Footwear, spurs and parts of a saddle: horseman material culture in Muscovy XVI-XVII centuries.pdf Для русской культуры позднего Средневековья конь был одним из наиболее значимых атрибутов державной власти. Предметы парадной амуниции и конского убранства для дворцового церемониала этого времени отличались особой пышностью, представляя собой результат трудов лучших мастеров прикладного искусства. Традиция изучения вещного ряда всадника и верхового коня прекрасно развита как в отечественной, так и в зарубежной науке. На сегодняшний день имеется целый массив, образованный фундаментальными трудами в этой области и дополненный работами более частного характера. Исследования А.В. Вис-коватова (с 1841), П.И. Саваитова (1896), Л. Нидерле (1920-1934), Н.Я. Мерперта (1955), А.Д.Х. Бивара (с 1955), Г.А. Федорова-Давыдова (1966), А.Н. Кирпични-кова (с 1973), А.К. Амброза (1973), И.Л. Кызласова (1973), С.И. Вайнштейна и М.В. Крюкова (1984), Д.Г. Савинова (с 1996), Ю.М. Бохана (2002), О.А. Курбатова (с 2002), В.П. Никонорова (2003), О.В. Двуреченского (с 2008), П.П. Азбе-лева (с 2008), Ю.Н. Бузыкиной и К.В. Трубицына (с 2011) - только часть этого более чем внушительного комплекса. Однако нужно согласиться с коллегами [1. С. 72], которые считают, что материалы русского позднего средневековья изучены фрагментарно и явно недостаточно, поскольку большинство исследований посвящено более древним периодам истории. Представляется необходимым обращение к данной теме с целью обобщения разрозненного материала и внесения возможных уточнений в материалы, которые уже введены в научный оборот. Предмет исследования, как нам представляется, находится на пересечении истории русского средневековья, военной истории, истории материальной и художественной культуры. Хронология исследования ограничена 1700 г., так как позднее вещный ряд, характеризующий русскую материальную культуру всадника, принудительно заменяется экипировкой западноевропейского образца. «За ослушание учинено будет жестокое наказание» - отмечалось в петровском Указе от 1701 г. «О ношении всякого чина людям Немецкого платья и обуви и об употреблении в верховой езде Немецких седел» [2. С. 297], где «боярам и окольничим и думным и ближним людям и стольникам и дворянам, и драгунам и солдатам и стрельцам и. всяких чинов людям строго запрещалось использование русских седел (следовательно, и прочих элементов седельного сбора. - Б.Ш.). Интересно, что согласно известному высказыванию «суровость российских законов смягчается необязательностью их исполнения» запрещенное конское убранство сохранялось среди имущества русского дворянства и намного позже вступления в силу упомянутого указа [3. С. 388]. Основой исследования выступили несколько видов источников. Прежде всего это вещевые источники XVI-XVII вв. из экспозиционных собраний отечественных музеев (Эрмитажа, Оружейной палаты и Государственного исторического музея), которые интерпретируются посредством нарратива и описей казенного и личного имущества этого же исторического периода. В качестве дополнительного материала привлекались редкие иллюстративные источники, время создания которых также приходится на XVI-XVII вв. Это конные изображения царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича из собрания Государственного исторического музея, всадники Абрахама де Брюна [4. С. 23-24, 30], «Soldato Moscovita a cavallo» С. Вечел-лио [5. С. 357-358], а также рисунки из работ С. Герберштейна [6. С. 113, 115], Э. Пальмквиста [7. С. 247] иА. Олеария [8. С. 165]. Вещевой ряд в исследовании ограничен царским и ближайшим к нему кругом, к которому принадлежали придворное боярство, князья, а также личный состав элитных конных полков. Это прежде всего стрельцы Стремянного приказа, находившиеся у «царского стремени» постоянно [9. С. 8], рынды, опричники (в короткий период 1565-1572 гг.), жильцы (почетная стража) и телохранители государя из Боевого Царева полка [10. С. 205]. Правомерным будет отнести к этому кругу и военачальников прочих конных подразделений (поместной конницы, рейтар, гусар, драгун и, возможно, казачьих регулярных полков) [11. С. 57]. Известно, что в формировании единого облика торжественных государственных церемоний активно участвовал Конюшенный приказ, для чего участникам этих действ на время выдавалась наиболее драгоценная экипировка из числа хранящихся в сокровищнице конского убранства - Конюшенной казне. Среди предметного ряда выделяются вещи из связки «обувь-шпоры-стремена» как имеющие первостепенное значение для всадника. Важность вещей этого ряда, от которых зависела не только манера верховой езды, но -в военных условиях - зачастую и жизнь конного воина, подчеркивалась исследователями многократно. Обувью русского всадника были прежде всего сапоги. Сапоги в исследуемый период бытовали двух типов - с мягкой и жесткой подошвой, в прямой зависимости от чего находилась и форма стремянной подножки - прямой или дугообразной. Сапоги с мягкой, сшитой из нескольких слоев тонкой кожи подошвой (они также бытовали под названиями ичеготы и чедыги) [12. С. 175], были более древними; они были широко распространены до первой половины XIV в. [13. С. 45], встречались и в более поздний период до XVII в. включительно [14. С. 43]. С XIV в. появляется толстая воловья кожа, которая послужила для производства обуви с жесткой подошвой [12. С. 175]; с распространением жесткой подошвы прекращается практика изготовления обуви без разделения для правой и левой ноги. Подошва пришивалась к верху сапога цветными нитками. Износостойкость подошвы повышалась набивкой на подметочную ее часть выпуклых гвоздиков (со второй половины XIV в.), а на пяточную область - подковок [13. С. 63]. Подковки набивались и на каблук (не ранее XVI в.), если он предусматривался конструкцией обуви. Подковки, или скобы, крепились к каблуку двумя способами. Более ранним является врезной способ (крепление на шипах), он использовался в XVI в.; к концу XVII в. появляются набивные подковки (крепление гвоздями); причем на протяжении почти всего XVII в. оба типа подковок сосуществуют. Практиковался и комбинированный способ крепления; у таких подковок в центре имелось отверстие для гвоздя, а по краям располагались шипы [13. С. 75-78; 15. С. 4243]. Для повседневной обуви и гвоздики, и подковки были железными, а серебряными - дпяпараднойобуви [16. С. 1013; 17. С. 63]. Отметим, что каблуки на обуви появляются на Руси уже в XIV в.; обнаруженные археологами подковки указывают на самые разнообразные их формы [15. С. 42]. Рост высоты каблука начинается с первых годов XVII в., повышаясь в среднем до 6-7 см [13. С. 55]. Каблуки для сапог всадников были двух типов: наборный каблук (который появился не ранее второй половины - конца XVI в.) и низкий, так называемый внутренний каблук, состоящий из нескольких кососрезанных подкладок. В конце XVII в. появляется новый тип каблука - в виде деревянной формы, обтянутойкожей [13. С. 18-19, 54-55]. Материалом для изготовления обуви была кожа различных сортов и различной выделки: телячья и конская кожа, юфть, коровий опоек [17. С. 63], а также замша, которая на Руси называлась ирха, или ровдуга [14. С. 43; 18. С. 130]. Из всего многообразия обувного материала наиболее дорогим и престижным была козловая кожа особой выделки - сафьян, или «хоз». В 1666 г., в правление Алексея Михайловича, была предпринята не очень удачная попытка наладить под руководством иранских мастеров отечественное сафьянное производство [19. С. 152]. Имелись на Руси и китайские сапоги [20. С. 18]. Обыкновенно высококачественные кожи в большом количестве ввозились с Ближнего Востока, причем современники отмечали, что «персидские [сафьяны] не так хороши, как турецкие; они бывают цвета красного, пурпурового, зеленого, голубого и черного и привозятся в большом количестве в Россию» [21. С. 151]. Наиболее дорогими были кожи белого цвета, чуть менее стоили зеленые и пурпуровые, а самыми дешевыми были голубые, красные и желтые кожи. Сравнение стоимости сафьяна частично объясняет тот известный факт, что у русских в XVI-XVII вв. наибольшей популярностью пользовалась обувь желтого и красного цвета, что подтверждается многочисленными данными [11. С. 20; 21. С. 125; 22. С. 99]. «Сапоги они носят красные», пишет С. Герберштейн [6. С. 117]; преобладание на Руеи красных сапог отмечает путешественник Мартин Груневег в 1585 г., красных и черных - дипломат Джильс Флетчер в 1557-1558 гг. и первый посол Англии в России Антоний Дженкинсон в 1586-1589 гг. [13. С. 15]. Кроме того, изредка встречались кожи вишневые, оранжевые [23. С. 54], лазоревые и кирпичные [18. С. 129]. В качестве подкладки так называемого поднаряда для холодной обуви использовались холстина либо более презентабельная атласная материя. Теплая обувь подбивалась бобровым мехом [16. С. 1013; 17. С. 63]. Для украшения обуви широко применялись следующие технологии и приемы (как по отдельности, так и в комбинациях): линование, тиснение, вышивка цветными и золотосеребряными нитями, продержка кожаным ремешком, декоративные вырезы в верхней части голенищ, декоративные кожаные или металлические накладки задника и каблука и декоративная набивка гвоздиками в виде узора [13. С. 37, 64]. Украшались все детали обуви: головки и голенища, а также каблук, который выделялся не только декором, но зачастую и цветом. Парадные сапоги имели каблуки, обложенные серебром [24. С. 274], или обвивались пряденым золотом [16. С. 1013], а их поверхность щедро расшивалась золотом и жемчугом [25. С. 18-19]. Фасоны обуви менялись согласно моде; так, в первой трети XVII в. носки головок заостряются и приподнимаются кверху (обувь с такими носками носила название «кривой», именно она была самой престижной и богато украшенной [13. С. 51; 16. С. 1013], а для XVI в. характерны прямые, несколько более округлые формы. Высота голенища в XVI-XVII вв. находилась в пределах 25-30 см, в отдельных случаях до 40 см [13. С. 48]; в любом случае сапоги не доходили до колен. Кроме сапог, среди экипировки всадника много реже, но все же могли быть короткие мягкие полусапожки [11. С. 20; 12. С. 175] и чеботы (чоботы) [16. С. 1013-1014], которые различались преимущественно высотой голенища или его отсутствием. Короткую обувь носили с ноговицами - чулками из сафьяна или ткани. Ноговицы были «полные», высотой до колен, которые подвязывали под коленом ремнем или тесьмой, и «полуполные», длиной несколько меньше [11. С. 20; 17. С. 63; 26. С. 192]. Срез голенища мог быть ровным, кососрезанным (спереди сапог был выше, чем сзади) или фигурным. Для верховой езды к обуви прикреплялись шпоры, которые на Руси имели название «остроги» или «острожки». Здесь нужно отметить, что в XV-XVII вв. этот элемент снаряжения всадника использовали весьма умеренно, в основном в полках иноземного строя [11. С. 48; 27. С. 272]. «Хотя все они обуты в сапоги, но во всей стране ты не увидишь пары шпор», - писал о русских всадниках английский поэт Дж. Турбервилль, бывший в составе английского посольства в России в 1568-1569 гг. [28. С. 254]. «Вместо шпор по большей части употребляют кнут», - вторил ему посол Священной Римской империи Даниил Бухов [29. С. 73], который был в Москве в 1576 г. Однако в России шпоры имели то же культовое значение, обозначая право и обязанность аристократии воевать в седле, что и в западноевропейских странах, притом культ шпор был немного менее выражен [30. С. 58; 31. С. 45]. Так, летом 1490 г. великий князь Иван III пожаловал послу императора Максимилиана Юрию Делатору «цепь золоту со крестом, да шубу атлас с золотом, на горностаях, да остроги серебряны золочены» в знак рыцарского достоинства [16. С. 1014; 32. С. 996]. В качестве символа воинской доблести умершего шпоры (иногда только одна шпора) обнаруживаются в славянских могильных захоронениях уже с первых веков нашей эры [30. С. 56; 33. С. 100]. У русских шпоры находятся среди погребального инвентаря княжеских захоронений с середины X в. [33. С. 307; 34. С. 250]. Такое захоронение могло включать, например, «дротик, два меча, два копья, шашку или саблю, два ножа, кольчугу, шпору и стремена» [35. С. 200]. В роли погребального инвентаря шпоры наблюдаются и в конце XVII -первой трети XVIII в., демонстрируя некоторую связь нового для России за -падноевропейского церемониала со славянской языческой обрядностью. Так, шпоры были частью «собственной славы» Ф. Лефорта [36. С. 137] и погребальных одежд Петра Великого [37. С. 113]. По конструкции шпоры разделялись на два структурных класса: это шпоры колесиковые (или колесцовые) с подвижным зубчатым колесиком (колес-цом) на держателе (шейке) и жалообразные, которые на Руси назывались ре-пейковыми, с утолщением в виде шипа (репейка) разных форм, в том числе ис ограничителем [15. С. 40]. Для шпор обоих классов деление на правую и левую сторону в исследуемое время не практиковалось. Шпоры XVI-XVII вв. при классификации их по типу крепления к обуви также разделялись на два больших класса. Первый класс имел проушины, с помощью которых крепились к обуви подшпорным и надшпорным ремешками (круглого или плоского сечения) [15. С. 40]; ремни могли быть заменены на цепочки. Вторые, под названием «прибойные», прибивались гвоздиками или привинчивались к заднику обуви [14. С. 94; 31. С. 64], для чего задник укреплялся металлической пяточной пластиной, иногда сложноорнаментиро-ванной. В 1630 г. в Конюшенной казне хранились «двои острожки серебряны прибойные, одни с чернью с гвоздками серебряными. Двои острожки прибойные плащики серебряны золочены, столбцы и репьи железны, опаиваны серебромзолоченым» [16. С. 1014]. Сложность крепления прибойных шпор оправдывала их применение только для латного всадника [38. С. 171], а винтовая нарезка до середины XVIII в. была достаточно сложной в работе, что обусловило гораздо более редкое использование шпор второго класса в целом. В позднесредневековой России шпоры входили в комплект так называемых полных, или кирасных, лат (полный комплект составляли собственно латы, кирасные шапки, нарамки, наколенники, рукавицы и сапоги со шпорами), «каковы носят конные люди» [39. С. 35-36]. Таких комплектов в царской казне имелось всего десять, включая полный доспех, который прислал царю Федору Иоанновичу польский король Стефан Баторий в 1584 г., два доспеха, принадлежавшие князю и Ивану Алексеевичу Воротынскому, доспех Никиты Ивановича Романова и доспех, принадлежавший детям Алексея Михайловича [40. С. 175-189]. Здесь доспех - обобщающее название для корпусной брони. В таком варианте прибойные шпоры крепились к железным «сапогам», т.е. к поножам. Судя по материалам описи, такие «сапоги полного доспеха XVI в. состоят из поножи о двух половинках, соединенных петлей и двумя шпеньками, проходящими сквозь две скважины, на верхнем обрезе передней части поножей укреплены по два шпенька, на нижнем краю по два гвоздя, далее три чешуйки; плюсна состоит из одной большой и двух малых чешуек, ступня состоит из пяти чешуек, к задним частям поножей прикреплены три чешуйки и пятка, на пятках шпоры, которые, судя по работе, должно быть прикреплены были в позднейшее время, пятка соединяется с плюсной петлями и скрепляется шпеньками, проходящими сквозь скважины, на сапогах заметны следы резного узора, расположенного по краям сапогов каймой и широкой, полоской, проходившей сверху донизу, и делившей каждую половину поножи на две равных части. Весу в сапогах двенадцать фунтов, семьдесят шесть золотников». [40. С. 246]. Шпоры, которыми комплектовались «полные доспехи», были более тяжелыми и массивными, чем прочие. Наличие шпор позволяло относительно свободно передвигаться не только конному, но и спешившемуся воину. Сказанное справедливо для большинства типов шпор, исключая произведенные в конце XV - первой половине XVI в. образцы с длинной, сильно изогнутой вниз шейкой и увеличенным до 15 см и даже более колесцом [31. С. 47, 49]. К XVII в. шейка приобретает более резкий изгиб, а колесцо уменьшается в размерах в два раза. Появляется новый вид колесиковой шпоры «со звоном» [31. С. 50, 54]; согласно другим данным, этот предмет возрождается из древности [38. С. 172]. Как особенность именно московского снаряжения XVII в. отмечаются шпоры с двумя или тремя колесцами [38. С. 173]. Так, в Конюшенной казне по описи 1706-1707 гг. (так называемая Бутурлинская опись по имени составителя стольника Федора Самсоновича Бутурлина) имелась «пара острогов серебряных белых гладких. На них по три репейка серебряных золоченых; другая пара серебряная ж золочены. На них по три репейка серебряные ж белые. На них две пряжки да два наконечника серебряные золоченые» [41. С. 498]. Форма колесца также менялась согласно моде и могла представлять собой розу (колесцо французского типа), звездочку (колесцо испанского типа); периодически в моду входили немецкие или польские шпоры с колесцом фантазийной свободной формы, лепестки которого образовывали сложный узор [31. С. 37-38]. Такие формы впервые появились в XIV в.; они были популярны на протяжении минимум четырех столетий. Художественное оформление шпоры соответствовало пышным одеждам русского позднесредневекового двора. Шпоры к парадному снаряжению покрывались серебрением, позолотой и эмалью, орнаментировались инкрустацией, или врезной таушировкой, и набивной, или поверхностной таушировкой [42. С. 118-120]; технология врезной таушировки была тесно связана и часто применялась вместе с гравировкой. Согласно русской терминологии, вещи согласно обеим технологиям «насекивались» и «на-секивались с искрами» [43. С. 105]. Поверхностная таушировка дополнительно выделялась названием «наводная», а гравировка называлась резьбой по металлу. Шейки, репейки и колеецы фигурно отковывались [30. С. 63]. Имеются свидетельства о том, что шпоры для наиболее статусных потребителей изготавливались из чистого серебра [32. С. 996; 38. С. 162]. Представляет интерес вопрос о распространении шпоры, интегрированной в стремя, что более характерно для восточных культур [31. С. 6-7]. На сегодняшний день свидетельств о бытовании такого приспособления в России XVI-XVII вв. нет. Возможно, именно такими были стремена из Бутур-линской описи: «стремена серебряные белые, на них по четыре репейка золоченых» [41. С. 499], однако в исследуемое время «репейками» назывались не только шиловидные шпоры, но и прочие шипы и зубчатые касты для драгоценных камней и даже узоры с зубчиками [44. С. 144-145]. Однако можно утверждать, что здесь стремена по турецкой традиции [35. С. 162] служили частичной заменой шпорам, для чего всадник давил на бока лошади боковыми ступицами стремени. Стремена также были одним из символов культуры всадника и воина. Так, в летописи говорилось: «.вступает государь в бранное стремя, и всходит на конь свои и поскору поиде к полку своему ко граду» [45. С. 107]. Стремена находились во взаимосвязи с типом обуви. Прежде всего, различались стремена для мягкой обуви со скругленным подножием и стремена для обуви с жесткой подошвой с прямым подножием [15. С. 40]. К XVI-XVII вв. в русском царском кругу отмечается значительное преобладание стремян для жесткой обуви. В это время русские всадники использовали стремена восточного, западноевропейского и отечественного производства. Главной государевой мастерской была Оружейная палата. Сюда входили, среди прочего, мастерские Конюшенного приказа и Серебряная палата, где изготавливали наиболее дорогое снаряжение всадника и верхового коня [46. С. 112]. Стремена «на русское дело» были двух основных форм: первые - с узкой дужкой и круглой подножной пластиной, и вторые - в виде неширокой арки, суживающейся кверху, на прямоугольном основании. Изготавливались стремена из серебра, меди или железа [14. С. 5-6, 131]. И боковые дужки, и подножия парадных стремян покрывались золоченым серебром и декорировались золотой и серебряной таушировкой «нарезными травами» [47. С. 9], чернью, финифтью, сканью, канфарением, чеканным и прорезным орнаментом [14. С. 131; 48. С. 55, 205]. Царские стремена имели гравировку в виде двуглавого орла; гравировка располагалась в центре круглого подножия [26. С. 206-207; 47. С. 16]. Немногочисленными цветовыми акцентами были драгоценные камни в запонах и кастах. Простые стремена могли быть гладкими, лишенными декора, однако характерная для русских изделий форма сохранялась. При сборе седла стремились соблюдать эстетическую цельность, выбирая стремена «одного дела с оправою на луках» [47. С. 9], художественная отделка которых соответствовала отделке седла, однако бывало и так, что к русскому седлу привешивались турецкие стремена [27. С. 283]. Существовала практика копирования русскими мастерами элементов восточного, в частности турецкого и иранского, конского убранства; такие работы называлась соответственно «на турское дело» и «на кизылбашское дело». При этом восточные традиции не повторялись буквально, а перерабатывались согласно местному пониманию прекрасного. Зарубежное снаряжение поступало к царскому двору в качестве свидетельств дипломатических и торговых отношений России с иностранными государствами. При этом страна происхождения даров русским царям не всегда соответствовала стране происхождения посланников и купцов. Так, в 1636 г. среди подношений посла от молдавского княжества к Михаилу Федоровичу были «стремена серебряные золоченые паяные резные турское дело» [27. С. 284]. Турецкие (турские) стремена в форме колокола с очень широким подножием отличались яркими красками и крупным орнаментом. Обычно они изготавливались из железа и обивались с наружной стороны золотыми или позолоченными серебряными пластинами с запонами в виде плодов и цветов граната и цветов гвоздики [27. С. 283-284]. Вставками служили многочисленные драгоценные и полудрагоценные камни: яшма, рубины, изумруды, бирюза и жемчуг. Как и русские стремена, они украшались эмалью, чеканкой и серебряными и золотыми узорами по железной поверхности. Изнутри турские стремена выстилались ценными тканями - бархатом или алтабасом [47. С. 5, 10]. Существовали стремена, обтянутые такой драгоценной тканью и снаружи; эти стремена дополнительно расшивались пряденым золотом и жемчугом. Иранское парадное конское убранство (в том числе и стремена) XVI-XVII вв. считалось наилучшим по сочетанию тонкого художественного вкуса и блестящей техники исполнения. Как и в прочих изделиях, которые поступали в Россию с Востока, здесь широко применялись драгоценные и полудрагоценные камни, цветные стекла и жемчуг [18. С. 101; 49. С. 98], которые окружались насечкой, чеканкой (в том числе с проработкой канфарением) и гравировкой. Форма иранских стремян была близка турецким [38. С. 163]; основа выполнялась из железа, которая обкладывалась серебром и позолоченным серебром. Рисунок узора - цветы, бутоны и листья - образован сочетанием крупных камней в кастах и фона из мелких камней, стекол и половинок жемчуга [49. С. 95, 102]. Китайские стремена, как и прочее конское убранство и снаряжение всадника, по стилю оформления резко отличаются как от европейских, так и от ближневосточных аналогов. Форма китайских стремян - арка с узкими дужками и массивным круглым подножием. Стремена декорированы изображениями драконов и змей в сочетании с цветами; декор выполнен в технике резьбы по золоченой бронзе, сине-голубой перегородчатой эмали и инкрустации перламутром [50. С. 245]. Кроме вышеописанного, среди восточного конского убранства и снаряжения всадника в незначительном количестве использовались вещи кавказские, крымские и бухарские. Европейское снаряжение, известное при русском дворе, состояло из работ польских, немецких и английских мастеров. Наиболее многочисленные и наиболее ранние вещи - польские; они поступали начиная с 1556 г. Среди даров польского посольства этого времени есть и стремена «серебряные позолочены», есть они и среди даров более поздних посольств Льва Сапеги в 1600 и 1647 гг., в том числе стремена «железные оправлены серебром, позолочены, в серебре каменье бирюзы» [51. С. 162-163]. Конское убранство и снаряжение всадника из этих даров было украшено позолотой, гравировкой, чеканкой и зернью. Посольства 1600 и 1686 гг. принесли царской Конюшен-нойказне гусарское снаряжение [27. С. 290-291; 51. С. 165]. В целом парадное снаряжение и конское убранство при русском царском дворе было весьма разнообразно по орнаментации и технике обработки. Несмотря на относительное конструктивное и декоративное различие среди предметного ряда восточного и европейского происхождения, все оно носило ярко выраженный репрезентативный характер. Драгоценное как в прямом, так и в переносном смысле снаряжение и убранство являлось важной частью русской средневековой материальной культуры. Оно служило выстраиванию иерархии власти и играло существенную роль в формировании образа могущественного властителя и его двора.

Скачать электронную версию публикации