National Mixed Marriages as a Variation of Ethnocultural Identity.pdf Современный период времени характеризуется как этнокультурный парадокс: с одной стороны, идут процессы глобализации, установления и укрепления кросскультурных связей, с другой - катализация этнокультурной идентичности, стремления доказать свою этническую и культурную индивидуальность. Под этнокультурной идентификацией (идентичностью) нами понимается осознание индивидом своей принадлежности к определенной этнокультурной общности. Национально-смешанные браки являются наиболее ярким примером проявления поведенческой составляющей. Готовность или неготовность общества принять сам факт возможности смешанного брака в целом и некоторых членов этого общества в частности является определенным маркером этнокультурной идентичности. Особую актуальность эта проблематика приобрела в настоящее время в связи с необходимостью формирования нового подхода к развитию культурной сферы и создания единого духовного пространства, необходимого для укрепления общегражданской российской идентичности. В данной работе анализируются национально-смешанные браки и брачные установки людей различных национальностей, выявляются влияющие на них факторы, основные модели формирования этнического самосознания и этнокультурных характеристик (на примере Омска). Выбор этого города в качестве поля исследования обусловлен многонациональным составом его жителей (более 120 национальностей) и погра-ничьем с Казахстаном. Перманентные контакты с представителями соседнего государства выступают своего рода катализатором собственной самоидентификации. Значительная численность и гетерогенность городского населения, неоднородность его социального, этнического и конфессионального состава, недостаточная изученность вызывают определенные трудности в исследовании заявленной темы. В данной работе использованы методы и данные истории, философии, социологии, этнологии, этносоциологии, психологии, культурологии, демографии, статистики. Интерес к изучению межэтнических браков возник достаточно давно. Особенно актуальной была эта тема в советское время, когда в рамках государственной политики осуществлялась попытка создания новой исторической общности - советский народ. Рост национально-смешанных браков в этот период был обусловлен политикой интернационализации и углублением процессов экстенсивной урбанизации. Увеличение миграционной подвижности населения, а следовательно, этнической и социально-культурной мозаичности, способствовало «размыванию» этнического самосознания, усилению установок на межэтническое общение. Данный вопрос поднимался в трудах многих ученых различных специальностей. Для нас наибольший интерес представляют работы Л.М. Дробижевой, А.А. Сусоко-лова, З.Л. Сизоненко, А.В. Топилина [1-4], а также недавно изданный сборник научных статей «Человек в меняющимся мире. Проблемы идентичности и социальной адаптации в истории и современности [5]. Из имеющихся работ, посвященных межнациональным бракам города Омска, опубликована совместная статья М.А. Жигуновой и В.В. Реммлера, но в ней основное внимание уделяется русским и украинцам. Наше исследование базируется на материалах, собранных в результате историко-этнографических и эт-носоциологических исследований 2000-2016 гг., статистических источниках (включая данные отделов ЗАГС). Опросы проводились методом интервьюирования и анкетирования (как очного индивидуального, так и заочного (онлайн-опрос)). При обработке данных учитывалась национальная, половозрастная и религиозная принадлежность респондентов. Собранные материалы хранятся в Музее археологии и этнографии Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского и Музее народов Сибири Омского научного центра СО РАН. В рамках изучения современных этнических процессов М.А. Жигуновой проводилось изучение установок на межнациональное общение, выявление предпочитаемых брачных партнеров, наличие родственников различных национальностей в семьях современных омичей. В 2007 г. ею был разработан специальный опросник, посвященный семье и свадьбе. В нём содержались как прямые вопросы, предлагающие респонденту описать свои представления о свадьбе, так и вопросы, отвечая на которые респондент косвенно выражал свои этнические установки (например, о влиянии национальной и религиозной принадлежности супругов на заключение брака). С 2013 г. к изучению межнациональных отношений, в том числе и межнациональных браков в г. Омске, приступила Е.А. Коптяева. Ее исследования охватили широкие слои населения, от учащихся средне-специальных и высших учебных заведений до представителей пенсионного возраста, но основное внимание уделялось молодому поколению омичей. Акцент на молодежную возрастную группу связан с тем, что позиция молодежи - это в том числе и отражение установок родителей, учителей и т. д. Соответственно, исследование этнических установок молодого поколения является хорошей возможностью выявить бытующие в обществе стереотипы, так как в данный возрастной промежуток наблюдается определенное ориентирование на социальную группу, к которой человек принадлежит. «В процессе социализации под воздействием семьи, школы, малых групп, средств массовых коммуникаций и т.п. у индивида вырабатываются социально-профессиональные ориентации, склонности и установки» [6. С. 41]. Кроме того, изучение брачных и этнических установок молодежи является хорошей возможностью выявить бытующие в обществе стереотипы, так как «младшие возрастные группы отличает в большей мере, чем зрелых людей, черно-белое восприятие действительности» [7. C. 119]. Согласно данным Всероссийской переписи населения 2010 г., на территории г. Омска проживают 1 413 226 человек. Самыми многочисленными из них являются русские - 1 207 414 человек, казахи - 42 054, украинцы -30 418, татары - 24 284, немцы - 21 709 [8]. Нашим исследованием были охвачены представители азербайджанской, армянской, белорусской, грузинской, еврейской, казахской, латышской, литовской, молдавской, мордовской, немецкой, польской, русской, татарской, украинской, узбекской, цыганской, чеченской, чувашской, эстонской и других национальностей. Учитывая, что более 80% современного населения города Омска относят себя к русским, наиболее массовые исследования проводились среди них. Согласно сведениям отделов ЗАГС, в 2013-2015 гг. в Омске ежегодно регистрируется 12-13 тыс. браков. Среди них выявить точное количество межнациональных не предоставляется возможным, поскольку графа «национальность» в документах упразднена. Но, исходя из анализа проведенных опросов, а также сведений сотрудников отделов ЗАГС (выявляющих такие браки, исходя из фамилий брачующихся), можно утверждать, что около 20% современных браков заключаются людьми разных национальностей. Наиболее активный возраст для вступления в брак среди мужчин - 2529 лет, для женщин - 18-24 года. Подавляющее большинство опрошенных омичей считают, что главным поводом для вступления в брак является любовь (далее идут материальная выгода и беременность невесты, поиск стабильности, регулярный секс и др.). Слово «семья» чаще всего вызывает позитивные ассоциации: родители, дети, дедушки-бабушки, супруги, дом, уют, семейный очаг, любовь, поддержка, общность интересов, ответственность. Данные исследований М.А. Жигуновой 20002016 гг. свидетельствуют о том, что в семьях 73% опрошенных русских омичей имеются близкие родственники других национальностей, чаще всего - украинской, немецкой, белорусской, татарской, казахской, чувашской, польской, армянской, еврейской. По мнению 52% опрошенных, «национальность при вступлении в брак не имеет значения, лишь бы человек был хороший да любили друг друга». Интересно, что среди русских процент ответивших таким образом существенно превышал количество ответов среди представителей других национальностей. С точки зрения национальной самоидентификации, межнациональные браки имеют колоссальное влияние. Если в мононациональной среде вопрос об этнокультурной и национальной идентичности практически не ставится, то в межнациональном браке возникают определенные противоречия. Дети, рожденные в таких браках, вынуждены выбирать, к какой национальности и соответствующей культурной традиции себя отнести. В последние годы основанием для определения национальной идентичности все чаще выступают не этнические корни, а именно культура. Нередко при опросах встречаются люди, которые отвечают так: «Я родился и воспитан в русле русской культуры, поэтому считаю себя русским независимо от национальности моих родителей». Варианты этнической самоидентификации, противоречащие происхождению, встречаются довольно часто. Так, зачастую потомки белорусов в Сибири считают себя русскими. Называют себя русскими дети из украинско-немецких, белорусско-казахских и других семей, где родители принадлежат к различным народам. С каждым годом растет число лиц, затрудняющихся четко определить свою этническую принадлежность («не знаю, никакой», «трудно сказать, много в нас всякой крови намешано») либо указывающих смешанную и множественную идентичность («метис», «гибрид», «полурусок», «полукровка», «наполовину русский - наполовину татарин», «русский казах», «русская хохлушка», «русский, но по крови - белорус», «по паспорту немец, но считаю себя русским» и др.). Среди основных критериев этнической идентичности респондентами чаще всего указываются национальная принадлежность родителей и родственников, а также язык и культура, территория проживания и личные ощущения (чувствую, что я русский по духу, потому что душа у меня русская). Зачастую под русскими понимаются все, кто родился и проживают в России, говорит на русском языке и является, по сути, носителем русской культуры. Таким образом, необходимо особо отметить объединяющие и консолидирующие функции русской культуры для всех граждан нашей страны [9. C. 341- 342]. Изучая отношение к самому явлению межэтнического брака, респондентам предлагалось ответить на следующие вопросы: «Как Вы относитесь к межнациональным бракам?», «Считаете ли Вы для себя возможным вступление в межэтнический брак?», «Как бы Вы отнеслись к тому, если бы Ваш (потенциальный) сын женился на представительнице другой национальности?», «Выразите свое мнение о ситуации, если бы в межэтнический брак вступила Ваша (потенциальная) дочь». При помощи вопросов о брачных установках для собственных детей предполагалось свести к минимуму возможные попытки респондентов соответствовать принятому в обществе образу «толерантного человека», в соответствии с которым человеку предписывается отсутствие негативного отношения к иной культуре, а точнее - с наличием позитивного образа иной культуры при сохранении позитивного восприятия собственной [10. C. 10]. Исследования Е.А. Коптяевой проводились в 20132015 гг. среди русских, украинцев и казахов. Ответы русских мужчин можно разделить на две группы: респонденты, которые положительно или нейтрально относятся к межэтническим бракам (77%), и респонденты, указавшие на негативное отношение к таким бракам (33%). Следующий вопрос предполагал изучение возможности вступления в межэтнический брак самого опрашиваемого (58% ответили положительно, 42% выразили отказ). Когда речь зашла о возможности такого брака для детей, то большинство (67%) отрицательно восприняли данный вариант, 25% положительно отнеслись к такой версии и 8% не смогли дать однозначного ответа на данный вопрос. Во второй группе ответы были противоположны: для себя респонденты такой брак признавали невозможным, в то время как для детей подобный союз не исключался (8% от общего массива). Большинство русских женщин (89%) охарактеризовали это явление как положительное или нейтральное, 11% высказались отрицательно. Отвечая на вопрос о возможности межэтнического брака лично для себя, 50% высказались против, 38,4% признали вероятной такую возможность, остальные оказались не готовы дать односложный ответ. При обобщении полученных данных было выяснено, что группа ответов, в которых дается одинаково положительное отношение к межэтническому браку как для себя, так и для своих детей, составляет 38,4%. Часть ответов, в которых высказано одинаково негативное отношение к явлению межнационального брака, составляет 3,8%. Казахские мужчины высказали достаточно позитивное отношение к межнациональному браку: 67% охарактеризовали его как положительное явление, 23% продемонстрировали свое нейтральное отношение, 16% высказались против. Что касается личного отношения, то 50% респондентов считают для себя приемлемым заключение подобного брака, 33% выказали нейтральное отношение, категорически не приемлют для себя 17% отвечающих. Когда вопрос коснулся брачных союзов для их детей, расклад данных в целом продублировал тот, что был получен при анализе ответов на предыдущий вопрос: 50% ответили, что положительно смотрят на возможный брак детей с представителями другой национальности, 33% не придали никакого значения национальной принадлежности брачного партнера для своих детей, 17% указали, что этот фактор будет иметь для них значение. Стоит отметить, что большинство опрошенных были молодые мужчины в возрасте до 30 лет. Казахские женщины оказались более консервативными в данном отношении. Около половины (52%) считают межнациональный брак негативным явлением, характеризуя его как «размывание своего народа», 31% относятся к нему положительно, 17% проявили нейтралитет. Отвечая на вопрос о возможности межнационального брака для себя, 64% дали отрицательные ответы, чаще всего объясняя это запретом старших родственников, 33% - нейтральные («все может быть», «наверное», «национальность не имеет значения») и 3% ответили, что межнациональный брак для них возможен и/или желателен. Большинство казахских женщин (66%) считает, что не стали бы препятствовать браку своего ребенка с представителем другой национальности, 17% заявили, что данная ситуация неприемлема, 17% проявили нейтралитет. Украинские мужчины, отвечая на вопрос о своем отношении к межэтническим бракам, по большей части выказали нейтральное или равнодушное отношение -55% ответов, 45% отвечающих высказали резко негативное отношение к феномену межэтнического брака. Общая масса ответов на вопрос о приемлемости межнациональных браков лично для респондента разделилась на две равные группы. Половина опрошенных дала положительный ответ, 50% ответили, что не приемлют подобного брака для себя. Украинские женщины продемонстрировали более лояльное отношение к межэтническим бракам. Большинство (42%) охарактеризовали подобный брак как позитивное явление, но с оговоркой, что партнер не должен принадлежать к вероисповеданию, отличному от их собственного. Чуть меньше (38%) заявили о своем нейтралитете и 20% высказали свое осуждение. Отвечая на вопросы о возможности межнационального брака конкретно для себя, женщины по большей части продемонстрировали положительное отношение - 65%, но с уточнениями, что желаемый партнер должен иметь схожее вероисповедание и происходить из стран Европы, Америки. Категорически против подобной возможности высказались 35%. Большинство (65% мужчин и 98% женщин) указали, что согласились бы на межнациональный брак для своего (гипотетического) ребенка. Таким образом, треть респондентов (29%) не смогли высказать какое-либо однозначное отношение к такому явлению, как межнациональный брак. Большинство (47%) охарактеризовали его как позитивное явление. Но также имеются и противники заключения браков между представителями разных национальностей. Следует указать, что многие отмечали существенную разницу между браком с представителем схожей по истории, культуре, религии национальности и другим. Как правило, предпочтение отдается наиболее близким в этнокультурном и религиозном отношениях партнерам. Появились в вариантах ответов и расовые характеристики («выдал бы дочь за представителя европеоидной расы»). Большинство опрошенных не считают национальную принадлежность решающим фактором при заключении брачного союза, более значимым является религиозная принадлежность. Так, около 50% опрошенных считают, что для удачного семейного союза важным является принадлежность супругов к одной религии: «Одна религия, одна культура, одни традиции и обряды». Итак, можно сделать следующие выводы. Существенное влияние на межэтническую брачность оказывают расселение и численность контактирующих этносов, особенности их жизнедеятельности и культуры, частоты межэтнических контактов, миграционная активность. Также значимыми факторами являются уровень урбанизации, степень гетерогенности и открытости контактирующих народов, их языковая, культурная и религиозная близость, установки на межэтнические контакты. На территории Омска в миграционных потоках основную роль играют мужчины. Как правило, выходцы из различных регионов Азии и Кавказа вступают в брачные связи с представителями славянских народов. Среди потомков мигрантов и национально-смешанных семей отмечается более высокий уровень межэтнической брачности. В целом в настоящее время чаще русские женщины (а не мужчины, как на ранних этапах сибирской истории) вступают в брак с партнером другой национальности. В силу различных причин в таком браке либо русская женщина перестраивается под традиции другой культуры (учится готовить блюда национальной кухни, осваивает обычаи и обряды, принимает религиозную веру мужа), либо разные этнические культуры мирно сосуществуют, причудливо переплетаясь. Национально-смешанные браки можно рассматривать как своеобразный индикатор межэтнических отношений, а также как важный канал обмена этнокультурной информацией и как среду формирования новых этнокультурных традиций. В таких семьях складывается особая микросреда, создающая благоприятные условия для межэтнического общения и формирования соответствующих положительных установок. В национально-смешанных семьях формируются, по крайней мере, три основные модели поведения: 1) «размывание» этнического самосознания, утрата этничности одного из брачных партнеров, создание предпосылок для дальнейшей культурной ассимиляции; 2) сочетание этнокультурных характеристик контактирующих этносов с существенной разницей в их культуре, религии, языке и двойственность этнического самосознания; 3) выработка принципиально новых, своеобразных гибридных форм, характерных лишь для национально-смешанных семей, формирование новой субэтнической идентичности [11. C. 19]. Национально-смешанные браки испытывают сильное воздействие со стороны ряда экономических, демографических, социальных и этнокультурных факторов, но и сами оказывают на них существенное влияние. Этническая принадлежность не является решающей при выборе брачного партнера. Соответственно, национальная самоидентификация не имеет кардинального влияния на поведенческую составляющую этнокультурной идентичности. В то же время, начиная с конца 1990-х гг., наблюдается увеличение влияния религиозной идентичности.

Скачать электронную версию публикации