось, становилось своим, что-то отвергалось как инородное и ненужное. Сибирь не противопоставлялась всей России. Справедливо считалось, что этот край - неотделимая часть страны, но литература, как и природно-географические условия, имела свои особенности, собственные сюжеты, своих героев, свои наиболее популярные жанры. Просматривая печатную продукцию Томска, мы обнаруживаем развитие локальной тематики и наличие местных героев. Так, одним из самых популярных героев томских литераторов был старец Фёдор Кузьмич, которого по легенде считали императором Александром I. В 1912 г. в Томске отдельными изданиями выходят «Таинственный старец...» [34] и «Легенды о таинственном старце Фёдоре Кузьмиче» тиражом в 5 000 экземпляров [35]. В 1912 г. газета «Сибирская жизнь» печатает отрывок из романа Мережковского «Александр 1. Фёдор Кузьмич» [36]. Публикации о местном святом появляются в местных справочных изданиях, таких как «Город Томск» [37]. В течение некоторого времени в эпицентре внимания томской общественности и печати становятся кровавые события черносотенного погрома, унесшего в октябре 1905 г. больше сотни жизней. Отражением этих локальных событий стали несколько публицистических изданий [38, 39] и роман В. Курицына «В зареве пожара» [40]. Местные литераторы на протяжении всего XIX и начала XX в. продолжали печататься в столичных газетах и журналах. Отдельными изданиями их произведения выходили в Москве и Санкт-Петербурге, но какая-то часть была напечатана и в Томске. Но их было немного. По подсчетам, сделанным А.В. Яковенко по «Сводному каталогу сибирской и дальневосточной книги», в 1906-1910 гг. во всей Сибири было выпущено всего около 50 художественных книг (из более чем 1 700 вообще вышедших из печати изданий) [41. С. 88]. К ним относятся романы В. Курицына «Томские трущобы» и его продолжение «Человек в маске», которые после газетного варианта вышли отдельной книгой и выдержали два издания, разошедшиеся полностью и довольно быстро [42-44]. В Томске печатались коллективные [45, 46] и авторские поэтические сборники: три сборника стихов Г. А. Вяткина, по два издания стихотворений Всев. Сибирского (псевдоним В. А. Долгорукова) и Михаила Цейнера; стихотворения Е. Бахарева, П. Драверта, И. Тачалова, П. Шебекова и т.д. Но большая часть текстов существовала в газетно-журнальном формате. В «Сибирской газете» были опубликованы роман К.М. Станюковича «Не столь отдаленные места. Роман из сибирской жизни» [47] и очерк В.Г. Короленко «Из записной книжки. ("Черкес") [48]. После напечатания в газете, они часто выходили отдельным изданием [49]. На рубеже XIX-XX вв. очень активно шел процесс формирования корпуса местных текстов, наиболее читаемых и цитируемых. Эти тексты считались наиболее авторитетными для местной интеллигенции и читающей публики. Был создан «пантеон» сибирских классиков, к которым традиционно относились такие писатели, как И.В. Федоров-Омулевский, Н.И. Наумов, областники Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев. К сибирским классикам автоматически причислялись русские писатели, какое-то время жившие и творившие в Сибири и Томске - К.М. Станюкович, Г.И. Успенский, В.Г. Короленко. Литераторами-классиками становились и местные публицисты и краеведы: А.В. Адрианов, Н.А. Костров, Д.Н. Беликов, И.П. Кузнецов-Красноярский, Д. А. Клеменц и др. В Томске были напечатаны многие работы Г.Н. Потанина [50, 51]. Если в целом рассматривать репертуар дореволюционной томской печатной продукции, то он выглядит достаточно консервативным: научная, статистическая, справочная и краеведческая литература. Перепечатка литературных произведений, предпринятая кооперативами в 1918 г., во многом повторяет репертуар изданий рубежа веков: Л.Н. Толстой, Н.В. Гоголь, В.Г. Короленко, Н.А. Рубакин, Н.И. Наумов. Это свидетельствует о наличии устойчивой народническо-областнической традиции, воспроизводящей основные коды сибирского менталитета. Помимо высокой концентрации образованной интеллигенции, губернский Томск был еще и городом студенческим, городом молодежным. А молодежь всегда шла в авангарде передовых идей и модных течений, не боялась осваивать новые художественные формы. Появляется плеяда местных молодых литераторов, получивших название «Молодая Сибирь» (Вяч. Шишков, Г. Гребенщиков, И. Гольдберг и др.). В 1913 г. в Томске учащиеся реального и политехнического училищ В.П. Микулин и М.Б. Барахович открывают свое издательство «Факел», которое впоследствии поменяет несколько мест и будет переведено в Санкт-Петербург [52. С. 14]. В издательстве печатаются поэтические сборники «Зимние радуги», «Черные розы». На обложке сборника стихов М. Бараховича «Королевна» использована репродукция картины одного из основоположников стиля модерн, гениального английского графика Обри Бердслея «Прекрасная Изольда в саду наслаждений» (иллюстрация для книги Т. Мэлори «Смерть Артура») [53-55]. Изучение зарубежного опыта и восприятие новых течений в литературе и искусстве находят свое воплощение в изданиях нового типа, которые появляются в Томске в последнее предоктябрьское десятилетие. Так, опубликованный в «Сибирской жизни» за 1910 г. цикл «Литературные очерки», в котором томская журналистка А.С. Качоровская представляет достаточно профессиональный анализ стиля и содержания поэзии Ш. Бодлера, в этом же году выходит отдельным изданием. Книга называется «Заметки о модернизме. Шарль Бодлер». [56]. По форме книга похожа на альбом, печатный текст расположен в центральной части страницы, более 70% занимают огромные поля, что говорит не только о поиске новых современных тем, но и о поиске новых форм, об экспериментах в оформлении книги. Таким образом, картина томского книгоиздания оказалась значительно интереснее и богаче, чем предполагалось. По сравнению с другими сибирскими городами книжная продукция Томска была более разнообразна в видовом и тематическом планах и многотиражна, в большей степени ориентирована на общероссийский уровень издательской практики. Таким образом, в книгоиздательской и газетно-журнальной практике, с одной стороны, особенно четко видны ориентиры на лучшие образцы общероссийского и мирового масштаба (Л.Н. Толстой, переводы французских, немецких и англоязычных классиков, ориентация на современную модернистскую литературу), а с другой - заметна поддержка собственных писателей. Творчески следуя традициям русской литературы, нередко удавалось перевоплощать общерусские мотивы в «сибирские», находить своих героев, новые темы и сюжеты, обогащать их собственными переживаниями, наблюдениями и жизненным опытом. Несмотря на преобладание народнической и областнической литературы как в художественной литературе, так и в публицистике, в томской издательской практике отсутствует единообразие. Сибирская провинция не замыкалась на своих узких региональных темах и сюжетах и, впитывая мировой опыт, пыталась выйти на общероссийский уровень, тиражируя наиболее приемлемые для нее образцы.

Скачать электронную версию публикации