Another in a postmodernist concept “differance” Jacque Derrida.pdf Введение Категория Другого стала одним из центральных объектов мировоззренческого и научного осмысления в постмодернистском дискурсе и составила основу концептов «различение» («дифферанс») и «ризома». Внимание к Другому усилилось во второй половине ХХ в. в связи с общекультурным и цивилизационным сдвигом после Второй мировой войны. изменением ценностных установок. в том числе и на трактовку различий -личностных. гендерных. межкультурных. Особое место категория Другого занимает в диалогических концепциях культуры и личности М. Бубера. М. Бахтина. В. Библера. Э. Левинаса. экзистенциализме Ж.-П. Сартра. гуманистической психологии К. Роджерса и А. Маслоу. постструктурализме Ж. Делёза. «Различение» стало объектом культурфилософского осмысления М. Хайдеггера. Ж. Деррида. Ж. Делёза. рефлексии ряда ученых. чьи работы были посвящены их деятельности. анализу их фундаментальных трудов и позиций - Ю. Азаровой. В. Декомба. А. Грицанова. Б. Губмана. Е. Гурко. И. Ильина. Л. Марковой. В. Суковатой. В. Фурса. Тем не менее проблема представленности Другого в постмодернистском дискурсе и «дифферансе / различении» требует дальнейшего исследования. Категоризация «дифферанса» Остановимся подробнее на категории «дифферанс». в котором понимание Другого выражено наиболее рельефно. Мы применим термин «диффе-ранс» в трактовке «различение». поскольку. как нам представляется. в таком звучании он в большей степени отражает постмодернистское понимание сущности отличия. различия. В то же время термин «дифферанс» не имеет однозначного толкования, переводится на русский язык по-разному: «различение», «разграничение», «различие», «различание». Смысловая сложность и многомерность «дифферанса» привела к неоднозначной его интерпретации и самим автором, Жаком Деррида, который рассматривал «дифферанс» изначально как «различение», а затем стал все чаще использовать термин «разнесение». Во всяком случае французский ученый намеренно использовал конструкцию «difference», а не «difference». Об этом свидетельствует и сама конфигурация «дифферанса», которая отсылает нас к нескольким смысловым конструкциям-словам, одновременно в нем присутствующим: к собственно «difference» - различие, разница, отличие, несоответствие, дифференциация; «differe» - отложить, отсрочить; «fere» -нести, носить. Итогом находящихся в постоянном движении и взаимном переходе значений становится понимание дифферанса как неологизма, включающего «различать, отсрочивать, нести». Впрочем, анализ истории возникновения и становления содержания дифферанса столь же многозначен, как и сам термин, который отсылает нас и к З. Фрейду, и к М. Хайдеггеру, напоминает археписьмо Р. Барта и оказывается очень близким к «archi-ecriture» самого Деррида. Обратим внимание на ряд онтологических и социокультурных измерений «дифферанса / различения». Контексты «дифферанса» Онтологическое измерение «дифферанса» соответствует общей программе деконструкции-грамматологии, включающей преодоление метафизики, фонологоцентризма так называемой западной культуры, структурализма. И хотя миссия различения в окончательном преодолении метафизики и метафизичности, как неоднократно указывал Деррида, невозможна в силу метафизичности самого различения, борьба с ними должна осуществляться постоянно [1. P. 12]. Поиск истоков метафизической природы западной культуры и причин засилья рационализма, понимающегося как подавление внерационального / интуитивного, осуществлялся многими - от Фридриха Ницше до представителей Франкфуртской школы. В постструктурализме и постмодернизме проблема метафизичности важнейших категорий бытия, жизни, понятия, слова была одной из центральных. Ключом к «бытийному» пониманию «дифферанса» является одно из данных Деррида определений, ставшее в некотором роде классическим: «Дифферанс есть то, что делает движение означения возможным только в случае, если каждый элемент, рассматриваемый как “существующий”, возникающий на сцене присутствия, соотнесен с чем-то иным, отличающимся от него, но сохраняет при этом след прошлого элемента и одновременно с этим остается открытым к следу своих взаимоотношений с будущим. Это то конституирование настоящего как «исходного» и необратимо неодносоставного и, следовательно, в строгом смысле не-исходного синтеза следов, удерживаний и охранений (пользуясь здесь феноменологическим и трансцендентальным языком, хотя он и не может рассматриваться как адекватный), которое я предлагаю называть праписьменностью [archi-ecriture], протоследом, [archi-trace] или differance. Последнее (есть) (одновременно) опро-странствливание [espacement] (и) [temporalisation] овременивание» [2. С. 138]. Различение / дифферанс указывает на одновременную неполноту и избыточность бытия как такового, понятия, объекта (одновременность присутствия и отсутствия); на потенциальную возможность наличия в них отсроченного будущего, игры смыслов и следов; на переход времени в пространство, пространства во время и т.п. Поэтому дифферанс не сводим к понятиям «различие» и «отличие» и не ограничивается указанием на отличие Бытия от его форм. Дифферанс стал своего рода воплощением вопрошания о «законности преобладания форм бытия в том смысле, какой имело слово sollicitare в старой латыни, т.е. как встряхивание и переворачивание всего» [1. Р. 21]. Встряхивание это охватило привычную для среднестатистического жителя планеты картину бытия, измеряющуюся в виде двоичной структуры (бинарных оппозиций) и гегелевской диалектики. Как нам представляется, «дифферанс» вкупе с «ризомой» отразил общую для постструктурализма-постмодернизма позицию - понимание мира (Бытия), человека, культуры как процесса, как становления. Социокультурный контекст «Дифферанса». Появление дифферанса, как и многих других концептов постмодернизма, имеет непосредственное отношение к социальной, исторической и ценностно-культурной ситуации Модерна, модернити (Нового времени) и времени после Второй мировой войны. Возможно, главный вопрос, на который Деррида искал ответ, звучал приблизительно так: «Как стали возможными - тоталитаризм, геноцид, уничтожение десятков миллионов человек?». Поэтому «дифферанс» вместе с другими концептами Деррида и постмодернизма как бы вырастает из критики онтофоно-телеологоцентризма западной культуры, Модерна, которая в конечном итоге закрепила доминацию разума, логики над имагинацией, творчеством и другими формами мышления. Содержание «дифферанса», как и программа деконструкции, подвергает сомнению легитимность тождества как «главной фигуры модерна», а также те «„центрирующие философемы“, которые, опираясь на тождество, образуют фундамент модерна: истина, бытие, сущность, субстанция, основание, субъект, cogito» [3. С. 7]. Ученый неоднократно обращался к теме критики власти и тотальности, уже связанной с реалиями и последствиями глобализации. В этой связи Б.Л. Губман отмечает: «Развенчание лжи, зла и насилия, легитимируемых дискурсом власти, машиной пропаганды не только в условиях тоталитарных и авторитарных режимов, но и зачастую во внешне благополучном демократическом обществе западного типа, занимает Деррида, задумывающегося о ресурсах гражданско-демократического действия и питающего его философского мышления в рамках современного глобального мира» [4. С. 83]. Для Деррида европейская культура проделала большую, нередко кровавую работу над преодолением расо- и этноцентризма, тотальности и тоталитарности, непринятия инаковости и различий, что привело к умению выстраивать взаимодействие между культурами и странами на уровне диалога. В совместном с Ю. Хабермасом эссе он указывал, что современная Европа добилась культурного разнообразия, сумев признать «взаимное признание другого в его другости» даже в виде разногласий, которые тем не менее есть маркер общей идентичности [5]. Очевидно, это стало результатом изменения ценностной парадигмы, установок европейской и мировой культуры и сознания, свидетельством движения к сотрудничеству и «диалогическому разуму», которое, однако, продолжает подвергаться угрозам и вызовам. Нам представляется, что определенную роль в ценностных трансформациях сыграло и развенчание Деррида тотальности в ее разных проявлениях. Имманентность Другого в «дифферансе» Понимание того, что «различение / дифферанс» включает множественность Других, требует уточнения категории Другого в постмодернистском дискурсе в целом. Другой, Другое (человек, культура, вещь, ценность и т.д.) нередко воспринимался и воспринимается как отличное от чего-либо, принятого в данном обществе, культуре, непонятное (человек, культура, обычай, ценность, модель поведения и т.д.) и поэтому неправильное и даже чужое, враждебное. Этот тезис относится не только к так называемой западной культуре, но и к тем культурам, сообществам и их носителям, которые не готовы осознать нормальность и необходимость признания межкультурных и иных отличий Другого как уникальности. В целом можно сказать, что в дискурсе постмодернизма концепт Другого рассматривается сквозь принцип постоянной коммуникации и диалога на самых разных уровнях - от самого субъекта до так называемого внешнего мира (природа, человек, культура), который выступает не как что-то чуждое и враждебное, а как Иное-отличное-от, готовое к взаимодействию. Поэтому Другой в постмодернизме апеллирует к субъект-субъектным отношениям. Присутствие Другого в «дифферансе» есть стратегия преодоления метафизичности различия (различие не тождественно «различению / дифферан-су»), отличия, которое трактуется, как правило, в негативном ключе, т.е. как Другое в значении «не такой, как я, не такой, каким надлежит быть вследствие требований общества, общественного мнения, культурных традиций». Поэтому в «дифферансе» изначально присутствует Иное, Другое, на что и указывает процедура замещения «е» буквой «а» («differc'nce» вместо «difference»). «А»-«Другое» призвана сделать конструкцию «дифферанса» подвижной, неоднозначной, вскрывающей потенциальные отличия в слове, понятии, человеке и т.д. Другое делает «дифферанс / различение» отличным от присутствующих в нем смыслов и контекстов, а также от иных объектов и процессов. В этом смысле «дифферанс» невозможно редуцировать к какому-либо одному из значений - он «.собирает в себе некую конфигурацию концептов», которую следует принимать «за систематическую и нередуцируемую, где каждый концепт вступает в действие, вернее, акцентируется, в какой-то решающий момент работы» [6. С. 16]. Поэтому «различение» подвижно, оно отсылает «к движению (активному и пассивному), которое заключается в оттяжке, через отсрочку, переадресование, пролонгации, отправку, обход, промедление, откладывание в запасе» [Там же]. В то же время «дифферанс», выступающий в качестве слова, представляет собой «связку, имеет структуру смешения, тканевости, переплетения, которая позволит разделять разные нити и разные смысловые - или силовые -линии точно так же, как оно будет готово связывать другие» [2. С. 126]. Это значит, что процессуальность и множественность различения не отменяют его целостности - не тотальности, а общности множественности, разнообразия так называемых смысловых инстанций: «Оставляя друг на друге „следы“, друг друга порождая и друг в друге отражаясь, эти инстанции уничтожают само понятие о „центре“, об абсолютном смысле» [7. С. 37]. Другой разбивает гомогенность европейской и дочерних ей цивилизаций, прибегая к самым разным методам и способам, которые чаще всего представляют собой маргинализированные практики, практики ускользания от однозначности и абсолютизирующей тотальности: «...появление социальных, культурных, литературных, эстетических маргинализаций является неизбежным следствием модерной модели мира» [8. С. 374]. В этом отношении Другой в «дифферансе» направлен на инкорпорирование в поле человеческой культуры и общества многообразия, множественности, признания разных путей и моделей развития личности и цивилизации. «Дифферанс» маргинален, не определен и не определяем - «не есть ни слово, ни понятие» [2. С. 130]. Как видим, Другой в «дифферансе» выполняет множество задач. Вместе с другими категориями постмодернизма настойчиво декларируется ускользание от определенности и устойчивости любой идеи, идеологии, понятия, явления, совершая работу над дроблением метанарративов, разбивая глобальные словари, выражаясь языком Р. Рорти, на небольшие глоссарии, должные постоянно меняться. Эта работа направлена на преодоление тотальности в любом ее проявлении и фокусирует внимание на множественности. Другой в «дифферансе» указывает на потенциальные возможности, скрытые актуальности как человека, так и мира, языка, мышления и культуры / культур и направлен на преодоление ограниченности различия / отличия, бытия индивида. «Дифферанс», включая множественность Других, утверждает процессу-альность, продолженность и отложенность во времени и пространстве. Заключение Понимание Другого как отличающегося от иного, иных и в этом отличии выступающего в качестве равного, равноправного субъекта, не хуже и не лучше, чем другие, является узловым в контекстуальности «дифферанса». Другое имманентно «дифферансу», оно делает его тем концептом, который, с одной стороны, постоянно ускользает от однозначности и определенности, с другой - дает возможность «выхватить» необходимые здесь и сейчас смыслы, обнаружить следы, отсылки, истории. В ценностно-смысловом и семиотическом отношении в «дифферансе» заложена критика структуралистского принципа бинарных оппозиций, которая проявляется в дальнейшем переосмыслении оппозиционности означающего / означаемого, онтологических, бытийных, мировоззренческих структур, разделяющих мир природы, личность, общество на вступающие в противоречия и нередко переходящие в конфликт противоположности. «Дифферанс» призван их снять, продемонстрировать процессуальность, переход, движение означаемого и означающего, мысли, слова. Различение предполагает, таким образом, наличие в объекте, субъекте, явлении практик самоосуществления, позиций, которые одновременно друг друга дополняют, противоречат друг другу, стремятся преодолеть возникающие противоречия, рождают множественность. В социокультурном, ценностном плане Другой «позволяет» «дифферан-су» быть инструментом борьбы с логоцентризмом, тоталитарностью, омас-совленностью мышления, политическим тоталитаризмом.

Скачать электронную версию публикации