Search parallels subject complex of clothing population of the Upper Ob Early Iron Age in the hymns of the Rig Veda.pdf В погребальных памятниках эпохи раннего железа на территории Верхнего Приобья не являются редкостью находки, происходящие из Индии, к их числу относятся бусы и зеркала [1, 2]. Как известно, в ходе торгового взаимодействия между вовлеченными в него сторонами осуществляется обмен не только предметами материального обихода, но и идеями. Особенно ярко этот процесс проявляется при включении в него близких по облику культур. Во второй половине I тыс. до н.э. на территории степного пояса Евразии существовали и развивались культуры, объединенные схожим предметным комплексом вооружения, конской упряжи, костюма и общим художественным «звериным стилем». Это культурное образование, известное нам как скифо-сакский мир, просуществовало почти восемь веков, оставив колоссальный след в истории Евразии. Неудивительно, что богатая память о нем нашла отражение в письменной исторической традиции ряда античных народов. В настоящее время досконально исследован комплекс греческих источников о скифах, а имеющиеся в них сведения надежно сопоставлены с археологическим материалом степей Причерноморья и экстраполированы на такие значимые «скифские» археологические находки Сибири, как погребения пазырыкской и уюкской культур [3, 4], Сибирскую коллекцию Петра I [5]. Однако, по нашему мнению, культурно и территориально население юга Западной Сибири и Верхнего Приобья в частности более тяготеет к сакской традиции. Конечно, нет оснований говорить обо всех носителях культур скифского мира как об индоевропейцах, наоборот, скорее он представлял собой поликультурное, полиязыковое и полиэтничное образование [6]. Однако это не делает менее важными для нас сведения письменных источников «азиатского»: иранского и индийского происхождения. К их числу относятся Авеста, Ригведы и Упанишады. И если Авеста уже имеет традицию интенсивно привлекаться исследователями при поиске параллелей в предметных комплексах археологических культур Сибири [6, 7], то Ригведы и Упанишады используются гораздо реже. Это, как нам представляется, связано со значительным хронологическим разрывом между исследуемыми памятниками и временем написания текстов, а также со сложностью самих религиозных текстов. Однако именно в этих сложных для восприятия гимнах попадаются бесценные крохи столь необходимой нам информации о бесписьменных народах древней Азии. Настоящая работа посвящена поиску параллелей предметному комплексу одежды населения Верхнего Приобья эпохи раннего железного века в гимнах Ри-гведы. Источниками для написания работы послужили опубликованные материалы погребальных комплексов скифского времени территории Верхнего Приобья и религиозные тексты Ригведы в переводах Т.Я. Елизаренковой [8-10]. «Золотые люди» Ригведы. Многим религиозным системам свойственна гиперболизация божественных образов путем присвоения им всевозможных эпитетов. Не является исключением в этом отношении и Ригве-ды, восхваления о «золотом», «сияющем», «светлом», «милом» и «чудном» облачении божеств которой можно встретить в каждом третьем гимне мандал I-VIII, реже IX-X. Естественно, что подобные жесты почтения были обращены к различным божествам, но наиболее часто авторы гимнов описывали ими одежды Агни, Рудры, его сыновей Марут и Ушас. Для начала попробуем ответить на вопрос: почему одежда именно этих богов была воспета древними в их гимнах? Одним из основных божеств Ригведы является Аг-ни - божество жертвенного огня1, медиатор между миром вечных богов и смертных людей, переносчик просьб гимнопевцев и их жертвы из профанного мира в мир сакральный. Важность этого бога в религиозной системе Ригведы очевидна, Агни отвечает за взаимодействие человека со всем пантеоном богов. Вся значимость этого бога как нельзя лучше охарактеризована строкой из гимна V мандалы: «Ты, о Агни, - Варуна, когда рождаешься, ты становишься Митрой, когда зажжен. В тебе, о сын силы, - все боги. Ты - Индра для почитающего тебя смертного» [9. С. 8]. Не менее важным в жизни рядовых адептов ведической религии был Рудра - грозный бог, персонифицирующий гнев и ярость, часто отождествляемый с ненастьем в целом. Погодные катаклизмы, подвластные Рудре, такие как ветер, буря и гроза, олицетворяли его дети - Маруты. Маруты, в отличие от других богов Ригведы, имели аватарами не животных (коней -Ашвины, баранов - Сурья, Агни, Индра), а рядовых воинов. Еще одним божеством Ригведы, наряды которой неоднократно описываются в молитвенных гимнах, является Ушас - божество, персонифицирующее зорю (зори - в широком смысле восход Солнца, начало дня). Всех упомянутых божеств объединяет одно - их проявления люди наблюдали ежедневно. Как каждый день начинался и начинается с восхода Солнца, так во всех древних цивилизациях были божества зори - достаточно вспомнить «светлокудрую Эос» греков и Хе-при египтян. Каждый день, начиная с эпохи палеолита, мы имеем дело с огнем, одним из основных орудий, благодаря которому человек осваивал мир. До сих пор вызывая у человека трепет, гремят и бушуют грозы. И не менее редко душевные порывы у человека вызывают ярость и гнев. В отличие от Индры - царя небесного мира, чей образ оставался туманным2, с этими божествами человек контактировал постоянно, поэтому нет ничего удивительного в том, что в их образах воплотились некоторые объекты повседневности, такие как предметный комплекс одежды. Последним и определяется методика сопоставления религиозных текстов с конкретным археологическим материалом. В обоснование суждений. Осуществляя сравнение некоторых опусов Ригведы с археологическим материалом скифского времени Верхнего Приобья, мы не хотим сказать, что древнее население юга Западной Сибири исповедовало индуизм. Так же мы не утверждаем о наличии прямых аналогий между содержанием гимнов Ригведы и конкретными археологическими находками с Верхней Оби. Целью нашего исследования является поиск параллелей некоторым вариантам оформления одежды населения Верхнего Приобья эпохи раннего железного века в древних текстах. Так же предлагаемой читателю работой мы хотим указать на поликультурность региона и на наличие в нем индоиранского компонента, который, возможно, нашел отражение в предметном комплексе одежды и отдельных обрядах населения скифского времени Верхнего Приобья. Несколько слов о методологической основе исследования. На содержание в мифах и религиозных гимнах реальных материальных и исторических категорий указывал А.Ф. Лосев в своем монументальном труде «Диалектика мифа» [11]. Основываясь на трудах А. Ф. Лосева, попытку осмыслить и найти археологические подтверждения некоторым «мифическим» суждениям Геродота о скифах Причерноморья в свое время предпринимал Д.С. Раевский [12]. Применительно к нашему случаю, на содержание реальных исторических категорий в гимнах Ригведы указывал Й. Хёйзинга. В «Homo Ludens» автор на примере ведических гимнов говорит о включении объектов повседневности в «игровую» (обрядовую) жизнь. Эта «игровая» деятельность, будучи порождением человеческого разума, обставляется реальными окружающими человека вещами, которые и запечатлеваются в гимнах, служащих своеобразным звеном или пунктом правил «игры» (обряда) [13. С. 40-44]. Основываясь на работах А.Ф. Лосева, Д. С. Раевского и предположениях автора «Homo Lu-dens», мы позволили себе осуществить предлагаемое читателю небольшое исследование. «Золотые люди» Ригведы и предметный комплекс одежды населения Верхнего Приобья эпохи раннего железного века. Читая гимны Ригведы и сравнивая их с имеющимися в нашем распоряжении материалами об одежде населения Верхнего Приобья эпохи раннего железа, нельзя не удивиться явным параллелям между ними. Предметный комплекс одежд знати, обнаруженный в погребальных памятниках Приобья, среди которых самыми знаковыми являются находки из кургана 9 памятника Локоть 4а [14], находит множество прямых аналогий в ведических гимнах. Так, к примеру, об Агни неоднократно сообщается, что он носит «золотые одежды» и волосы [8. С. 32]. Мы можем предположить, что, облачая почивших вождей в одеяния, обшитые золотом, древние, вероятно, желали соединения на сакрально-мистическом уровне образа (фарна) умершего вождя с образом (и фарном) божества, причем не обязательно именно с Агни. Помимо ношения одежд, обшитых золотом, согласно сообщениям Ригведы, Рудра носит заплетенные в косичку волосы3 [Там же. С. 139, 274]. Остатки кос отчасти сохранились в 3 погребениях раннего железного века на территории Верхнего Приобья, два случая в мужских захоронениях [1. С. 120; 15. С. 38-39], один в женском [16. С. 59]. Косы были заплетены на голове знаменитой мумии пазырыкской культуры, обнаруженной в кургане Верх-Кальджин-2 [17], и ряда мумий из пустыни Такла-Макан [18]. Их же мы можем встретить на кулайском изображении из Айдашинской пещеры (под Ачинском, Красноярский край) [19]. Также о бытовании кос у носителей кулайской культуры говорят китайские накосники, обнаруженные на памятнике Каменный Мыс [20, 21]. Кроме того, косы встречаются на многочисленных изваяниях скифского времени от Причерноморья до Алтая [22, 23]. Основываясь на комплексном анализе всех перечисленных источников, логично будет предположить, что косы выступали как своеобразный символ статуса власти. Самые яркие аналогии мы видим между предметным комплексом одежды населения Верхнего Приобья скифского времени и описанием облачений Марут. Дело в том, что в гимнах отражено описание оплечий наплечных одежд богов бури, которое полностью совпадает с археологическими находками: «сыновья Руд-ры с золотыми пластинками на груди» [8. С. 275]. А в другом месте еще более красочно: «Поющие песню, порождающие силу Индры, они, чья мать - Пришни (женское божество, имеющее облик коровы. - Н.Г.), надели на себя украшения. Когда те, чья мать - корова, украшают себя блестящими драгоценностями, сверкающие, они надевают на себя искрящиеся украшения. Они гонят прочь любого преследователя» [Там же. С. 103]. И в несколько ином варианте: «Много вещей, несущих счастье, на ваших мужественных руках, на груди - золотые пластинки, пронзительно яркие украшения, на плечах - шкуры, на поясах - ножи» [Там же. С. 209]. Нашивные бляшки из золотой фольги и разноцветные бусины - типичные украшения оплечий наплечных одежд погребенных в памятниках Верхнего Приобья, как мы видим, полностью подпадают под описание одежды Марут. Но на этом аналогии не заканчиваются. Еще более важно, что основными сопутствующими символами Марут являлись «пряжка» (пряслице) и нож, самые часто фиксируемые находки в погребениях раннего железного века на территории Приобья [1, 14-16]. Если выражаться словами гимна Ригведы: «В их руках соединились пряжка и нож» [8. С. 211]. Определенные параллели можно увидеть между описанием наряда Ушас и предметным комплексом женской наплечной одежды, обнаруженным в погребальных памятниках Верхнего Приобья. К примеру, в одном из гимнов к Ушас I мандалы сообщается, что «она увешивает себя украшениями, как танцовщица» [Там же. С. 111]. Бусы, трубочки-пронизки, серьги, заколки, гривны и перстни - вот основные категории украшений женщин, населявших Верхнее Приобье в раннем железном веке [1, 14-16]. Все эти украшения располагались в верхней части ансамбля костюма, что вполне могло создавать ощущение их избыточного присутствия и «увешанности». Особый интерес вызывает описание смены одежды Ушас: «Эта дочь неба явила себя, ярко пылающая женщина в светлых одеждах... богиня сняла черный наряд» [8. С. 137-138]. Или еще более аллегорично: «Надо возвеличить за утренним призывом зарю и ночь, хорошо известных, тех, что словно две жены: одна подобна бездетной женщине, носящая простую одежду, другая с блеском солнца, прекрасная в золотых украшениях» [Там же. С. 152]. Мы рассмотрели лишь некоторые параллели между содержанием гимнов Ригведы и археологическими находками, происходящими с территории Верхнего Приобья, но источниковедческий потенциал этого письменного источника этим отнюдь не ограничивается. В отдельных гимнах мы можем найти упоминания о ткачестве и некоторых манипуляциях с одеждой, мимо которых пройти было бы большим упущением. Семантика ткани, ткачества и одежды по гимнам Ригведы. В эпоху раннего железа на просторах Евразийских степей одежду уже изготавливали из тканей. Об этом говорят находки одежд из тканей на погребенных в пазырыкских курганах, в склепах пустыни Такла-Макан [17, 18], отдельные остатки фрагментов тканей одежд и орудий ткачества на памятниках Верхнего Приобья [15]. Кожа использовалась для изготовления функционально более значимой верхней одежды, которая могла выступать и в качестве своеобразного доспеха [7]. Оба эти сырья вплетены в верования разных народов мира, не является исключением и индоиранская ведическая мифология. В Ригве-де не редки сравнения хорошего жертвенного приношения, выполненного по обряду с качественно выделанной шерстью [9. С. 11]. Так, обращаясь к Апри (персонифицированное название литургических гимнов, приглашающих богов к жертвоприношению), гимнопевец просит жертву: «Мягкая как шерсть растелись» [Там же. С. 11]. Аллегорически ткачество сравнивается с движением Солнца по небосклону, а шерсть (ткань) - с солнечным светом: «Такова божественная природа Сурьи, таково величие: посреди работы он собирает натянутую ткань» [8. С. 140]. Деятельность Сурьи (ежедневный восход и заход Солнца) один из авторов гимнов сравнивал с ежедневным пением гимнов: «Соткан мой труд, и снова ткется все он же» [Там же. С. 132]. Примечательно, что Сурья - солнечное божество, ткач, имел своим аватаром барана, образ которого часто фигурирует на головных уборах кочевников, но еще более важно, что из бараньей шерсти изготовлялась одежда, таким образом, ношение одежды и процесс ее изготовления становились со-крализованным действом, своего рода обрядами с сопутствующими им ритуалами. Отдельные отрывки из текстов Ригведы сохранили до нас описание некоторых манипуляций с одеждой, которые, возможно, носили ритуальный характер. К примеру, о процессе приготовления хаомы (сомы) сообщается, что давильные камни, используемые для выжимания сока, встряхивают, как «край одежды» [Там же. С. 49]. Мотив «встряхивания края одежды» встречается и в гимне к Аг-ни, в котором сообщается, что «Он мощно воздевает кверху руки, словно Савитар (побудитель, солнечное божество. - Н.Г.). Оба края одежды соединяет страшный, простираясь. Из себя самого извлекает он прозрачное покрывало. Новую одежду он оставляет родителям» [Там же. С. 116]. Скорее всего, в описанных случаях аллегорически речь идет о полах распашной одежды, соединению которых приписывались определенные смыслы. Возможно, соединение пол одежды, т. е. приведение ее в функциональное состояние, символизировало каким-то образом целостность земного мира. Сюжет деления костюма индоевропейцев на сферы, или ярусы, нашел массовое отражение в исследовательской литературе [24]. Вероятно, и в данном случае мы имеем дело с явлением того же порядка. Это подтверждает и строка из гимна к Индре, согласно которой «Самосущий, он несет небо, словно головное украшение» [8. С. 216]. Примечательно, что по гимнам Ригведы у нас есть возможность судить о верхнем и среднем ярусах костюма (о головном убранстве и наплечной одежде), но нет данных о нижнем ярусе (поясной одежде и обуви). К слову, именно предметный комплекс данных элементов одежды - самый не представительный в погребальных памятниках скифского времени Верхнего Приобья. Между тем в Ригведах отмечается не только высокая сакральная (обрядовая) значимость одежды, но и вполне обыденная, экономическая, так, сообщается о статусе и богатстве дара, в который входит одежда [9. С. 44]. В заключение хотелось бы отметить, что образность, неточность и абстрактность текстов Ригведы существенно снижает ее источниковедческий потенциал в археологических исследованиях, посвященных одежде. Приведенные нами выше цитаты из гимнов с описанием облачений божеств имеют массу параллелей не только с предметным комплексом одежды населения Верхнего Приобья скифского времени, но и с костюмным комплексом ряда других культур и народов [25]. Поэтому данные Ригведы могут использоваться экстраполярно при изучении одежды всех носителей культур скифо-сакского мира, насколько это обосновано - вопрос будущих исследований. Мы лишь хотели показать, что привлечение косвенных источников, таких как гимны Ри-гведы, в состоянии украсить любое археологическое исследование бесписьменных народов древности.

Скачать электронную версию публикации