Regional identity: famous stories and new discourses.pdf Введение Значимость теоретического изучения региональной идентичности для понимания формирования и функционирования регионов определяется, прежде всего, тем, что она является культуромаркирующим основанием региона, инструментом воссоздания специфической коллективной социальности, задает норму антропологического воображения и является продуктом коллективной памяти [1-3]. Процесс идентификации интересен тем, что служит основой в изучении поведения масс людей и человека-персоны. Региональная идентификация всегда была в поле зрения философов, социологов, политологов. Эта тема неоднократно дискутировалась и на страницах «Вестника Томского государственного университета» [4-6]. Региональная идентичность тесно связана в качестве видового понятия с идентичностью в целом и с определенной территорией / пространством. Территориальность как один из системообразующих принципов идентичности долгое время исследовалась в рамках социологии пространства, но постепенно стала нарастать исчерпанность этой темы, поскольку предпочтение социологов стало отдаваться скорее временнОй структуре повседневной жизни людей, нежели пространственной. Включение темы идентичности и региональной идентичности в предметное поле культурологии расширило методологию ее изучения и привнесло новые нюансы в постижении ее сущности и эволюции. Идентичность в контексте онтологического подхода Ранние стадии развития знания об идентичности характеризовались онтологическим подходом как преимущественной методологией. Согласно данному подходу, понять суть идентичности оказывалось возможным, лишь рассматривая ее в рамках конкретного социально-исторического и культурного контекста. В то время как факт принадлежности / идентификации оставался постоянным, элементы чувства принадлежности могли изменяться в соответствии с изменением социальных условий. Идентичность включала выделение субъектом своей социальной ценности, смысла своего бытия, представления о прошлом, настоящем и будущем, ценностные ориентации. При этом она рассматривалась как процессуальный феномен [7, 8]. Постепенно в антропологии, философии, психологии, социологии, политологии, культурологии понятие «идентичность» наполнялось различными, но все-таки соотносимыми друг с другом смыслами. Социальный аспект идентичности всесторонне исследовался Дж.Г. Мидом, А. Тэшфелом, Дж. Тернером, П. Сорокиным, Т. Парсонсом, М. Хайдеггером, Э. Гуссерлем, М. Шеллером и др. Оснополагающими идеями исследования идентичности стали труды Э. Эриксона [9], где идентичность определялась как центральное интегратив-ное качество адаптивного поведения человека в двух аспектах: «Я-идентич-ность» и социальная идентичность. Многие идеи Э. Эриксона теперь применимы и к изучению региональной идентичности: идея кризиса идентичности как необходимого этапа на пути формирования качественно новой, более зрелой идентичности; идея позитивной и негативной идентичностей (когда в ее формах индивиды рассматривают обман и ложные смыслы) и др. Последнее десятилетие дало новые концепции и глубинное онтологическое понимание региональной идентичности в трудах П. Гуревича, М. Крылова, С.Г. Павлюка, А.Э. Мурзина, О.Б. Подвинцева и др.; молодых исследователей - А.А. Алаудинова, М.В. Назукиной, А.М. Карпенко, Н.А. Левочкиной, И. Докучаева и др. Конструктивизм о региональной идентичности Основным направлением исследования региональной идентичности на рубеже ХХ-ХХ1 вв. стал конструктивизм, делающий акцент на реляционный подход, пропагандируемый еще Аристотелем, Декартом и Лейбницем, утверждающий об относительности бытия, его динамичности, изменчивости и многоликости. Отсюда - способность региональной идентичности к генерации / регенерации, интерпретации / реинтерпретации, перерождению и переосмыслению в соответствии с исторической, общественной, политической и иной конъюнктурой. В конструктивистской трактовке региональная / территориальная идентичность становится «бриколлажем» (термин К. Леви-Стросса) географических образов, локальных мифов и культурных ландшафтов, складывающихся в ментальную мозаику в конкретный момент времени [10]. На формирование конструктивистского подхода большое влияние оказали работы Питера Бергера, Томаса Лукмана, Фредерика Барта, Пьера Бурдье, Мануеля Кастельса, Мишель Ламонта и др. Позднее конструктивистский подход стал объяснительным для ряда новых явлений, таких как рассогласование культурных границ вследствие миграционных процессов и процессов аккультурации; возрастание роли экономических и политических идеалов самоопределения современного человека (статус, независимость, приоритеты культуры потребления) по отношению к «родовым» чертам («крови и почве», языку, конфессиональной принадлежности и др.); неограниченные возможности манипуляции массовым сознанием со стороны современного государства; рост тенденций к регионализации пространства, стимулирующий появление гибридных форм идентичности, и т.д. [11. С. 223]. В современной науке социокультурные регионы рассматриваются как результат разнонаправленного действия множества детерминант, причем источником появления и развития социокультурного региона может стать любая из них [1]. Отсюда - и переосмысление феномена региональной идентичности, которая уже не может восприниматься в сетевом и мобильном пространстве культуры как идентичность разграниченных территорий. Так, например, К. Терлоу утверждает, что новые регионы нестабильны и отличны от «устоявшихся», отсюда - нет возможности для развития отличительной «традиционной региональной идентичности», а можно говорить только о «плотной» (устоявшейся, очевидной и признаваемой как соседями, так и самими носителями идентичности) и «истонченной» (размытой, неочевидной, непризнаваемой) региональной идентичности [8. С. 106]. Западные исследования утверждают о необходимости перефокусировки социального знания о региональной идентичности и специфической методологии на основе усложнения процессов движения людей, вещей и информации. Проблема конструирования идентичности становится проблемой свободного выбора, осуществляемого человеком или социальной общностью [12]. Региональная идентичность в дискурсе «социальной инженерии» В последние десятилетия возникают новые формы «проектного подхода» в конструировании региональной идентичности, осмысление чего происходит в терминах «регионостроительство», «сетевая концепция», «ретеррито-риализация», «децентрализация», «новый регионализм» (см. указанный выше перечень современных авторов) и пр. Конструируемая региональная идентичность становится инструментом социально-политической мобилизации населения, разновидностью «социальной инженерии». «Социальная инженерия» - термин, который относится к социологическим, представляет собой совокупность подходов прикладных социальных наук, ориентированных на целенаправленные действия по изменению организационных структур человеческого поведения. Часто социальная инженерия противопоставляется историзму как принципу эволюционного развития регионов. Применение приемов социальной инженерии для формирования региональной идентичности возможно для изменения социального поведения, менталитета, аксиологической картины мира, а самое важное - управления поведением и заинтересованности самих регионов в лице их граждан, в более высоком уровне жизнеспособности региона. Западная научная мысль сформировала широкий теоретический базис для конструирования региональной идентичности на основе взгляда на регион как на квазикорпорацию, в соответствии с которым у региона обнаруживаются определенные черты сходства с крупной корпоративной структурой, которая осуществляет свои социально-культурные проекты, преследует свои экономические интересы, обладает уникальными конкурентными преимуществами [13]. Такой подход позволяет рассматривать регион в более широком контексте взаимодействия и взаимовлияния внутренней среды региона и мирового социума, глобального мира. «Социальная инженерия» позволяет адаптировать положения системно-интеграционной теории предприятия к познанию законов становления и функционирования регионов. По мнению Е.Ю. Баженовой и С.В. Баженова, в пространстве каждого региона можно выделить семь слоев, каждый из которых реализует определенные виды деятельности, объединенные в две системы: ментальную и функциональную. К ментальной системе относятся ментальный, культурный, институциональный и когнитивный слои [13]. Ментальный слой включает в себя все виды ментальной деятельности отдельных индивидуумов - жителей региона, протекающие в их голове и имеющие непосредственное отношение к функционированию данной территории. Культурный слой охватывает культурную деятельность внутри региона и включает оценку важности и значимости информации, циркулирующей внутри региона или поступающей извне, а также формирование культурной среды региона (на основе готовности к компромиссу, навыков совместной деятельности, способов интерпретации информации, взаимного доверия и т.д.). Институциональный слой охватывает институциональную деятельность и институциональную структуру региона, в которой действуют как специфические для данного региона институты, так и проекции общестрановых, территориальных и отраслевых институций. Когнитивный слой включает механизмы познания и знания как продукт деятельности (система коллективного отбора, восприятия, обработки и запоминания информации во внешней и внутренней среде региона), а также использования этой информации для накопления знаний. Вторая, функциональная, система региона состоит из организационно-технологического, имитационного и исторического слоев. Организационно-технологический слой включает организационно-управленческие и технико-технологические механизмы, функционирующие в регионе и определяющие непосредственно региональное производство. Имитационный слой состоит из поведенческих паттернов, кейсов, заимствованных из истории «внешнего мира» и представляющих проекцию внешней среды на внутреннее пространство региона. Исторический слой отражает опыт функционирования самого региона и представляет собой проекцию траектории собственного развития региона на свое внутреннее пространство [Там же]. По мнению сибирских ученых, мультипроектный подход в продвижении уникальных характеристик региона как комбинирование коммерчески привлекательных проектов неизбежно обусловливает мультипликационный эффект в развитии региона из-за своей направленности и широты [14]. Данный подход представляет исследовательский интерес, поскольку социокультурный регион, на наш взгляд, определяется прежде всего через сформированные региональные идентичности и региональное самосознание его жителей [15]. Заключение Таким образом, перечисленные известные подходы и новые дискурсы в совокупности своей реализуют потенциал принципа взаимодополнительности, применимый к исследованию идентичности: каждый из них раскрывает новую черту в постижении сущности данного явления. Хотя феномен идентичности зачастую ускользает от традиционных способов научного анализа (мы согласны с мнением С. Хантингтона, что идентичность столь же обязательна, сколько и не отчетлива, не поддается строгому определению и не подвластна стандартным методам измерения [16]), тем не менее феномен идентичности продолжает концептуализироваться с помощью новых дискурсов в науке, таких как «социальная инженерия», «квазикорпорация» и т.д. Региональный фокус культурологии доказывает свой эвристический потенциал для понимания масштабных явлений и процессов исследования территориальной идентичности. Как образно отметил Алан Уилдман, «региональный фокус применяется как элемент конкретики к важным взаимоотношениям, которые не могут быть легко установлены на национальном уровне; это подобно увеличению разрешающей способности микроскопа и внедрению в исследования того вида возбуждения, которое должен был чувствовать Галилео Галилей, когда он впервые увидел кольца Сатурна» [17]. Обращение к проблемам региональной идентичности как социо-, культу-рообразующих основ региона, фактора интенсификации его социальных процессов, залога его социальной устойчивости и выживаемости, своевременно и актуально, поскольку ослабление и потеря идентичности приводят от «эпохи обустроенности» к «эпохе бездомности» (М. Бубер) [18].

Скачать электронную версию публикации