American strategy "Afghan conflict" solution: theory, realization, preliminary results.pdf По инициативе США, поддержанной Великобританией и рядом других стран - членов НАТО, в том числе и в интересах решения «афганского конфликта», в декабре 2001 г. были созданы Международные силы содействия безопасности (МССБ). Данное решение получило одобрение Совета безопасности ООН (СБ ООН) -резолюция № 1386 от 20 декабря 2001 г. [1]. В соответствии с документом МССБ были сформированы на период шесть месяцев и должны были действовать только в Кабуле и его окрестностях. В дальнейшем по настоянию США и их союзников по НАТО мандат этих сил неоднократно продлевался, а зона ответственности была расширена на всю территорию Исламской Республики Афганистан (резолюции Совбеза ООН №№ 1413, 1444, 1471, 1510, 1536, 1563, 1589, 1623, 1659, 1662, 1707, 1746, 1776, 1805, 1817, 1833, 1868, 1890, 1917, 1943, 1974, 2011, 2041). На начальном этапе командование МССБ осуществлялось поочередно отдельными странами, в августе 2003 г. оно было передано НАТО, а с 2009 г. руководство воинскими контингентами США и их союзниками в Афганистане полностью перешло к американцам [2]. Необходимо понимать, что МССБ никогда не являлись частью миротворческой операции ООН. Стоящие перед ними задачи определены в резолюциях Совбеза ООН в весьма общем виде: «оказывать поддержку в поддержании безопасности, с тем чтобы афганские власти, а также персонал Организации Объединенных Наций и другой международный гражданский персонал, участвующий, в частности, в усилиях по реконструкции и гуманитарной деятельности, мог работать в безопасной обстановке и предоставлять помощь в обеспечении безопасности для выполнения других задач в поддержку Боннского соглашения» [1]. Несколько более четко задачи сформулированы в «Военно-техническом соглашении между МССБ и Переходным правительством Афганистана» 2002 г.: - «.задача (миссия) МССБ заключается в содействии афганским властям в обеспечении безопасности»; - «в число возможных задач, которые могут решаться совместно с силами Переходного правительства, будет включено патрулирование местности»; - «содействовать Переходному правительству в формировании перспективных структур безопасности»; - «оказывать содействие Переходному правительству в восстановлении страны»; - «определить и сформировать систему подготовки и всестороннего обеспечения для будущих структур безопасности Афганистана». При этом статус МССБ определен как «международные силы, уполномоченные резолюцией Совбеза ООН № 1386» [3]. Задачи МССБ были расширены в совместных декларациях НАТО и правительства Исламской Республики Афганистан (ИРА) по долгосрочному партнерству, подписанных в 2006 и 2010 гг. В соответствии с этими документами Североатлантический союз, в частности, обязуется «содействовать афганским силовым ведомствам в целях повышения их потенциала и готовности к отражению угроз безопасности, стабильности и целостности Афганистана, а также обеспечения региональной безопасности». В декларации 2010 г. указаны следующие «возможные направления» сотрудничества НАТО с правительством ИРА: - содействие в становлении и реформировании афганских силовых ведомств и других государственных институтов; - помощь в повышении профессионализма личного состава силовых ведомств ИРА, в том числе в плане борьбы с терроризмом и наркотрафиком. В совместных декларациях НАТО и правительства ИРА МССБ определены как «силы НАТО и стран-партнеров, действующие в соответствии с мандатом СБ ООН». Таким образом, ни в резолюциях СБ ООН, ни в подписанных между НАТО и правительством ИРА документах конечные цели США и их союзников конкретно не сформулированы. В узком понимании их можно трактовать как «создание безопасных условий для работы афганских властей и персонала ООН», в широком - как формирование эффективных национальных силовых структур и органов государственной власти, а также восстановление инфраструктуры страны [1]. Расплывчатость формулировок позволяла США и их союзникам в любой момент заявить о выполнении МССБ мандата СБ ООН. С учетом того, что антитеррористическая кампания в Афганистане не является миротворческой операцией ООН, командование НАТО имеет возможность проигнорировать призывы Совета безопасности о предоставлении итогового отчета о результатах деятельности МССБ. Условия пребывания входящих в МССБ иностранных воинских контингентов на территории ИРА определены в «Военно-техническом соглашении между МССБ и Переходным правительством Афганистана». Данный документ и в настоящее время наделяет командующего МССБ (американского генерала) неограниченными правами по применению войск, перемещению сил и средств, использованию воздушного пространства и наземной инфраструктуры. Все иностранные военнослужащие и гражданский персонал МССБ выведены из-под юрисдикции судебных органов ИРА. На МССБ не распространяется налоговое законодательство страны. Стремление афганского правительства изменить эту ситуацию путем подписания отдельного соглашения о статусе МССБ результата не принесло. Таким образом, учитывая характеристики политической стратегии в отношении Афганистана с момента прихода к власти Дж. Буша-мл. и до сегодняшнего дня, нормативно-правовое регулирование является одной из приоритетных технологий влияния США на афганском направлении. При этом Вашингтон постоянно стремится добиться их легитимизации со стороны мирового сообщества. Основным инструментом реализации положений подписанных документов стали воинские контингенты МССБ, численность которых первоначально составляла 5 000 чел. К 2009 г. группировка иностранных войск в Афганистане достигла 135 тыс. чел. (90 тыс. - американцы). К концу 2014 г. в стране находились около 44 тыс. иностранных военнослужащих, полный вывод которых предусматривается только по документам [4]. Примечательно, что содержание многочисленных соглашений (договоров), которые должны были определить основы мирного урегулирования в Афганистане, заключались в реализации концепта либеральнодемократических преобразований афганской политической системы, осуществляемой на основе использования американского опыта и фактически под контролем иностранного военного контингента при ведущей роли Вашингтона. Другими словами, несмотря на формально международный характер соглашений, фактически они являлись двусторонними и учитывали интересы преимущественно США. С нашей точки зрения, игнорирование исторической специфики афганского общества, построенного на принципах исламского традиционализма и этнической специфики населения, изначально не позволяли рассматривать ряд соглашений в качестве действенного инструмента политического урегулирования ситуации в Афганистане. В этой связи их подписание преследовало лишь одну практическую цель - реализацию в Афганистане стратегических интересов США. Вместе с тем указанная цель не могла быть достигнута, учитывая чрезвычайную остроту противоречий между основными афганскими региональными лидерами, которая не позволяла администрации президента страны Х. Карзаю, даже используя силы международного контингента, контролировать всю территорию страны. В условиях политической децентрализации деятельность специально созданных американцами групп по восстановлению провинций также оказалась малоэффективной. Вашингтон продолжает уделять развитию сотрудничества с официальным Кабулом на основе двусторонних соглашений повышенное внимание. Своеобразной кульминацией такого рода деятельности стало «Соглашение о стратегическом партнерстве между США и Афганистаном», подписанное сторонами 2 мая 2012 г. [5]. По сути, с 2015 г. оно заменит «Военнотехническое соглашение» 2001 г. Однако подписанный в 2012 г. документ не определяет условия американского присутствия в Афганистане в период с 2015 по 2024 г. после вывода большей части войск НАТО в 2014 г. Его условия должны быть детально прописаны в очередном соглашении, текст которого до сих пор не утвержден. В тексте документа также нет каких-то конкретных цифр или упоминания программ, которые США собираются финансировать. Вместе с тем Кабул уже принял обязательства под контролем Вашингтона осуществлять дальнейшие политические и социально-экономические преобразования, направленные на оформление в стране прозападной политической системы. Кроме того, США признаны основным стратегическим партнером Афганской республики, которая, в свою очередь, стала рассматриваться в качестве «основного союзника, не являющегося членом НАТО» [6]. Еще администрацией Дж. Буша-мл. был создан важный прецедент, в соответствии с которым практическая политика в отношении Афганистана впервые стала основываться на нормах американского национального законодательства. В частности, в 2002 г. Конгрессом был разработан целый «пакет» законов, касающихся политики в отношении Афганистана. Первым из них стал «Акт в поддержку свободы в Афганистане» [7], в соответствии с которым предусматривалось оказание значительной финансовой помощи переходному правительству для осуществления «демократических преобразований». Принятые законы (поддержки «свободы» в Афганистане) четко определяли параметры политической системы, которая должна быть установлена в Афганистане: «Соединенные Штаты и международное сообщество должны поддержать усилия по развитию демократических гражданских властей и институтов в Афганистане и становлению нового, опирающегося на широкие разновозрастные слои населения, многонационального и полностью представительного правительства» [8. С. 32]. Несмотря на то что Вашингтону удалось законодательно оформить основные параметры перспективного развития Республики Афганистан в соответствии с собственными интересами, стабилизировать внутриполитическую обстановку в стране так и не удалось. Более того, начиная с 2003 г. наметилась тенденция к ее осложнению. В соответствии с официальными докладами американских военных, формирования Исламского движения талибов, вступив в союз с подразделениями «Аль-Каиды», последовательно усиливали свое влияние в пограничных с Пакистаном регионах. При этом единственным действенным инструментом обеспечения политической стабильности оставался воинский контингент, численность которого имела устойчивую тенденцию к увеличению, а после попытки покушения на Х. Карзая в 2004 г. именно американские военнослужащие стали исполнять функции его личной охраны. Положения принятой в 2004 г. Конституции ИРА отнюдь не способствовали становлению системы демократической государственности, характерной для Запада. Напротив, указывалось, что «из содержания Конституции Афганистана вполне однозначно следовало, что основы, принципы и нормы ислама имели верховенство над традиционными стереотипами западной либеральной демократии. Ясно, что в случае возникновения противоречий афганцы будут следовать нормам ислама, а не подстраиваться под западные ценности» [Там же. С. 37]. В этих условиях усиливались меры непосредственного военного воздействия на внутриполитическую обстановку в Афганистане. Впервые военные средства были применены еще в 2001 г. для ликвидации талибского режима. Впоследствии стратегическими целями американского вооруженного контингента являлось установление контроля над стратегически важными пунктами страны. К концу ноября 2001 г. эта задача, в общем и целом, была выполнена: американские войска контролировали все крупнейшие города Афганистана. С 2002 г. началось осуществление локальных военных операций с целью обеспечения «антиталибской санации» преимущественно пограничных с Пакистаном регионов. После прихода к власти в США администрации Б. Обамы военные методы получили приоритетное значение. В частности, на первоначальном этапе своего президентства Б. Обама принял решение отправить в Афганистан дополнительный воинский контингент в количестве 30 тыс. чел. Данный факт был обусловлен изменением целей использования воинского контингента. Новые приоритеты в этом вопросе были озвучены специальным представителем Б. Обамы в Пакистане и Афганистане Р. Холбруком. По его мнению, необходимо было «отойти от завышенных амбиций администрации Дж. Буша-мл. по превращению страны в действующую демократию, сосредоточиться на вопросах безопасности и противодействия терроризму» [9]. В марте 2009 г. Б. Обама конкретизировал указанное мнение, подчеркнув, что «мы имеем ясную, четкую цель: разбить, разоружить и нанести поражение АльКаиде в Пакистане и Афганистане и предотвратить ее возвращение в любых из этих стран в будущем» [10]. При этом Б. Обама декларировал использование военных, экономических и дипломатических средств при безусловном приоритете первых. В соответствии с высказываниями высших официальных лиц Вашингтона количественное увеличение американского воинского контингента было обусловлено желанием добиться радикального перелома в борьбе с «мировым терроризмом». Другими словами, реализация задач «демократического переустройства» Афганистана была отложена на неопределенную перспективу. Последовательное наращивание численности американского военного контингента в Афганистане означало активизацию деятельности по реализации концепции «доминирования во всем спектре», в соответствии с которой «Соединенные Штаты должны были иметь возможность, действуя в одиночку или с союзниками, нанести поражение любому противнику и управлять любой ситуацией с помощью военных операций» [11]. Это нашло свое практическое выражение в проведении масштабных военных операций в наиболее нестабильных с точки зрения деятельности талибов регионах Афганистана. Первой из них стали боевые действия в 2003 г. на юге страны в уезде Нади-Али (провинция Гильменд), в которых участвовали порядка 15 тыс. военнослужащих МССБ. Имея ощутимое превосходство в живой силе и военных средствах, коалиционные военные смогли одержать быструю тактическую победу, оттеснив отряды талибов в горные районы. Вместе с тем физически уничтожить боевиков, нарушив их коммуникационные связи, а также инфраструктуру, предотвратив тем самым развитие партизанской войны, они не смогли. Важное значение также стало приобретать дипломатическое давление, направленное на раскол единого фронта организаций талибов. При этом американские эксперты исходили из констатации существенных идеологических различий между отдельными частями Исламского движения талибов, существенно осложняющих консолидацию движения. Официальные лица американской администрации констатировали насущную необходимость организации конструктивного диалога с отдельными талибскими представителями. Так, например, госсекретарь Х. Клинтон, представляя в 2011 г. бюджет на заседании Конгресса, объявила о необходимости финансирования программы «мероприятий по возвращению боевиков в гражданское общество» [8. С. 53]. Практическая реализация принципа «разделяй и властвуй» осуществлялась на нескольких уровнях. Во-первых, с привлечением представителей мирового сообщества. Первой «пробой пера» в этом отношении стала международная конференция, проведенная в Лондоне, в ходе которой президент Х. Карзай предложил создать «международный донорский фонд» с участием умеренных талибских организаций для проработки вопроса о коалиционном составе нового афганского правительства. Еще одним практическим результатом указанной конференции стало принятие специальной декларации, которая была названа Соглашением по Афганистану [12]. В этом документе были сформулированы конкретные меры по оказанию помощи официальному Кабулу во всех значимых сферах на последующие пять лет. И хотя указанный документ изначально не предполагал действенных механизмов его практической реализации, сам факт его появления означал готовность мирового сообщества действовать в афганском направлении в рамках стратегии, определенной США, что означало крупную дипломатическую победу Вашингтона. Кроме того, по негласной инициативе американского правительства в начале января 2010 г. на Мальдивах была проведена встреча Х. Карзая с лидерами радикальных талибов. Другим примером попыток решить «афганский вопрос» являлась интенсификация двусторонних переговоров с крупнейшими странами региона, в первую очередь, с Россией и Китаем с целью привлечения их ресурсов для восстановления экономики Афганистана и организации косвенной поддержки эффективным военным действиям коалиции. Определенных успехов такая стратегия достигла, о чем свидетельствует наличие договоренности с Российской Федерацией об ограниченном транзите военных грузов через ее территорию, а также привлечение России и Китая к практической реализации перспективных экономических проектов в Афганистане. Хотя указанные мероприятия не имели значимых практических результатов, сопоставимых с военными победами, их осуществление являлось признаком смены баланса американских технологий влияния, применяемых в Афганистане. Это также нашло выражение в постепенном увеличении доли применения невоенных методов «косвенного воздействия». Тем не менее говорить о радикальном пересмотре политики на афганском направлении не представляется возможным, учитывая проводимые до последнего времени крупномасштабные военные операции на всей территории Афганистана, а также существующие планы дальнейших боевых операций. Решение администрации Б. Обамы о выводе войск из Афганистана в 2011 г. изначально имело нереалистичный характер, поскольку, во-первых, не были четко определены критерии, возможности вывода вооруженных сил; во-вторых, до времени вывода иностранных воинских контингентов правительство Х. Карзая объективно не смогло бы обеспечить внутригосударственную безопасность и ввиду неподготовленности полицейских сил и армии, о чем неоднократно заявлял и сам президент [13]. Следует отметить, что указанные обстоятельства, без сомнения, понимали и в Пентагоне. Так, уже в августе 2010 г. американские военные эксперты официально признали принципиальную нереалистичность вывода иностранной воинской группировки в указанные сроки, что объяснялось, в первую очередь, неготовностью сил афганской армии противодействовать талибам. В частности, глава Пентагона Р. Гейтс, уточняя заявление Б. Обамы о выводе войск в июле 2011 г., отметил, что «это не конец, а начало переходного периода» [12]. Таким образом, приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что использование вооруженных сил длительное время будет иметь приоритетное значение в контексте реализации афганской стратегии США. Вместе с тем представляется, что использование вооруженных формирований США и их союзников в Афганистане связано с очевидными проблемами. Так, с одной стороны, очевидно, что активные действия военных представляют собой наиболее эффективное средство предотвращения талибской угрозы, стабилизации внутриполитической ситуации в стране, а следовательно - необходимым условием для обеспечения американских интересов. Кроме того, представляется очевидным, что вывод иностранных войск может негативно отразиться на социально-экономической ситуации в Афганистане. Как отмечает американский исследователь К. Крэйн, данный факт повлечет определенную стагнацию в развитии, что будет обусловлено следующими факторами: - сокращение численности войск приведет к снижению потребности в предоставляемых афганской стороной товаров и услуг; - возможным уменьшением иностранной финансовой помощи (в 2011 г. составила около 50% ВВП); - сокращением объемов капиталовложений в экономику ИРА, особенно со стороны США [14. С. 38]. Представляется, что в условиях тенденций развития современной афганской экономики указанные аспекты могут иметь фатальный характер, при том, что военные действия, проводимые силами МССБ, способствовали усилению власти отдельных полевых командиров, неконтролируемому росту производства наркотиков, а следовательно - усилению криминализации обстановки внутри страны [15. С. 7]. Кроме того, специалисты отмечают, что нахождение войск международной коалиции в Афганистане приводит к возникновению новых проблем, приобретающих существенную актуальность в последнее время. В частности, в мае 2011 г. был опубликован доклад американского военного эксперта Д. Бордина «Кризис доверия и культурная несовместимость» [16], в центре которого находилась проблема взаимоотношений вооруженных сил афганской республики и сил международного контингента. Детально проанализировав данную проблему, эксперт указал, что «во взаимоотношениях МССБ и ВС ИРА сохраняется высокая степень напряженности и раздражения с обеих сторон. В случае игнорирования данной проблемы прогнозируется дальнейшая эскалация конфликта между западными и афганскими силовиками, что, несомненно, негативно скажется на ходе всей контртеррористической операции и процессе стабилизации обстановки в стране». Длительное нахождение иностранного контингента на территории Афганистана оформило новое противоречие, угрожающее не только внутриполитической стабильности страны, но и самому факту существования как действующему режиму Х. Карзая, так и пришедшему ему на смену новому президенту страны А. Ахмадзаю. При этом предложенное решение указанной проблемы, связанное с активизацией деятельности по налаживанию всестороннего взаимодействия между воинскими контингентами, с нашей точки зрения, не может существенно изменить ситуацию. Единственным решением в данной связи может являться лишь последовательный вывод сил США и их союзников. Существенное значение при практической реализации американской внешнеполитической стратегии на афганском направлении в начале XXI в. традиционно приобретали технологии экономического воздействия. Во-первых, оказание безвозмездной финансовой помощи в виде дотаций официальному Кабулу. По результатам официальной американской статистики, только за период с 2001 по 2006 г. Афганистан получил от американского правительства на безвозмездной основе более 10 млрд долл. [3]. По состоянию на 2013 г. объём помощи США составлял 18 млрд долл. Во-вторых, военно-техническая поддержка. При непосредственном участии США были сформированы вооруженные силы страны, насчитывающие сегодня 350 тыс. чел., и обеспечено их техническое оснащение, инструктирование и организационное сопровождение. Для этой цели в составе американского воинского контингента было создано Командование по подготовке силовых структур Афганистана, чьей непосредственной задачей и сегодня остается реформирование афганских вооруженных сил [17]. Следует отметить, что денежное содержание каждого афганского военнослужащего также финансируется Вашингтоном и составляет от 400 до 800 долл. США в месяц. Также ведущим аспектом деятельности США в рамках реализации концепции психологической войны в Афганистане являлось стратегическое дезинформирование, сущность которого заключалась, во-первых, в убеждении мировой общественности в необходимости осуществляемых Вашингтоном мер для ликвидации глобальной террористической угрозы и, во-вторых, в формировании положительного имиджа представителей иностранного воинского контингента среди местного населения. Исходя из опыта ведения войны против Ирака в Персидском заливе, для осуществления указанных мероприятий из состава американского контингента ВВС были выделены особые подразделения, имеющие специальное оборудование, позволяющее в разы увеличить длительность эфира теле- и особенно радиопередач и с помощью авиации распространить среди мирного населения более 150 тыс. дешевых портативных радиоприемников с фиксированными частотами [18. С. 10]. Радиопропаганда осуществлялась преимущественно посредством деятельности «Би Би Си» и «Голос Америки». Одновременно с нарастанием интенсивности радиотрансляций проводилась активная деятельность подразделений радиочастотной борьбы, направленная на подавление радиовещательной активности талибов. Американские войска активно применяли материалы видеопропаганды: среди мирного населения распространялись видеоролики, рекламирующие мощь американской армии и критиковавшие сущность талибского режима. Среди традиционных пропагандистских методов существенное значение приобретало распространение печатных материалов в виде листовок. При этом текст листовок отличался лаконичностью и доходчивостью, а их техническое исполнение определяло устойчивость материального носителя к сложным погодным условиям Афганистана. Оценивая результаты ведения психологической войны, абсолютное большинство исследователей и экспертов признают ее чрезвычайную эффективность. Красноречивым доказательством этого тезиса является тот факт, что, по данным статистики, более 70% талибов, попавших в плен или прекративших сопротивление, подтвердили, что главным стимулом совершения ими таких действий стало содержание американской пропаганды [18. С. 11]. В связи с этим необходимо согласиться с мнением о том, что «победа США в ноябре 2001 г. явилась результатом не столько физического уничтожения военной машины талибов, сколько умело организованного психологического воздействия, многократно усилившего военные успехи и приведшего к полной потере ими способности к сопротивлению» [19. С. 15]. Таким образом, можно сделать следующие выводы: 1. США и их союзникам за 13 лет нахождения в Афганистане не удалось добиться стабилизации обстановки, а также обеспечить создание эффективных национальных органов государственного управления и силовых структур. С территории страны продолжают исходить серьезные террористические и наркотические угрозы, которые затрагивают, в первую очередь, интересы национальной безопасности соседних и региональных государств. 2. Несмотря на негативные тенденции развития военно-политической обстановки в Афганистане, руководство США и их союзники по НАТО имеют формальные основания заявить о выполнении мандата МССБ. Это обусловлено отсутствием четких целей и задач как в резолюциях СБ ООН, так и в двусторонних документах, подписанных между Североатлантическим союзом и Афганистаном. Миссия МССБ не является миротворческой операцией ООН, поэтому руководство НАТО имеет возможность проигнорировать призывы о предоставлении Совету безопасности отчета о результатах деятельности МССБ. 3. Афганистан используется Вашингтоном исключительно для реализации собственных интересов. Приоритет при этом отдается комплексу разнообразных технологий политического влияния и методам прямого военного вмешательства, преследовавшим конкретную цель, связанную с обеспечением моделирования параметров социально-экономического и политического развития кабульского режима в нужном США русле. 4. Нахождение войск американского контингента на территории Афганистана представляет собой важнейшую гарантию реализации американских интересов, поэтому перспективы его полного вывода, несмотря на заверения американской администрации и связанные с его нахождением в стране проблемы, являются малореалистичными.

Скачать электронную версию публикации