Russian Universities In the Educational Markets of Central Asia: Public Diplomacy, Cooperation and Competition.pdf Во многих российских и иностранных публикациях рост российской «мягкой силы» в 2000-х гг. связывается с появлением новых вещательных каналов (RT, ранее Russia Today) и учреждением институтов публичной дипломатии - фонда «Русский Мир» (2007), Россо-трудничества (2008), Фонда поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова (2010) и др. Однако основное внимание исследователей привлекают имиджевые проекты по ребрендингу России и ее лидеров, ориентированные на западную аудиторию [1-4]. Современный кризис вокруг Украины создает благодатную почву для исследований в области информационных войн и пропаганды. Некоторые западные авторы вообще склонны характеризовать всю российскую публичную дипломатию как аппарат пропаганды и секретных подрывных операций (covert operations) с использованием ресурса неправительственных организаций российских соотечественников - в основном на территории Украины, Молдовы и балтийских государств Евросоюза [5]. В то же время деятельность по укреплению российского влияния в азиатских странах Содружества остается в тени. Между тем основные усилия в проецировании «мягкой силы» Российской Федерации направлены именно на страны Центральной Азии и Закавказья. Здесь Россия придерживается общемировых практик конкуренции на образовательных рынках, где ключевую роль в продвижении российских интересов играют образовательные программы. Активное возвращение России в информационнокультурное и образовательное пространство «ближнего зарубежья» в середине 2000-х гг. было связано с переориентацией вектора внешнеполитических усилий России на страны СНГ. В послании Федеральному Собранию 25 апреля 2005 г. Президент В.В. Путин, наряду с поддержкой прав российских соотечественников за рубежом, подчеркнул необходимость продолжения «цивилизаторской миссии российской нации на евразийском континенте» [6]. Ослабление культурного влияния России, падение интереса к русскому языку и российскому образованию в странах СНГ стало подаваться в контексте угроз национальной безопасности России. Такая «секьюритизация» неизбежно сопровождалась поиском геополитического соперника, которым были названы Соединенные Штаты, к тому моменту увязшие в афганской войне и вызывавшие явное недовольство России своими попытками искусственного построения региона «Большой Центральной Азии». Действительно, в 1990-х гг. к рынку образовательных услуг Центральной Азии получили доступ многие иностранные акторы, которые открывали стипендиальные программы для обучения граждан Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана и учреждали собственные или совместные высшие учебные заведения, ориентированные на образовательные стандарты и модели стран-грантодателей. Так, Турция оказала большое влияние на процессы перехода Туркменистана и Узбекистана на латинский алфавит. Помимо выделения значительных квот на обучение студентов из тюркоязычных стран в Турции, турецкое правительство и частные фонды содействовали открытию Университета им. Сулеймана Демиреля в Алматы и Международного казахско-турецкого университета им. Х.А. Яссави в г. Туркестан, Международного университета Ататюрк-Алатоо и Кыргызско-Турецкого университета «Манас» в Бишкеке, Международного туркмено-турецкого университета в Ашхабаде. Соединенные Штаты также уделяли большое внимание популяризации американского образования через сеть «Американских уголков», информационнообразовательные центры EducationUSA, сообщества выпускников стипендиальных программ Фулбрайта, IREX и др. Падение интереса к изучению и искусственное вытеснение русского языка из общественнополитической сферы в странах Центральной Азии происходило параллельно с ростом популярности английского языка. По американской модели были организованы Американский университет Центральной Азии в Бишкеке, Международный университет Кыргызстана (основанный совместно с Университетом Сан-Франциско), алматинский Университет КИМЭП или новый престижный Назарбаев Университет в Астане. Английский язык активно используется в трех кампусах спонсируемого Ага-ханом Университета Центральной Азии: в Хороге (Таджикистан), Нарыне (Киргизия) и Текели (Казахстан). Казахстанское руководство заявляло, что к 2020 г. до 20% населения страны будет владеть английским языком [7. С. 1098, 1099]. Среди других стран, осваивающих образовательные рынки стран Центральной Азии, можно назвать Великобританию, поддерживающую Казахско-Британский технический университет в Алматы или Вестминстерский международный университет в Ташкенте. В Ташкенте также действует Сингапурский институт развития менеджмента. Примером германского присутствия в образовательном и научном пространстве региона, помимо популярных стипендиальных программ DAAD, может служить деятельность Казахско-Немецкого университета в Алматы, а также региональных представительств фонда им. Фридриха Эберта, фонда им. Конрада Аденауэра, исследовательские программы Фонда Фольксваген. К образовательным рынкам региона проявляют интерес страны Центральной и Восточной Европы, в частности Венгрия, где «туранизм» и ориентация на развитие связей со странами Азии (в противовес углублению евроинтеграции) стали одной из ключевых внешнеполитических идей правого правительства партии ФИДЕС. В 2014 г. Венгрия открыла грантовую программу Stipendium Hungaricum для граждан Казахстана; проведенный в марте 2014 г. в Алматы «Центрально-Азиатский и ЦентральноЕвропейский форум высшего образования» был частично спонсирован агентством Campus Hungary и фондом «Новый план Сечени»; а венгерская делегация в составе 13 вузов была наиболее представительной [8]. Появление новых акторов положило конец монополии национальных образовательных систем, сохранивших многие черты советской университетской модели и поэтому связанных с российской академической традицией - со всеми ее достоинствами и недостатками. Таким образом, продвижение российского высшего образования в странах Центральной Азии в 2000-х гг. происходило в принципиально иных условиях активной международной конкуренции и неоднозначного восприятия российских инициатив в области публичной дипломатии со стороны местных правящих элит. Принятая в 2008 г. Концепция внешней политики Российской Федерации впервые упоминает публичную дипломатию как средство достижения «объективного восприятия в мире и информационного влияния на общественное мнение за рубежом» [9]. В августе 2008 г. квота приема иностранных граждан в российские вузы была увеличена с 7 до 10 тыс. человек в год [10]. При этом большинство новых бюджетных мест было перераспределено в пользу абитуриентов из стран СНГ, прежде всего Центральной Азии и Закавказья. За пределами России деятельность по набору иностранных абитуриентов постепенно сосредоточилась в Российских центрах науки и культуры (РЦНК), причем большинство РЦНК в странах Центральной Азии было открыто именно в 2000-х гг. Первый директор Россо-трудничества Ф. Мухаметшин (что примечательно, ранее занимавший пост посла России в Узбекистане) заявлял, что его агентство ставит целью создание всемирной сети из ста и более российских центров, а само имя Россотрудничества должно стать всемирно узнаваемым брендом наряду с Британским Советом, испанским Институтом Сервантеса, германским Институтом Гёте, «Альянс Франсез» или китайским Институтом Конфуция [11]. С 2008 г. российские университеты выработали несколько основных форматов взаимодействия с РЦНК в странах СНГ по продвижению своих образовательных программ и набору иностранных студентов. Во-первых, РЦНК представляют собственные площади, кадры и технические средства для проведения презентаций российских университетов. Многие вузы практикуют проведение на базе РЦНК выездных вступительных испытаний и олимпиад. Сами российские центры выступают в роли ресурсных центров, куда вузы направляют свою рекламную информацию для распространения среди целевой аудитории. Во многих странах проведение подобных презентаций за пределами РЦНК (например, в русских школах или классах) затруднено или вообще невозможно (как в Туркменистане). Во-вторых, региональные представительства Россо-трудничества зачастую организуют коллективные экспозиции российских университетов в рамках коммерческих образовательных выставок («Международное образование», «Образование и карьера» и т.п.), проводимых в Астане, Алматы, Бишкеке, Ташкенте и других городах. Это оказывается выгодно и удобно для многих небогатых региональных университетов России, для которых участие в таких выставках наравне с более сильными игроками является сложной задачей. В-третьих, РЦНК содействуют контактам университетов с представителями неправительственных организаций российских соотечественников. В некоторых случаях работа по набору абитуриентов возможна только через контакт с русскими обществами, клубами и ассоциациями. В-четвертых, российские университеты наравне с их западными коллегами активно осваивают центральноазиатский рынок образовательных услуг, учреждают филиалы в странах региона. МГУ им. М.В. Ломоносова открыл филиалы в Астане (2000 г.), Ташкенте (2006 г.) и Душанбе (2009 г.). Российский университет нефти и газа им. И. М. Губкина в 2007 г. открыл филиал в Ташкенте, а с 2008 по 2012 г. имел филиал в Ашхабаде. Совместные Российские (Славянские) университеты действуют в Бишкеке (Российско-Киргизский) и Душанбе (Российско-Таджикский). При этом все вузы с преподаванием на русском языке имеют высокую репутацию среди местного населения. Русский язык остается важнейшим инструментом образовательного маркетинга в странах Центральной Азии. Многие национальные университеты сохраняют обучение на русском языке в рамках соответствующих «потоков» (параллельно с обучением групп на основном государственном языке), а в национальной высшей школе в странах Центральной Азии по-прежнему в ходу русскоязычные учебные материалы и пособия [7. С. 1085]. Переориентация публичной дипломатии на работу с аудиторией в странах СНГ имела следствием значительное повышение доли студентов из стран Содружества в российских вузах. В 2008 г. она составляла около 36%, а к 2013 г. возросла до 47%. Таким образом, в настоящее время страны СНГ являются основным «поставщиком» иностранных студентов в российские университеты, потеснив с данной позиции регион Восточной и Южной Азии [12. С. 24; 13. С. 22]. Данная тенденция будет продолжена, учитывая недавнее (октябрь 2013 г.) увеличение квоты бюджетных мест для иностранных студентов до 15 тыс. человек в год [14]. Для многих сравнительно небольших региональных вузов России приток иностранных (по большей части - русскоговорящих) абитуриентов из республик Центральной Азии стал началом интернационализации студенческого корпуса. Так, в Поволжском государственном технологическом университете в г. Йошкар-Оле (около 12 тыс. обучающихся) в 2009 г. иностранных студентов не было вовсе, а в 2014 г. их насчитывалось уже около 300, что стало следствием активной маркетинговой политики (так называемых «профориентационных мероприятий») в странах СНГ. В апреле 2014 г. университет подписал соглашение о партнерстве с Россотрудничеством, войдя в число полусотни российских вузов, получивших «официальное» добро на представление своих образовательных программ в российских дипломатических представительствах за рубежом [15]. Политическая обстановка в регионе Центральной Азии (или шире - «Большой Центральной Азии») оказывает серьезное влияние на публичную дипломатию ведущих мировых акторов. Благодаря планомерным усилиям по активизации стипендиальных и языковых программ, активному позиционированию университетов позиции России в информационно-культурном пространстве стран Центральной Азии постепенно усиливаются. Помимо Россотрудничества, проекты образовательного взаимодействия в странах региона реализуют также ОДКБ и ШОС. В то же время США в связи с выводом своего военного контингента из Афганистана в 2014 г. постепенно сворачивают государственные программы поддержки гуманитарных исследований Центральной Азии, о чем с тревогой свидетельствуют представители американского университетского сообщества [16]. Нишу западного представительства могут некоторым образом восполнить европейские партнеры США, прежде всего Германия. Однако эффективность европейских инициатив публичной дипломатии в Центральной Азии во многом будет зависеть от внешнеполитических предпочтений местных элит, которые, как показывает история, склонны к колебаниям. Участие российских университетов в реализации внешнеполитических задач в регионе Центральной Азии представляет собой интересный пример симбиоза государственных дипломатических и образовательных структур. Если Россотрудничество и МИД мобилизуют ресурсы публичной дипломатии для продвижения российского информационно-культурного и политического влияния в этом стратегическом регионе, то университеты используют возможности РЦНК и организаций соотечественников в целях выхода на целевую аудиторию и маркетинга образовательных программ среди иностранных абитуриентов. Этот интерес вполне объясним, поскольку количество и разнообразие стран происхождения иностранных студентов напрямую влияют на доходы от образовательной деятельности и рейтинговые позиции государственных вузов.

Скачать электронную версию публикации