The estimates of the scientific concept of D. I. Ilovaisky in pre-revolutionary Russian historical journals.pdf Д.И. Иловайский является знаковой фигурой для отечественной исторической мысли, оставившей в ней глубокий след. Будучи убежденным противником норманнской теории, Дмитрий Иванович на протяжении всей своей научной деятельности доказывал ее антинаучность и несостоятельность. Яркая, образная, острая полемическая манера московского историка вызывала неоднозначное отношение к нему. Ни одна из крупных работ Д.И. Иловайского не осталась без внимания коллег по ремеслу: как сторонников, так и противников его точки зрения. Рецензии на выходившие труды Д.И. Иловайского неоднократно публиковались в ведущих дореволюционных исторических журналах -«Русском архиве», «Русской старине», «Историческом вестнике», «Киевской старине». Старшим из них был «Русский архив», образованный в 1863 г. при публичной Чертковской библиотеке. С этим изданием Д.И. Иловайский долгие годы тесно и плодотворно сотрудничал. В начале 1870-х гг. состоялся краткий, но во многом символичный обмен мнениями между Д.И. Иловайским и столпом норманизма М.П. Погодиным. Поводом стала небольшая заметка М.П. Погодина, напечатанная в «Русском архиве», в которой один из корифеев отечественной исторической науки XIX в. сетовал, что нынешнее поколение историков легко и не всегда оправданно отказывается от устоявшихся традиций. В особенности это касается русской древности. Михаил Петрович считал, что не стоит в данном вопросе заниматься «сизифовым трудом», так как «все наши древние до управления, до гражданского устройства относящиеся слова, суть норманнские, в чем я вижу и одно из крепких доказательств норманнского происхождения вярягов-руси_» [1. С. 439]. Замечание М.П. Погодина не было оставлено Д.И. Иловайским без внимания, тем более что в заметке указывалась его фамилия. Дмитрий Иванович не ограничился только лишь риторическим вопросом: «Неужели скандинавская теория Байеров и Шлецеров так дорога нашему сердцу, что мы не можем относиться спокойно к ее отрицанию?» [2. С. 440]. Он выдвинул ряд положений, суть которых сводилась к следующему: 1) русь и варяги - два разных народа; 2) русь - туземное, славянское племя; 3) русь исконно обитала в южной России; 4) русь была известна у античных писателей под именем роксалан; 5) призвание Рюрика с братьями - это легенда [3. С. 0432]. Последний пункт был для Д.И. Иловайского особенно принципиальным, поскольку «никакая бродячая шайка - все равно домашняя или пришедшая из-за моря - не могла объединить (да еще притом в короткое время) и крепко сплотить в одно политическое тело многочисленные племена, расселившиеся на равнинах Восточной Европы, дать им единство не только политическое, но и национальное. Это не в порядке вещей» [4. С. 664-665]. М.П. Погодин ответил Д.И. Иловайскому. Правда, в журнале М.Н. Каткова «Русский вестник», который не являлся историческим. Тем не менее, думается, небезынтересно будет ознакомиться с его контраргументами. М.П. Погодин последовательно разбирал каждый из пунктов, приведенных Д.И. Иловайским. Михаил Петрович считал, что варяги и русь являлись родственными племенами; следовательно, русь не могла быть славянским племенем; русь - народ северный и на юге никогда не живший. Первые три тезиса Д.И. Иловайского М.П. Погодин опровергал с помощью выдержек из «Повести временных лет» [5. С. 8, 10, 16, 149, 336]. Однако для Д.И. Иловайского такие доказательства не могли быть серьезными, потому что он относился к «Повести^» как к сказанию, полному мифов, выдумок и домыслов. Тезис Д.И. Иловайского о роксаланах М.П. Погодин особо разбирать не стал, заметив, что «об этом рассуждать, ей Богу, и стыдно и совестно» [6. С. 427]. По мнению Михаила Петровича, рассуждая о роксаланах, Д.И. Иловайский всего лишь возрождает забытую концепцию хазарского происхождения Руси И.Ф.Г. фон Эверса, давно разбитую как им самим [7], так и чешским славистом П.Й. Шафариком [8]. Относительно пятого пункта М.П. Погодин назвал мнение Д.И. Иловайского бездоказательным и попросил предоставить аргументы в пользу отрицания призвания варягов. К сожалению, М.П. Погодин скончался в декабре 1875 г., незадолго до выхода в свет обширного исследования Д.И. Иловайского «Рассуждения о начале Оценки научной концепции Д.И. Иловайского в Дореволюционных отечественных исторических журналах 163 Руси. Вместо введения в русскую историю», где доказательств было предостаточно. В заключение Михаил Петрович призвал Д.И. Иловайского и будущее поколение историков оставить набившую оскомину тему «варяжских задов» и заняться «чем-нибудь пополезнее» [6. С. 428]. Позицию Д.И. Иловайского по норманнскому вопросу полностью поддерживало руководство «Русского архива» в лице основателя, издателя и редактора журнала П.И. Бартенева и его сына, выпускника историкофилологического факультета Московского университета Ю.П. Бартенева. На наш взгляд, во многом это обусловливалось схожестью их политического кредо. Как и Д.И. Иловайский, отец и сын Бартеневы были убежденными монархистами, членами монархической организации «Союз русских людей». Безапелляционная национал-патриотическая парадигма «Истории России» импонировала им. Ю.П. Бартенев (печатался под псевдонимом «Ю.Б.») подчеркивал, что Д.И. Иловайский успешно противостоит либеральной историографии, несмотря на критику или замалчивание его трудов. Рецензент отметил также любовь Д.И. Иловайского к обширным и информативным примечаниям, в которых содержатся не только указания на первоисточники и новейшие исследования, но и критика их значения. Примечания настолько тщательно проработаны, что «иные из них могли бы обратиться в отдельные самостоятельные исторические исследования» [9. С. 528]. С сыном был солидарен и П.И. Бартенев (печатался под псевдонимом «П.Б.»), констатировавший, что «по этим указаниям желающий может писать отдельные исследования о лицах и событиях», например в царствование Алексея Михайловича» [10. С. 481]. Еще одним историческим изданием, с которым Д.И. Иловайский долгие годы тесно сотрудничал, был журнал М.И. Семевского «Русская старина». В его состав входил специальный библиографический раздел, где публиковались рецензии на новинки русской исторической литературы. Продолжительное время библиографический раздел вел профессор, декан историко-филологического факультета Императорского университета Св. Владимира, председатель Киевского общества летописца Нестора, автор фундаментального труда «Опыт русской историографии» В.С. Иконников (печатался под псевдонимом «В.И.»). В.С. Иконников не оставлял без внимания труды Д.И. Иловайского, в особенности выпуски «Истории России». Антинор-манская позиция автора ему нравилась. Владимир Степанович поддержал точку зрения Д.И. Иловайского, что легенда о призвании варягов появилась не ранее XI-XII вв. «под влиянием позднейших сношений с ними (при Владимире, Ярославе и др.) и родственных связей русских князей норманнскими государями» [11. Об. 9 вып.]. По мнению рецензента, удачное сочетание простоты изложения, художественности образов и научно-исследовательского стержня обеспечивают популярность работам Д.И. Иловайского среди читающей аудитории. В.С. Иконников был солидарен с Дмитрием Ивановичем в оценке «татищевских известий» (речь идет об имевшейся у В.Н. Татищева копии Иоакимовской летописи, затем утерянной, вызвавшей неоднозначное отношение среди историков разных поколений как Василию Никитичу, так и к его труду [12]), считая их объективными [13. Об. 7 вып.]. Как и отец и сын Бартеневы, В.С. Иконников отметил фундаментальный характер примечаний, которые, «кроме ссылок и указаний на литературу, представляют и исследование некоторых частных вопросов» [14. Об. 1 вып.]. Вместе с тем, отзываясь на третий том «Истории России», В.С. Иконников высказал и ряд замечаний. На его взгляд, «почтенный автор» переоценил силу Московского государства времени Ивана IV, считая, что тогда был реальный шанс легко захватить не только Ливонию, но и Крым, неверно трактовал обширную переписку Ивана IV простой страстью к сочинительству и графоманству, тогда как некоторые из посланий царя стоят вровень с лучшими западноевропейскими образцами, однобоко описал историю смерти в Угличе царевича Дмитрия, не привлекая найденные и обнародованные в последнее время материалы, особенно известия современников событий [15. Об. 1 вып.]. Труды Д.И. Иловайского вывали интерес со стороны Н.И. Костомарова. Несмотря на перенесенную в 1875 г. потерю несся к юзника тяжелую болезнь (сыпной тиф) и частичную зрения, Николай Иванович внимательно от-исследованиям более молодого коллеги и со-по антинорманскому лагерю. Поддерживая Д.И. Иловайского, Н.И. Костомаров как бы вновь возвращался к перипетиям достопамятной дискуссии с М.П. Погодиным 19 марта 1860 г. [16]. Он отметил несомненную правоту Д.И. Иловайского в вопросах мифичности существования Рюрика, легендарности сказаний о киевском князе Олеге и крещении в Византии княгини Ольги, благодаря чему «становится яснее и правильнее великое событие крещения Руси, которое в прежних “историях” затемнялось принятием на веру сказок, занесенных в нашу первоначальную летопись» [17. С. 162-163]. К мнению московского историка Николай Иванович добавил несколько своих соображений. Летописные известия о присутствии варягов на Руси ранее правления Владимира Святого он считал путаными народными преданиями в силу отсутствия письменных доказательств данного факта. Относительно легенды о призвании Рюрика Н.И. Костомаров не соглашался с Д.И. Иловайским, считавшим, что она появилась из-за поисков князей своей родословной. На его взгляд, в легенде ключевую роль играл образ призванного князя, а «призвание князей было в большом распространении на Руси с конца XI в. и особенно в Новгороде; оно могло свидетельствовать скорее об умалении княжеской власти, зависевшей от народа, чем о ее высоте, и едва ли высокомерие какого бы ни было князя могло повести к измышлению этой сказки» [Там же. С. 164]. В отличие от «Русского архива» и «Русской старины», журнал А.С. Суворина и С.Н. Шубинского «Исторический вестник» Д.И. Иловайский своим вниманием не жаловал, рассматривая его более как литературный, чем научный. За весь период существования издания (с 1880 по 1917 г.) Дмитрий Иванович опубликовал в нем только две статьи. Тем не менее рецензии на его 164 А.Н. ХуДолеев работы печатались в «Историческом вестнике» регулярно. В частности, один из отзывов написал К.Н. Бестужев-Рюмин. По мнению Константина Николаевича, труды Д.И. Иловайского помогают восполнить «недостаток художественного, общедоступного изложения русской истории, согласно требованиям современной исторической науки» [18. С. 399]. Работая над магистерской диссертацией по истории Рязанского княжества, Д.И. Иловайский пешком прошел всю Рязанскую губернию для того, чтобы своими глазами увидеть описываемую территорию и памятники старины. Не отошел он от этой традиции и при подготовке материалов ко второй части первого тома «Истории России». Дмитрий Иванович осмотрел многие архитектурные памятники Владимиро-Суздальского княжества, считая древнерусскую культуру знаковыми образами прошлого. В результате «еще никогда в общих сочинениях русское искусство не занимало такого почтенного места» [Там же. С. 400]. К.Н. Бестужев-Рюмин неслучайно отметил данный момент, поскольку сам активно проповедовал историко-культурный подход. Рецензент попенял Д.И. Иловайскому только за то, что тот, будучи уверенным в правдивости «известий Татищева», некритически их воспроизводил. Значительное внимание научным взглядам Д.И. Иловайского уделил историк и писатель Е.П. Карнович (печатался под псевдонимом «К.Н.В.»). Кроме несомненной заслуги в новаторской разработке вопроса о варягах, Е.П. Карнович отмечал также литературный талант Д.И. Иловайского, изложение которого, «не страдая ни сухостью, ни растянутостью, отличается, напротив, достаточной живостью^» [19. С. 455]. Далее рецензент перешел к замечаниям, которые в целом сводились к следующим пунктам: 1) термин «Малороссия» нельзя применять к XIV в., так как он появился не ранее XVII в.; 2) великорусский народ не тяготел к Москве, государственному единству и дисциплине. Наоборот, по мнению Е.П. Карновича, данные принципы вводились насильственным путем по образу монго-ло-татар, а Москва - главный «проводник татарщины и в государственную и в народную нашу жизнь» [Там же. С. 460]; 3) вопреки утверждению Д.И. Иловайского, он не является пионером в деле изучения истории литовской Руси в контексте русской истории. Еще в 1838 г. это попытался сделать предшественник Дмитрия Ивановича в монополии на школьные учебники Н.Г. Устрялов [20]. Наряду с известными специалистами редакция «Исторического вестника» считала уместным привлекать к рецензированию научных трудов студентов. Так, третий том «Истории России» оценил студент историкофилологического факультета Санкт-Петербургского университета В.Ф. Боцяновский (печатался под псевдонимом «В.Б»). Он строго и критично отнесся к работе доктора русской истории. На взгляд В.Ф. Боцяновско-го, очередной труд Д.И. Иловайского хотя и «обработан автором так тщательно, написан так живо, что в этом отношении нельзя желать ничего лучшего», однако отстал от требований современной науки и не может служить примером достижения научных знаний [21. С. 252]. Данное мнение подкреплялось рядом претензий: 1) Д.И. Иловайский необоснованно назвал период правления Ивана IV «татарщиной»; 2) в оценке Б.Ф. Годунова московский историк повторяет Н.М. Карамзина, не привносит в оценку этой личности ничего нового, только несколько сглаживает остроту и резкость обвинений; 3) говоря об истоках смутного времени, Дмитрий Иванович проигнорировал исследование С.Ф. Платонова [22]. Необращение внимания на публикацию магистерской диссертации молодого С.Ф. Платонова особенно задело В.Ф. Боцяновского, было воспринято как оскорбление представителя петербургской исторической школы, потому что «г. Иловайский» посмел пройти мимо фундаментального труда «г. Платонова, как будто бы его даже не существовало» [Там же. С. 253]. Не остался в стороне от оценок научной концепции Д.И. Иловайского и специфичный историко-этнографический журнал «Киевская старина». Украинские историки сочувственно относились к антинорманской теории Дмитрия Ивановича и в целом ее поддерживали. Не случайно еще в 1865 г. Д.И. Иловайского звали на кафедру русской истории Киевского университета св. Владимира [23. С. 102]. На страницах «Киевский старины» было опубликовано несколько рецензий, как правило, носивших положительный характер. Так, доктор богословия, профессор Киевской духовной академии Н.И. Петров (печатался под псевдонимом «Н.П.») отмечал правоту Д.И. Иловайского в его споре с нор-манистами о названиях днепровских порогов, которые встречаются в трактате византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей». Н.И. Петров встал на сторону Дмитрия Ивановича в объяснении этих названий славянским, а не скандинавским языком, сетуя только на то, что московский ученый для подтверждения своей позиции «не хочет воспользоваться и археологическими доказательствами исконного существования русских славян на нынешнем юге России» [24. С. 557]. Будущий профессор Киевского университета, а в момент написания рецензии его приват-доцент П.В. Голубовский поддержал точку зрения Д.И. Иловайского о несостоятельности летописного повествования о призвании варягов, поскольку «_если об этом говорит лишь летопись и надо еще доказать, что ее известия не легендарные, то историк не имеет права утверждать, что призвание есть действительный факт» [25. С. 346]. П.В. Голубовский считал, что продуктивным в полемике между норманистами и антинорманистами было бы решение вопроса о том, как образовалась легенда о призвании варягов и почему в нее попали скандинавские имена. Кроме того, П.В. Голубовский согласился с мнением Д.И. Иловайского о неверности теории образования русского государства, предложенной В.О. Ключевским, о гадательном характере точки зрения переселения славян с Карпат к Днепру и несостоятельности концепции происхождения боярства, предложенной преподавателем истории Императорского Александровского лицея Е.А. Беловым [26]. В свою очередь, выпускник исторического отделения Киевского университета, а затем начальник канцелярии генерал-губернатора Юго-Западного края Н.В. Молчановский (печатался под псевдонимом Оценки научной концепции Д.И. Иловайского в Дореволюционных отечественных исторических журналах 165 «Н.М.») отметил большую начитанность Д.И. Иловайского, его трудолюбие, способность к глубокому анализу, ясность изложения. По его мнению, в полемике с оппонентами Д.И. Иловайский «ставит пункт разногласия резко, не щадит противников, но всегда готов согласиться с разумными возражениями; тон его полемики резок, но без грубости, упорен, но без упрямства, и, за редкими исключениями, приличен и направлен на существо дела, а не на побочные и личные обстоятельства» [27. С. 109]. Подводя итог оценкам научной концепции Д.И. Иловайского в дореволюционных отечественных исторических журналах, можно сделать следующие выводы. Основными темами при рассмотрении работ ученого были его убежденный антинорманизм, фундаментальность исследований, литературный талант, своевременность появления многотомной «Истории России». Критические замечания, как правило, носили частный, дискуссионный характер, за исключением принципиальной позиции по норманнскому вопросу М.П. Погодина. Труды Д.И. Иловайского постоянно находились в центре внимания научной общественности. Следствием интереса являлись отзывы в исторической периодике, изучение которых позволяет внести лепту в проблему осмысления значения и роли Д.И. Иловайского в отечественной исторической науке.

Скачать электронную версию публикации