Russian Economy Development Features Determined by the Change in Technological Structures.pdf Любая долгосрочная стратегия воспроизводства социально-экономической системы должна учитывать ее текущее состояние, а также все возможные отклонения в ее развитии, оказывающие воздействие на нее внешних факторов, существующих глобальных трендов и мейнстримов. Национальная экономика - не исключение. Для анализа важным является обратиться к теории технологических укладов и парадигме циклического развития экономики - теории «длинных волн». Исходя из аксиомы о том, что имеются закономерности в развитии социально-экономических систем, происходящем по схеме, при которой наблюдается последовательное увеличение масштабов таких систем при прохождении определенных стадий развития по циклу (схема «раскручивающейся спирали»), появляется возможность прогнозирования долгосрочных трансформаций социально-экономических систем [6. С. 56]. Одними из ключевых факторов, оказывающих воздействие на трансформацию экономики, являются факторы научно-технического прогресса, подстраивающиеся под господствующий технологический уклад, которому, в свою очередь, присущи определенные особенности - технологии производства, управления, ресурсопотребления, источников энергии и пр. Для целей настоящего исследования использована общепринятая четырехфазная модель цикла, несмотря на существующие точки зрения о схематичности и упрощенности такого подхода [3, 8]. Предположения о шестом технологическом укладе и, в частности, о хронологических рамках его начала (2010 г.), выдвинутые С.Ю. Глазьевым на основе теории «длинных циклов» Н. Кондратьева, по сути, находят свое подтверждение, хотя новый технологический уклад, как можно судить на рубеже второго и третьего десятилетия XXI в., в большей степени характеризуется внедрением киберфизических систем во все сферы социального бытия [3]. Стоит отметить, что прогнозы о ключевых отраслях формирования нового технологического уклада оказались не в полной мере точными. С. С. Серебренников 66 Знаковыми в мейнстриме социально-экономического развития стали отрасли, условно относимые к Индустрии 4.0. Авторство термина «Индустрия 4.0» принадлежит западноевропейским исследователям и восходит к модели технологических революций, в соответствии с которой (таблица) в настоящее время происходит четвертая технологическая революция, собственно позволяющая называть области актуального этапа научно-технической революции промышленностью IV поколения. Хронология и движущие технологических революций (классификация и периодизация Всемирного экономического форума, К.М. Шваба) [12] Этап промышленной революции Ориентировочное время начала Движущие силы I этап (механизация производства) Конец XVIII в. Паровой двигатель, механическое производственное оборудование II этап (электрификация промышленности) 1870-е гг. Разделение труда, электроэнергия, массовое производство III этап (информатизация промышленности) 1970-е гг. Электроника, информационные технологии, автоматизация производства IV этап (цифровизация промышленности) 2010-е гг. Киберфизические системы Само институциональное оформление Индустрии 4.0, безотносительно теории длинных циклов Кондратьева и прогнозирования развития технологических укладов, датируется началом 2010-х гг. [1. С. 5-6] и связывается многочисленными авторами, включая представителей различных экономических школ, с масштабным прогрессом в сфере разработки промышленных сенсоров в сочетании с появлением и развитием технологий обработки больших данных, результатом чего стало активное распространение интегрированных производственных киберфизических систем. В настоящее время все большее распространение приобретает термин «цифровая экономика», во многом связанный с доминирующими экономическими факторами, присущими Индустрии 4.0. Перейдем далее к рассмотрению наиболее ярко выраженных отклонений в развитии российской экономики от мейнстрима, формируемого сменой технологических укладов. Мейнстримом, помимо прочего, именуют совокупность современных экономических теорий (доминирующих направлений в современной экономической мысли); имеются работы, в которых под мейнстримом понимают технологии, активно применяемые на современном этапе социальноэкономической трансформации, маркеры нового технологического уклада, в частности информационные технологии [9. С. 227]. Под мейнстримом автор предлагает понимать доминирующие направления развития национальных экономик в рамках нового технологического уклада (новой технологической революции). Особенности развития российской экономики 67 Одним из наиболее значимых отклонений в развитии российской экономики от мейнстрима, формируемого сменой технологических укладов, может быть названо существенное отставание российской экономики от глобальных технологических лидеров по показателям удельного веса наукоемких отраслей в ВВП. Автором в период 2017-2019 гг. были проведены экспертные исследования, наглядно иллюстрирующие отставание отечественной экономики от глобальных технологических трендов. Полученные выводы к тому же говорят об умеренном потенциале инновационного развития российской экономики в разрезе ключевых технологий, разворачивающихся сейчас в мире. В частности, по параметрам «потенциал внедрения» и «средняя оценка» отставания отечественных инноваторов от лидеров мирового рынка наблюдается оптимистичная картина лишь в области цифровых медиа, защиты данных и серийного производства ракетно-космической техники, в то время как медицинские технологии и технологии охраны здоровья, новые материалы и нанотехнологии, транспортные системы и др. характеризуются тем, что уровень отставания в них довольно высок. Более подробно с результатами исследования можно ознакомиться в [10. С. 27-38]. Общий вывод состоит в том, что даже при условии последующего внедрения отечественные хозяйствующие субъекты уже будут отставать от зарубежных инноваторов по меньшей мере на 3-5 и более лет, что в современных условиях равно периоду смены нескольких поколений высокотехнологичных инноваций [2. С. 45-46]. Следует заметить, что, базируясь на анализе состояния и тенденций развития единичных отраслей и подотраслей экономики, говорить о наличии системного кризиса национальной экономики неверно. Уместнее использовать более общие показатели и группы показателей, а именно: - долю инновационной продукции в ВВП; - удельный вес оборота «цифровой экономики» в ВВП; - удельный вес занятых в наукоемких / цифровых производствах от общего числа занятых в экономике; - число, динамику международных патентов в цифровой сфере, в том числе в разрезе межстрановых сопоставлений, и др. Проведенные сравнения по данным показателям более валидно указывают на проблемный комплекс национальной экономики. Так, на рис. 1 приведена динамика относительных показателей финансирования научных разработок в российской экономике, а также удельного веса исследователей на 1000 работников. Данные по второму десятилетию XXI в. далеко не оптимистичны. Численность показателя (~ 3,5 чел. на 1000 занятых) представляется недопустимо низкой и недостаточной для достижения технологического прорыва. Недопустимо низкой остается и доля затрат на фундаментальные исследования в структуре затрат на НИОКР - и это при невысоком уровне внутренних затрат на технологические инновации, показатель которых в изучаемый период также не растет. 3,5 50 40 30 20 10 2010г. 2011г. 2012г. 2013г. 2014г. 2015г. 2016г. 2017г. 0 Доля внутренних затрат на исследования и разработки, в % к ВВП 68 С. С. Серебренников 4 60 3 2.5 2 1.5 1 0,5 0 Доля внутренних затрат на научные исследования и разработки сектора ИКТ, в общем объеме внутренних затрат на научные исследования и разработки Доля затрат на технологические инновации, в общем объеме отгруженных товаров, выполненных работ, услуг организаций промышленного производства и сферы услуг Численность исследователей, выполнявших научные исследования и разработки, на 10000 занятых в экономике Удельный вес затрат на исследования и разработки, нацеленные на развитие экономики, в общем объеме внутренних затрат на исследования и разработки Рис. 1. Динамика относительных показателей финансирования научных разработок в российской экономике и удельного веса исследователей на 1000 работников На рис. 2 приводятся показатели, характеризующие удельный вес наукоемкого, инновационного, высокотехнологичного производства и научных разработок в общем объеме производства товаров и услуг в Российской Федерации. Обратим внимание, что начиная с 2010 г. (период начала актуального этапа в глобальном технологическом развитии) ни по одному из представленных показателей не наблюдается устойчивый рост, соответствующий ожиданиям опережающего технологического развития страны, претендующей на возврат ранее утраченных позиций в мировой экономике. На рис. 3 представлено сравнение в страновом разрезе отставания Российской Федерации от мейнстрима нового технологического уклада от государств-лидеров. Особенности развития российской экономики 69 16 Доля организаций промышленного производства и сферы услуг, осуществлявших технологические инновации, в общем числе обследованных организаций Доля инновационных товаров, работ, услуг в общем объеме отгруженных товаров, выполненных работ, услуг организаций промышленного производства и сферы услуг Доля инновационных товаров, работ, услуг в общем объеме экспорта товаров, работ, услуг организаций промышленного производства и сферы услуг Удельный вес принципиально новых технологий, в общем числе разработанных передовых производственных технологий Рис. 2. Динамика относительных показателей, характеризующих удельный вес наукоемкого, инновационного, высокотехнологичного производства и научных разработок в общем объеме производства товаров и услуг в Российской Федерации Доля инновационной продукции в общем объеме отгруженной продукции Доля инновационных товаров в мировом экспорте ■ 0,0265 0,033 Доля НИОКР в ВВП ■ 0,029 ■ 0,024 0,0111 0 0,05 0,1 0,15 0,2 0,25 0,3 0,35 0,4 РФ Китай «Япония США «Германия Рис. 3. Вклад отдельных государств в мейнстрим VI технологического уклада С. С. Серебренников 70 Определенную помощь в понимании ситуации с ролью национальной экономики и отставания от глобальных технологических трендов могут оказать мировые рейтинги государств в сфере инноваций и наукоемких технологий, а также участие российских научно-образовательных систем в подобном рейтинговании. Конечно, большое число критических замечаний о необходимости оценки российских вузов и инновационных центров по критериям, применимым в США или Европе, во многом справедливо и гнаться за высокими позициями в данных рейтингах, особенно в условиях санкционной войны, бессмысленно, но тем не менее этот показатель удобен для оценки потенциала и интегрированности отечественных университетов в мировой процесс создания и распространения знаний. Согласно этим рейтингам лишь малая часть российских вузов отвечает критериям конкурентоспособности и, к великому сожалению, курс Министерства высшего образования и науки РФ, заявленный в виде Программы стратегического академического лидерства, только усугубит данную монополизацию и разрыв. К проблематике отставания в инновационном развитии прибавляется так называемая проблема «утечки умов» [4. С. 340]. И в данном контексте Российская Федерация является одним из мировых лидеров (в отрицательном контексте, среди стран с сопоставимым уровнем ВВП), хотя следует признать, что проблематика утечки высококвалифицированных, прежде всего научно-технических специалистов характерна в целом для формирующихся экономик, в особенности на трансформационном этапе, что подтверждается материалами ряда исследований [11]. Следует отметить, что масштабы «утечки умов» не поддаются достаточно точному измерению. Например, во всех государствах, применяющих соглашения о двойном гражданстве, учет внешней миграции научнотехнических кадров объективно затруднен. Еще одной проблемой выступает низкая производительность труда. Проблема является системной и комплексной, как во многих других случаях наблюдаемого отставания национальной экономики от мировых лидеров еще с советского периода. Однако универсального решения в сфере мотивации труда, побуждений к росту его производительности по-прежнему в отечественной практике не найдено; западные практики не приживаются по причине несоответствия / недоучета отечественных культурных традиций и менталитета работников, а адаптация таких методик весьма затруднена. По сути, на подавляющем большинстве российских предприятий так и не произошел концептуальный переход от управления кадрами к управлению человеческим капиталом, лишь единичные хозяйствующие субъекты по праву могут называться «самообучающимися организациями». Остается открытым и вопрос, связанный с побуждением персонала к инновационному поведению. Даже те относительно несложные инструменты поощрения инноваций, применяемые в советский период («ящики» сбора рационализаторских Особенности развития российской экономики 71 предложений, премии и отгулы, надбавки), которые едва ли могли бы обеспечить ожидаемый результат в условиях рыночной экономики, в первые полтора десятилетия становления современной российской рыночной системы (1990-е - середина 2000-х гг.), на подавляющем большинстве предприятий не применялись, самостоятельные разработки в данной сфере, основанные на современных инструментах мотивации и понимании мотивов инновационного поведения персонала, не использовались. Активное обращение государства к проблематике интенсификации научной деятельности, включая императивные требования к публикации исследовательских работ и их результатов в научно-исследовательской периодике, едва ли приносит ожидаемый эффект. Так, в частности, ставшие де-факто обязательными показатели инновационной деятельности, учитываемые в числе ключевых показателей эффективности (КПЭ) руководства государственными предприятиями, устанавливаются и рассчитываются сугубо формально руководителями и иными должностными лицами таких предприятий, ежегодно передаются в печать многочисленные публикации, что, как правило, делается исключительно в целях получения премий за достижение КПЭ, фактически создавая социально опасное представление об интенсификации исследовательской, новаторской деятельности в государственном секторе российской экономики. Имеющиеся исследования показывают существенное отставание отечественного исследовательского мира по уровню знания английского языка -базового языка международного научно-технического обмена, даже в сравнении с бывшими государствами СССР. Отставание в развитии российской экономики от мейнстрима, формируемого сменой технологических укладов, усугубляет кризис науки, причем как фундаментальной, так и прикладной, сочетающийся с отрывом науки от национальной экономики (в частности, промышленности), а также науки от образования, сочетающийся с общим упадком отечественного образования. Данная проблема видится крайне важной, поскольку в новой модели экономического роста системообразующую роль играет экономика знаний. Несмотря на то, что аналитики высказывают мнение о том, что первую десятку международных рейтингов «подвинуть» практически нереально, так как модели оценивания заточены на их системы образования, фактически именно манипулируя несовершенством рейтингов, возможно и войти в число 1000 (500) ведущих университетов мира и постоянно улучшать свои позиции. Если рассматривать данные рейтинга Times Higher Education за 2019 г., то можно обратить внимание, что разница интегральной балльной оценки между местами с 301-е по 350-е (нижнее значение 44,0 балла) и с 501-го по 600-е (верхнее значение 37,0 баллов) составляет всего 7 баллов. Преодолеть такую разницу можно, к примеру, за счет существенного наращивания индекса цитирования, или же за счет повышения доходности деятельности, за год поднявшись формально на 150 позиций в рейтинге, хотя де-факто не произведя концептуальных улучшений качества образования и исследовательской деятельности. С. С. Серебренников 72 Реальные конкурентные позиции отечественных университетов в известной мере характеризуют приток иностранных студентов и профессорско-преподавательского состава (ППС), а также их мотивация. Как показывают релевантные исследования, если иностранных студентов привлекает, как правило, дешевизна обучения в российских вузах (в сочетании с относительно неплохим качеством образования) [5], то привлечь на работу в российские вузы квалифицированный ППС из стран дальнего зарубежья на нынешнем этапе, по сути, никак невозможно. Безусловно, перечень общих и частных случаев наблюдаемых отклонений в развитии национальной экономики от мейнстрима, формируемого сменой технологических укладов, может быть значительно расширен, однако речь будет идти уже о декомпозиции существующих проблем и противоречий. При этом не следует забывать о том, что до сих пор не ликвидированы многие случаи отставания российской экономики от мейнстримов, сформированных предыдущим технологическими укладами. К примеру, одним из маркеров отставания Российской Федерации от глобальных трендов была и остается невысокая в сравнении с высокотехнологичными конкурентами доля обрабатывающей промышленности в цикле «обработка-переработка» сырья, что, помимо потерь природной ренты, также детерминирует консервирование проблем в нефтегазовой и других сырьевых отраслях российской экономики. Таким образом, к наиболее значимым отклонениям в развитии российской экономики от мейнстрима, формируемого сменой технологических укладов, могут быть отнесены: - существенное отставание от западных конкурентов в технологическом развитии, включая коммерциализацию инноваций и развитие инновационных секторов экономики; - кадровые проблемы, усугубляемые устаревшими подходами к управлению человеческими ресурсами, дефектами в мотивации и стимулирования инновационной деятельности и сочетающиеся с процессом постоянной утечки умов без их надлежащей компенсации; - системный кризис образования и науки, подрывающий глобальную конкурентоспособность национальной экономики в части реализации научного и образовательного потенциала. Преодоление существующих отклонений видится задачей общегосударственного масштаба, решение которой требует объединения усилий самого государства, предпринимательского сообщества, научного и образовательного мира, а также широкой общественности, а сохранение отставаний представляется одной из ключевых угроз национальной экономической безопасности России.

Скачать электронную версию публикации