Migrant students from Kazakhstan: fact or fiction? (the case of Tomsk).pdf На протяжении почти всей истории российского высшего образования в стране обучалось значительное количество иностранных студентов. Если во второй половине XIX в. при императоре Александре III высшее образование в России получали лишь сербские и болгарские студенты в связи с геополитическими интересами империи, то уже в 20-х гг. XX в. преобладающее число иностранных студентов были выходцами из Средней и Передней Азии, что также было вызвано политическими интересами Советской России. К середине XX столетия, когда мир разделился на два противоборствующих лагеря, количество иностранных студентов начинает неуклонно расти, ширится и география обучаемых. К 1990 г. число зарубежных студентов в СССР составляло 89 300 человек [1]. Но в связи с распадом Советского Союза наступает кризис во всех сферах общества, снижается и количество иностранных студентов. Переломный момент произошел в середине 90-х гг. Выход России на международный рынок образовательных услуг вновь обусловил приток в страну так называемых «учебных мигрантов», которых к 2001 г. обучалось 53 900 человек [Там же]. Распад СССР повлиял на состав стран-экспортеров зарубежных студентов - основными поставщиками стали страны СНГ и Балтии, из стран дальнего зарубежья лидирующие позиции занимают КНР и Вьетнам. Абсолютным лидером по числу учебных мигрантов, получающих высшее образование в РФ, на 2010-2011 гг. являлся Казахстан - 16 616 казахстанских студентов очной формы обучались в российских вузах [Там же]. Такое количество студентов из соседней республики представляет несомненный интерес для изучения. К тому же наш регион - город Томск, который не понапрасну носит звание «Сибирские Афины», занимающий лидирующие позиции по количеству иностранных студентов, в том числе и студентов-казахстанцев, является уникальным полем для работы в данном направлении [2]. Над изучением учебной миграции в России работают демографы, социологи, экономисты и социальные антропологи. Наиболее известными являются исследования демографов и социологов. Стоит отметить работу Л.Л. Рыбаковского и Г.В. Осиповой [Там же], где в рамках региональных особенностей миграционных процессов в России отмечена дифференциация учебной миграции по субъектам Российской Федерации, отражено влияние «учебной миграции» на социальные, политические, демографические и экономические процессы. В докладе А.Л. Арефьева на 3-м всемирном форуме иностранных выпускников [1] анализируется влияние учебных мигрантов на различные сферы жизни российского общества, статистические данные по учебным мигрантам СССР и современной РФ. Для нашего исследования важна написанная по заказу российских и казахстанских властей работа Б.И. Ракишевой и Д.В. Полетаева, которая отражает роль учебной миграции в рамках развивающегося Таможенного союза между Казахстаном и Россией: авторы уделяют внимание необходимости работы в данном направлении, говоря о важности данного вида миграции для обеих стран [3]. Весомый исследовательский вклад в обозначение важности учебной миграции внесли такие отечественные исследователи, как Ф.Э. Шереги, В.Г. Гельбрас, Г.С. Витковская, Ж.А. Зайончковская, А.П. Катровский, Л.И. Леденёва, И.А. Малахи, Е.В. Тюрюканова. Учебная миграция является предметом исследований и томских социологов. Так, С.В. Дементьева на примере одного из томских вузов рассмотрела мотивации иностранных студентов при выборе вуза, перспективы и основные адаптационные сложности [4]. В другой ее статье анализируется законодательная база РФ как одно из важнейших условий привлечения в российские вузы иностранных студентов, их адаптации и интеграции [5]. В совместном исследовании С.В. Дементьевой и Д.В. Полетаева, проведенном в трех городах России (Москва, Воронеж, Томск), на основе анализа ресурсной емкости «учебной миграции» и специфики адаптации иностранных студентов к российской инокультурной среде предлагаются инновационные стратегии развития «учебной миграции» в России [6]. Правовую основу учебной миграции, без использования этого термина на правовом уровне, обеспечивают несколько законодательных актов: Федеральный закон «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию» предусматривает введение учебных виз, а Федеральный закон «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» определяет порядок въезда и условия участия иностранных студентов в трудовых отношениях. Закон «О гражданстве РФ» предусматривает возможность получения гражданства в упрощенном порядке для тех граждан государств, входивших в состав СССР, кто окончил российский вуз или ссуз после 1 июля 2002 г. [7]. А в Концепции миграционной политики Российской Федерации до 2025 г. используется впервые на государственном уровне понятие «образовательная миграция», которое синонимично термину «учебная миграция» [Там же]. Понятия «учебная миграция» и «учебный мигрант» были заимствованы российскими исследователями у западных коллег, которые столкнулись с этим научным вопросом намного раньше. Термин «учебная миграция» появляется в отечественной литературе в первой половине 2000-х гг., в то время, когда начинает ощущаться демографический кризис, распространившийся и на систему высшего образования. Именно тогда выходят первые работы демографов и социологов, которые пытаются найти пути разрешения сложившейся проблемы, введя в оборот понятие «учебная миграция» и анализируя проблемные аспекты этого явления. «Учебная миграция» в классификации такого авторитетного демографа, как Л.Л. Рыбаковский, на которую ссылаются многие отечественные исследователи «учебной миграции», относится к миграциям «по целям» и «означает переезд к месту учебы». К миграциям «по целям» относятся также трудовая и коммерческая миграции [8]. В этой связи возникает вопрос: «В какой мере сами иностранные студенты идентифицируют себя как «учебные мигранты?» Гипотеза нашего исследования состоит в следующем: понятие «учебный мигрант» не отражает реальной образовательной ситуации, поскольку определенная группа иностранных студентов не ощущает себя мигрантами как таковыми. К «учебным мигрантам» зачастую в своих работах относят студентов из Казахстана. На основе интервьюирования казахстанских студентов, обучающихся в томских вузах, была поставлена цель: исследовать самоидентификацию студентов с понятием «учебный мигрант», иначе говоря, считают ли они себя частью учебного миграционного потока в Россию. На основе индивидуальных полуструктурированных интервью была изучена пилотная группа студентов из разных уголков Казахстана, при этом, как выяснилось из биографий информантов, основным экспортером студентов стал Восточный Казахстан. В исследовании принимали участие студенты томских государственных вузов (Томский политехнический университет - ТПУ, Томский государственный университет - ТГУ, Томский университет систем управления и радиоэлектроники - ТУСУР) с разной этнической принадлежностью (казахи и русские), с разной половой принадлежностью, в возрасте от 18 до 22 лет, получающие как гуманитарное, так и техническое или естественнонаучное образование. Главный исследовательский вопрос звучал так: считает ли информант себя «учебным мигрантом» или нет и чем это объясняется? Нами было собрано и проанализировано 30 интервью. В результате процент не считающих себя «учебными мигрантами» казахстанских студентов в совокупности с теми, кто имеет неустойчивую самоидентификацию с этим понятием, выше, нежели процент тех, кто твердо считает себя «учебными мигрантами». Схожесть социальной среды Казахстана и России явилась основополагающим признаком при идентификации студентов из Казахстана. Вот на что обращали внимание респонденты при ответе на вопрос, считают ли они себя «учебным мигрантом»: 1) «...нет, я не учебный мигрант, я свой в доску потому, что много знакомых здесь, сколько не у каждого местного есть, ну, и язык - русский... » (Даниил Горбунов, студент 3-го курса ТУСУРа); 2) «... нет, я не учебный мигрант потому, что нет языкового барьера, схожая среда, страны многонациональные... » (Серик Уразбе-ков, студент ТПУ); 3) «...Нет, не считаю себя таковым. Менталитет в России такой же, чувствую себя в России как дома... » (Иван Пищальников, студент 4-го курса ТПУ). Однако были и те, кто считают себя учебными мигрантами. В процессе наблюдения было замечено, что все информанты, отвечающие согласием на то, что они являются «учебными мигрантами», дали такой ответ в результате некоторой рефлексии. Категорично, четко, без всякого сомнения ответить, что он является учебным мигрантом, никто не смог. Весьма интересны и ответы студентов, по которым они относят себя к «учебным мигрантам»: 1) «... Оохх, ну, наверное, считаю, по сути, с целью учебы я и приехал сюда, т.к. Казахстан не может обеспечить качественного обучения. И дальше собираюсь остаться здесь, потому, что эти навыки здесь больше приемлемы» (Илья Гурский, студент 3-го курса ТПУ); 2) «...Ну да, считаю. Ведь это первопричина моего приезда в Россию, но также и планы остаться и реализовать себя здесь, в России». (Алина Дружкова, студентка 3-го курса ТГУ); 3) «... Скорее всего, я могу причислить себя к "учебным мигрантам". Я тут по той причине, что здесь образование на голову выше и тут есть то, что я могу получить только здесь -знания по своему профилю - и обзавестись важными навыками, и, чтобы получить нужное мне, я, подобно молдаванам с таджиками, еду на большую землю». (Ян Игнатович, студент 2-го курса ТГУ); 4) «.Считаю, потому что я приехал в Россию на данный момент только на обучение» (Тимур Байгуш-каров, магистрант ТПУ). Еще одним фактором, «помогающим» ощущать себя «учебным мигрантом» уже на правовом уровне, является миграционная карта, которая заполняется иностранным гражданином при въезде в РФ, где указывается цель так называемой миграции (рис. 1). Вот что об этом говорит одна из информантов: «... тут дело не в том, считаю я себя таковой или нет. Это по положению РФ о въезжающих в страну людях... » (Анна Эдо-кова, студентка 3-го курса ТПУ). Помимо юридической стороны вопроса, которая способствует выбору идентичности в пользу «учебного мигранта», существуют «закрытые» организации, доступ к которым имеют только граждане РФ (Вооруженные силы РФ, Федеральная служба безопасности, Министерство внутренних дел, ряд объектов, связанных с ядерной промышленностью, и др.). В связи с этим среди студентов из Казахстана есть те, кто в силу своего миграционного статуса в российском обществе имеет ограниченный доступ к получению определенной информации. В первую очередь это касается тех, кто обучается на факультетах, где предусмотрено прохождение практики на закрытых для иностранных граждан объектах (в нашем случае это АЭС): 1) «...До тех пор, пока я не столкнулась с прохождением практики, я думала, что все "ок"! "Чужим" я не являюсь в России, но после того, как начала искать практику, возникли проблемы, т.к. у меня промышленные объекты, Центральная Россия для меня закрыта, и мало кто хочет брать иностранцев, так что думаю, что проблема есть» (Ольга Степанова, студентка 3-го курса ТПУ). Среди информантов были и те, кто не знает, кем он является. Весьма интересна рефлексия опрашиваемых студентов, которые не смогли определиться со своей идентичностью: 1) «...Привет, не знаю, как правильно это сказать, я приехал сюда, потому что хотел получить отличное образование, хотел узнать, что такое быть самостоятельным. У нас в Казахстане, скажу так, очень мало хороших учебных заведений, а если и есть, то все платное, а тут я поступил на бюджет, меня тут все устраивает, но я патриот своей страны, и я не знаю, можно ли считать меня мигрантом. Обычно мигранты это те, кто меняет свое постоянное место жительство, если бы я переехал сюда, то, возможно, но ведь я не собираюсь задерживаться надолго, и тут я чувствую себя как дома, люди добрые, отзывчивые, общительные. Людей, которых я знаю, здесь они все хорошие» (Султан Сейтказынов, студент ТПУ); 2) «... Как-то не задумывался. С одной стороны я являюсь "учебным мигрантом", т.к. в Россию приехал получить образование, но, с другой стороны, я - русский, и меня можно назвать репатриантом, возвращаюсь на историческую родину. Больше термин "учебный мигрант" относится к нерусской части студенчества» (Никита Сергеев, студент 3-го курса ТГУ). Как видим, часть информантов называют себя репатриантами, демонстрируя тем самым очень тонкую, но очевидную грань между учебным мигрантом и репатриантом. При этом русские студенты считают себя скорее репатриантами, чем учебными мигрантами, выделяя себя в особую группу из общего потока выходцев из Казахстана: 1) «...Интересно... нет, не считаю. Я себя считаю скорее репатриантом, только через поколение. Бабушки и дедушки родились в России, их в Казахстан отправили по распределению, так что я возвращаюсь на историческую родину» (Антон Сам-борский); 2) «...Я себя, в общем, не считаю мигрантом, да, я с Казахстана, но Россия - это моя историческая родина, и поэтому я здесь» (Иван Щербаков, студент 3-го курса ТГУ). Приложение .V; \ t ПрЭТвкЙЛу между Ммшклерспсм тнутреннн* мл Российской Фед(рацнн министерством (нутревкил дс1 республики Беларусь о гарелке репнэаинн Сопящей невду Правительство* Российской феаераиин и Правителе ih

Скачать электронную версию публикации