Book review: Tatsumi, Y. & Tsurumi, T. (eds) (2020) Publishing in Tsarist Russia: A history of print media from Enlighte.pdf Исследования российской печати и книжной культуры в имперской России привлекали внимание зарубежных исследователей еще с 1980-х гг. [1, 2]. Эта обширная и разноплановая тема позволяла по-новому взглянуть на важнейшие сюжеты и проблемы в истории России рубежа XIX-XX вв., выявить огромную роль, которую печать сыграла в развитии революций 1905 и 1917 гг., в ходе Первой мировой и Гражданской войн. В последние десятилетия она чаще всего встраивается в более крупные и широкие сюжеты, такие как пропаганда, «патриотическая культура», общественные настроения [3, 4]. Ныне исследования, посвященные 156 Рецензии /Reviews книжной культуре и печати в России, - явление достаточно редкое. Последней заметной новинкой стала коллективная монография «Печатная культура в российском общественном сознании», охватывающая в основном дореволюционный период [5]. На этом фоне появление рецензируемой монографии, конечно, привлекло внимание специалистов [6, 7]. Интерес вызывает прежде всего новая попытка проследить развитие книжной культуры в России с XVIII по XX в., не ставя жестких хронологических рамок и не используя эту тему как средство показать с новой стороны крупные события, будь то войны или революции. Бросается в глаза и коллектив авторов, большинство из которых - японские историки под руководством профессоров российской истории Юкико Тацуми и Таро Цуруми. Удивительным это, правда, тоже не назовешь, так как японская школа исследований позднеимперской России имеет давние традиции и в последние годы вносит ощутимый вклад [8, 9]. Авторы изначально не стремились написать обобщающее исследование издательского дела в России, понимая, насколько это масштабная и сложная задача. Основное внимание сосредоточено на людях, участвовавших в российском книгопечатании, - издателях, писателях, ученых, переводчиках и общественных деятелях. Через частные сюжеты авторы проводят читателя по трудной и тернистой дороге становления и развития газет и журналов, книжного издательства. Соответственно, и структура монографии построена по хронологическому принципу. Первая часть охватывает период с конца с XVIII по начало ХХ в. - время становления современного русского языка и русской классической литературы. Эти процессы, как показывают авторы, были тесно увязаны с издательскими проектами и развитием русской печати в целом. К примеру, в главе 1 Юсуке Торияма повествует о деятельности «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг на российский язык», учрежденного по инициативе Екатерины II в 1768 г. Основной его задачей был перевод на русский язык иностранных книг и энциклопедических статей, охватывающих различные области, включая литературу, историю, географию и природу. Главным образом, переводилась литература на французском, а также на английском, немецком, итальянском языках. Деятельность «Собрания» была высоко оценена, а влияние продолжилось и после его роспуска в 1783 г. Переводы иностранной литературы «повлекли за собой импорт европейских идей и знаний», а также обогащение русского языка [10. Р. 31]. Екатерина II и интеллектуалы того времени «искали идеальную форму русского языка, которая была бы пригодна для использования в качестве lingua franca империи» [10. Р. 17]. Отметим, однако, что Торияма практически ничего не сказал о деятельности Н.И. Новикова и созданного им в 1773 г. 157 Богомолов И.К. Рецензия на книгу: Publishing in Tsarist Russia «Общества, старающегося о напечатании книг». Между тем именно это общество способствовало продвижению книг, переведенных по решению «Собрания». Кроме того, не вполне корректным видится перевод «Собрания» как «общества» (Society), что вносит путаницу с новиковским проектом. Не упомянуты и другие переводческие инициативы Екатерины II, например в «Трудах Вольного экономического общества». В главе 2 А.И. Рейтблат затрагивает вопрос об определении русской классической литературы: какие писатели и произведения в нее входят и каким временным периодом она ограничивается. В XVIII в. под классиками понимались древнегреческие, римские и французские писатели, но уже к началу XIX в. «возникла потребность в национальной классике, и канон классики постепенно начал формироваться в результате статей, рецензий и дискуссий в литературных кругах» [10. Р. 61]. Список, завершающийся М.Ю. Лермонтовым и Н.В. Гоголем, стал основой для школьных учебных программ. Государство поначалу настороженно относилось к русской литературе, но с ростом ее популярности начало прилагать усилия к ее использованию в своих целях, «фактически как еще одной опоры режима» [10. Р. 62]. Значительные усилия для популяризации классики прилагала интеллигенция, издавая дешевые книги «для народа» и устраивая публичные чтения. В 1905 г. И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, А.Н. Островский, Н.В. Некрасов, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой были включены в гимназическую программу. На протяжении ХХ в. список классиков практически не менялся. Несмотря на разные течения в литературе и масштабные политические изменения в России, в обществе «укоренилась идея о том, что литературная классика является квинтэссенцией национальной мудрости, одной из основ российской идентичности» [10. Р. 62]. В главе 3 Хадзиме Каидзава переоценивает 1880-е гг. в истории русской литературы. Традиционно это десятилетие считается «периодом застоя», когда «безнадежность и паралич» охватили общество после убийства Александра II и когда ушли из жизни такие выдающиеся писатели, как Достоевский и Тургенев. Однако с точки зрения публикации и чтения русской литературы этот период характеризуется бурным развитием. Произведения русских классиков распространялись среди широких слоев населения, а 1880-е гг. в целом ознаменовали начало «всемирного бума русской литературы» [10. Р. 71]. Кроме того, в это время произошла масштабная трансформация издательской деятельности, «канонизация и национализация литературной классики посредством академических исследований» [10. Р. 86]. Часть 2 охватывает период конца XIX - начала ХХ в., для которого характерно бурное развитие издательского дела в России. Роль в этом процес-158 Рецензии /Reviews се иностранных специалистов рассматривает Юкико Тацуми в главе 4. Издатели европейского происхождения имели преимущество в своих знаниях о новых в то время печатных средствах массовой информации и выпускали популярные книги и журналы по российской истории, географии, этнографии и литературе. Одновременно появилась националистическая, православная и традиционалистская пресса, использовавшая современные на тот момент методы издательского дела. Яркий пример, описанный в статье Тацуми, - православный иллюстрированный еженедельник «Русский паломник», который «подражал европейской иллюстрированной прессе и в то же время предоставлял знания о традиционной России» [10. Р. 117]. В главе 5 Такехико Иноуэ демонстрирует, как российская печать способствовала развитию национального самосознания калмыков. Их печатная культура постепенно приходила в упадок по мере того, как Нижнее Поволжье включалось в состав Российской империи в XVIII в. В то же время российские востоковеды исследовали калмыцкую культуру и помогли сохранить оригинальные тексты ойратских рукописей, а вместе с ними и национальные традиции. Во второй половине XIX в. русский язык приобретал все большее значение в калмыцком обществе, некоторые грамотные калмыки начали публиковаться по-русски в газетах и журналах. Во многом благодаря этому калмыки «сформулировали свою собственную стратегию выживания в условиях имперского порядка» [10. Р. 137]. В главе 6 Даниэле Росс повествует о развитии татарской печати в XVIII-XX вв. В этот период содействие российского правительства издательскому делу и производству бумаги способствовало быстрому росту производства рукописей и распространению печатных книг среди мусульманских общин Волго-Уральского региона. В XIX в. постепенная замена рукописей печатными книгами символизировала «смену власти иного рода, при которой удобство постепенно одержало верх над верой в сакральный акт копирования текста от руки» [10. Р. 163]. Отметим, что не менее, а может быть, и более важным фактором было традиционно сильное сопротивление самих переписчиков развитию книгопечатания. В заключении Росс отмечает растущую политизацию мусульманской книжной культуры. Если в 1780-х гг. правительство обладало большой властью над мусульманскими издательствами, то к 1890-м гг. оно в значительной степени «утратило контроль над содержанием мусульманских изданий» [10. Р. 162]. После революции 1905 г. появились частные мусульманские издательства и типографии, продвигавшие новые жанры литературы на татарском языке. Исследование развития татарской печати продолжается в главе 7. Акира Сакурама рассматривает издательскую деятельность крещеных 159 Богомолов И.К. Рецензия на книгу: Publishing in Tsarist Russia татар - тему, крайне редко поднимавшуюся в зарубежной историографии. В ХХ в., особенно после революции 1905 г., нерусское духовенство начало активно публиковать свои работы. Оно с большей готовностью признало свою этническую идентичность в рамках Русской православной церкви. Татарское православное духовенство верило, что «русификация», которую оно приравнивало к изучению русского языка и крещению, сделает крещеных татар более развитыми в культурном отношении. Журналы Русской православной церкви, в том числе отчеты Казанской епархии, служили «коммуникационным пространством, в котором нерусское духовенство могло выражать свое мнение и идентифицировать себя» [10. Р. 186]. Часть 3 фокусируется на периоде распада Российской империи, начавшегося с 1914 г. Мелисса Стокдейл в главе 8 подробно рассмотрела развитие печати и издательского дела в годы Первой мировой войны. С точки зрения автора, пришло время пересмотреть давний и устоявшийся тезис о незаинтересованности войной в широких слоях населения, прежде всего среди крестьянства. На это, по мнению Стокдейл, указывает «устойчивый интерес населения к войне и ее ведению вплоть до 1917 г., а также энергичные официальные, общественные и коммерческие усилия по удовлетворению этого интереса» [10. Р. 213]. С этим тезисом трудно не согласиться, однако требуется дальнейшая верификация и расширение источниковой базы. Особенно это важно, учитывая поддержку автором концепции «российской модерности», определяющей процессы в позднеимперской и раннесоветской России как звенья одной цепи, встраивающиеся в общемировые модернизационные процессы [11]. С этой точки зрения Первая мировая война действительно «не создала современную российскую национальную идентичность», но была ли она достигнута в дальнейшем - вопрос, до сих пор вызывающий дискуссии. В завершающей главе Таро Цуруми рассматривает русскоязычные сионистские периодические издания, издававшиеся в Иркутске и в Харбине. В позднеимперский период русская печать была основным источником информации о событиях за пределами еврейского мира, позволяя евреям «контекстуализировать свой национализм» и устанавливать связи с другими русскоязычными евреями [10. Р. 241]. Использование русского языка позволило им приобрести «определенное чувство провинциальности», которое «представляло собой сложную смесь русского, сибирского, ставшего дальневосточным, и еврейского социальных пространств и связей» [11. Р. 241]. В целом рецензируемая монография представляет собой обстоятельный труд, затрагивающий множество интересных и нередко малоизу-160 Рецензии /Reviews ченных сюжетов развития печати и издательского дела в Российской империи. Отметим, что книгу пронизывает общая идея, а главы, рассказывающие порой о совершенно разных проблемах, на деле тесно связаны между собой. Широта поднятых проблем позволяет говорить, что монография посвящена не только (а иногда и не столько) развитию печати, но и национальной и образовательной политике Петербурга, общественным настроениям, истории русской литературы в целом. Общим недостатком видится слабое привлечение современной российской историографии, культурологических и лингвистических исследований, вышедших в России в последние годы. В структуре издания не хватило более подробного анализа развития печати в годы революции и Гражданской войны, тем более что авторы неоднократно выходили за рамки имперского периода, иногда доводя повествование до сегодняшнего дня. Но указанные недостатки не умаляют достоинств монографии и вклада авторов, обратившихся к важнейшей и до сих пор недостаточно изученной за рубежом стороне имперского периода российской истории.

Скачать электронную версию публикации