About criteria of modern art: cultural approach.pdf Современное восприятие прекрасного связано с расширением представлений о роли воспринимающего сознания в создании художественного произведения. Между человеком (воспринимающим) и искусством возник новый компонент - техника, которая изменила представление человека о реальности, породив новые визуальные практики, которые отвечают совершенно иным целям и задачам, нежели классическая живопись. Внедрение техники в процесс создания произведения искусства «принизило» роль автора и возвысило роль зрителя, который стал восприниматься как соавтор произведения. Техника позволила создавать произведения незаконченными, но наиболее приближенными к реальности, для чего от зрителя требовалось соотнести искусство со своей повседневностью, чтобы, сличив их, увидеть нечто новое. Не только техника, но и развитие самого искусства подготовило колоссальные изменения восприятия прекрасного. Это было связано с поисками новой эстетики в культуре XIX в., когда начинают появляться разнообразные виды искусства, радикально отличающиеся друг от друга, когда вместо общественных ценностей искусство выбирает фигуру самого человека и начинает активно познавать ее. Культурная традиция Нового времени изменила соотношение человека и искусства, принизив роль прекрасного и возвысив ценность воспринимающего сознания, что стало основой изменения диапазона художественности. В связи с этим целью данной работы явилось описание изменения роли искусства в жизни человека, что отразилось, в первую очередь, в переосмыслении критериев искусства. С другой стороны, культуральные практики XX в., возвысившие ценность зрителя в искусстве, стали основой «перевода» искусства в культурный текст, для которого ценность «прошлого» опыта превалирует над свойственной искусству «оригинальностью». Если европейская философская традиция Нового времени связывала искусство с деятельностью разума, поиском истины, то с середины XIX в. происходят культурные сдвиги в восприятии искусства. Бурно сменяющие друг друга с эпохи Просвещения направления и стили в искусстве стали сосуществовать параллельно, предлагая различные возможности эстетического отображения действительности, в результате чего эстетическое стало приобретать особое авторское видение. XIX в. показал, а XX упрочил идею того, что искусство может быть разным. Развитие импрессионизма, постимпрессионизма, символизма подготовило необходимость изменения восприятия прекрасного. Например, с импрессионизма одним из важных критериев искусства становится динамика, а стремление запечатлевать в живописи вечное заменяется изображением мгновений. Начиная с декаданса, можно говорить о том, что искусство утратило свою «позитивную» направленность, став инструментом обнажения внутреннего мира человека, его страхов и переживаний. Изучая особенности «апокалиптики культуры» рубежа XIX-XX вв., А.И. Симонов доказывает, что «ощущение морально-нравственной незащищенности как индивидуальной, так и общественной, соединенное с идеей всеобщего прогресса и материального роста культуры, рождает апокалипсическое мировоззрение, проникающее во все сферы жизни общества» [1]. XX в. внес существенные коррективы в представление об искусстве не как отражения реальности, а как поиска выхода за ее пределы и преодоления кризисных явлений. Искусство все больше стало родниться с человеком, из-за чего эстетическое отношение к искусству менялось на психологическое. Многообразие проявлений творческой деятельности человека усложнило современное понимание искусства. Согласно формулировке П.С. Гуляева, «чаще всего под современным искусством понимается творческая деятельность, которая: а) не связана с художественной традицией, вырабатывавшейся человечеством в течение тысячелетий; б) признает неограниченную свободу творца-художника, ведь речь идет о создании „актуального“ искусства; в) нередко применяет художественные способы и материалы, ранее не применявшиеся в традиционном искусстве; г) активно использует различные пиар-технологии и эпатаж для популяризации своих работ и идей» [2. C. 86]. Развитие искусства рубежа XX-XXI вв. выходит далеко за рамки классического понимания культуры и искусства. По мнению А.Я. Флиера, в качестве тенденций постнеклассической культуры в настоящее время можно выделить следующие: возрастающую независимость человека от государства, трудовую и образовательную мобильность, толерантность по отношению к отклонениям от социальных стандартов, переход от книжной к экранной культуре, растущее отчуждение от классической культуры [3. C. 57]. Множество неподдающихся рефлексии с позиции классического инструментария оценки произведений искусства его элементов стало основой для изменения подходов к оценке прекрасного. Повторяемые сюжетные схемы, вторичность, возможность создавать копии также изменили представление человека о содержании искусства, причем повторяемость активно расширяется за счет сферы виртуального, где виртуальный компонент стал превалировать над реальностью. По мнению Е.Н. Шапинской, «виртуальный культурный контекст очень фрагментарен и капризен, что далеко не способствует формированию целостной системы эстетических ценностей» [4]. Г. Мажейкина обращает внимание на то, что в ситуации современного искусства «наступил момент, когда парадигмальные законы прошлого перестали обслуживать сегодняшний опыт» [5. C. 96], так как «с помощью новых моделей, изобретаемых актуальными художниками, искусствоведами, галереями, формируется новая парадигма в культуре современности, которая становится средой обетования современного человечества, живущего в виртуальном Зазеркалье мира Других» [Там же. C. 111]. Открытия в области психологии радикально изменили отношение человека к искусству, как и отношение автора к своему произведению. Влияние Фрейда на искусство XX в. трудно переценить. Подчиняясь психологии, искусство получило большую власть над бессознательным человека и стало более личным и интимным. Массовая культура в этом аспекте пошла еще дальше, «приручив» искусство в своем влиянии на человека. С развитием средств массовой информации искусство стало неотъемлемой частью жизни человека, фоном его повседневной деятельности. В некотором аспекте можно говорить, что искусство заменило собой религию, поставив на пьедестал образ объекта / субъекта, служащего образцом. В 1936 г. немецкий философ Вальтер Беньямин опубликует статью «Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости», в которой говорит о начале кризиса искусства, так как технические возможности тиражирования и воспроизведения искусства наносят непоправимый урон тому, что привыкли называть искусством. Для различения искусства высокого от воспроизводимого Беньямин вводит понятие «ауры», имея в виду особое существование произведения искусства во времени и пространстве как «уникальное ощущение дали, как бы близок при этом предмет ни был» [6. C. 24]. С техникой теряется пространственно-временная обусловленность произведения искусства, теряется и понятие «оригинальность», зато приобретаются новые функции: в фотографии - экспозиционная, в кино - компенсаторная. Новое искусство, согласно Беньямину, подобно искусству дадаизма, обесценивает искусство в своем классическом проявлении: «Возможности меркантильного использования своих произведений дадаисты придавали гораздо меньшее значение, чем исключению возможности использовать их как предмет благоговейного созерцания. Не в последнюю очередь они пытались достичь этого исключения за счет принципиального лишения материала искусства возвышенности. Их стихотворения - это „словесный салат“, содержащий непристойные выражения и всякий словесный мусор, какой только можно вообразить. Не лучше и их картины, в которые они вставляли пуговицы и проездные билеты. Чего они достигали этими средствами, так это беспощадного уничтожения ауры творения, выжигая с помощью творческих методов на произведениях клеймо репродукции» [Там же. C. 56-57]. Дальнейшие исследования в области искусства связаны с расширением влияния визуальных практик на искусство и снижением его ценности. Известный искусствовед Дж. Бергер видит причину «снижения» эстетической ценности искусства прошлого именно в легкости его тиражирования. Он пишет: «.Современные средства воспроизводства изображений. разрушили власть искусства и изъяли его (или, вернее, изъяли образы, которые теперь воспроизводятся) из рамок всякой заповедности» [7. C. 40]. Разнообразие видов и форм искусства, смешение высокого и низкого, безобразного и образного настолько расширили представление об искусстве, что невозможно с позиции одних критериев анализировать нечто, являющееся искусством, а потому критерии тоже становятся ранжированными. Например, Ю.В. Мацкевич выделяет прямые критерии (техническая грамотность, оригинальность, общественная значимость) и косвенные (имидж автора, эмоциональный отклик, экономические показатели) [8], причем в реалиях современной действительности косвенные превалируют над прямыми, что еще больше расширяет антропологические границы восприятия искусства. Широта охвата того, что сегодня принято называть искусством, породила различные варианты критериев искусства, что размыло понятие художественного произведения настолько, что оно перестало отвечать своим главным критериям. По мнению Н.А. Хренова, «по мере распада иерархии ценностей предшествующей культуры в сферу системы искусства начинают входить не обладающие художественными качествами эстетические формы. в ситуации распада иерархии культуры маргинальные эстетические образования становятся востребованными, что способствует их передвижению в центр художественной культуры» [9]. Изменение представления о художественности Н.А. Хренов связывает с визуальными формами искусства, отмечая, что «новая визуальность выводит за пределы художественности, во всяком случае, того типа художественности, что за многие столетия существования истории искусства успел сложиться» [10]. Так, на основании опросов посетителей Эрмитажа и Русского музея выставок современного искусства работники музеев делают следующие выводы: «Среди описания общих впечатлений респондентов от последних выставок актуального искусства преобладают такие определения, как „неожидан-ное“, „оригинальное“, „эмоциональное“ и „ироничное“, „игровое“. Публика чутко реагирует на иронию, на элементы игры в произведениях, особенно они интересны для молодежи. Молодежь привлекает эффект воздействия этого искусства, который подобен интеллектуальным играм или решению задач с вовлечением негативных эмоций и шоковых ситуаций. Отношение к эпатажным, шокирующим произведениям также изменилось, шок, острые и неожиданные ощущения становятся привычными» [11. C. 98]. Техническое оснащение сферы прекрасного лишь усилило разрыв между современным и классическим искусством, эстетизировав образ самого человека. Смещение акцента с общественных ценностей и идеалов на самого человека меняет критерии искусства на антропологические, связанные с раскрытием природы человека. Обращение к внутреннему миру воспринимающего сознания лишило произведения искусства единой эстетики восприятия, а потому для каждого направления искусства стала возникать своя особая эстетика со свойственным ей инструментарием познания. Единым остается критерий подлинности искусства, который М.Ю. Шишин и И.В. Фотиева выделяют как основной критерий. Они постулируют идею, что «подлинным можно считать искусство, которое, в параллель к науке, выполняет фундаментальную задачу особого, ценностного познания мира, а в своих наивысших проявлениях - преумножает высшие ценности, обогащая и самого творца, и истинного зрителя» [12. C. 68]. Относительно современного искусства понятие подлинности становится синонимичным понятию оригинала в противовес репродукции, что также снижает эстетический облик прекрасного. В научном диалоге В.В. Бычков и Н.Б. Маньковская обращают внимание на то, что с поп-арта само искусство стало отказываться от художественности, а потому ему нужна иная оптика, не эстетическая. Если эстетическая оптика была связана с художественностью, аурой таинственности, непостижимости, возвышенной одухотворенности, символической глубины, неописуемой красоты, художественного вкуса, то, как замечает Н.Б. Маньковская, «современные фанаты арт-практик активно продвигают „другую“ эстетику, в соответствии с которой высшее качество новейшего искусства - отнюдь не художественность, но временность, необязательность, случайность, нелепость, невостребованность - деятельность по исследованию невозможного. Квазиэстетические категории „эстетики невозможного“ - бесформенное, ужасное, отвратительное, мгновенное, бессмысленное, внезапное, случайное, невидимое» [13. C. 226]. Многообразие современных явлений искусства характеризуется особой эстетикой, которая успешно «работает» в одном жанре и выглядит вульгарной в другом. Исходя из современных культурных практик, можно выделить различные подходы к определению предмета искусства и его критериев. И подчас они носят субъективное авторское видение. Например, художница Елена Ковылина выделила следующие критерии оценки современного искусства: «классические вспомогательные критерии» (композиция, пластика, гармония, стиль, фактура), новаторство, вписываемость в историко-культурный контекст, «наличие эксперимента, попытка выхода из системы существующих параметров искусства», «позиция автора», «идеологический критерий» (элемент безумия нерационального измерения, невозможность вербализации и полного дискурсивного постижения), «талантливость», самостоятельность (не требует дополнительных комментариев для постижения), многослойность восприятия, «дерзость», «нравится или не нравится» [14]. Арт-группа «Лаборатория», ориентируясь на собственные ощущения об искусстве, выделила 8 критериев, минуя показатели вкуса, канона, экономической составляющей: чувство формы, техническое мастерство, узнаваемая авторская идентичность, способность продуцировать интерпретации, аттракционность (наличие в произведении эффекта «остранения», сдвига зрительского восприятия), критичность, смелость, биографичность [15]. Расширение представлений о культуре, связанное с включением в это понятие всей деятельности человека и результатов этой деятельности, ставит серьезную задачу - отличить искусство от неискусства. Популярная эстетика основывается на принципе преемственности искусства и жизни, а потому идеи массового сознания оказывают первостепенное влияние на то, что называется искусством. По мнению Е.Н. Шапинской, «у массовой аудитории присутствует интерес к сюжету произведений, к миметической репрезентации, в результате чего они называют красивыми репрезентацию красивых вещей, особенно тех, которые непосредственно обращены к ощущениям, к чувственному опыту» [16]. Тиражируемость и технические возможности воспроизводимости искусства позволяют создавать новое как уже бывшее, а потому к произведению искусства подчас человек предъявляет те же требования, что и к устоявшемуся явлению культуры. Вместо эстетических критериев оценки он берет традиционную («раньше было лучше») или ценностную, стремясь у всего нового найти ценностный смысл. По мнению Ю.А. Кондратенко и А.А. Петрусевич, «.о какой бы из ситуаций объективного или необъективного, буквального или небуквального восприятия ни заходила речь, важным компонентом рефлексии становилось умение не смотреть, а видеть и распознавать неочевидное в очевидном. Возможности иного взгляда на проблему интерпретации в полной мере были осознаны в постмодернистской художественной традиции, в которой за важнейшими классическими категориями философии искусства („образ“, „про-странство“, „время“, „текст“ и др.) закрепилось не моно-, а полисмысловое истолкование. Эти понятия начинают работать как категории онтологического ряда, поскольку они перестают ориентировать воспринимающего в художественном тексте. За ними закрепляется новая, более важная, функция - служить залогом существования произведения искусства» [17. C. 45]. Если взять во внимание элемент повторяемости, такой излюбленный в современной музыке и кинематографе, то он переводит произведение искусства на язык культуры, так как для его познания важно в новом видеть старое и делать выводы о том, как поменялся текст культуры за определенный отрезок времени. Например, более 20 экранизаций «Анны Карениной» - это, в первую очередь, более 20 культурных текстов, отражающих культурные признаки времени своего создания. Всевозможные рейтинги, декларирующие необходимость ознакомления с каким-то элементом искусства, кассовые сборы свидетельствуют о первостепенном значении коллективного восприятия произведений искусства. Вместо индивидуальности и личностного видения привлекательными становятся те произведения, которые рассчитаны на максимальное количество реципиентов. Классический пример - история популярности «Джоконды», ценность которой была максимально поднята в XIX-XX вв. Можно сказать, что «Джоконда» по критериям современного искусства - произведение, которое успешно живет в современности в виде мемов и демотиваторов, так как обладает всеми критериями привлекательности для массового зрителя. Идея, что искусство становится все больше коллективным, связана с переживанием эстетики постмодернизма, которая активно включала воспринимающее сознание в художественный и культурный процесс. Наиболее полно это проявляется в апокалипсических и постапокалипсических сюжетах, порождающих ценность гигантомании как особого интегративного свойства искусства, стирающего национальные культурные границы за счет опоры на чувство страха, стыда или вины. Недосказанность, многозначность, опора на имеющийся у воспринимающего искусство опыт изменили художественное сознание человека, убрав грань между зрителем и искусством, сделав зрителя центральной фигурой рождения искусства здесь и сейчас. Антропологизация сферы искусства направлена на перевод художественного произведения в культурный текст, который выходит далеко за рамки искусства, объединяя и традицию, и искусство, и будущее культуры, и значимые события настоящей реальности. Перевод искусства в культурный текст связан, в первую очередь, с кинематографом. Техническое оснащение кинореальности развивается стремительными темпами, а потому появляется возможность улучшить визуально уже существующее произведение. В сюжетном плане намного сложнее создавать новое, потому используются разнообразные культурные практики поддержания интереса к «старому», повторяемость которого возводится в ранг классики. Так как кинематограф является самым доступным видом искусства, который человек постигает практически каждый день, его отношение к искусству кино переходит на отношение к другим видам искусства, где он начинает искать элементы прошлого, активно включаясь в процесс соавторства. И здесь уже неважны ни эстетический вкус, ни высокие эмоции - человек сам творит искусство, что и является его наивысшей ценностью. В этой связи обращает на себя внимание и другая особенность культурного текста, которая просматривается в культурологических подходах к анализу культуры, - наделять реальность дополнительными ценностными смыслами. Как разные культурологические подходы предлагают свою методику анализа культуры, так и искусство дает человеку возможность почувствовать себя причастным к высокому, создавая новые ценности. Переживая культурный кризис конца XIX - первой половины XX в., человек стал активно менять культуру, наделяя абсолютно любые объекты реальности культурным смыслом. Кризисная ментальность человека XX в. во многом была направлена на приумножение ценностей. Парадоксально, но культурный кризис, характеризуемый падением ценностей, в условиях современности связан с изобилием ценностей, которые трудно классифицировать, так как в искусстве сливаются в единую систему высокие и низкие ценности и антиценности. Например, трудно оценить роман Б.И. Эллиса «Американский психопат» (American Psycho, 1991), который при всех художественных достоинствах серийные убийцы неоднократно называли источником своего вдохновения и руководством к действию. Можно сказать, что искусством становится не сам объект, а ценности, которые реципиент ему приписывает. Сегодня сложно провести градацию ценностей, а потому каждая имеет особый вес в культуре и отвечает потребностям человека. Большое влияние на систему ценностей имеет мода, которая формирует эстетический облик современной культуры. По мнению С.Н. Иконниковой, «мода оказывает влияние на психологию и ментальность человека, ценностные ориентации, создает новое „искусство жизни“» [18. C. 56] и, ориентируя людей на кратковременность своего цикла, учит человека «культуре выбрасывания» [Там же. C. 57], что порождает новое истолкование прекрасного. Важным критерием современного искусства можно назвать опору на классические образцы, связанные с узнаванием в новом уже знакомого. Еще В. Беньямин обращал внимание на важную особенность массового искусства -типизацию восприятия. Он пишет: «Освобождение предмета от его оболочки, разрушение ауры - характерная черта восприятия, чей „вкус к однотипному в мире“ усилился настолько, что оно с помощью репродукции выжимает эту однотипность даже из уникальных явлений» [6. C. 25]. Интересно, что расширение представлений как о культуре, так и об искусстве стало причиной стирания границ между ними. Зачастую можно столкнуться с таким фактом, что на современное искусство человек смотрит с позиции критериев культуры и ищет в них культурные смыслы, которые не столько должны расширять представление о реальности, сколько закрепляют новое в сознание реципиента как устоявшееся, как традицию. В этом аспекте обращает на себя внимание способность современного человека наделять культурными смыслами новое, тем самым увеличивая традиционную значимость нового. Непринятие современного искусства зачастую связано с невозможностью найти культурные смыслы нового. Оценивая новое, человек подходит к нему с позиции «вчерашних» ценностей, которые уже получили свое признание в культуре и считаются авторитетными. В этом аспекте можно заметить, что на новое люди смотрят с позиции одних и тех же ценностей (культуры), вписывая новое в контекст культуры. Таким образом, возникает коллизия, что новое, не успев закрепиться как искусство, приобретает статус культуры и становится ею, вписываясь в культурный контекст. Например, появление новых «Звездных войн» (StarWars: Episode VII - TheForce Awakens, 2015) позиционировалось как ожившая легенда, ожившая классика, что необходимо было человеку не столько увидеть, сколько пережить это событие. Посредством имеющегося представления человек активно включается в процесс создания искусства, представляя развитие сюжета, скажем, в фильме, по уже готовым шаблонам и возможности предугадать новый компонент. В этом аспекте популярность ремейков, ремиксов, каверов выглядит очевидной, так как ставит человека перед возможностью почувствовать себя экспертом, сравнивая новое с уже известным и осознаваемым. Стремление привлекать к произведению искусства как можно большее количество реципиентов наделяет искусство еще одним важным качеством -особой ментальностью, соединяющей ценности различных национальных культур в единое ценностное поле. Современность показала, какие национальные ценности отдельных культур могут претендовать на универсальность в сфере искусства. Расширение культурных контактов также способствует ослаблению ценностной парадигмы за счет признания ценностей иных культур. Вхождение чужих культур в нашу со своей ценностной системой изменили представление человека о традиции, которая стала восприниматься не в едином каноническом ключе, а стала подвергаться сомнению с позиции иных ценностных систем [19]. Изменение восприятия традиции связано и с пространственновременным аспектом. Развитие коммуникационных технологий позволило человеку в любой момент обращаться к любому произведению искусства любой эпохи. И для сознания современного человека эти произведения находятся в едином поле культуры современности, которое Ф. Морфа характеризует как «законченное прошедшее» [20]. С переводом классических произведений искусства в электронную форму каждый желающий имеет возможность ознакомиться с доступными миру произведениями искусства. Применение цифровых технологий в сфере искусства позволило рассматривать художественные произведения и сравнивать их в единой пространственной плоскости, от чего на передний план выходит фигура реципиента, создающего свой культурный текст, а на второй план отодвигается контекст с его оригинальностью. Благодаря такому изменению в одном произведении искусства могут встретиться герои разных культур. Например, в фильме Стивена Норрингтона «Лига выдающихся джентльменов» (The League of Extraordinary Gentlemen, 2003) центральными фигурами оказываются вырванные из разных культурных миров человек-невидимка, Том Сойер, Дориан Грэй, доктор Джекил. Утрата времени в искусстве лишает произведение контекста и той уникальности, которой оно обладало раньше. Возможность компилировать произведения искусства снова превращает их в текст культуры, сквозь призму которого отражается современный познающий субъект, эстетизирующий свою деятельность. Исходя из культурного контекста существования произведения искусства, стоит заметить, что оно все больше сливается с образом воспринимающего сознания, использующего свой культурный багаж. Произведение искусства, обогатившись множеством новых культурных маршрутов в отображении прекрасного, создает образ современного человека, постигающего и приумножающего систему ценностей культуры. Подводя итоги, значимыми в восприятии современного искусства можно назвать следующие критерии: узнавание, психологический эффект (культурный шок), опора на ментальность, интернациональность, коллективный характер творчества, развлекательная функция (свидетельствует не столько о смеховом начале, сколько об эффекте современности), мифологизация реальности, приумножение ценностей, светский характер культуры, возможности визуализации, гигантомания, доступность, симуляция классических сюжетов. Исходя из подходов к определению критериев искусства, возникает вопрос: а не теряется ли искусство как таковое? Необходимо ли искусство в современном мире? Если обратиться в прошлое, когда культура развивалась неторопливо и закрепляла в сознании человека образы и символы, назначение искусства заключалось не только в эстетических потребностях человека, но и в движении культуры вперед. Для культуры была необходима «встряска», чтобы в ней происходили изменения. Бурные темпы развития культуры XX - начала XXI в. показали, что культура - это не устоявшееся, а развивающееся явление. Культура меняется постоянно, а потому не успевают закрепляться традиции и ценности. В этом аспекте искусство не успевает за высокими темпами развития культуры, так как культура взяла на себя «передовую» роль искусства. Культура дает многообразие всего, объединяет виды искусства, дает более современную по отношению к искусству систему творческих взглядов, ориентированную на предпочтения реципиента. А потому искусство утрачивает свое положение «ведущего», становясь «ведомым», так как инструментарий культуры развивается стремительно, а сознание человека остается более консервативным, и на сознание уникально нового искусства необходимы колоссальные изменения в нем.

Скачать электронную версию публикации