False Accusation as a Way to Abuse the Subjective Right by the Accused.pdf Процессуальный статус участников уголовного судопроизводства определяется совокупностью принадлежащих им прав и возложенных на них обязанностей. Наличие этих двух элементов взаимообусловлено, поскольку права устанавливают меру свободы личности, а обязанности указывают границы этой свободы и возлагают на личность определенную ответственность. При этом объем прав и обязанностей конкретного субъекта уголовного процесса зависит от выполняемой им функции с учетом собственных интересов и потребностей. Необходимо отметить, что тенденцией современного уголовно-процессуального законодательства стало расширение круга прав участников уголовного судопроизводства. Особенно это коснулось обвиняемого. В связи с тем, что последний представляет собой лицо, в отношении которого осуществляется уголовное преследование, применяются меры принудительного характера, обвиняемый вправе самостоятельно выбрать тактику своей защиты и в соответствии с ней использовать любые средства, как предусмотренные, так и не запрещенные законом (ч. 4 ст. 47 УПК РФ). Так, одним из прав обвиняемого является возможность давать показания, являющиеся источником доказательств, в котором содержатся сведения о произошедших событиях, совершенных им самим или другими лицами действиях, о других обстоятельствах, подлежащих доказыванию. Следует указать, что процессуальное положение обвиняемого определяет характерные черты его показаний, в отличие от показаний свидетеля или потерпевшего. Данные особенности проявляются в следующем. Во-первых, показания обвиняемого являются не только источником доказательств, но и средством защиты от предъявленного обвинения. Посредством дачи показаний лицо вправе оспаривать обоснованность предъявленного ему обвинения, сообщать и подтверждать ссылками на иные доказательства сведения, которые, по его мнению, опровергают или ставят под сомнение обвинение. При этом обвиняемому обеспечивается возможность давать показания по своему усмотрению в том объеме, в котором он посчитает необходимым. Государственные органы и должностные лица, осуществляющие расследование, не могут принуждать к даче показаний или устанавливать пределы использования данного права путем ограничения показаний интересующими их фактами. Во-вторых, непосредственно сам обвиняемый является первоначальным источником сведений об обстоятельствах совершения преступления, вменяемого ему. Отсюда содержание показаний обвиняемого, в отличие от иных участников уголовного судопроизводства, составляют те сведения, которые касаются его личности и поведения. Кроме того, он может выдвигать собственные версии произошедшего события, тем самым направляя ход расследования. Однако необходимо учитывать, что если лицо не совершало преступного деяния, то степень его осведомленности о нем будет, возможно, иной. Вместе с тем данные особенности показаний обвиняемого подтверждают его заинтересованность в исходе дела, которая может быть связана с квалификацией деяния, законным осуществлением расследования либо с уменьшением степени своей вины или непривлечением к ответственности вовсе. В последнем случае появляется вероятность, что во время допроса обвиняемый будет использовать дачу показаний для достижения своих незаконных интересов, во вред целям расследования. Как следствие, такое осуществление права не соответствует назначению предоставленного права и причиняет вред правам и законным интересам других участников процесса, обществу и государству. В литературе данный вид поведения именуется злоупотреблением правом [1, с. 19]. В уголовно-процессуальных исследованиях, посвященных вопросам злоупотребления правом, выделяются следующие признаки этого правового явления. Во-первых, данный вид поведения связан с нарушением не правовых предписаний, а порядка реализации предоставленного субъективного права [2, с. 14]. Во-вторых, злоупотребительное поведение противоречит назначению субъективного права, а также принципам добросовестности и разумности [3, с. 36]. В-третьих, у лица имеются иные варианты достижения своих интересов, помимо злоупотребительного [4, с. 163]. В-четвертых, субъект, совершивший злоупотребление правом, осознает характер своих действий или бездействия, т.е. поступает умышленно [5, с. 79]. В-пятых, причиняется вред правам и законным интересам других участников уголовного судопроизводства, а также интересам правосудия в целом [6, с. 16]. На основании выделенных признаков следует отметить, что к числу злоупотребления правом на дачу показаний можно отнести оговор заведомо невиновного лица. В юридической науке даются различные дефиниции понятию «оговор». М.М. Гродзинский определял оговор как показания обвиняемого, приписывающие «совершение преступления лицу, которое в действительности к этому преступлению непричастно» [7, с. 203]. Л.Е. Владимиров указывал, что оговор представляет собой не только обвинение постороннего лица в совершении преступления, но и собственное признание подсудимого [8, с. 198]. М.С. Строгович отмечал, что оговором следует считать любые «показания обвиняемого, уличающего другого обвиняемого или иных лиц» независимо от их ложности, подчеркивая, что ложность показаний можно установить не в момент дачи показаний, а только после их оценки [9, с. 427, 428]. На основе вышеизложенных позиций можно прийти к выводу, что оговор заведомо невиновного лица представляет собой показания обвиняемого, ложно изобличающие другое лицо в совершении преступления. Данный вид поведения соответствует указанным ранее признакам злоупотребления правом в уголовном судопроизводстве. Во-первых, возможность совершения оговора обусловлена наличием права обвиняемого на дачу показаний. Во-вторых, уголовно-процессуальное законодательство не содержит прямого запрета на данную форму дачи показаний, т.е. оговор заведомо невиновного лица не является нарушением правовых предписаний. В-третьих, оговор заведомо невиновного лица представляет собой реализацию права в противоречии с его назначением. Назначение субъективного права заключается в предоставлении индивиду юридически гарантированной возможности удовлетворить свой конкретный интерес (потребность) указанным в законе способом. При этом назначение определенных прав и свобод предопределяется общими принципами права, принципами той отрасли права, в рамках которой они предоставлены, обязанностями, которые были возложены на управомоченного субъекта [10, с. 81]. В связи с этим следует согласиться с позицией О.И. Андреевой, О.А. Зайцева, Д.В. Емельянова, согласно которой «право осуществляется в соответствии с его назначением тогда, когда соответствующее поведение совпадает с целью правовой нормы» [1, с. 20]. Некоторые ученые-процессуалисты считают, что назначением права обвиняемого на дачу показаний, в том числе посредством оговора заведомо невиновного лица, является защита от неблагоприятных последствий предъявленного ему обвинения [11, с. 157]. Так, В. Д. Адаменко отмечает, что возможность давать ложные показания соответствует процессуальному положению обвиняемого и направлена на удовлетворение такого интереса, как уклонение от уголовной ответственности и наказания [12, с. 85-86]. С.А. Касаткина указывает, что возможность давать ложные показания представляет собой субъективное право, содержательно включающееся в право давать любые показания, которые обвиняемый посчитает нужным, вследствие отсутствия в реализации данного права общественной опасности и противоправности [13, с. 87]. Помимо этого, в Определении № 1-Д97-16 от 15 апреля 1998 г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ пришла к выводу, что заведомо ложные показания обвиняемого о совершении преступления другим лицом не образуют состав преступления - заведомо ложный донос, поскольку они были даны с целью уклониться от уголовной ответственности и являлись способом защиты от обвинения [14]. Указанная выше позиция не представляется убедительной, отсутствие у обвиняемого обязанности давать правдивые показания не может отождествляться с наличием у него субъективного права как меры свободы, иначе это противоречило бы самому духу уголовно-процессуального законодательства. Предоставление обвиняемому права на ложь означало бы одобрение законодателем одного из способов создания препятствий для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания. В то время как закон, наоборот, закрепляет средства предупреждения и пресечения поведения обвиняемого, препятствующего расследованию, одним из которых является применение к нему мер пресечения (ст. 97 УПК РФ). Необходимо отметить, что предоставление обвиняемому права на ложь не только не усилило бы его процессуального положения, а наоборот, ослабило бы его позицию в процессе. Представляется, что это подорвало бы доверие к его показаниям в целом, поколебало степень значимости показаний в системе доказательств, не позволило их учитывать в дальнейшем при решении вопроса о мере наказания. В таком случае это причинило бы вред защите законных интересов обвиняемого. Таким образом, дача обвиняемым ложных показаний в отношении другого лица не может считаться соответствующей назначению субъективного права. Недобросовестность оговора заведомо невиновного лица определяется характером интереса и мотивами обвиняемого, его стремлением уйти от ответственности или облегчить свое положение, переложив часть своей вины на других лиц. Совершение оговора может быть продиктовано не только тактикой защиты, предполагающей использование любых способов, в том числе незаконных, но и чувством мести или иными побуждениями. Это обусловливает необходимость проверки и оценки показаний обвиняемого с учетом характера его взаимоотношений с лицом, против которого он дает показания, а также с учетом особенностей восприятия обвиняемым обстановки и обстоятельств совершения преступления, чтобы исключить добросовестное заблуждение. В-четвертых, умысел лица на осуществление права на дачу показаний именно в форме оговора. Понятие «заведомо» характеризует субъективную сторону оговора и означает, что, во-первых, личный интерес обвиняемого противоречит интересу, признаваемому законодателем; обвиняемый не заблуждается, а осознает ложность передаваемой информации и непричастность другого лица к совершению преступления; во-вторых, его действиями нарушаются интересы других лиц, общества и государства. Это обстоятельство обусловлено целевой направленностью действий участника уголовного судопроизводства, который удовлетворяет собственные потребности за счет наступления негативных последствий для третьего лица. При этом обвиняемый намеренно выбирает такой способ достижения цели, который формально соответствует требованиям закона и является осуществлением права. Волевая сторона оговора заведомо невиновного лица характеризуется тем, что управомоченный желает наступления благоприятных для себя последствий, получения определенных преимуществ в виде непривлечения к уголовной ответственности. В-пятых, возможность участника уголовного процесса реализовывать предоставленное ему право иным правомерным способом. Обвиняемый может отказаться от дачи показаний либо давать показания таким образом, чтобы с очевидностью не нарушать права других лиц. В-шестых, оговор создает препятствия для расследования преступления, противодействует достижению объективной истины по делу. Помимо этого, вред причиняется не только интересам предварительного расследования, но в первую очередь лицу, которое было оговорено. Действительно, как верно отмечают С. На-фиев и А. Васин, обвиняемый, «стремясь обелить себя перед следствием и судом посредством необоснованного перекладывания вины на другого человека, посягает на ряд прав и свобод, гарантированных Конституцией и законами РФ. Задевается достоинство личности, которое согласно ч. 1 ст. 21 Конституции охраняется государством, и ничто не может быть основанием для его умаления. Наряду с этим нарушается право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции РФ), а также право на защиту чести и доброго имени (ч. 1 ст. 23 Конституции РФ)» [15, с. 5-7]. Общественную опасность и вредоносность оговора отметил и Конституционный Суд РФ, указав в своем Определении от 4 апреля 2013 г. № 661-О [16] на недопустимость такой реализации права на дачу показаний и соответственно, такого способа защиты обвиняемым своих интересов. Представляется, что, учитывая серьезность, тяжесть наступающих для правосудия и отдельных лиц неблагоприятных последствий в результате оговора обвиняемым заведомо невиновного в совершении преступления, необходимо установить в УК РФ запрет такого деяния и тем самым перевести его из категории злоупотребления субъективным правом в категорию преступлений. Следует указать, что в советском законодательстве в п. 11 ст. 39 УК РСФСР оговор заведомо невиновного лица был предусмотрен как отягчающее обстоятельство. А если обратиться к зарубежному законодательству, то рассматриваемое деяние уже признается преступлением, к примеру, УК Германии (§ 164 - навлечение ложного подозрения) [17, с. 313], УК Швейцарии (ст. 303 - ложное обвинение) [18, с. 266], УК Испании (ст. 456) [19, с. 142]. Стоит отметить, что возможность привлечения к ответственности обвиняемого за оговор заведомо невиновных лиц не исключается и ЕСПЧ. Так, в постановлении ЕСПЧ от 28 августа 1991 г. по делу «Бранд-стетер против Австрии» сказано: «Было бы преувеличением полагать, что исходной посылкой права лиц, обвиняемых в совершении уголовного преступления, защищать себя, является идея о том, что они не должны подвергаться преследованию, когда, осуществляя это право, они умышленно вызывают ложные подозрения в подлежащем наказанию поведении в отношении свидетеля или любого другого лица, вовлеченного в уголовное судопроизводство» [20, с. 252], - тем самым подчеркивается недопустимость использования обвиняемым оговора в качестве средства защиты. На основе вышеизложенного можно прийти к выводу, что право на защиту, право на дачу показаний не являются абсолютными, они не должны осуществляться в ущерб интересам третьих лиц. Вследствие этого требуется установить законодательные пределы права на дачу любых показаний со стороны обвиняемого. Оговор заведомо невиновного лица как социально нежелательное поведение не может остаться без соответствующей реакции государства, поэтому предлагаем внести изменения в УК РФ и включить в него новый состав преступления. Меры уголовной ответственности за оговор заведомо невиновного лица станут для обвиняемого его дополнительным обременением, в том числе и в случае, когда он подлежит наказанию за «основное» деяние. В связи с этим суд на основе всех собранных доказательств должен установить следующее: служат ли сообщаемые обвиняемым сведения средством защиты его интересов, какие признаки оговора они содержат, какова субъективная сторона действий лица, не является ли оговор следствием примененных к участнику уголовного процесса неправомерных методов принуждения со стороны правоохранительных органов. Только при выяснении перечисленных обстоятельств в совокупности применение мер уголовной ответственности к обвиняемому за оговор будет законным и обоснованным.

Скачать электронную версию публикации