Facilities and things in the sacrifices of the Voguls / Mansi (Translated from the German by N.V. Lukina).pdf Сооружения на жертвенных местах [1. S. 269-276] При жертвоприношениях под открытым небом вогулы использовали различные сооружения, на которых вывешивали жертвы, предназначенные определенным богам. На Сосьве позади жертвенного стола ставят три березки: tirjiβ ‘шест для жертв'. На них, в свою очередь, вешают βdrimulam ‘жертвенную одежду', так что она напоминает человеческую фигуру. Из этих трех деревьев среднее предназначено Верхнему-Богу, при его установке кричат семь раз. Второе tirjiβ посвящается mirsusneχum ‘Мир-Осматривающему-Мужчине', и третье -tapalds ‘Отцу-tapal\\ На В. Лозьве tirkantsjiβ делают так: к двум вертикальным шестам прикрепляют деревянные поперечины под названием tir, или tirjiβ - их три при индивидуальной жертве и семь при общественном жертвоприношении; к ним привязывают βdrimulam ‘жертвенные предметы'. Кроме того, другой конец tirkantsjiβ вырезают в виде головы животного. На Н. Сосьве этого не делают, а поперечина - просто шест из хвойного дерева, привязанный обоими концами к вертикальному столбу (sir). На В. Лозьве эти шесты делают из разных пород дерева - кедра, березы и ели. К березовым шестам привязывают жертвенную пушнину для ‘Мир-Осматривающего-Мужчин^і', к еловым - для pollumtorum ‘Пелымского-Бога' и Верхнего-Бога, к кедровым - для χuldt3r ‘Владыки-Нижнего-Мира' (?). На кедровые шесты 1 Работа выполнена при финансовой поддержке РНФ, проект № 19-18-00329 «Интерпретация языковой и культурной истории народа манси: этнографические, фольклорные и лингвистические материалы архива В.Н. Чернецова» (Примеч. пер.). Сооружения и вещи при жертвоприношениях вогулов / манси 313 кладут также жертвенную пушнину и одежду для βitjalpη mdχum ‘людей водной святыни'. На В. Лозьве при жертвоприношении за жилищем (на kan) сбоку жертвенной кедровой палки, стоящей позади жертвенного стола, делают три зарубки, изображающие «лицо бога или духа-защитника» (pu-piγnolsam); более подробных сведений об этом обычае нет. На общественных жертвоприношениях на Лозьве ставят, во всяком случае при жертве Верхне-му-Богу, семь шестов. Есть также сообщение, что при жертве используется жертвенный шест, сделанный для mirsusnaχum из березы, для tapalds - из ели, для als ekβa ‘Женщины-αl^’ - из ивы (tip). Перед каждым Hrjte ставят ndei’sol’ ‘копья для мяса' - при индивидуальных три, а при общественных жертвоприношениях семь штук, которые, вероятно, делают из березы и заостряют на верхнем конце. На каждый шест втыкают по три куска сваренной головы жертвенного животного. Эти шесты называют также Tdrumsolj і в ‘богово копье'. На Сосьве ndei’sol’ означает ‘мясное копье' - узкое копье, на которое втыкают оставшееся от жертвоприношения мясо и позднее несут домой. На Пелымке tirjte не делают, а жертвенную одежду вешают на стропило; так же поступают жители с Сосьвы, когда приносят там жертву. В предании с В. Лозьвы, в свою очередь, описывается, как изготовляется жертвенное дерево и как ему приносят жертву: Старик Пётр с двумя сыновьями пошел на тетеревиный ток. Тетерева не появлялись. Они развели огонь около толстого поваленного дерева. Отдыхают, тут сын закричал: «Идите, идите! У меня в ухо что-то попало!» Он пошел и встал со своим сыном. Когда они заглянули, это исчезло в ухе, как они ни копались в нем. Он говорит сыну: «Кипяти воду!» Сын повесил котел с водой над огнем. Старик содрал кусок бересты и говорит сыну: «Сделай маленькие коробочки из бересты!» Сам он срубил маленькую березку и поставил жертвенное дерево (tir). Вода закипела, он налил ее в коробочки, под жертвенное дерево седьмым поставил котел. Он молится с сыном, мальчик заснул. Он говорит сыну: «Иди, взгляни на своего старшего брата, как он спит!» Сын пошел и говорит отцу: «Иди сюда, иди сюда!» Отец побежал, червь вышел и ползет вниз. Он схватил его и выбросил. Его сын встал, у него из уха течет кровь [2. S. 106-107]. Судя по одному из преданий кондинских вогулов, у них были представления о том, что деревья являются живыми существами. Когда один мужчина (старший сын Обского-Богатыря) пошел в лес и ударил по сосне, из нее потекла кровь. Тогда он говорит: «Что случилось?» Он оставил эту сосну и пошел к другой, ударил по ней, сосна издала крик. «Что за недоброе дело происходит здесь или что случилось?» Несчастье же действительно произошло. Когда он посмотрел на небо, солнце было видно, но затем оно спряталось. Когда он снова взглянул наверх, заметил, что на него хочет ринуться филин [3. S. 638-639]. Из предыдущего предания, однако, не следует, является ли священным местом «этот лесочек твердой древесины отца и дедушки», где он рубил топором сосны. В предании с В. Лозьвы речь может идти о жертве, предназначенной Верхнему-Богу, где говорится о жертвенном дереве из березы (tir) и о семи жертвенных коробочках из бересты. А. Каннисто 314 К жертвенным церемониям относится, как упоминалось раньше, также и жертвенный стол; во всяком случае, на Сосьве существуют представления о том, что жертвенный стол (jalpη tur ‘священный tur) был изготовлен самими богами, так как они не сидят за человеческими столами. В одной молитве говорится: Если бы над этим, Тремя твоими птенчиками в бедственной одежде Поставленным столом, Над этим столом высотой в гусиную ногу, Сделал бы ты окантованный золотом священный стол! [2. S. 266, 438]. Более подробные сведения о жертвенном месте (kan) позади индивидуального вогульского жилища имеются в нашем собрании с В. Лозьвы. А именно, на священном месте родовой деревни Нёриных (два маленьких дома) был помост, на который опирались пять жертвенных деревьев. Это были, считая справа налево: рябина, на которой находились жертвы для alsekβa ‘Женщины-als’; береза - жертвенное дерево mirsusnaχum ‘Мир-Осматривающего-Мужчины'; вторая береза - жертвенное дерево numi torum ’Верхнего-Бога'; ель - жертвенное дерево tapalds; лиственница - жертвенное дерево βitjalpη oika ‘Старика-Водной-Святыни'. К рябине с жертвой для alsekβa был прикреплен узел из нескольких маленьких платков. Внутри было небрежно сделанное четырехногое изображение лося (sorp ‘лось') длиной не более полутора дюймов, завернутое в маленький кусочек ткани. В том же узле находились несколько двуногих, похожих друг на друга изображений животных, длиной около дюйма, связанных узкой короткой лентой; одно из них - Sorp ‘лось', самец; упомянутое выше четырехногое изображение было лосихой; другое двуногое изображение было оленем (sdliχuri ‘изображение оленя'). С рябины свисал еще и второй узел. В нем было свинцовое изображение лося большего размера, длиной около 2,5 дюйма, в боку которого была видна 20-копеечная монета. Отсюда следует, что фигурка лося была отлита, хотя окончательно доработана ножом. Известен был и изготовитель фигурки (вогул). Вокруг изображения было множество новых платков. На жертвенных деревьях на kan, кроме рябины (?) ножом были вырезаны следующие знаки, вероятно, так называемые «лица духов-защитников»: на березе была фигура 1 Qj Э, на ели фигура 2 ^), на лиственнице фигура 3 (^v^). На упомянутых деревьях были привязаны и просто платки. Кроме того, на жертвенном месте «немного ближе» была вторая поперечина, на правом конце которой висели четыре каркаса, на которых медведя несут домой; на каждом из них доставили по медведю. Немного дальше была еще третья поперечина, на которой висел привязанный бечевкой череп лошади. В д. Нёриной была берестяная емкость (paip), в которой находилась большая пряжка без иглы, пожертвованная nurmpdβl δtarpiγ ‘Сыну-Богатыря-hurmpdβΓ, и круглое листовидное украшение из металла. К березе платком была привязана железная сабля, пожертвованная βδrχum oika ‘Лесному-Старику («лесному»)', которую житель другой деревни привез из упомянутой деревни nurmpdβl с Сосьвы. У северных вогулов на индивидуальном жертвенном месте (kan) позади жертвенного стола на двух березовых ветках с развилками находился еловый Сооружения и вещи при жертвоприношениях вогулов / манси 315 tirkantsjiβ, подобный носу животного (uihol ‘нос животного'). На нем был кусок ткани длиной пять локтей, пожертвованный jolχum ‘Нижнему-Мужчине', илиχuΓot3r ‘Владыке-Нижнего-Мира'; на одном его конце ниткой была привязана 20-копеечная монета. Позади стола была поставлена береза -жертвенное дерево Верхнего-Бога, на котором находилось четыре платка (белый, светло-красный, желтый и темно-коричневый); в уголке двух платков были серебрян^іе деньги. На березе была вырезана фигура Q. Там же находилась и другая береза с такой же вырезанной фигурой, но без жертвенных предметов. Третьим жертвенным деревом была ель, на которой был знак «X», на ней был бело-красный платок с серебряной монетой в уголке. Вблизи жертвенного стола было установлено tδrumsoΓjlβ ‘богово копье' из березы, длиной примерно 3,5 локтя, вверху заострено. В середине жертвенного стола лежали остатки осеннего жертвоприношения оленя (было пожертвовано два оленя), задняя часть спины. Следует также упомянуть, что у северных вогулов - у того же вогула, которому принадлежит вышеназванное жертвенное место - в индивидуальном (?) жертвенном амбаре была полка, наподобие нар, шириной примерно 2,5 локтя. Там находился βarimulam (δlm) χuriγ ‘ранец с жертвенными подарками', сделанный из кусочков лосиной кожи, но он был пуст. На полке, кроме того, была маленькая и тоже пустая емкость из бересты, в которой летом хранят жертвенные одежды Верхнего-Бога. На полу был болотный багульник (βaΓjlβ), так как летом там хранят и меховую одежду мужчин, и жертвенн^іе одежды, которые на воздухе портятся. В задней стене была одна или не-сколькоpupiγnal ‘стрела бога-защитника'. На вышеназванной полке (?) находилась задняя часть спины оленя. Она осталась от осеннего жертвоприношения двух оленей. В д. Анье на Сосьве изображающая духа-защитника кукла была вывешена на сучке лиственницы, стоящей позади дома, примерно на уровне головы человека. Владелец духа-защитника сказал, что этот дух всегда обеспечивает удачу в охоте и рыбалке. К тому же сучку был привязан маленький кожаный мешочек, похожий на сумочку для хранения кресала. В нем был кусочек шелковой ткани с монеткой в одном из уголков. На той же лиственнице находилась емкость из бересты, принадлежащая другому человеку. В было несколько жертвенных платков. Деревья-жертвенники [1. S. 276-278] У вогулов были и растущие в природе священные деревья, которым приносили жертвы. В предании с Конды рассказывается, как старший они сын Обского-Богатыря вырвал на береговом склоне Тавды кедр с корнями и прочим, чтобы унести. Его младший брат вырвал лиственницу. Они отправились в путь и несли их с собой. Добрались до Конды, до «мыса речной глубины», где старший брат установил кедр со словами: «Пусть все население области Конды, когда при поездках увидит этот кедр, станет молиться, пусть кланяется ему, молится ему!» Младший брат, в свою очередь, установил лиственницу в другом месте [3. S. 653-654]. Следует учесть, что сыновья Обского-Богатыря затем поселились в качестве местных духов-защитников, каждый на своей территории. А. Каннисто 316 Священные жертвенные деревья являются всеобщими. С Н. Конды есть сведения, что у многих деревень неподалеку находится большое дерево, считающееся священным - береза, кедр, черемуха; на их ветки вывешивались жертвенные платки и ленты. Сбоку дерева прибивали какое-нибудь устройство, в которое клали жертвенные деньги. Такие деревья называют jalpη χdΓ ‘священная береза', jalpη Idl ‘священный кедр', jalpη Γdmj-iβsaχ ‘священный черемушник', ‘священный черемуховый холм'. Священное дерево окружает jalpη md ‘священная земля' соответствующей деревни, где приносят жертвы. Следует упомянуть, что в д. Леуши на Ср. Конде богатырю mos молились в лесу. Ему была посвящена большая лиственница, «примерно в сорока верстах» от Леушей. На В. Лозьве, в свою очередь, недалеко от βitjalpη ‘водной святыни' есть толстая сосна jalpη pdnar ‘священная сосна', на которую вывешивают маленькие платки и деньги в качестве жертвы для βitjalpη, βifjelpi ‘водной святыни' (для живущего там духа). Иногда приносят жертвы и в виде вина. Собственно purlaχtna md ‘жертвенное место' находится на берегу реки, где расположено jalpη md ‘священное место'; женщины должны обходить его по земле, в то время как мужчины проезжают мимо на лодке. Зато женщины могут проходить мимо соответствующей священной сосны. Недалеко от д. Елесиной во времена путешествия Каннисто было священное место jalpη md со священной сосной, которая выглядела как обыкновенная сосна. На боку дерева, примерно на высоте в локоть от земли, топором была наполовину отрублена щепка; между ней и стволом дерева была повешена низка бисера. Обычно на это же место клали жертвенные деньги. На верхушку ели (?) высотой примерно в полтора локтя, стоящей рядом с сосной, было надето серебряное кольцо, а на березку за сосной было прикреплено несколько платков; в уголке одного из них была завязана серебряная монета. В той же деревне за домом одного вогула была маленькая береза, к стволу которой были привязаны маленькие платки с завязанными в кончиках деньгами. Рядом с березой была сосна повыше, на которую тоже был повязан платок. У подножия березы приносили жертвы (мужчины), при этом к дереву ставили открытую бутылку водки, кланялись и молились Верхнему-Богу. После молитвы к березе привязывали принесенный маленький платок и выпивали по стакану на человека. В той же деревне вблизи жилища другого вогула был сосновый пень, на который клали бутылку с водкой на время подобных жертвенных и молельных обрядов. На Н. Лозьве, на земле д. Тансиной был священный кедр, под его кору засовывали жертвенные деньги, а у подножия кланялись. В области Вагильска, в д. Каме, недалеко от жертвенного амбара духа-защитника этой деревни была большая береза. Вблизи д. Сотниковой, чьим духом-защитником является Старик-toиtl’, рос большой кедр. На его стволе был повешен жертвенный кузов из бересты (paip), в который были положены жертвы (деньги, платки и т.д.). В д. Заозерной, в свою очередь, раньше была священная лиственница. В предании сосьвинских вогулов, в котором рассказывается о деятельности сына Верхнего-Бога на земле, тоже встречается жертвенное дерево: Идет он долго, идет короткое время, встречает старого человека. Говорит старику: «Как бы Бог оказал мне милость, чтобы я ему встретился?» Старик Сооружения и вещи при жертвоприношениях вогулов / манси 317 говорит: «Иди в укромное место темного, густого леса, иди в лес». Старик говорит: «Золотой-Свет, отец, дал вырасти дереву на священной земле. Иди, молись ему до скончания семи зим, семи лет!» Он и молится. Пока он так молился, закончились его семь зим, семь лет. Слова его молитвы услышал Золотой-Свет, отец, затем он пришел. Он пришел, они оба отправились к Зо-лотому-Свету [3. S. 166]. Амбар для приношений [1. S. 309-312] У вогулов есть особый амбар (В. Лозьва, Сосьва: ura ‘жертвенный амбар', Н. Конда: йгэ то же) в качестве места хранения изображений духов и пожертвованных предметов. Для женщин он - табу. Во всяком случае, на В. Лозьве его называют «амбар, в который женщины не смеют забираться». На Сосьве жертвенный амбар строят на опоре из концов корней срубленного дерева. На него кладут поперечную балку, которую через отверстие в середине закрепляют на опоре. На В. Лозьве жертвенный амбар делают в лесу и на двух опорах такой высоты, чтобы стоящий на земле мужчина мог его открыть. В нем хранят изображения духов-защитников (pupiγ), жертвенные платки и одежды (βarinnl.lam)∖ jarmaksaχi ‘шелковый халат', nui ‘суконный халат', torSapar - очень длинн^ій халат из покупной ткани, который мужчины и женщины носят летом; иногда сюда же относится sup ‘рубаха'. Там хранят также жертвенную пушнину, но только частично, так как большая ее часть, например лисьи шкуры, хранится дома. В амбаре находятся также жертвенные монеты и серебряные серьги1. Иногда жертвенный амбар есть и дома, и в лесу. В первом случае это маленький амбар вблизи жилища. Там хранят жертвенные одежды и изображения духов-защитников, которые в других случаях хранят в лесном жертвенном амбаре. Существует правило, что предметы, пожертвованные tapalas ‘Отцу-tapal’ или pollmtorum ‘Пелымскому-Богу' (монеты, одежды, шкурки соболя), хранят не дома, а в жертвенном амбаре; лисьи же шкуры там не хранят. В жертвенном амбаре на В. Лозьве, стоящем на берегу «озера Орлиного гнезда», хранились изображения als ekβa ‘Старухи-als’ и βiχr nap χuriη otor ‘Богатыря-В-Образе-Красного-Лосенка'. С Н. Лозьвы есть сведения, что в жертвенном амбаре в д. Тансине на жертвенных одеждах лежало изображение puTTe∂sansχ ‘Старика-puTTeдs\\ Раньше его хранили в Боркиной, откуда после вымирания людей принесли в жертвенном вместилище из бересты в Тансину (у переносчика там были родственники) и построили ему там жертвенный амбар. На Н. Лозьве вместо обычного жертвенного амбара используют вид амбарных нар (sumTiχpor ‘основание амбара'), под угол которых прячут жертву. Так, в Тансине некий Ермолай построил такой амбар, чтобы молиться духу-защитнику по имени ostitβor ansχ ‘Лесной-Старик-Устья-oS’. Однако у этого духа нет специального вместилища (paip), деньги жертвуют под угол амбара и в бок любого бревна; развешивают также маленькие платки на ветвях деревьев, откуда их затем достает сам дух-защитник. Следует 1 Согласно корреспонденту с В. Лозьвы, брат Маремианы Ивановны Укладовой был последним хранителем жертвенного амбара. После его смерти М. взяла находящийся там платок и монеты и использовала их на собственные нужды. Находящуюся же дома пушнину она отдала на хранение сыну сестры. А. Каннисто 318 отметить, что так не приносят жертвы духам pull'eδsahsχ или βarkanoai; когда жертвуют дома, деньги кладут в щель в стене, а позднее переносят в жертвенное вместилище. На Н. Конде есть йгэ ‘шайтанский амбар', построенный на четырех столбах и размером меньше обычного амбара, в нем хранятся жертвенные одежды и монеты. Там известно также название urapsomjiχ ‘«караулка» (шайтанский амбар = амбар духа-защитника)'. На Вагильске в этой связи используется название pδpisumlχ ‘амбар духа-защитника'. В Сотниковой в свое время был общий амбар нескольких деревень, иначе говоря, всей округи, где почитали Пелымского-Бога; он назывался также pollamtδrm βarskum sumlχ ‘амбар Пелымского-Бога, (?) мужчин^і'. На упомянутой территории раньше в каждом доме был «чистый амбар», в который нельзя было заходить женщинам, но маленьким девочкам - можно. Везде были амбары со стрелами. Позднее из них остались только один в Сотниковой и один в Каме, оба - личные. В этих амбарах хранили мясо лося и домашнего скота, шкуры молодых оленей, но не шкуры соболей, белок или горностаев. Позднее жертвенные амбары были уже не везде, а жертвы для местного духа-защитника хранили в упомянутых вместилищах из бересты (paip). Так, в д. Тансине на Н. Лозьве после исчезновения жертвенного амбара почитание pulieδsahsχ выполняли, положив жертвы (монеты, маленькие платки, куски холста и т.д.) во вместилище из бересты, находящееся в лесу. Место этого вместилища часто меняли, однажды оно находилось в середине болота, откуда его приносили к жертвоприношению, «вверх на край леса». В д. Леуши на Ср. Конде не знали, был ли амбар у мужского духа-защитника. Его почитали в лесу («40 верст от Леушей»), где ему была посвящена большая лиственница. Вблизи лесного селения одного вогула (Пурчина) есть два-три koars ‘амбара', или построенного на столбах амбара для дичи и запасов1, где хранились жертвы, приносимые местному духу-защитнику (напр., платки и «концы платков» tδrpaηk ‘кусок начала холста'). В том же амбаре хранится провиант и мясо. Следует упомянуть, что в Нахрачах на Н. Конде на общественном месте поклонения «Маленькому-Богатырю» нет жертвенного амбара - как в соседних деревнях; его нет и на месте поклонения под названием «Водная святыня» на Н. Лозьве. На Сосьве, в д. Малеевой в жертвенном амбаре одинокого (?) вогула были, в основном, жертвенные платки. Кроме того, там было «седло» (для) Мир-Осматривающего-Мужчины и кукла длиной примерно в четверть локтя, сделанная из семи надетых друг на друга черных шуб (saχi); на голове было что-то в виде полушария, напоминающее меховую шапку. Сундук для приношений [1. S. 312-317] Пожертвованные предметы (пушнину, платки, монеты), называемые на Сосьве βarimulam ‘жертвенный предмет, жертвенная одежда', на упомянутой территории хранят - о жертвенном амбаре речь уже шла - в жертвенном 1 На Средней и Нижней Конде строят k oars ‘карес' на рыболовном месте - для хранения сушёной, копчёной рыбы и запасов. Вначале сбивают несколько слоёв балок, так что образуются углы, как при строительстве дома. На них кладут балки пола, на полу таким же образом строят из досок стены высотой полтора аршина. В завершение постройка накрывается досками, как ящик. На той же территории имеется tol, амбар с запасами на одной, иногда на двух опорах, который покрывают крышей, как «дом». Сооружения и вещи при жертвоприношениях вогулов / манси 319 ящике (βdrimulam totap, ulam totap) на полке (pdηklala) у задней стены жилища. Полка представляла собой доски, положенные на две балки (pdηklalaper), идущие через все жилище. На В. Лозьве в задней части жилища была полка (pdηklala) из двух досок длиной примерно в 2,5 локтя, которые тоже были уложен^і на две балки, идущие от стены к стене. Жертвенный ящик ulam totap, в котором держали жертвенную пушнину, платки и монеты богов, хранят на полке в правом заднем углу жилища. Вместо жертвенного ящика на В. Лозьве использовали также мешки из лосиной кожи. В том же жертвенном ящике сосьвинские вогулы хранили вещевые жертвы (платки, монеты), поднесенные различным богам, а именно, mirsusneχum ‘Мир-Осматривающему-Мужчине', χuTot3r ‘Владыке-Нижнего-Мира' и kalatsekβa ‘Старухе-kaltaS’. Если были средства, то для названн^іх жертвенн^іх даров приобретали особый сундук, так как на праздник при рождении ребенка их приносили в mdnkol ‘в маленький дом'. Во всяком случае их очищали дымом бобровой струи, прежде чем принести в sistamkol ‘чистый дом'. На Сосьве было принято, что на задней полке (pdηklala), кроме жертвенной одежды и пушнины, хранили также изображения (?) духов-защитников (pupiγ), например, сыновей mirsusneχum и kaltasekβa и, в общем, таких духов-защитников, которые при жизни воевали; напротив, нельзя было хранить в жилом помещении, например, сыновей Старика-tapal. По крайней мере, на В. Лозьве было принято связывать жертвенные шкуры за концы и заворачивать их в платки; поверх помещали длинный халат и на голову шапку; оставшиеся платки клали рядом с куклой, изображающей соответствующего духа-защитника. Теперь следует привести примеры содержания жертвенного ящика у отдельных вогулов. У северных вогулов в одном из жилищ «на жертвенных нарах» (purlaχtne norma) был «ящик для хранения пожертвованных вещей» (βdrimulam osna totap). В нем находились, прежде всего, жертвенные предметы Старика-tapal, две шкуры летнего соболя и четыре платка; в уголке одного из платков было завязано свернутое изображение оленя (sdliχuri ‘изображение оленя'), вырезанное из бересты. Такое изображение вырезают, давая обещание о жертве, и выбрасывают, когда жертва принесена - как мы уже знаем. Уголок того же платка был привязан к шкурке соболя, в нем была серебряная монета. Среди платков был огненно-красный шелковый платок с прикрепленной к углу серебряной монетой и другой платок такого же цвета с десятикопеечной монетой на нижнем крае; в двух боковых углах третьего платка с красной полосой по краям было по серебряному кольцу. К тем же жертвам относится шерстяной шейный платок мужчины, в одном его углу ниткой был завязан узелок с 20-копеечной монетой. Там находилась также большая пестрая шаль - жертва для kaltasekβa; к двум ее уголкам были привязаны маленькие колокольчики, в одном углу - серебряная монета, в другом - два позолоченных кольца. Кроме того, в ящике был нож с узким лезвием, пожертвованн^ій soχriη∂ika ‘Старику-Ножу'. На его верхнем конце, на спинке были вырезаны три горизонтальные черточки: две рядом и одна под ними, вокруг рукоятки и лезвия была обмотана красная лента длиной в 2,5 локтя. Упомянутый нож ставили вертикально на жертвенный стол и перед ним бутылку водки. Когда Старика-Ножа просили привести домой потерявшегося оленя, одновременно жертвовали голову и мясо лося. А. Каннисто 320 На Сосьве у одного вогула в жертвенном ящике на задней полке жилища было большое количество цветных, белых и черных жертвенных платков. Некоторые из них были пожертвованы jalpus ojka ‘Старику-Священного-Города'. В один платок (черный?) было завернуто свинцовое изображение медведя. В белый же платок было завернуто довольно маленькое изображение оленя, сделанное из папье-маше. На дне сундука находилось изготовленное из того же материала изображение птицы. Там было также «седло» (для) mirsusneχum ‘Мир-Осматривающего-Мужчины' - это был жертвенный платок. Он сшит из ткани, как подушка. Он был прямоугольным и состоял из четырех частей, в каждом четырехугольнике была изображена верховая лошадь с всадником. Если представить платок перекинутым через балку, как это бывает при жертвоприношении, то на каждой стороне свисающей с балки половины оказывается два изображения всадника, одно за другим, со свисающими ногами. Переднее изображение было красным на черном фоне, заднее - черным на красном фоне. С каждого угла свисал маленький круглый бубенчик (точно такой, как на бубне ворожея). Кусок ткани, довольно дешевый и небрежно отрезанный, был обрамлен на внутренней стороне каймой из лисьей шкуры шириной около дюйма. На В. Лозьве в жилище одного вогула (Нёрина) на полке справа был сундук без замка, в котором хранились изображения mirsusneχum ‘Мир-Осматривающего-Мужчины' и kalatsekea ‘Старухи-kallas\\ Первое представляло собой шкуру красной лисы и две связанные концами шкуры летнего соболя. На нем было пять различных рубах, «вокруг шеи» был повязан платок и «вокруг талии» - красн^ій пояс. У этого большого изображения духа-защитника не было лица и шапки; kalatsekea была представлена только маленьким платьем, на рукаве которого был привязан маленький платок, а на его концах прикреплены два кольца. Больше ничего в ящике не было. Когда вогулы ежегодно переселяются из летней деревни в зимнюю и обратно, они берут с собой и жертвенные одежды. Так, на Сосьве еще по санной дороге их перевозят в летнюю деревню, откуда осенью везут назад на лодке или нартах. В весеннее и осеннее поселение эти жертвенные одежды не доставляют. Когда летом отправляются на рыбную ловлю, например на Обь, берут с собой небольшую часть жертвенных одежд, их везут в маленьком ящике. На охоту же брали только кусок ткани. Его укладывали в довольно маленький кожаный мешок, который прикрепляли на спине мужчины в области лопаток с помощью ленты от пороховницы. На В. Лозьве было принято на охоте носить жертвенный платок привязанным к пороховнице, в других поездках его носили на шее. Иногда на охоте хранили только жертвенную монету - среди пуль. Как платок, так и деньги для этой цели брали из числа жертвенных предметов. Использование пожертвованных предметов [1. S. 317-318] Предметы, подносимые в качестве жертвы, человек впоследствии не должен был использовать. На Сосьве поврежденный жертвенный платок, например, с проеденной мышью дырой, клали в отдельный ящик или вешали позади жилища либо на крыше, пока он не сгнивал или падал, сами его не использовали. Оттуда и с В. Лозьвы, а также с Пелымки есть и другие сведения. А именно, на медвежьем празднике мужчины могли взять одежды из Сооружения и вещи при жертвоприношениях вогулов / манси 321 священного амбара, чтобы надеть их при исполнении «танца бога» (pupiγtan) в последний день праздника. Тогда разрешалось поверх собственной чистой рубахи надеть все пожертвованные духу-защитнику одежды (рубаху, халат из шелка или сукна, шелковый пояс, шейный платок, шапку). Обувь была собственной, так как в жертвенном амбаре обуви не было. После танца одежду возвращали в амбар. На В. Лозьве было принято при появлении на жертвенном платке пятна, точки или дыры либо при изменении цвета забрать его из амбара и использовать самому; его никогда больше не возвращали в амбар. На Пелымке верхнюю одежду, если на ней появлялась дыра, забирали для собственного использования. Но после каждого использования ее следовало повесить на гвоздь, а не бросать, где попало. Жертвенные платки давали девочкам, но не замужним женщинам; мужчины носили их как шейные платки и т.п., или из них шили полога. На В. Лозьве бытует воззрение, что пожертвованную богам (mirsusneχum) пушнину можно продать, если попадешь в трудное положение. Так, бедная старая женщина продала две таких лисьих шкуры; когда она возвращалась домой, нашла на дороге ценную мертвую лису. На Н. Лозьве было принято брать из жертвенного ящика деньги в долг; во времена путешествия Каннисто делать это не осмеливались, но сообщили, что один предсказатель однажды «для счастья» взял взаймы «в свою сумку» 20 коп. Когда на Н. Конде духу-защитнику д. Нахрачи приносили жертвы из других деревень, все они - платки, деньги, а также приведенные с Оби лошади - доставались хранителю духа-защитника. Следует отметить, что в Нахра-чах не было амбара, как в соседних деревнях. В них хранителю жертвенного амбара доставались шкурки соболя, но платки должны были истлеть в жертвенном амбаре, куда попадали и жертвенные деньги. Шкуры лошадей, ежегодно жертвуемых обществом в Петров день, продавались, а деньги шли на оплату жертвенных животных.

Скачать электронную версию публикации