Manipulative potential of the epideictic speech.pdf Традиционно выделяемым лингвистами критерием распознавания манипуляции является усмотрение в речи «манипулятивного намерения», реализация которого, в зависимости от результата, оценивается как «манипулятивная попытка» или «манипулятивное воздействие» [1. С. 35]. В повседневной жизни каждый из нас не только постоянно становится объектом успешных или неуспешных манипулятивных атак (политических, рекламных и др.), но и сам, осознанно или бессознательно, выступает в качестве «наивного» манипулятора-драматурга, тщательно выстраивающего мизансцены самопрезентации, направляющего и контролирующего формирование представлений о себе [2. С. 45-112]. Осознание и приятие этого банального факта, на наш взгляд, сообщает исследованиям в области речевой коммуникации (в частности, речевой манипуляции) новые перспективы. Эти перспективы связаны не столько с доведением до общественного сознания обширной информации о том, как распознать и нейтрализовать манипуляцию. Итогом такого «информирования», несомненно, стала бы всеобщая болезненная настороженность. Речь идет о другой, гуманистической, перспективе - перспективе повышения всеобщей грамотности в сфере коммуникации и, как следствии этого, - о повышении личностной эффективности. Один из мировых лидеров в теории и практике NLP Фрэнк Пьюселик напрямую отождествляет коммуникацию и манипуляцию: «Коммуникация - это и есть манипуляция, и это не плохо» [3]. В данном исследовании мы предполагаем осветить некоторые аспекты, касающиеся манипулятивных возможностей эпидейктической речи. Аргументируя актуальность исследования эпидейктики, С.В. Шаталова отмечает, что «в последние годы, в связи с развитием делового и социального взаимодействия, появилась необходимость изучения данных речей как активных прецедентов коммуникативной практики и овладения навыками эффективного коммуникативного воздействия в рамках данных высказываний» [4]. В отечественной лингвистике последних лет наблюдается рост интереса к эпидейктике в связи с ее социальной и политической востребованностью [5]. Вместе с тем инструменты анализа эпидейктической речи, включая терминологию, во многом остаются традиционными, отсылают к классической риторике. Отправной точкой данного исследования является предположение о высокой значимости эпидейктиче-ских жанров в сферах политического, социального и экономического управления. Эпидейктическая речь обладает исключительными возможностями в плане трансляции установок - качественно определенных оценок тех или иных событий / явлений, образцов личностной и коллективной идентичности, моделей желательного / приемлемого социального поведения. С.В. Меньшенина определяет эпидейктическую речь как «торжественную речь, "речь на случай", которая произносится в речевой ситуации особого рода: на юбилеях, других торжествах, на съездах партии или просто вечеринках» [Там же. С. 182]. По коммуникативной ситуации эпидейктические речи подразделяются на официальные и неофициальные (бытовые). Интересующие нас официальные речи обычно приурочены к «государственным и профессиональным праздникам, торжественным мероприятиям (открытие фестиваля, конференции, съезда, выставки, спортивного праздника, вручение наград и т.п.)» [Там же]. Этим ситуациям соответствуют эпидейктические жанры приветствия, напутствия, обращения, заявления, прощания, поздравления и др. 1. Первая из выделенных нами сильных сторон эпидейктической речи обусловлена значимостью самой ситуации для аудитории (Новый год, Рождество Христово, юбилей всенародно любимого артиста, катастрофа или теракт и др.), а также наличием у аудитории определенных ожиданий. Ожидания могут носить рациональный характер (например, потребность услышать официальную позицию власти по тому или иному вопросу) или иррациональный (потребность в психологическом подкреплении, подпитке групповой солидарности). 2. Вторая сильная сторона официальной эпидейкти-ческой речи связана с тем, что она пишется заранее (редко имеет характер импровизации), причем, за редкими исключениями, не самим оратором, а группой специалистов-спичрайтеров. В большинстве случаев (хотя и не всегда) это позволяет избежать грубых фактологических, стилистических или коммуникативных ошибок и учесть ожидания и настрой аудитории. 3. С этим преимуществом тесно связано третье явление, также вытекающее из жанровой специфики эпидейктики. А именно: жанры официальной эпидейктической речи и ситуации их произнесения далеко не всегда предполагают ответное слово. Это значит, как минимум, что оратор избавлен от риска быть прерванным (осмеянным, оспоренным), а как максимум - имеет возможность беспрепятственно донести до аудитории все намеченные положения / тезисы. Если и оформляется некая критическая реакция, то, будучи отсроченной, она не обладает действенной силой, присущей информационному поводу. 4. Четвертое преимущество эпидейктической речи связано с тем, что она балансирует между монологичностью и диалогичностью [6]. В отдельных случаях (как, например, при четко адресном поздравлении) предполагается ответное слово, при этом содержание поздравления и ответа помещено в официальные рамки и обычно заранее срежессированно. Это обеспечивает значительную степень контроля над коммуникативной ситуацией и позволяет, в частности, транслировать на широкую аудиторию модель лояльных отношений между властью и народом, при которых стороны довольны друг другом и демонстрируют солидарность по стратегически важным вопросам. В большинстве же других случаев, когда ответное слово может быть, а может и не быть или однозначно не предполагается, у говорящего оказывается, как ни парадоксально, больше возможностей для трансляции содержательно определенных социальных паттернов. Во-первых, при помощи разнообразных языковых средств можно имитировать диалоговую структуру. Это могут быть конструкции типа «мне / нам могут возразить, что , но (на самом деле) »; «кто-то, возможно, полагает, что »; «есть мнение, что »; «г-н сообщил / считает, что »; «известно мнение по вопросу », передача при помощи косвенной или прямой речи реального диалога или воображаемый диалог. При этом сохраняются все преимущества монологической речи, среди которых главным является возможность полного и четкого (или, напротив, обтекаемого, неконкретного) донесения до аудитории собственной позиции. Во-вторых, говорящий совершенно свободен в создании того образа своего адресата и такого образа взаимоотношений с ним, которые ему больше импонируют / выгодны. Степень контроля над коммуникативной ситуацией в этом случае приближена к 100%, и вместе с этим включение в речь диалоговых структур позволяет добиться некоторых психологических эффектов, которыми не располагает речь чисто монологическая. 5. Потенциально эпидейктическая речь располагает преимуществами всех известных речевых стилей. Это означает расширенный арсенал выразительных средств и значительный манипулятивный потенциал речи. В политической практике основу эпидейктической речи составляет официально-деловой стиль, а избегаемыми стилями являются научный и литературно-художественный. Элементы публицистического и разговорного стиля расцвечивают стандартность и консерватизм официальной эпидейктической речи, сообщая ей (в допустимых «дозах») эмоциональность, демократизм, импровизационность и др. 6. Если классическая риторика была сосредоточена на достоинствах речи, то современная политическая риторика - на ее эффективности. Эффективность речи во многом зависит от ее достоинств, но не только и не напрямую. Предопределенная стилем и жанром ограниченность достоинств эпидейктической речи зачастую оборачивается ее эффективностью. Теофраст выделял четыре основных достоинства речи - чистота, ясность, уместность, красота. Сегодня к этим требованиям принято добавлять краткость, логичность, выразительность (эмоциональность, богатство), образность, уместность, доступность и действенность (собственно, эффективность) [7. С. 331]. Наша исследовательская ситуация требует ограничения списка достоинств речи до такого минимального набора, при котором сохраняется эффективность речи. Предположительно, этот набор и обеспечивает действенность эпидейктической речи. В первую очередь мы исключили экстралингвистические средства воздействия на аудиторию - свойства внешности говорящего (от черт лица и параметров фигуры до особенностей костюма), артикуляционные, тембровые, агогические, модуляционные, динамические и интонационные характеристики речи, язык телодвижений, мимику: даже при монотонной манере произнесения речи и общей сниженной экспрессии речь может быть эффективной. Далее, легко убедиться в том, что лексическое и образное богатство речи, ее выразительность также не являются «обязательными». Таким образом, в минимальный набор достоинств, обеспечивающий действенность речи, входят краткость, уместность, доступность и логичность. Что касается требований краткости и уместности, то они прозрачны и редко нарушаются в эпидейктической речи. Сбои проявляются в двух случаях: в случае импровизированного характера речи либо при манипулятивном намерении транслировать ту или иную установку вопреки ограничениям конкретной коммуникативной ситуации. Сложнее дело обстоит с доступностью и логичностью. Степень доступности речи в норме должна коррелировать с уровнем интеллектуального развития аудитории. Поэтому анализ эпидейктических речей политиков позволяет делать косвенные выводы относительно их истинной целевой аудитории. Например, если речь, обращенная к технической и творческой интеллигенции, имеет упрощенный или даже примитивный характер, то, возможно, интеллигенция не является действительным адресатом речи, либо, что встречается довольно часто, имеет место расширенная адресация (т. е. формально речь обращена к определенной группе, а фактически - к народу). С другой стороны, доступность речи складывается из многих компонентов, и появление в речи повторов, канцелярита, клише, элементов просторечия, ошибок словоупотребления, неоправданно избыточного нанизывания определений и т.п., если оно носит систематический характер (на уровне идиостиля), является скорее симптомом речевой манипуляции, чем следствием небрежности оратора или нарушением адресации. В данном случае имеет место псевдодоступность, оказывающая манипулятивное воздействие на аудиторию (усыпляющее, раздражающее или др.) вне зависимости от уровня ее развития. Требование логичности не выдерживается в большинстве проанализированных нами образцов эпидейк-тической речи. Систематически нарушаются закон достаточного основания и закон тождества. В целях создания «логической несущей конструкции» для недоказуемых или ложных утверждений и придания им тем самым «истинности» используется обширный и хорошо изученный арсенал языковых средств [1, 8-12]. Отметим, что общей основой для эффективного применения паралогических риторических приемов является то, что эпидейктика не только допускает, но в принципе предполагает преобладание такого типа речи, как констатация. Констатация открывает путь пресуппозиции, аффирмации и другим формам суггестии. Перейдем к содержанию транслируемых эпидейк-тической речью установок. В ходе анализа нами было отмечено, что содержание транслируемых установок более или менее постоянно, обращена ли речь к конкретному лицу или коллективу / массе. Обращается ли оратор к конкретной личности, определенной профессиональной группе или всему народу, смысл речи, в конечном счете, сводится к трансляции желательных характеристик «народа». Анализ официальной российской эпидейктики позволил выявить такие характеристики «народа», как «талантливый», «сплоченный», «исполненный чувства долга и сурового оптимизма», «мужественно жертвующий личным счастьем ради общего блага», «настроенный на победу». Идентификация аудитории с этим сконструированным образом базируется на механизме проекции, обеспечивающем свободный переход между «Я» говорящего, с одной стороны, и «МЫ» и «Я» аудитории - с другой. То, что с точки зрения формальной логики является нарушением закона тождества, с точки зрения «логики манипуляции» является одним из условий действенности речи. Очевидно, что ожидания аудитории реализуются при этом главным образом в иррациональной своей части, а контекст отправителя текста стратегически имеет более скромное значение, чем контекст получателя текста (образ «МЫ») [13. С. 223-224]. Концептосфера «Родина» («МЫ») в отечественной официальной эпидейктике представлена концептами «народ», «подвиг», «подвижничество», «вера», «правда», «справедливость», «героическое прошлое», «борьба» и «победа». Влияние современных социокультурных реалий сказывается в появлении у концепта «борьба» дополнительных коннотаций, возникающих на пересечении семантических полей «борьба» и «спорт», а также «борьба» и «бизнес». В результате этого смещения политические противники и экономические конкуренты России («ОНИ») характеризуются в рамках «спортивной» терминологии. В качестве немаловажной детали отметим систематическую подмену понятия «проблема» понятием «вызов», отсылающим к дуэльным поединкам прекрасной эпохи и устойчивому, более или менее нейтральному (по причине «стертости») в аксиологическом и психологическом плане словосочетанию «вызовы времени». В контексте получателя также выявлена активизация двух основных тем - темы победы советского народа в Великой Отечественной войне, а также темы победы россиян в зимней олимпиаде Сочи-2014. Конкретное содержание концептосферы «Родина» в значительной степени предзадано жанровыми особенностями эпидейктики, априори ограничивающими свободу оратора логической рамкой «прошлое - настоящее - будущее». Аристотель определил цель логоса показательной речи как соединение прошлого и будущего [14]. Эта цель составляет ядро функционала эпидейктической речи. И все же к эпидейктической речи (как и к любой другой) применимы как требования «уместности» и «правильности», так и «новизны». С.В. Шаталова относительно бытовой эпидейктической речи отмечает: «Современные бытовые эпидейктиче-ские речи стандартны, формальны, что не отвечает внутренним потенциям коммуникантов» [4]. Это справедливо и для официальной эпидейктической речи, как и «тенденция в современной культуре к «сохранению человеческой индивидуальности» в унифицированном пространстве коммуникации» и, как следствие, «стилевая нейтрализация речи, сближение официального, публичного и разговорного, бытового в общем контексте современных эпидейктических высказываний» [Там же]. В большинстве проанализированных нами текстов официальных эпидейктических речей элемент новизны отсутствует. В качестве компенсации (содержательного плана) выступают «политические декорации» как активный фон, позволяющий аудитории безошибочно декодировать намеки и умолчания и расширяющий рамки конкретных коммуникативных ситуаций за счет помещения в обширный историко-культурный контекст без риска нарушения требований краткости и уместности. В заключение хотелось бы сделать акцент на том, что официальная эпидейктическая речь профилирует такие свойства общества, которые отличают его от других обществ, являются основополагающими в составе образа национальной идентичности. Анализ официальной политической речи позволяет с уверенностью говорить о том, что в российской политической риторике последних лет на роль суперконцепта, объединяющего названные выше и другие концепты русской концептосферы, претендует культурная универсалия «семья» (а также генетически связанные с ней универсалии, обозначающие семейные ценности и семейные роли). Конечно, культурная универсалия «семья» является значимым концептом не только в русской культуре, но на фоне деинституализации традиционной семьи и девальвации семейных ценностей в Западной Европе, по контрасту с суперконцептами других культур («динамизм» [15], «оценка» [16], «порядок» [17], «self-made man» и др.) культурная универсалия «семья» обладает большей консолидирующей силой. Этот образ, транслируемый официальной властью, найден очень точно и в основном не вызывает отторжения у россиян, так как русский человек нуждается не только в «прорывах», но и в стабильности, которая устойчиво ассоциируется у россиян (мыслящих даже межнациональные отношения по типу семейно-родственных) прежде всего с семьей. «Семья» является своего рода фокусом, в котором сходятся ценности, обладающие властью над русским национальным сознанием, - «соборность», «душевность», «справедливость», «терпеливость» и др. [18. С. 100-123]. Таким образом, эпидейктическая речь, несмотря на ограничения, обусловленные ее жанровой и стилистической природой, является одним из наиболее мощных каналов трансляции значимых социальных, культурных и политических установок, причинами чего являются, с одной стороны, заинтересованность официальной власти и некоторые специфические особенности (возможности) эпидейктики, с другой - потребность аудитории в утверждении образа национальной идентичности и подпитке групповой солидарности.

Скачать электронную версию публикации