For the history of studying the historiography and methodology of museum management in Russia.pdf В научном освоении музейного менеджмента как системы управления музейным делом в комплексе всех составляющих настоятельно требуется выяснение степени его изученности, а одновременно, что особенно актуально на данном этапе познавательной деятельности, обращение к истории историографии проблемы. Среди первых русских историков и историографов, косвенно затрагивавших обозначенную тему, особое место принадлежит профессору Императорского Петербургского университета К.Н. Бестужеву-Рюмину, названному В.О. Ключевским «зорким наблюдателем» движения исторической науки, в лекциях и научных трудах которого неизменно присутствовали обзоры русской историографии. «Всякий начинающий деятельный исследователь по русской истории был им тотчас замечаем и встречал в нем внимательного и доброжелательного ценителя», - отмечал исследователь [1. С. 369]. Важно заметить, что К.Н. Бестужеву-Рюмину принадлежит первый опыт историографических портретов, посвященных историкам XVIII-XIX вв. [2]. Первым среди русских историков он охарактеризовал тех исследователей, которые собирали, описывали и тем самым спасали памятники письменности и материальной культуры и использовали их в изучении русской истории: Шлецера, Миллера, Татищева. Наибольший интерес, по нашему мнению, в книге К.Н. Бестужева-Рюмина представляет глава «Карамзин как историк», в которой автор признавался, что с молодости учился у великого историка тому, «как относиться к источникам, как их находить, как их изучать» [Там же. С. 205]. Он дал прекрасную характеристику исследовательских приемов Н.М. Карамзина: «Памятники вещественные интересуют его так же, как и памятники письменные: он собирает все известия о святыне, хранимой в ризницах, о раскопках, кладах, зданиях, - словом обо всем, что сохранилось от жизни наших предков». Хотим заметить, что К.Н. Бестужев-Рюмин ни разу не упоминал ни о музеях, ни о музейных предметах, хотя явно имел их в виду, когда писал о занятиях Карамзина: «Им помещены рисунки букв Десятинной церкви, изображение старинного рубля, букв зырянской азбуки Стефана Пермского». И рассказывал о собирательской деятельности историка: «Когда в наличных источниках он не находит требуемых сведений, то вступает в переписку с местными жителями и получает нужные сведения на месте» [2. С. 228]. Несколько утрируя сказанное К.Н. Бестужевым-Рюминым, мы рискнем утверждать, что историограф подразумевал частичку того явления в работе Н.М. Карамзина, которое ныне известно как музейный менеджмент. Начатое К.Н. Бестужевым-Рюминым в скором времени подхватил и продолжил профессор Киевского университета св. Владимира В.С. Иконников, издавший грандиозный по замыслу и объему «Опыт русской историографии» (Киев, 1891-1908. Т. 1-2). Задумав исследовать российскую историографию, Иконников подошел к решению поставленной проблемы с необычайной обстоятельностью. Он сам писал об этом так: «Наш труд задуман. в более широких размерах. Мы предполагаем дать подробное обозрение источников и сочинений по русской истории и, по возможности, полную литературу входящих вопросов» [3. Паг. 2. С. 269]. И действительно, он охарактеризовал многочисленные источники, выявил научные школы и результаты их деятельности, отметил смену научных концепций, показал институциональные формы изучения русской истории. В монографии, фрагмент которой был издан в виде отдельного оттиска, В.С. Иконников представил деятельность губернских ученых архивных комиссий. Сообщил о создании первых архивных комиссий в Орле, Тамбове, Брянске, Рязани, вокруг которых группировались провинциальные исследователи местной истории, коллекционеры, архивисты. В.С. Иконников особо подчеркивал, что буквально сразу после учреждения архивных комиссий при них создавались музеи, собиравшие и хранившие различные памятники старины. Так, организаторы Брянского музея собирали древние монеты, хлопотали о передаче церковных предметов, вышедших из употребления. При Тамбовской ученой архивной комиссии были организованы сбор и передача на хранение в музее образцов палеонтологии, минералов, древних рукописей, этнографических коллекций. Как видим, рассказывая о деятельности ученых архивных комиссий, В.С. Иконников, по сути, выявил элементы музейного менеджмента, а именно - организацию внутримузейной работы, которая осуществлялась под руководством Императорской Археологической комиссии и Императорской Археографической комиссии. Он сообщал также и об ассигновании собирательской музейной работы со стороны названных научных учреждений (в размере 400-500 руб. в год) [4. С. 103-106]. Историографию музейного дела России, наряду с другими историографическими сюжетами, В.С. Иконников подробно рассмотрел во 2-й книге 1-го тома «Опыта русской историографии» [5]. Он проанализировал работы Бакмейстера, Н.А. Булича, В.В. Григорьева, П.О. Ярковского, посвященные истории и музеографии музейных учреждений, открытых в российских университетах, - Мюнц-кабинета в Московском и Петербургском университетах, нумизматического кабинета и Музея древностей в университете св. Владимира в Киеве. Исследователь проследил процессы формирования и пополнения университетских собраний, происходивших по большей части за счет дарений и пожертвований. Опираясь на сведения Д.И. Багалея, Иконников сообщал, что в Музее изящных искусств Харьковского университета хранились коллекции видных российских коллекционеров и музееведов Ф. Аделунга и A.Н. Алферова [5. С. 937]. Сообщал, что историко-этнографический музей при Казанском университете возник благодаря дарам путешественников-исследователей Симонова и Ковалевского [Там же. С. 932]. Рассказал о коллекции оттисков греческих и римских монет (10 111 монет), собранной академиком Келером и приобретенной после его смерти С.Г. Строгановым для собрания Московского университета. Важно заметить, что В.С. Иконников приводил подробный счет хранившихся в Мюнц-кабинете монет и других нумизматических предметов, опираясь на журнальные публикации, т.е. раскрывал состав музейных фондов, показывал наличие учета как важной составляющей музейного менеджмента [Там же. С. 919, 940-941, 945-946]. В публикациях Я. Волошинского, К.Ф. Страшкевича, В.Б. Антоновича B.С. Иконников нашел описание Музея древностей в университете св. Владимира, фонды которого пополнялись материалами археологических раскопок и пожертвованиями со стороны любителей древности. Используя имевшиеся в его распоряжении статьи, Иконников подчеркивал значимость коллекций Н.И. Фундуклея (археологические материалы могильников и городищ) и М.А. Максимовича (собрание бронзовых наконечников) в деле комплектования киевского музея. И не упускал возможности сказать, что музейные коллекции послужили основой для трудов Максимовича, Ревякина, Погодина и Уварова [Там же. С. 947-948]. Изучив работы А.Н. Богданова и Д.Н. Анучина, В.С. Иконников выявил роль Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, члены которого организовали ряд выставок, а на базе крупнейшей из них - выставки 1872 г. создали Музей прикладных знаний в Москве. В рассматриваемом труде выявлена организующая роль Общества любителей естествознания в проведении экспедиций, в привлечении частных жертвователей, исследователей и коллекционеров (Д.Я. Самоквасова, Л.К. Ивановского, сибирского купца М.К. Сидорова), т.е. раскрыт механизм создания фондов большого музея, решена важная задача музейного менеджмента [Там же. С. 983-986]. Точно так же В.С. Иконников использовал работы К.Г. Евлентьева, П.А. Пономарева, C.М. Шпилевского о создании и деятельности Общества истории, археологии и этнографии при Казанском университете, которое «взяло на себя собирание местных памятников письменности и древностей и их научную разработку» открытие музея [Там же. С. 986-990]. В трудах А.С. Уварова внимание историографа сосредоточено на фактах создания Музея древностей при Императорском Московским археологическом обществе, показано значение пожертвований и материалов археологических раскопок в формировании коллекций письменных, изобразительных и вещественных памятников, собранных частично и при участии сибиряков Н.А. Абрамова и А.В. Адрианова. По трудам Д.Н. Анучина и И.И. Срезневского В.С. Иконников проследил организацию музеев при отделах Императорского Русского Географического общества [Там же. С. 10151018; 1019-1027]. Особый интерес для нас представляет историографический анализ работ П.А. Кельберга, А.А. Павлуцкого, Н.И. Попова, Н.М. Ядрин-цева, И.Я. Словцова, рассказывавших о создании и деятельности музеев сибирских отделов Географического общества в Иркутске и Омске [5. С. 1027-1029]. С опорой на многочисленные исторические и историографические источники В.С. Иконников характеризует музеи как хранилища вещественных и изобразительных памятников, оценивает состав и качество музейных коллекций, обрисовывает приемы описания музейных предметов. Освещая процессы создания и деятельности музеев, Иконников как бы незаметно для себя и своих читателей касается аспектов, которые ныне смело можно отнести к музейному менеджменту, - организация музейного дела, работы по описанию и систематизации коллекций. Важно подчеркнуть, что первым в России В.С. Иконников отмечает элементы управления музеями в анализируемых им исследованиях и публикациях. Так, ссылаясь на издание Л. Вакселя об археологических разработках в Причерноморье, он сообщает, например, о распоряжении князя Потемкина, направленном на разыскание и собирание древних монет и медалей. А далее прямо говорит о зарождении системы управления музеями, сообщает о «Правилах», созданных в 1806 г. «для управления Мастерскою и Оружейною палатою для сохранения в порядке и целости находящихся в них древностей». В.С. Иконников называет автора первого в истории российского музейного дела актового документа - «главноуправляющего палатами и экспедициями Кремлевского строения» П.С. Валуева и подчеркивает, что выработанные им «Правила» относительно кремлевских учреждений ставят задачу «сохранения в порядке и целости находящихся в них древностей» [Там же. С. 1354]. Не упоминая термина «менеджмент», Иконников сообщает о ряде важнейших управленческих задач, которые были сформулированы в царствование Николая I: о сохранении памятников древности в Киеве и Одессе, о об издании правил для Керченского музея и т.д. [Там же. С. 1355-1356]. В целом можно говорить о том, что В.С. Иконников в своем труде напрямую аспектов музейного менеджмента не касался, но будучи профессиональным историографом, он не мог не заметить в рассматриваемых музееведческих работах такие компоненты музейного менеджмента, как собирание и учет музейных предметов, бюджетирование и государственное регулирование деятельности музейных учреждений. И, безусловно, сам процесс становления и развития музеев, благодаря которому компоненты музейного менеджмента удалось идентифицировать. Труды В.С. Иконникова остались незавершенными, хотя он и планировал его продолжение. Но после Революции 1917 г. традиции историографических исследований в России были прерваны, на авансцену науки вышли сторонники «марксистской исторической науки», и первым среди них был М.Н. Покровский. Как заместитель наркома просвещения, он, по словам Г.В. Вернадского, «захватил в свои руки командные высоты надзора за направлением русской исторической науки» [6. С. 355]. Обращаясь к историческому прошлому России, М.Н. Покровский прежде всего разоблачал «буржуазную историографию» [7, 8]. Абсолютизируя высказывание К. Маркса о значении классовой борьбы в истории, утверждал, что «научную историографию можно построить, как и научную историю, только на классовом принципе». Писал, что «только классовый подход поможет нам расшифровать бесчисленные исторические контроверзы, найти ключ к бесконечным, тянувшимся иногда веками историческим спорам, показав нам эти споры как столкновения различных классовых точек зрения» [8. С. 119]. Концепция марксистско-ленинской историографии, заложенная М.Н. Покровским, в дальнейшем развивалась и укреплялась в трудах Н.Л. Рубинштейна, М.В. Нечкиной и их последователей. На первое место выдвинулись задачи историографического изучения революционного движения, социалистического строительства [9, 10]. История изучения музейной деятельности сводилась буквально к нескольким строчкам в историографических обзорах развития советской науки и культуры [11-13]. И все же оживление музейного дела в стране, наметившееся на рубеже 1950-1960-х гг., появление научных работ по истории музеев способствовали зарождению музееведческой историографии. Важнейшую роль в становлении новой дисциплины сыграл A.М. Разгон, организатор и руководитель серии научных трудов по истории музейного дела России. В предисловии к 7-му тому «Очерков истории музейного дела» он обозначил как слабо изученные и требующие особого внимания исследователей историю отдельных музеев, историю музейного дела в целом и, что особенно важно подчеркнуть, указал на необходимость изучения музееведческой мысли (т.е. историографии) [14. С. 5-7]. В обобщающей статье, опубликованной в «Большой советской энциклопедии», он первым в России использовал понятие «музееведческая историография» как составную часть истории музейного дела [15. С. 84]. Подъем интереса к историографии музейной деятельности нашел выражение в статье В.М. Зиминой, в которой рассматривалась издательская деятельность сибирских музеев, проанализированы сборники документов и материалов, увидевшие свет в 1950-1960-х гг. [16]. По сложившейся традиции активизация публикационной и научно-популярной работы в музеях связывалась с юбилеями русских революций 1905 и 1917 гг., с задачами осветить вопросы установления советской власти на местах. Со знанием дела B.М. Зимина охарактеризовала многие музейные издания, достаточно высоко оценила их содержание, указала на недоработки в оформлении. И в этом контексте высказала ряд замечаний, отражавших, говоря современным языком, состояние музейного менеджмента. Так, она отмечала, что в сибирских музеях нет понимания того, «в какой последовательности и взаимосвязи изучать вещественные и документальные материалы». И как следствие, изданные музейные материалы были, по ее мнению, «напечатаны на плохой бумаге, в них мало иллюстративного материала, а если он и есть, то невысок по качеству и без требуемых справок.». Тем не менее В.М. Зимина сделала важный вывод о том, что подготовка и издание музейных сборников «способствуют установлению контактов и обмену опытом между отдельными музеями» в той ситуации, когда инспектирование и указания вышестоящих руководящих органов помогают мало. В заключение автор высказала предложение о создании общественных музейно-краеведческих организаций, которые смогли бы «координировать и планировать научно-исследовательскую работу музеев» (т.е., по сути, сформулировала задачи музейного менеджмента) [Там же. C. 114-115]. Среди немногочисленных историографических работ о музейном деле нужно отметить статьи П.Я. Букшпана и Г.И. Ведерниковой, в которых были проанализированы труды Г.Л. Малицкого, Н.М. Дружинина, А.М. Разгона, А.Б. Закс, Д.А. Равикович, посвященные российским музеям XIX - первой половины XX в. [17, 18]. Характерно, что советские историографы в первую очередь отмечали в анализируемых ими публикациях то, что в них раскрыт классовый характер музейной деятельности. Для нас же особенно важно, что П.Я. Букшпан обнаружил в рассматриваемых работах внимание к элементам музейного менеджмента, а именно - «выявление принципов музейного строительства» в дореволюционной России, указание на «стремление к созданию совершенно нового музея, построенного на принципах марксистско-ленинской методологии» [17. С. 144-146]. Интересно, что начиная с середины 1960-х гг. и в продолжение последующих десятилетий в исторической науке происходило возрождение исследовательского жанра историографического портрета, впервые использованного еще К.Н. Бестужевым-Рюминым. В статьях С.О. Шмидта были охарактеризованы труды М.Н. Тихомирова, Н.М. Дружинина, А.М. Разгона, чья деятельность была связана с музеями [19-22]. Высоко оценивая их вклад в историческую науку в целом, С.О. Шмидт особо подчеркивал их обращение к изучению музеев и музейной деятельности. В историографических портретах С.О. Шмидта прочитываются элементы музейного менеджмента, например, когда он сообщает о создании Тихомировым музея в г. Дмитрове или акса-ковской комнаты в Самаре, об организации им экскурсионных прогулок со студентами по Москве, об участии в экспедиции по поиску места Ледового побоища на Чудском озере [19. С. 352-357]. А что касается А.М. Разгона, то Шмидт прямо указывал на психологический метод музейного менеджмента, прокламируемый в его работах: «долг личной ответственности, заинтересованность в результатах общей работы без мелочного выпячивания своей роли и навязывания своих взглядов, умение возбудить и поддержать творческое вдохновение других.» [22. С. 16]. В 2010-х гг. к изучению историографии музейного дела обратились историки и музееведы Томского госуниверситета. Существенный вклад в решение поставленных в настоящей статье задач принадлежит Л.А. Лозовой. Опираясь на аутентичные историографические источники, Л.А. Лозовая исследовала историю изучения музейного дела Западной Сибири. Естественно, она не нашла понятия «музейный менеджмент» в анализируемых работах 1920-1990-х гг. Однако в ее исследованиях убедительно показано, как в публикациях Н.Г. Машковцева, К.Э. Гриневича, М.М. Черемных, Н.К. Ауэрбаха, И.В. Телишева ставились вопросы «перестройки музейной работы на основе марксизма», обсуждались возможности музеев увязать их деятельность «с задачами социалистического строительства» [23. С. 44-47; 24. С. 201]. С особенным вниманием Л.А. Лозовая рассмотрела статьи заведующего Томским краевым музеем М.Б. Шатилова, руководителя Омского музея Ф.В. Меле-хина, тобольских музейщиков М.В. Новицкого, М.П. Копотилова, увидевших свет в 1920-х гг. По ее обоснованному мнению, сибирские музееведы смогли вполне адекватно охарактеризовать взаимоотношения музеев и органов государственного управления музеями, используя собственный опыт. С подробным описанием отделов и подотделов они представили структуру своих музеев, показали перемены во внутреннем устройстве музеев в ответ на требования музейного руководства страны [Там же. С. 57-60]. В работах Л.А. Лозовой рассмотрены статьи Л.И. Боженко, монография П.А. Зайченко о Томском госуниверситете и др., в которых освещен такой важный элемент музейного менеджмента, как финансирование, вернее - недостаток бюджетного финансирования западносибирских музеев, а также кадровое обеспечение музейной работы [23. С. 123-125; 25. С. 78-79]. Важно заметить, что в числе первых исследователей музейной историографии в России Л.А. Лозовая выявила, что Ф.В. Мелехин осветил в своей статье систему управления Омским музеем, его материальное положение [24. С. 200]. Интересно, что в работах Л.А. Лозовой коротко охарактеризованы методы музейного менеджмента (без обозначения таковых), освещавшиеся в статьях В.М. Новицкого: о создании музеев-кружков в местах обитания туземцев Тобольского Севера, участники которых занимались сбором материалов, об организации в Тобольском музее туземного отдела в соответствии с правительственным постановлением 1928 г., требовавшим содействия музеев в деле поднятия культурного и хозяйственного уровня развития национальных меньшинств [23. С. 62]. Точно так же в диссертационной работе Л.А. Лозовой рассмотрена статья руководителя Музея истории материальной культуры (бывшего Археологического музея) Томского государственного университета Н.А. Квашнина, который явно имел в виду административный метод музейного менеджмента, когда оценивал работу музея как «совершенно неудовлетворительную», указывал «на недостаточную степень вовлеченности музейных работников в процесс овладения марксистской методологией» [Там же. С. 95]. Рассматривая цикл музееведческих работ современного омского исследователя Н.А. Томилова, Лозовая также обнаруживает в его исследовании косвенное упоминание о методах музейного менеджмента, в частности, когда он пишет о необходимости увязки сотрудниками задач исследовательской работы в музее «с главным направлением их творческого труда» [Там же. С. 135-136]. Начатое Л.А. Лозовой изучение историографии музейного дела России было подхвачено другими томскими исследователями, которые подготовили первые научные публикации по историографии музееведения [26, 27]. Они обратили внимание читателей на работы исследователей XIX - начала XX в. Д.А. Клеменца, С.Ф. Огородникова, В.Е. Рудакова, П.С. Уваровой, Н.М. Мо-гилянского, отметили в их трудах, посвященных истории отдельных музеев и музейных коллекций, сведения о формировании музейных собраний, о способах их хранения и экспонирования, т.е. элементы музейного менеджмента. Показали формирование методологического аппарата изучения музейной деятельности, акцентировали выработку понятия музея и определение его функций, в их числе тех, которые определяют задачи менеджмента в музее, в частности - регистрация, хранение и каталогизация памятников [26. С. 35-36]. В статьях Н.М. Дмитриенко, М.А. Бутенко, В.С. Глухова и Л.А. Лозовой констатируется кризис музееведения, проявившийся в 1930-1940-х гг. в связи с утверждением так называемой марксистско-ленинской концепции музейного дела, согласно которой музеи стали рассматриваться как центры документирования и пропаганды социалистического строительства [26. С. 37; 27. С. 70-71]. Показано, что новая концептуальная схема исключала какие-либо попытки освещения менеджмента в музеях. Впрочем, такая ситуация была характерна для исторической науки в целом, ведь советские исследователи вплоть до 1970-1980-х гг. практически не обращались к вопросам управления в обществе [28. С. 129]. Анализируя статьи И.Г. Клабуновского, Ф.Н. Петрова, К.Г. Митяева, Г.А. Новицкого, А.М. Разгона, А.Б. Закс, опубликованные в 1950-1980-х гг., томские музееведы отмечали все большее внимание этих авторов к организации внутримузейной работы, понимание ими важности научно-фондовой работы, включавшей учет, научное описание музейных предметов и нормализацию условий их хранения. Важно, что они заметили, как после долгого перерыва в некоторых музееведческих исследованиях возродился интерес к изучению управления музеями; показали, что в 2000-х гг. в музееведении появились новые термины и понятия, а среди них - музейный маркетинг, музейный менеджмент [27. С. 71-73]. В коллективной публикации Н.М. Дмитриенко, М.А. Бутенко, В.С. Глухова и Л.А. Лозовой содержится важное наблюдение того, что одновременно с зарождением понятия разрабатывались и основные составляющие менеджмента. Сообщается, в частности, что в статьях А.И. Фролова, Г.А. Кузиной, В.И. Златоустовой, Н.В. Фати-гаровой впервые на достоверной источниковой основе рассматривалось правовое положение музейного дела, выяснялись взаимоотношения музеев и органов государственной власти [Там же. С. 75-76]. Итак, обращение к истории изучения музейного дела России показывает, что основные идеи менеджмента с давних пор присутствовали в работах российских исследователей, которые не использовали новейшую терминологию, но в ряду других компонентов музейного дела изучали организацию внутри-музейной работы, характеризовали руководство действиями сотрудников, касались некоторых приемов и способов обеспечения музейной деятельности, т.е. освещали основные составляющие музейного менеджмента. Все это позволяет расширить и углубить дальнейшее изучение поставленных в статье вопросов.

Скачать электронную версию публикации