Ethnocultural renaissance and mythmaking in the modern rituals of the peoples of Pretomya.pdf Необратимые, как недавно казалось, изменения в традиционной культуре малочисленных сибирских этносов побудили представителей их национально-политических элит, в основном городских жителей, к идее о необходимости реанимации утраченного первичного культурного пространства и сохранения фрагментов их историко-культурного наследия. Поразительно, но общераспространённой практикой у современных аборигенов Сибири становится мифотворчество и конструирование при активной поддержке региональных властей разного профиля нового этнокультурного пространства, условно названного в философских кругах вторичным [1. С. 10]. Основные формы первичного этнокультурного пространства как современных коренных малочисленных народов Притомья -шорцев, телеутов, татар-калмаков, так и сибирских казаков значительно деформированы, а чаще всего безвозвратно утрачены. Вторичное же пространство обычно конструируется лидерами фольклорных коллективов и профессиональными дизайнерами другой национальности при значительной финансовой поддержке местных властей и зачастую имеет отдаленное отношение к первичному пространству. Затем посредством «возрожденных» фольклорных праздников и региональных фестивалей, широко разрекламированных в прессе, элементы вторичного этнокультурного пространства легитимизуются и обретают в сознании их создателей черты традиционности. Процесс формирования такого вторичного этнокультурного пространства с 1990-х гг. иногда стал именоваться в прессе, административных отчетах и научной литературе «национально-культурным возрождением». В российской этнологии комплексный анализ реви-тализационных процессов в контексте сохранения историко-культурного наследия малочисленных общностей Притомья подробно не предпринимался. Частично одного из аспектов этой проблемы касались И.В. Октябрьская и Е.В. Самушкина, рассмотревшие в ряде работ символические и соционормативные срезы этнополитического движения в южносибирских республиках [2, 3], а также Г.В. Грошева, в работе которой описываются формы национально-государственного строительства в Республике Хакасия [4]. Современные социокультурные трансформации у коренных народов Сибири в зависимости от целей и задач конкретного исследования именуются «этнический ренессанс», «этнический неотрадиционализм» [5. С. 205-207], «социокультурный неотрадиционализм» [6. С. 93; 7. С. 20], «мультиренессанс» [8], «архаизация общества» [9. С. 37]. Так, перерождение тувинского общества в условиях кризиса прежних идентичностей объясняется неосознанным стремлением «к архаическому социокультурному наследию» в хозяйстве (его натурализация и возрождение ценностного значения скота) и социальной сфере (клановость и воссоздание семейно-родовых объединений). Она полагает, что неотрадиционализм принципиально отличается от предлагаемой ею концепции архаизации общества осознанным, целеполага-ющим поведением масс, сохраняющих и использующих традиции, сформировавшиеся в разные исторические периоды. Напротив, в архаизации этот период един для всех тувинцев и приходится на время складывания «социокультурного комплекса кочевничества Центральной Азии», т.е. на первые века нашей эры [Там же. С. 19]. Из всех этих теорий для коренных народов При-томья наиболее приемлемой оказался этнический, или этнокультурный, неотрадиционализм, который проявляется в ориентации сознания, в основном городских жителей, «на включение традиционных ценностей, форм жизнедеятельности, социальных отношений этноса в модернизационные процессы для обретения этносом целостности во времени и пространстве» [5. С. 205]. Исходя из этого, явно выделяются такие формы неотрадиционализма, как этнополитический (съезды шорского и телеутского народов с выбором совета ассоциаций как этнополитических общественных организаций); этноэкономический (восстановление традиционных форм природопользования); этноэколо-гический (сакрализация священных мест); этнокультурный (конструирование новой обрядности и ценностей с включением традиций); этноконфессиональный (религиозный синкретизм с неотэнгрианством); этно-педагогический (укоренение новых семейных традиций в воспитании детей) [Там же. С. 206-209]. Неоднократные попытки реанимации утраченных досоветских форм социальной структуры, как, например, институт паштыков и старейшин из-за урбанизированного образа жизни подавляющего числа шорцев, телеутов и калмаков, так и остались на бумаге в виде решений и списков выбранных паштыков. Мифологизируются по большей части новое религиозное мировоззрение, праздничная хореографическая культура, сценический костюм, традиционная праздничная кухня. Новосибирские этносоциологи полагают, что «социокультурный неотрадиционализм можно рассматривать как условие благополучного развития отдельных народов...», он «характеризует единство, меру традиции и новации» [8. С. 93]. По мнению С.А. Мадюковой, традиция может адаптироваться к новым условиям, «не переставая быть традицией , она обретает новые формы и способы существования», поэтому понятие "неотрадиционализм" вполне применимо к современной ситуации» [7. С. 10]. В ряде работ фактически ставится знак равенства между понятиями «сохранение» и «возрождение» [6. С. 96; 7. С. 11]. Необходимым условием сохранения традиционной культуры является её непрерывная межпоколенная передача, что отчасти сохраняется у телеутов и калмаков, но почти полностью утрачена у шорцев городского населения, давно ассимилированных в общероссийской среде. Только микролокальные сельские группы шорцев таежных поселков продолжают отчасти сохранять традиционные формы природопользования и элементы до-шаманистских культов. Поэтому уверенность региональных властей в сохранении и возрождении пусть в измененном виде национальных традиций у всех шорцев и телеутов не соответствует действительности. После многолетней советизации трех предыдущих поколений шорцев, телеутов и калмаков вряд ли можно ожидать сохранении каких-то прежних традиций, составлявших некогда первичное этнокультурное пространство. При участии Ассоциации шорского народа, созданной на I съезде в 1990 г., главами администраций разных уровней в основном для городских шорцев ежегодно проводятся областные национальные мероприятия: «Спартакиада коренных малочисленных народов Кузбасса», «Ольгудек-Пайрам», «Чыл-Пажи» (Новый год), «Малтык» (ружье), конкурс «Кен-кыс» (шорская красавица), «Элим» (детский фестиваль, детская Спартакиада), «Торбоковские чтения», «Каратаг» (детская языковая деревня). Элементы возрождения традиционных религий - неошаманизма и неотэнгрианства, проявляются на театрализованных праздниках Ольгудек-Пайрам, Мылтык, Пардакай, Чыл-Пажи, которые носят скорее декоративно-развлекательный характер и щедро спонсируются местными постсоветскими властями -бывшими идеологами атеизма - для поддержания очередной установки правящей партии: «Кузбасс - регион согласия!». Обрядовая часть на этих современных праздниках представляет синкретический комплекс, состоящий из фрагментов дошаманистских культов, шаманских театрализованных камланий перед публикой, православного христианства (например, «телеут-ский» праздник «Ильин день»), пережитков советской идеологии в виде речей руководителей местных и областных властей с награждением организаторов праздников, включая «шаманов», почетными грамотами и памятными подарками. В большинстве из современных социально-философских теорий мало уделяется внимания ведущей роли лидеров национально-политических элит и местных властей в конструировании новой обрядности и мировоззрения под прикрытием мнимого этнокультурного ренессанса в современном ландшафте. Определенные перспективы сохранения этнокультурного наследия и традиций пока просматриваются только в составе двух экомузеев под открытым небом: «Тазгол» в Горной Шории и телеутском «Чолкой» в Беловском районе. Как показал опыт, именно экомузеи являются одной из форм сохранения первичного этнокультурного пространства, их главными задачами являются сохранение и оптимальное развитие природной и этнокультурной среды как взаимосвязанных частей единого целого, поддержание экологического равновесия между людьми, природной средой и памятниками, сохранение национальной самобытности местного населения, создание системы саморегуляции социальных отношений. Создание экомузеев в местах компактного проживания аборигенных этнических общностей стало одним из катализаторов возрождения этнического самосознания. Но в то же время это происходит не в массовом порядке и не по указанию сверху. Экомузей актуализирует этнокультурное наследие, причем главными действующими лицами в данном процессе становятся местные жители. Экомузей как экспериментальная площадка позволяет прогнозировать развитие этнокультурных процессов [10]. Одной из важных и часто оставляемых без научного внимания остается проблема соотношения понятия «возрождение традиционной культуры» с современными реви-тализационными процессами. Восстанавливаемая первичная этнокультурная среда у городских шорцев, телеутов и калмаков искусственно поддерживается органами культуры местной власти только среди участников фольклорных коллективов и не может ретранслироваться на сельских жителей. В этой связи по-прежнему не решена проблема создания эффективной и понятной самим коренным сельским жителям системы сохранения этнокультурного наследия в местах их компактного проживания. Для таких дисперсно расселенных этнических общностей с комплексным хозяйством, как, например, сельских шорцев, очень трудно определить (сконструировать?) единые для всех этнолокальных групп традиции, возрождение которых в настоящее время демонстрируется фольклорными ансамблями. Здесь интересен другой момент: с 1990-х гг. между представителями национальной интеллигенции происходил «взаимообмен традициями», в результате которого у тех же шорцев появляются абсолютно не свойственные им культурные элементы. Например, хакасская коновязь, необходимая в степи, но неуместная в таёжной местности, каменные насыпи обо/овоо, исторически распространенные у алтайцев, тувинцев и монголов. И, как следствие, новация установки коновязей и обо в национально-политическом дискурсе удревняется и становится, по мнению интеллигенции, составной частью традиционного культурного комплекса. 98 Выступая, как отмечалось выше, в качестве экспериментальной площадки, экомузей становится одним из мест проявления мобилизированной этничности. Так, в поселке Усть-Анзас Таштагольского района в действующем экомузее «Тазгол» неоднократно устраивались празднования юбилея поселка, во время которых собиралось огромное количество прежних жителей, большей частью приехавших из г. Таштагол и п. Шерегеш. Данная мобилизация проявляется здесь как минимум в двух аспектах: вторичные явления неокамланий городской шаманки из ансамбля «Чыл-тыс» на центральной поляне экомузея и переосмысление большинством роли наследия в повседневной жизни местных жителей, наследие становится одним из инструментов манифестации этничности. Подводя итог, можно отметить наличие огромного количества теоретических наработок, использование которых с известной долей помогает оценить калейдоскоп аспектов так называемого национально-культурного возрождения и сформулировать свое понимание данных процессов.

Скачать электронную версию публикации