About creation the image of generalized Other in the virtual text.pdf Проникновение рефлексирующего субъекта в обыденный дискурс интернет-пространства представляет немалый исследовательский интерес, поскольку в данном контексте способно моделироваться новое содержание, не связанное напрямую с исходными смыслами. Автор высказывания, производимого в виртуальном пространстве, в этом случае свободен от условностей, которые инициируют его обращение к официальному языку. Видимость отсутствия внешнего контроля также влияет на исчезновение сдерживающего фактора из самовыражения интернет-пользователя. В нашем случае объектом исследования становятся туристические интернет-форумы, на которых пользователи обсуждают места своих реальных и потенциальных путешествий. В действительности речь идет о построении в этом случае авторами постов в Интернете собственных образов тех или иных стран, народов и культур. По сути, тексты интернет-форумов, на которых пользователи в свободной форме выражают свое мнение, есть «пространство конструирования знания», если воспользоваться терминологией С. Квале [1. C. 94]. Представления, выражающие ту или иную позицию носителей обыденного познания, предопределены общим фоном, свойственным культуре, в рамках которой формируются идеи, отражающие, в свою очередь, социокультурную ситуацию в обществе, где проживают субъекты высказываний. Иначе говоря, за высказывающимся субъектом скрывается образ культуры, представляемой им. В случае с туристическими интернет-форумами, на которых обсуждаются страны, народы и культуры, мы предлагаем включить в структуру социума-коммуникатора государственный заказ, историческую традицию, текущую конъюнктуру туристического бизнеса, актуальные потребительские стандарты, а также сложившиеся стандарты речевого поведения, бессознательно воспроизводимые авторами высказываний. Нашей задачей становится определение соотношения данных сегментов в туристическом интернет-дискурсе. Также важным является отделение друг от друга индивидуальной и социально обусловленной позиции. Несмотря на свой высокий эвристический потенциал в контексте культурной антропологии, рассматриваемый нами вид источников (туристические иИнтернет-форумы) по сей день остается на периферии исследовательских практик, привлекаясь лишь в качестве незначительного дополнения к арсеналу более привычных информационных ресурсов. Но даже в таком качестве туристические форумы используются крайне редко, как будто случайно появляясь в списках источников и литературы в статьях молодых ученых, преимущественно аспирантов. Между тем введение этого типа источника в научный обиход не сопряжено с повышенной сложностью работы, так как вполне гармонизирует с уже отработанными исследовательскими технологиями, применяемыми при работе с текстами в рамках функционалистской парадигмы. К процессу выделения информации из постов и комментариев туристов применимы, по нашему убеждению, достаточно традиционные для современной культурной антропологии структурно-функциональный анализ, семантический анализ и дискурс-анализ, так как именно эти методы позволяют с наибольшей эффективностью обнаруживать в текстах структурные единицы культуры, связывая их с функциональным наполнением [2-4]. Обозначенные техники работают, будучи помещенными в методологическую оболочку герменевники и культурологических принципов постструктуралистов. В контексте поставленной нами проблемы итогом анализа должен стать образ обобщенного Другого. Данная категория была введена в научный обиход социологом К. Мидом, который вкладывал в это понятие представление субъекта о социальном контексте, которое обеспечивает самость субъекта [5. P. 154]. Мы предлагаем экстраполировать понятие обобщенного Другого на межэтнические и межнациональные отношения, что, по нашему мнению, возможно при расширении роли субъекта до большой социальной группы, одним из типов которой может служить этнонациональная общность, находящаяся в контексте культурного диалога. В данном случае анализу подвергается восприятие России и особенностей российской культуры венгерским обществом. В поле нашего внимания оказались три венгероязычных форума, размещенные на популярнейшем новостном венгерском сайте www.index.hu. Два из них посвящены Москве, один Крыму. Первое, на чем фиксируется внимание в аспекте объекта исследования, - это низкая частота упоминаний о России. В поле внимания венгерских туристов полностью отсутствует, казалось бы, очевидный объект внимания со стороны иностранцев - заповедники традиционной русской культуры (Великий Новгород, Владимир, Суздаль и.т.д.), Санкт-Петербург и кавказское побережье Черного моря упоминаются фрагментарно. Как таковая данная тема пребывает на дальней периферии дискурса. Россия находится в абсолютной тени исторических центров Западной Европы и южных стран, пригодных для летнего отдыха. На названном сайте размещено по 10 тематических форумов, сосредоточенных на поездках в отдельные области Италии, Испании, Франции. Большинство из них гораздо насыщеннее высказываниями, нежели те три, что посвящены России. На многих других аналогичных ресурсах обсуждение России вообще отсутствует. За пределами нашего обсуждения можно обозначить такие факторы, исключающие популярность поездок в Россию, как визовый характер взаимоотношений (на фоне безвизовой Европы, а также отдельных стран Азии и Африки), высокие цены на авиабилеты и относительная дальность расстояний. В контексте обмена мнениями названные факторы сублимируются, приобретая сугубо обыденную коннотацию. Также следует обозначить ментальное отчуждение России от венгерского субъекта: в эту страну не принято ездить. Данное основание отражается в критике российской реальности и в акцентировании внимания на бытовых неудобствах. Бытовая проблематика подавляет прочие нарративы, создаваемые вокруг поездок в Россию. В центре поля внимания участников форумов - цены на транспорт, гостиницы, рестораны, шопинг, а также качество дорог, доступность парковочных мест. В этом случае обычно ускользает собственно культурная рефлексия, выделение культурного Другого как особого объекта осмысления. При оценивании фактов потребления члены виртуального сообщества максимально приближаются к предмету разговора, присваивая его и ликвидируя всякую его экзотичность. «Вы можете арендовать автомобиль. В интернете есть много возможностей узнать о проживании. Об отдыхе в Крыму можно прочитать и по-английски. Мы снимали комнату на десять дней за 50 евро в сутки. Номер был очень чистым, ресторан дешевый. По пути много мотелей по 20-30 евро за ночь» [6]. Некоторая неупорядоченность изложения, свойственная обыденному дискурсу, усиливает приближение объекта обсуждения к субъекту. В этом случае Россия теряет часть своей удаленности от авторов постов и комментариев за счет погружения в повседневные заботы венгерского путешественника. Подобная ситуация усиливается в случае ускользания конкретных фактов, каковыми являются цены, сроки, гостиницы и рестораны, и погружения в «живой» нарратив. «Я приехал из Москвы, но «Виззар» (авиакомпания) как-то и не платит за убыток, когда нам пришлось ждать в палатках в аэропорту... А во Внуково к 4 часам работает единственный буфет» [7]. Россия в этом случае прекращает быть той малоизвестной по личному опыту, но свисающей над рядовыми венграми своим имперским статусом державой, какой она была в советское время и первое постсоветское десятилетие. Малоизвестность России для рядового венгра, точнее говоря, СССР, в 40-80-е гг. была обусловлена усложненным характером получения визы в Советский Союз, особенно по сравнению с аналогичными разрешениями для выезда в другие страны социалистического блока. Сегодняшняя фиксация внимания на бытовых неурядицах устраняет всякие элементы коммуникативной вертикали в отношениях венгров к России. Окунаясь в повседневные ситуации, путешественники приближают другую далекую страну к своей собственной. Бытовой нарратив конкретизируется через обозначение цен на товары и услуги в России. «Привет, маршрутка до метро «Юго-Западная» стоит 100 рублей. Можно за 320 ехать на поезде, который до Киевского вокзала идет. Такси и в голову не придет» [7]. Нейтральность подаваемой информации обусловливается ее предельно функциональным характером. В приведенных словах совершенно отсутствует символический подтекст - обозначающее и обозначаемое полностью совпадают, за счет чего автор предлагает читателю вместо образа России и своего отношения к ней схему для повседневного действия, в рамках которого нет ориентации на те или иные идентификационные институты. Имеется в виду, что таковыми могут и обязаны являться страны, государства, народы, культуры. В случае обсуждения цен границы между культурами стираются, так как кроме повседневно-потребительского мира не остается ничего другого. Данный тезис методологически обусловлен многочисленными теоретическими построениями, которые обеспечивают статус современного индивида, погруженного в обилие потребительских практик. Автор одной из таких концепций 3. Бауман говорит о многоуровневости идентификации такого индивида: «Хитрость состоит не в бездомности, а в том, чтобы быть дома во многих домах, но быть одновременно внутри и снаружи каждого из них, совмещать близость с критическим взглядом постороннего, причастность с оторванностью» [8. C. 222]. Возможен противоположный вариант осмысления России, в котором появляется ее сравнение с другими странами. «Ялта немного похожа на Монако, только там стоит памятник Ленину. И еще, хотя там и переполнено, но повсюду можно парковаться, все дешево» [6]. В этих фразах сравнение с Монако также подчинено потребительским интересам и упоминание о европейской столице игорного бизнеса служит, скорее, презентации автора, нежели несет в себе определенный культурный смысл. Налицо исчезновение из структуры символа означаемого. Остается знак как таковой в виде Монако. В то же время феномен Монако лишен какой бы то ни было функциональности. Можно говорить о формировании на основе туристического нарратива редуцированной символики, сущность которой заключается в бойкотировании означаемого, в принебрежении к его семантике. Означающее превращается в самодостаточную величину, служащую не более чем маркером, разграничивающим элементы дискурса. Определенная бессысленность, которая выше приписана такому сравнению, отчасти оправдывается необходимостью подчеркнуть причастность высказывания к контексту. Упоминание Монако в этом случае создает основание для не выходящей за пределы дискурса социальной функциональности, если воспользоваться терминологией Т. ван Дейка [2]. В некоторых случаях процесс сравнения России с другими странами наполняется оценкой и определенной функциональностью. Один из авторов отвечает на сравнение Крыма с Черногорией: «Этого я не знаю (никогда мне в голову не приходило), но немного надеюсь, что Черногория в достаточной мере повлияла на многих русских» [6]. В этой коннотации представление о России приобретает оценочный характер и входит в определенный рейтинг, в котором в данном высказывании обсуждаемая страна занимает не первое место. Обозначенный контекст усиливается в случае насыщения его советской символикой. В одном из постов мы уже встречали упоминания памятника Ленину в качестве специфического факта, обеспечивающего уникальность российской культуры по сравнению с Западной Европой. Погружение в негативно-иронический семиотический контекст усиливается через фиксацию символов из разных культур. «В Ялте на главной площади стоит памятник Ленину, перед ним Макдональдс» [6]. Автор не развивает эту мысль, переходя к бытовым зарисовкам, лишенным какого-либо культурологического значения. Однако само по себе упоминание об этом факте указывает на нетривиальность такого соседства для рядового венгра и свидетельствует об определенной степени социокультурного отчуждения, воспринимаемого через экстравагантность и экзотичность. В этом случае происходит отдаление и отчуждение России от субъекта. Те самые культурные границы, которые исчезают в рамках повседневного нарратива, вновь возвращаются. Усиление отчуждения и его прямая связь с функциональной сферой социального бытия обусловлены репрессивностью и коррумпированностью официальных органов, с которыми приходится сталкиваться путешественникам. Для выстраиваемого путешественниками нарратива характерны следующие высказывания: «Полицейские любят останавливать иностранцев»; «Часами надо было сидеть в полиции и, возможно, что-нибудь платить» [7]. Эти и другие аналогичные фразы встроены в гораздо более широкий контекст, насыщенный бытовыми сюжетами, потребительскими фактами, дорожными подробностями. Таким образом, авторы снижают коэффициент оценочности, лишая факты коррупции и посягательств на права человека привычной для них эмоциональной напряженности. Упоминания о вымогающих взятки российских полицейских оказываются в одном ряду с размышлениями о схожести Крыма с Монако и Черногорией, с иронией в адрес авиакомпании, с путевыми зарисовками. Одна из определяющих черт таких высказываний - их внеличностный характер. Появление подобного рода реплик отчасти можно рассматривать как часть дискурсивного ритуала, т.е. совокупности высказываний, производимых для закрепления контекста и придания ему законченной формы. Дискурсивный ритуал формируется из смысловых единиц, которые постепенно теряют связь с буквальной семантикой текста и превращаются в тематические клише, ссылка на которые и служит основой ритуального поведения в рамках дискурса. Однозначная дифференциация текста на функциональные, символические и ритуальные единицы невозможна. Потому немыслимо и лишение названных фактов коррупции и других правонарушений со стороны российских официальных структур при -знаков прямой функциональности. Сложно заключить, где заканчиваются жалобы на личный опыт и начинается следование общепринятому речевому поведению. Однако все же нельзя сбрасывать со счетов отсутствие в большинстве ссылок на репрессивное поведение правоохранительных органов точной информации, конкретизирующей эти случаи, в том числе с целью наказания обидчиков или предупреждения соотечественников о грозящей опасности. Подобным образом в рамки дискурсивной ритуальности часто укладываются общие оценки путешествий. Россия, предстающая перед читателями туристических интернет-форумов, не является исключением. Один из авторов пишет о Крыме: «Очень красивое место, достойное того, чтобы туда поехать» [8], о Москве: «Москва огромна и очень интересна, хотя пыльная и холодная» [7]. Особенности этих характеристик в их абсолютной предсказуемости. В данном случае сложно разделить действительное впечатление венгерских путешественников от России и фразы, сформулированные в соответствии с традицией. На то, чтобы определяться в качестве пережитого смысла, могут претендовать бытовые зарисовки, описание особенностей потребления в России, отчасти констатация фактов девиантного поведения официальных структур. Ритуальное содержание создается за счет описания парадоксальной символики, фактов коррупции и общего впечатления от России. Построение образа другой культуры из названных многомерных компонентов указывает на перенос компонентов постмодернистской ментальности на приближенный к бытовому дискурсу туристический нарратив. Его наиболее показательной характеристикой выступает многомерность при отсутствии внутренней дифференцированное™. Следствием попадания данной черты в структуру межкультурных коммуникаций становятся внутренняя их нерасчлененность и формирование культурного релятивизма.

Скачать электронную версию публикации