The Specificity of the Target Evaluative-Effective Cognitive Pragmatic Sets of the Rock-Poet Synthetic Lingual Personali.pdf В настоящее время в современной гуманитарной науке предельную актуализацию получает синтетическая [1], полисемиотическая [2, 3], когнитивно-антропоцентрическая парадигма [4-7], объединяющая в единую, целостную систему знаний все науки, объектом которых являются язык, личность, культура. Одним из основных достоинств данной парадигмы, которую мы будем называть метадискурсивной когнитивной гуманитарной семиотикой [8], является поиск / разработка качественно новой комплексной методологии анализа ключевых категорий гуманитарного знания, позволяющей исследователю: а) продуктивно работать в различных семиотических (языковых / неязыковых (музыкальных, артикуляционных, имиджевых и др.)) зонах и на всех уровнях сознания личности, а именно когнитивном, концептуальном (смысловом), языковом (лексико-семантическом) и коммуникативном; б) качественно анализировать как отдельные сектора полидискурсивного социокультурного пространства субъективированной реальности, так и выходить на новый уровень обобщения и систематизации полученных результатов; в) исследовать когнитивно-ментальные индивидуальные / типовые особенности личности, актуализируя при этом сразу две основные субъектные модальности (субъект-источник - субъект-интепретатор) [9]. Следует отметить, что процесс создания методологии синтетического типа достаточно сложный, и для его оптимизации и успешной реализации необходимо разработать ряд самостоятельных, но взаимосвязанных теорий, основанных на принципах метадисциплинарности, полисемиотичности, ко-гнитивизма и антропоцентризма. Заметим, что первые шаги в данном направлении уже были предприняты. В настоящее время разрабатывается несколько подобных теорий, а именно теория синтетической языковой личности (СЯЛ) [1], теория субъектности текста [10] и теория моделирования когнитивно-прагматических программ (КПП) [11]. Причем последняя из названных теорий является центральной, системообразующей. Это обусловлено тем, что именно КПП, формирующаяся и функционирующая в пространстве когнитивного сознания субъекта-источника - субъекта-интерпретатора (СЯЛ), во-первых, пронизывает все уровни системы язык - человек (личность) - культура, обеспечивая ее генетическую целостность. Во-вторых, выступая в качестве особой межуровневой когнитивно-ментальной связки, КПП во многом определяет специфику процесса «зеркального» взаимодействия всех уровней и компонентов данной системы. Причем каждый элемент не просто отражается в другом, а «растворяется» в нем, становится его частью. Схематично основной принцип функционирования данной системы, действие и устойчивость которого обеспечиваются спецификой КПП, можно представить в виде трех взаимосвязанных формул: а) «человек в языке» - «язык в человеке»; б) «язык в культуре» -«культура в языке»; в) «человек в культуре» - «культура в человеке». В-третьих, КПП имеет статико-динамическую природу, сущность которой определяется двойственными характеристиками. С одной стороны, структура КПП достаточно гибкая, пластичная, проницаемая, условно открытая. Она способна трансформироваться и модернизироваться, оперативно реагируя на все изменения, происходящие как в пространстве когнитивного сознания личности, так и в языке и культуре в целом. С другой - КПП обладает сильными защитными стабилизирующими механизмами, отвечающими за активизацию процесса селективного отбора, когнитивной перекодировки и «адаптации» всех «новых» информационных кодов разных типов, которые потенциально / реально могут войти в ее структуру и, соответственно, в пространство когнитивного сознания генератора КПП. Заметим, что эти процессы не только определяют целостность, устойчивость и продолжительность «жизненного цикла» КПП, но и обеспечивают принцип гармоничного функционирования всех когнитивных и эмоциональных структур личности. Все это позволяет говорить о том, что КПП - это специфическая когнитивно-ментальная структура, аккумулирующая работу сознания личности, в которой в предельно сжатой, четкой, концептуальной форме отражаются и особым образом структурируются самые важные (актуальные) для конкретного носителя КПП / группы субъектов-источников / целого народа, нации (в зависимости от типа КПП [12]) компоненты когнитивной (система генетических кодов), концептуальной национально-специфической (система кодов культуры) и языковой (система знаковых единиц разных типов, отвечающих за распознавание генетических и культурных кодов) картины мира. Подчеркнем, что КПП не является простым аналогом картины мира [13] -это скорее ее квинтэссенция, т.е. синтетическая, полисемиотическая, иерархически организованная, состоящая из четырех подсистем когнитивно-прагматических установок (КПУ) (целевой, самоидентификационной, инструментальной и оценочно-результативной), индивидуально-коллективная стратегия поведения субъекта, формирующаяся в пространстве когнитивного сознания в результате активизации собственно когнитивных (мыслительно-аналитических, аксиологических), психофизиологических креативных, интерпретационных и других операций личности. Итак, мы определили, что структура КПП состоит из четырех взаимосвязанных подсистем КПУ. Несмотря на то, что каждая подсистема играет важную роль в процессе моделирования КПП и занимает фиксированное место в ее структуре, с уверенностью можно говорить о том, что подсистема оценочно-результативных КПУ обладает особым статусом. Во-первых, состоя из двух взаимодействующих между собой блоков КПУ (концептуального и резюмирующего), она не просто условно завершает первый цикл развития КПП, но пронизывает всю ее структуру (подсистемы целевых, самоидентификационных и инструментальных КПУ). Во-вторых, функциональные особенности этой подсистемы основаны на реализации самоаналитических (субъект-источник) / аналитических (субъект-интерпретатор) интенций личности, определяющих не только специфику формирования отдельных когнитивных компетенций (гибкость и реалистичность мышления, осознание ответственности (внутренний локус контроля) и т.д.) [14. С. 106], но и регулирующих процесс когнитивного роста личности креативного субъекта в целом. В данном контексте речь идет о формировании и развитии в сознании генератора КПП особых «метакогнитивных структур» [15], под которыми понимается «знание о самом себе как познающем субъекте и регуляция собственного познания» [14. С. 106]. Заметим, что способность субъекта-источника к рефлексивным операциям, являющимся «важнейшим компонентом структуры самопознания, и представляющим собой совокупность психических актов, в основе которых лежит осознание личностью содержания и характеристик собственных мыслительных процессов личности» [16. С. 38], растет по мере приобретения и накопления особого «когнитивного опыта» [15]. Одновременно с этим рост опыта существенно повышает уровень «мета-когнитивного контроля» [15], отвечающего за качество проводимых субъектом-источником / субъектом-интерпретатором аналитических операций, направленных на «сканирование» всех уровней и подсистем КПП, с целью определения степени их актуальности, функциональной эффективности и корректности концептуального содержания в рамках моделирования следующего цикла своей когнитивной программы. Таким образом, в самом общем виде подсистема оценочно-результативных КПУ представляет собой двухуровневую систему специфических концептуальных фраз [17] (вербальный компонент) / полисемиотических концептуальных кодов (имиджевых, графических, декорационных, аудиаль-ных и т.д.), пронизывающих все подсистемы КПП и фиксирующих в своей структуре результат оценочно-аналитических / самоаналитических операций субъекта-источника / субъекта-интерпретатора. Отдельно необходимо сказать о том, что блок концептуальных оценочно-результативных КПУ занимает в структуре КПП особое место. Он принизывают всю структуру КПП, так как формируется на основе базовых подсистем КПУ (целевой, самоидентификационной и оценочной). Исходя из этого, можно построить общую схему моделирования блока концептуальных оценочно-результативных установок. Она включает в себя несколько основных этапов: 1. Моделирование в сознании субъекта-источника своеобразного прототипа («идеального» образа») базовой КПУ. 2. Формирование базовой подсистемы КПУ и внедрение ее в структуру КПП. 3. Процесс первичного анализа / оценки субъектом-источником / субъектом-интерпретатором концептуального содержания базовой КПУ. В данном случае речь идет об определении степени соответствия между «идеальным» образом (концептуальным проектом) базовой КПУ и ее формальной реализацией в пространстве КПП. На этом этапе генератор КПП определяет, насколько та или иная базовая КПП является: а) актуальной (для себя самого, для субъекта-интерпретатора, для постоянно обновляющейся социокультурной среды); б) корректной (насколько ее концептуальное содержание гармонизировано с другими базовыми подсистемами КПУ). 4. Обработка результатов анализа, формирование и формализация (в определенной знаковой форме) концептуальной оценочно-результативной КПУ. На этом этапе процесс моделирования данной подсистемы КПУ не завершается. Дело в том, что после формирования всех блоков концептуальных оценочно-результативных КПУ (целевых, самоидентификационных и инструментальных) в сознании субъекта-источника активизируется второй этап анализа базовых подсистем КПУ. Сущность этого процесса сводится к обобщению концептуального содержания всех частных оценочно-результативных КПУ с последующей систематизацией полученных данных. На основе этих операций формируется блок обобщающих, резюмирующих оценочно-результативных КПУ, определяющих уровень общей «жизнеспособности» КПП и специфику ее трансформации при переходе от одного цикла моделирования к другому. Из этого следует, что система концептуальнных оценочно-результативных КПУ - это своеобразная система аналитических кодов, составляющая основу для моделирования блока резюмирующих оценочно-результативных КПУ и определяющая уровень «результативности», актуальности всех базовых подсистем КПУ, а в случае необходимости - специфику механизмов их концептуальной перекодировки. В рамках данной статьи на материале русской рок-культуры 1980-х гг. мы более подробно рассмотрим особенности моделирования блока целевых концептуальных оценочно-результативных КПУ. Прежде всего отметим, что этот тип КПУ формируется на основе базовой подсистемы целевых установок, которая рассматривается нами, во-первых, как «когнитивно-ментальный элемент, аккумулирующий все когнитивные процессы сознания / самосознания; во-вторых, как свойственная каждой личности первопотребность, трансформация которой определяет специфику когнитивного роста человека» [18. С. 101]. «Героическая эпоха» [19] русского рока (середина 1980-х - 1991-й г.), выбрана нами в качестве материала анализа не случайно. Дело в том, что именно в этот период происходит кардинальная трансформация эстетической платформы отечественного рока. Это связано с переходом рок-искусства от субкультурных («ученических», созерцательных, дистанцированных, изолированных от внешнего мира) форм существования к контркультуре (открытому противостоянию, борьбе за свободу, разрушению тоталитарных принципов подавления личности и стереотипных форм мышления). И. Кормильцев и О. Сурова справедливо замечают: «Если субкультуру отличает эскепистская позиция, то контркультура агрессивна, она борется до победного конца. Потому важнейшим приобретением эстетической системы контркультуры, по сравнению с субкультурной моделью, оказывается образ врага. Этот образ эстетически значим и несет большую концептуальную нагрузку» [20. С. 34]. В этих условиях начинает формироваться особый, общий для всех ведущих представителей русского рока (В. Цоя, К. Кинчева, Ю. Шевчука, В. Бутусова, Б. Гребенщикова, Д. Ревякина и др.) когнитивный проект базовой подсистемы целевых КПУ. Он включает в себя несколько компонентов: а) собственно целевые ориентиры; б) конкретный объект противостояния; в) определенные способы борьбы с «противником». Следует обратить внимание на то, что в этом «целевом проекте» в скрытой, концептуальной форме фиксируются все базовые подсистемы будущей КПП. Например, на базе компонента «объект противостояния» на основе процесса дистанцирования от своего «оппонента» впоследствии моделируется базовая подсистема самоидентификационных КПУ, а «способы борьбы, противостояния» есть не что иное, как базовое основание для моделирования инструментально-операциональной подсистемы КПУ. Все это еще раз подтверждает, во-первых, особый статус подсистемы целевых КПУ, а во-вторых, особую целостность, иерархичность всей структуры КПП. Итак, в максимально обобщенном виде схему «целевого проекта» КПП «героического» типа можно представить так. Целевые ориентиры: конструктивная борьба за свободу личности, творчества; возрождение национальной идеи и утраченных в советское время христианских, исконно русских идеалов; сакрализация поэтического языка. Объект противостояния: государственная тоталитарная машина подавления личности. Способы борьбы с противником: сакрализованное поэтическое Слово, несущее человеку освобождение и истину. Далее на базе этого проекта в сознании рок-поэтов начинает формироваться единая для всех базовая подсистема целевых КПУ, при этом вариативной является только акцентологическая составляющая, отвечающая за степень приоритетности той или иной целевой КПУ. На наш взгляд, ключевыми в контексте «героической эпохи» русского рока являются следующие КПУ: а) борьба за свободу («Время менять имена! / Настало время менять! / Лица слуг сальны! / Лица слуг сальны! / Жир сердец! / Разве это начало нового дня?..» [21]; «Нелепо искать глаза / Сквозь стекла солнцезащитных очков, / Но ночь обостряет зрение / Хищников и кротов. / Это все-таки шанс. / Остаться сытым или живым. / Здесь каждому разрешено / Стать первым или вторым. / Воздух... / Мне нужен воздух» [22]); б) сакрализация поэтического языка (Слова-логоса), открывающего человеку истинный смысл бытия («Конечно, это явно не все в перечне достойных имен, / Кто сумел наполнить сердца болью струн» [23]; «Тут дело не ново - словить это Слово / Ты снова, и снова, и снова лови. / Тут дело простое - нет тех, кто не стоит, / Нет тех, кто не стоит любви Но все впереди, а пока еще рано, / И сердце в груди не нашло свою рану, / Чтоб в исповеди быть с любовью на равных / И дар русской речи сберечь» [24]); в) возрождение русской национальной идеи, основанной на принципах христианской веры, любви, патриотизме и силе русского характера («И лишь в гримерке церкви пустота, в тиши да в ладане, / Где высота да простота, где баррикады ада нет. / Она горела в вышине, без дыма пламени. / Я на колени тоже встал, коснувшись этого единственного знамени» [25]; «Родина. Еду я на родину, / Пусть кричат - уродина, / А она нам нравится, / Спящая красавица...» [26]; «Вы снимали с дерева стружку. / Мы пускали корни по новой. / Вы швыряли медную полушку / Да мимо нашей шапки терновой. / А наши беды вам и не снились. / Наши думы вам не икнулись. / Вы б наверняка подавились. / А мы - да ничего, облизнулись!» [27]) С развитием контркультуры существенно возрастает (усиливается) ее деструктивный пафос, разрушительную энергию которого рок-поэты начинают ощущать на самих себе. Дело в том, что контркультурный период, который «с легкой руки журналистов часто называют „героическими восьмидесятыми", длился недолго и носил скорее деструктивный, нежели созидательный характер. Режим, с которым воевал „рок на баррикадах", оказался колоссом на глиняных ногах, пугающим призраком, который, как сказочное чудовище, испустил дух, едва на него упал первый солнечный луч. К тому моменту, когда сложилась воинствующая рок-контркультура, воевать, по сути, было уже не с кем» [20. С. 28]. В связи с этим в сознании генераторов КПП «героического» типа возникает острая необходимость проведения анализа продуктивности, корректности и функциональной эффективности базовой подсистемы целевых КПУ. Рассмотрим этот процесс более подробно. Базовая целевая КПУ борьба за свободу в процессе моделирования КПП трансформируется и дестабилизируется, постепенно утрачивая свою конструктивную, созидательную энергетику. Борьба за свободу личности, совести, творчества превращается в борьбу за победу: «А мы пахали скромно. Ведал / Делами нашими покой. / Нам ни к чему была Победа, / Ведь мы не бредили войной. / Но ослепительно красива / Победа знойная была - / Не устояли, пригласили, / Но вслед за ней вползла Беда» [28]. При этом уже не совсем понятно, о победе над кем или чем идет речь. Объект противостояния не определен. Метафизический бунт - война, развязанная рок-героями в середине восьмидесятых годов ХХ в., становится бесконечной и бессмысленной. Это война ради самой войны, победить в ней невозможно. В результате концептуальное содежание понятия «победа» овеществляется, опредмечивается и наполняется новыми смыслами. Победить на бессмысленной войне значит умереть, раствориться в пустоте и исчезнуть: «Мы крови выпили три моря, / Мы все пожрали, что могли, / Победа пела на просторе / Лихие песенки свои. / Победа вкусно побеждала, / Беда солила, как могла. / Нас за Победу столько пало, / Нас за Победу сдохла тьма» [Там же]. Это закономерно приводит к тому, что постепенно в сознании рок-поэтов борьба за победу превращается в борьбу за выживание. Причем процесс этот основан на безуспешных попытках остановить духовное саморазрушение. В результате на основе базовой конструктивной целевой КПУ борьба за свободу формируется деструктивная целевая оценочно-результативная КПУ, указывающая на то, что данная цель так и осталась нереализованной: «Но кончен бой, Победа, сонно / Зевая, подалась домой. / А мы остались изумленно / Победу праздновать / С Бедой, / С Бедой, / С Бедой» [28]; «А Элвис -вымышленный герой, а битлов почти не осталось, / Да и то - линялыми фотками на стене. / Свобода накрыла нас с головой, и нам казалось, что все состоялось, / Но мы проиграли в этой войне» [29]. Нечто подобное происходит и со второй базовой целевой КПУ сакрализация поэтического языка (Слова-логоса), открывающего человеку истинный смысл бытия. Действительно, в «целевом проекте» представителей русского рока одно из центральных мест занимает стремление проникнуть в тайны поэтического языка, постичь всю его глубину и наделить звучащее со сцены Слово исцеляющими, исповедальными смыслами. Здесь достаточно вспомнить имена А. Башлачева и Д. Ревякина, творческое наследие которых по праву считается не только вершинами поэтической культуры русского рока, но и занимает особое место в истории русской литературы ХХ в. [30]. Однако стоит обратить внимние на одну интересную деталь. Дело в том, что стремление овладеть «магией языка» [31] в пространстве контркультурной эпохи русского рока достаточно быстро подменяется желанием завладеть сознанием масс, т.е. стать голосом и совестью поколения. В результате слово превращается в инструмент манипуляции сознанием слушателя-зрителя (субъекта-интерпретатора), а сам рок-поэт приобретает статус пророка, идола и становится объектом слепого поклонения. В этих условиях происходит кардинальная трансформация смыслового и формального качества стиха. Его форма предельно упрощается и превращается в лозунг, призыв. Приведем несколько примеров: «Мое поколение молчит по углам. / Мое поколение не смеет петь. / Мое поколение чувствует боль, / Но снова ставит себя под плеть. / Мое поколение смотрит вниз. / Мое поколение боится дня. / Мое поколение пестует ночь. / А по утрам ест себя» [32]; «Это наш день, мы узнали его по расположению звезд, / Знаки огня и воды, взгляды богов. / И вот мы делаем шаг на недостроенный мост, / Мы поверили звездам, и каждый кричит: „Я готов!" / Попробуй спеть вместе со мной, вставай рядом со мной... / Попробуй спеть вместе со мной, вставай рядом со мной...» [33]. Важно, что процесс упрощения формы стиха достаточно часто сопровождается стереотипизацией и даже овеществлением его концептуального содержания. По-видимому, это закономерный процесс, обусловленный стремлением сделать его максимально доступным для восприятия и понимания. Этот приводит к парадоксальной ситуации: с одной стороны, рок-героям, путем унификации поэтического языка, удалось максимально популяризировать свои тексты и превратить их в мощный инструмент управления массовым сознанием. С другой стороны, они утратили свой конструктивный, созидательный заряд. Глубина содержания была подменена простотой формы, что зачастую приводило к ситуации неразличения текста рок-композиции и текста политической агитации [19]. В результате на закате «героической эпохи» рок-поэты начинают осознавать: то, о чем и как они хотели петь (в рамках «целевого проекта» героической КПП), существенно отличается от того, что получилось в действительности. Это общее для всех представителей рок-исскуства ощущение достаточно точно и емко сформулировал Б. Гребенщиков: «Сколько мы не пели - все равно, что, молчали, / Поэтому мертвой стала наша живая вода» [34]. По нашему мнению, именно эту концептуальную фразу можно назвать целевой оценочно-результативной КПУ, подтвердающей тот факт, что базовая целевая установка на сакрализацию поэтического языка так и осталась до конца нереализованной. Отдельно необходимо сказать о том, что продуктивность реализации последней базовой целевой КПУ возрождение русской национальной идеи, основанной на принципах христианской веры, любви, патриотизме и силе русского характера, представляется весьма сомнительной. Оказавшись втянутыми в водоворот бессмысленной и бесконечной войны на самоуничтожение (борьба за свободу - духовное опустошение - борьба за выживание) и подменив путь сакрализации поэтического языка процессом популяризации деструктивной по своей природе контркультурной эстетики, рок-поэты не смогли преодолеть внутренних, основополагающих противоречий русской души, основанных на иррациональном принципе единства и борьбы противоположных начал (добра и зла, веры и безверия, смелости, храбрости и жестокости и т.д.) [35]. В качестве иллюстрации этого тезиса можно привести характерную цитату из композиции К. Кинчева «Душа», посвященной А. Башлачеву: «Так и бродят по Руси нераскаянные блики / Тех, что Духом не смогли душу обуздать, / Что пасли самих себя, в зеркалах узрев великих / Да пытались ветку-жизнь под себя ломать» [36]. Это приводит к тому, что концептуальное содержание практически всех ключевых, структурообразующих для этой целевой КПУ понятий дискредитируется и овеществляется (опредмечивается). Начнем с того, что сама душа -основной источник жизненной, духовной силы рок-поэта, переполняется деструктивной энергетикой тотального бунта и утрачивает способность создавать и воспринимать прекрасное. Она постепенно растворяется (тонет) в омуте неразрешимых сомнений и противоречий. Не случайно в определении понятия души, предложенном К. Кинчевым, ключевой становится характеристика «мутная»: «По погосту, в белый дым, / Мутная душа гуляла. / Вьюгой выла на луну, волокла крыла. / Ей подняться от земли Духа не хватало. / Больно ноша у души тяжела была» [Там же]. Возникает ситуация, при которой душа поэта уже не принадлежит ему самому. Она не просто расколота на две части, она становится «черной дырой» [37], излучающей холодный свет обреченности. При этом любой взгляд внутрь души сопровождается страхом, стыдом («Но только цепи золотые уже порваны, / Радости тебе, солнце мое! / Мы, такие чистые да гордые, / Все пели о душе, да все плевали в нее» [38]) и удивлением («Мы строили замок, а выстроили сортир. / Ошибка в проекте, но нам, как всегда, видней» [37]). Душа становится опустошенным сосудом, на дне которого рок-поэт уже не в состоянии найти способ гармонизации и выхода из воронки безысходности: «Думы мои - сумерки, / Думы - пролет окна, / Душу мою мутную / Вылакали почти до дна. / Пейте, гуляйте, вороны, / Нынче ваш день» [38]. Эти процессы ведут к трансформации концептуального содержания таких понятий, как «вера» и «любовь». Опустошенность души приводит к тому, что все действия (духовные усилия) рок-поэтов, направленные на возрождение идеалов христианской веры, превращаются в иллюзию. Не случайно именно на закате «героической эпохи» русского рока в композиции Ю. Шевчука появляются такие строки: «Я - церковь без крестов. / Лечу, раскинув руки. / Вдоль сонных берегов, / Окаменевшей муки Я - церковь без крестов. / Стекаю вечно в землю, / Словам ушедшим внемлю / Да пению ветров. / Я - память без добра. / Я - знанье без стремлений. / Остывшая звезда / Пропавших поколений. / В душе моей темно, / Наколки об изменах. / Разбитое стекло, / Истерзанные стены» [39]. Особое внимание в данном контексте необходимо обратить на первую строку («Я - церковь без крестов»), так как именно в ней в максимально емкой, концептуальной форме выражен результат духовных усилий субъекта-источника. С одной стороны, рок-поэты, следуя христианской традиции, приходят к осознанию того, что храм истинной веры есть вместилище человеческого духа, т.е. сам человек («Я - церковь...»). С другой - отсутствие на этом храме креста («церковь без крестов»), символа (знака) присутствия в нем Бога и его благодати, свидетельствует о том, что храм так же пуст, как и душа рок-героя. Однако опустошенность души рок-поэта вовсе не означает ее полное отсутствие (смерть). Она жива, но поражена («замутнена») неразрешимыми противоречиями, поэтому вера «утрачивает» свою исцеляющую силу и превращается в слепое, до конца не осознаваемое, поклонение неведомому божеству («Я - вера без причин. / Я - правда без начала. / Ты слышишь, как вскричала / Душа среди осин?» [Там же]), которое удивительным образом напоминает восхваление самих рок-музыкантов (кумиров, идолов, пророков поколения) своими фанатами («киноманами» - поклонниками группы «Кино» и В. Цоя; «алисоманами» - поклонниками группы «Алиса» и К. Кинчева и т.д.). Итак, становится понятно, почему и эта базовая целевая установка так и осталась до конца нереализованной. Дело в том, что все действия рок-поэтов, направленные на воскрешение христианской веры, носят формальный характер и производятся автоматически. Этот факт подтверждается рядом цитат, которые не требуют особого комментария. На наш взгляд, эти фрагменты текстов можно рассматривать как особые целевые оценочно-результативные КПУ. Приведем несколько конкретных примеров. Первая КПУ: «Вот он я, смотри, Господи, / И ересь моя вся со мной. / Посреди болот алмазные россыпи. / Глазами в облака да в трясину ногой. / Кровью запекаемся на золоте, / Ищем у воды прощенья небес» [38] (К. Кинчев). Вторая КПУ: «Но только в комнатах воздух приторный, / То ли молимся, то ли блюем. / Купола в России кроют корытами, / Чтобы реже вспоминалось о Нем» [Там же] (К. Кинчев). Третья КПУ: «Вот стоит храм высок, да тьма под куполом. / Проглядели все глаза, да ни хрена не видать. / Я поставил бы свечу, да все свечи куплены. / Зажег бы спирт на руке - да где ж его взять?» [40] (Б. Гребенщиков). Четвертая КПУ: «Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя; / Да променяли на вино один, который был дан» [Там же] (Б. Гребенщиков). Пятая КПУ: «А мы хотели дать веселый знак ангелам, / Да потеряли их из виду, заметая следы; / Вот и вышло бы каждому по делам его, / Если бы не свет этой чистой звезды» [Там же] (Б. Гребенщиков). Несмотря на это, рок-герои продолжают бесцельно бродить / метаться по опустевшим, разрушенным, покинутым Богом храмам своих душ в надежде на спасение. Единственное, что в сложившихся условиях, по их мнению, может им помочь обрести истинную веру и излечить их больные души, - любовь. Это обусловлено тем, что именно любовь, в рамках базового целевого проекта моделирования КПП героического типа, должна была стать основным источником творческого вдохновения, веры, чистоты и величия духа человека: «Прекрасная любовь, там ждут тебя живые, / Позволь себя увидеть тем, кого ведут на смерть. / Там по уши в грязи, но все же не слепые, / Дай разуму свободы, дай чувствам не истлеть. / И вот прекрасная любовь влетела птицей в город. / И плакал, видя чудо, очнувшийся народ. / Трон лжи не устоял, бежал в испуге ворог... / Да жаль, погиб бродяга у городских ворот» [41]. Надежда на спасительную силу любви так и остается нереализованной, иллюзорной. Дело в том, что конструктивное (созидательное) содержание данного понятия дискредитируется. Любовь без веры существовать не может: «Там, где за четыре моря, / Нет ни радости, / Ни горя. Только тишина да гладь, / Все, как надо, хоть брось, хоть разорви. / Между строчек правду проверять. / Где нет веры, места нет любви» [42]. Именно поэтому любовь истинная (милосердная, всепрощающая) превращается в сознании рок-поэта (генератора КПП) в неосязаемый, предельно абстрактный образ, недостижимый идеал, а на ее место приходит «любовь земная» [43], пронизанная сомнениями и противоречиями. Сущность такой любви достаточно четко определил Ю. Шевчук: «Мы глотаем надежду с толченым стеклом, / Мы лепили любовь, вышла баба с веслом...» [44]. Подведем некоторые итоги. В результате проведенного анализа мы выяснили, что подсистема оценочно-результативных КПУ, формирующаяся на основе базовых (целевых, самоидентификационных, инструментальных) установок и пронизывающая всю структуру когнитивно-прагматической программы (специфической когнитивно-ментальной структуры, аккумулирующей работу сознания личности, в которой в концептуальной форме отражаются и структурируются самые важные для субъекта-источника компоненты когнитивной (система генетических кодов), концептуальной национально-специфической (система кодов культуры) и языковой (система знаковых единиц разных типов) картины мира), представляет собой двухуровневую систему концептуальных фраз, состоящих из оценочно-аналитических кодов, с помощью которых субъект-источник определяет степень результативности и необходимость корректировки одной / нескольких базовых подсистем КПУ и КПП в целом. Кроме того, рассмотрев специфику моделирования КПП в пространстве «героической» эпохи русского рока, нам удалось определить следующее: 1) в рамках контркультурного (кризисного) этапа развития рок-культуры рок-поэты (А. Башлачев, К. Кинчев, В. Цой, Д. Ревякин, Ю. Шевчук, Б. Гребенщиков и др.) начинают создавать КПП «героического» типа; 2) в основе всех подобных программ лежит общий «целевой проект» (единая подсистема базовых целевых КПУ), которая включает в себя ряд конкретных установок (КПУ 1 - борьба за свободу; КПУ 2 - сакрализация поэтического языка, несущего людям слово надежды и истины; КПУ 3 - возрождение русской национальной идеи, основанной на принципах христианской веры, патриотизма и любви); 3) на определенном этапе моделирования КПП начинает формироваться блок целевых оценочно-результативных КПУ; 4) их анализ показал, что ни одна из базовых целевых установок так и не была реализована до конца (борьба за свободу превратилась в борьбу за выживание; сакрализованное поэтическое Слово было стереотипизировано, опредмечено, упрощено и превращено в лозунг, призыв; конструктивное концептуальное содержание понятий «душа», «вера», «любовь» было нейтрализовано деструктивной энергетикой тотального саморазрушающего бунта, что закономерно привело к глубокому духовному кризису и разрушению не только романтической версии рок-эстетики, но и большинства КПП «героического» типа.

Скачать электронную версию публикации