Specificity of constitutional control under Art. 115 of the RF Code of Criminal Procedure.pdf В Российском государстве установлена и применяется континентальная (романо-германская) система права, что означает базирование на общих нормах, выраженных в законе [1, с. 173]. Антиподом романо-германской юридической системы является англосаксонское право, главным источником которого служит правоприменительная практика (прецедент). Теоретические постулаты о диаметрально противоположных системах права просты и абсолютно логичны «на бумаге». В процессе реализации норм права в целях более эффективного правового регулирования устанавливаются институты, которые по своей природе являются элементами, «заимствованными» из противостоящей системы. В российских реалиях вопрос о таком заимствовании существует как проблема отнесения/не отнесения постановлений пленума Верхового Суда Российской Федерации и постановлений (определений) Конституционного Суда Российской Федерации (далее по тексту - КС РФ) к источникам уголовно-процессуального права. Обратимся к роли решений КС РФ в правовом поле уголовного судопроизводства. Исходя из смысла ст. 3 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» [2] к полномочиям КС РФ относятся: • Проверка конституционности закона, примененного или подлежащего применению по конкретному уголовному делу на основании жалоб на нарушения прав и свобод граждан и по запросам судов. • При принятии решения о неконституционности - дать разъяснения о необходимости изменить федеральный закон (иными словами, привести норму в соответствие с Конституцией Российской Федерации). Перечисленные задачи тоже не вызывают теоретических неточностей: однозначно, роль КС РФ не заключается в создании новых правовых норм, а сводится к проверке имеющихся на соответствие Конституции Российской Федерации (далее - Конституция) и указание на несоответствия Государственной думе. Председатель КС РФ В. Д. Зорькин отмечает, что Государственная дума в целом исполняет решения КС РФ и делает это в надлежащие сроки. Хотя из этого правила существуют исключения [3, с. 1]. В практической деятельности КС РФ отошел от формального подхода. Вспоминается самый яркий пример - Постановление КС РФ № 5-П от 11.05.2005 г. «По делу о проверке конституционности статьи 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Курганского областного суда....» [4], в котором суд установил, что пересмотр в порядке надзора в сторону ухудшения положения осужденного допускается лишь в течение одного года по вступлении решения в законную силу. В последующем данное правило было внесено в текст ст. 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК РФ) [5]. До данных изменений поворот к худшему для осужденного в надзорной инстанции был недопустим. КС РФ не только указал на неконституционность ст. 405 УПК РФ, но и установил срок для подобного пересмотра, продублировав правило, существовавшее в УПК РСФСР 1960 г. [6]. Налицо правотворчество. Представляется, что в ряде постановлений по предмету рассмотрения вопроса о конституционности ст. 115 УПК РФ КС РФ тоже выполнил неспецифичную функцию. Следует разъяснить корни проблемы. Указанная статья содержит условия и порядок наложения ареста на имущество как обеспечительной меры. Вообще, меры по обеспечению исполнения решения суда являются институтом гражданского и арбитражного процессуальных прав, поэтому в соответствующих кодексах им отведены отдельные группы норм, а также имеются постановления пленума Верховного Суда РФ. На это указал и КС РФ: поскольку гражданско-правовое требование о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением, - вне зависимости от того, подлежат они рассмотрению в гражданском или уголовном судопроизводстве, - разрешается в соответствии с нормами гражданского законодательства, суды при рассмотрении в уголовном судопроизводстве вопросов, касающихся отношений собственности, не должны допускать подмены частноправовых механизмов разрешения вопросов о собственности уголовно-процессуальными средствами, направленными на достижение целей уголовного судопроизводства [7]. Уголовно-процессуальное судопроизводство, в отличие от гражданского, преследует иные цели: • Установить лицо, совершившее преступление. • Доказать вину и иные обстоятельства, указанные в ст. 73 УПК РФ. • Назначить наказание. Возмещение вреда, причиненного преступлением, «отходит» на второй план по объективным и закономерным причинам: не хватает внимания и соответствующего опыта в правоохранительных органах. Иными словами, юристы в России подразделяются на две группы: «гражданские» и «уголовные». Те, кто хороши в одном направлении, не всегда знают законодательство и правоприменительную практику из другой сферы. Показателен пример из практики автора настоящей статьи. Пять человек привлекались к уголовной ответственности по ст. 161 УК РФ в связи с совершенным ими ограблением ювелирного магазина в Екатеринбурге. Потерпевший (владелец магазина - Б.) оценил ущерб в размере 400 тыс. руб. Указанный ущерб следователь посчитал обоснованным. Ювелирные изделия были застрахованы, поэтому потерпевший Б. обратился за выплатой в страховую компанию. Начальник отдела урегулирования убытков Ч. провела анализ товарных накладных, квитанций, реестров проданных изделий, соотнесла с предоставленным потерпевшим списком похищенного имущества и установила, что ущерб составляет не 400 тыс. руб., а 205 тыс. руб. Данные документы были переданы следователю и приобщены к материалам уголовного дела [8]. Не следует в сложившейся ситуации критиковать следователей и дознавателей - их внимание направлено, зачастую, на решение более трудных задач. Вернемся к законодательному регулированию обеспечительных мер. УПК РФ содержит небольшое количество разрозненных норм, направленных на возмещение ущерба от преступлений. При этом в экономической сфере вред уголовными деяниями причиняется имуществу юридических лиц, а сама сумма может исчисляться десятками миллионов. Участники юридических лиц - потерпевших имеют заинтересованность не в поимке и наказании виновных лиц, а в возвращении похищенного имущества. Особенно остро стоит вопрос в ситуациях, когда преступники уже успели реализовать похищенное имущество; интересы потерпевшего наталкиваются на законные права добросовестного приобретателя. Ряд подобных дел повлек обращения в КС РФ. Ниже приведены наиболее интересные, по мнению автора, позиции органа конституционного контроля. Постановлением № 1-П от 31.01.2011 г. [7] ч. 9 ст. 115 УКП РФ признана не соответствующей Конституции в той части, в которой не предусматривает эффективных средств защиты законных интересов собственника имущества, на которое наложен арест для обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, в случаях приостановления предварительного расследования по уголовному делу в связи с тем, что обвиняемый/подозреваемый скрылся. Постановлением № 25-П от 21.10.2014 г. «По делу о проверке конституционности положений частей третьей и девятой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Аврора малоэтажное строительство» и граждан В. А. Шевченко и М.П. Эйдлена» [9] суд установил, что в существующей системе правового регулирования срок ареста имущества зависит от факторов, влияющих на длительность предварительного расследования и судебного разбирательства по уголовному делу, а предельные сроки ограничены лишь сроками давности привлечения к уголовной ответственности. Законодателю предписано разработать механизм правового регулирования, который бы разрешил ситуацию, связанную с наложением ареста на имущество лиц, не являющихся по делу подозреваемым, обвиняемым или гражданским ответчиком. КС РФ указал не имеющее место нарушение прав таких лиц, выразившееся в неуведомлении их о приостановлении или возобновлении предварительного расследования. Федеральным законом № 190 от 29.06.2015 г. «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [10] была вменена обязанность лицу, производящему следствие, при приостановлении уголовного дела решать вопросы: о доказанности/недоказанности факта приобретения имущества на добытые в результате преступления средства, о необходимости наложения/продления/изменения/отмены ареста имущества, об обязательном уведомлении лиц, на имущество которых наложен арест. В Постановлении № 31-П от 10.12.2014 г. «По делу о проверке конституционности частей шестой и седьмой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой закрытого акционерного общества «Глория» [11] КС РФ указал, во-первых, на установленные законом различные режимы наложения ареста на имущество в наличных и безналичных денежных средствах. Во-вторых, признал положения ч.ч. 6 и 7 не соответствующими Конституции в той мере, в какой предлагаемый ими механизм обеспечения сохранности имущества не гарантирует эффективную защиту прав и законных интересов лица, признанного потерпевшим и гражданским истцом по уголовному делу, в рамках производства по которому на денежные средства, похищенные со счета этого лица и находящиеся на счетах третьих лиц, был наложен арест, в случаях, когда производство расследования было приостановлено на неопределенно длительный срок в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Во всех вышеперечисленных решениях КС РФ принял на себя несвойственную функцию - обнаружения законодательных пробелов. Представляется, что не все ученые-процессуалисты однозначно согласятся с данным выводом; можно парировать с применением законов, этимологических смыслов слов и прочее. Тем не менее КС РФ посредством предоставленных ему полномочий по установлению конституционности нормы указал законодателю на неразработанность целого института уголовного процесса. Правомочны ли действия КС РФ? Попытаемся разобраться. К компетенции какого органа государственной власти относится деятельность по установлению пробелов? Напрямую это нигде не закреплено. В процессе реализации своих функций все органы власти сталкиваются с неурегулированными правовыми вопросами в той или иной сфере, в связи с чем существует широкий круг субъектов, имеющих права выступать с законодательной инициативой. Поэтому полнее обоснован вывод о правомочии КС РФ устанавливать проблемы действующего права и указывать на них законодателю. Осмелюсь попытаться спрогнозировать: в течение какого периода времени Государственная дума сможет внести в УПК РФ соответствующие изменения. На это потребуется не один месяц. Причина кроется в требовании КС РФ разработать механизмы с учетом баланса частных и публичных интересов (курсив автора). Найти такое соотношение - очень непростая задача. Представляется, что указанные выше проблемы связаны, в первую очередь, с межотраслевым видом института наложения ареста на имущество в уголовном судопроизводстве: сложно найти равновесие между частным и публичным, установить происхождение и судьбу похищенного имущества без вступившего в законную силу приговора, - и такой комплекс повлек целый ряд постановлений КС РФ, признающих отдельные положения ст. 115 УПК РФ не соответствующими Конституции РФ.

Скачать электронную версию публикации