Firewood as One of the Basic Elements of Life Support of a Siberian Town in the 17-18th Centuries.pdf Откуда дровишки? - Из лесу, вестимо; Отец, слышишь, рубит, а я отвожу. Н.А. Некрасов Человек в суровых условиях Западной Сибири не может обходиться без огня - для приготовления пищи, отопления жилищ, изготовления орудий и т.д. С момента первого проникновения в этот регион одной из основных проблем для человека стала заготовка дров. Везде, где есть поселенческие комплексы, независимо от эпохи археологические исследования фиксируют кострища, очаги, печи. С появлением новых методик предметом исследований становятся свидетельства использования огня, связанные со специализацией комплексов (от отопления до производства), временем их функционирования, температурой, которая достигалась в очагах и печах, и др. Одна из важных и пока нерешенных задач - характеристика дров как ведущего вида топлива, а также ряд связанных с ними вопросов: использование специальных инструментов, объемы и сроки заготовки и т. д. Археологические исследования одного из первых русских городов в Сибири - Тары - предоставили достаточно много материалов, связанных с этой составляющей системы жизнеобеспечения жителей города: собственно сами дрова, места их хранения и некоторые наблюдения над способами их заготовки, транспортировки и т.д. Письменные источники дали представление о том, кто занимался их заготовкой, сколько готовили дров и сколько они стоили. Город Тара был срублен за рекордное время: за несколько месяцев осени и зимы 1594 г. Были поставлены крепостные стены с шестью башнями, из которых две - проездные. Административные постройки внутри крепости - воеводская изба, писарская, арсенал, аманатская и несколько амбаров для хранения припасов. Была поставлена острожная стена с семью башнями. Срублены две церкви, избы и хозяйственные постройки для служилого населения. Поскольку город ставили на пороге зимы, в поставленных постройках делали печи и заготавливали для них топливо. Пока шло строительство, на дрова шли отходы, но уже на следующий год, судя по находкам в культурных слоях этого времени, город занялся целенаправленной заготовкой дров. Культурный горизонт конца XVI-XVII вв. Тарской крепости и острога содержит большое количество срубов, различных деревянных конструкций и предметов. Достаточно много было найдено и поленьев - как специально заготовленных, так и из строительных отходов (рис. 1, 1). Вполне возможно, что при раскопках других сибирских городов дрова в виде поленьев были частой обычной находкой, но в публикациях авторы не считали необходимым уделять им внимание либо ввиду плохой сохранности археологической древесины дрова не фиксировались в культурном слое. В публикациях уделяется большое внимание постройкам и находящимся в них печам, указываются их размеры, конструктивные особенности, материалы и элементы декора [1. С. 7791; 2. С. 34-60]. Основа печной конструкции - топка и дымоотвод; размеры топки определяют температурный режим и специфику приготовления пищи; если печь находится в жилом помещении, наличие или отсутствие трубы указывает на степень доступа воздуха (тяги) непосредственно к сгораемой древесине. Находки поленьев в слоях XVII-XVIII вв. в крепостной и острожной частях Тары позволяют сделать однозначный вывод о том, что размеры топок в тарских печах были примерно одинаковы независимо от статуса их владельцев. 89 Дрова как один из системообразующих элементов жизнеобеспечения Рис. 1. Дрова и инструмент^! в г. Таре: 1 - поленья в углу избы XVIII в.; 2 - завалинка у избы со сложенными на нее поленьями; 3 - сложенный лес на берегу р. Аркарки; 4 - «круглая» поленница; 5 - колун На дрова шел в основном молодой лес диаметром не более 0,25-0,3 м. Бревна рубились на чурки длиной 0,7-0,8 м. Исходя из этого, размеры топок в тарских печах составляли в длину 0,9-1 м, в ширину и высоту -не менее 0,6 м. Поленья меньшей длины фиксируются в слоях второй половины XVIII в., что, по-видимому, связано с распространением в Таре вспомогательных печей-голландок, у таких печей из-за особенности конструкции топка значительно короче. В настоящий момент такие печи сохранились в городе в нескольких купеческих особняках. Например, в доме купцов Айти-киных на Нерпинской улице. Дрова делились практически поровну на березовые и осиновые. Значительное количество осиновых дров объясняется их более мягкой древесиной, что важно для заготовки, а также тем, что они выделяют гораздо меньше угарного газа. Березовые дрова дают больше жара, но выделяют много угара. У хозяев был выбор, какими дровами топить печь. Чем больше (толще) полено, тем оно дольше горит и температура в жилище С.Ф. Татауров 90 сохраняется более продолжительное время. Поэтому чурки кололись на две или четыре части. Но если осиновые поленья прогорают равномерно и практически не оставляют углей, то березовые равномерно горят только при высокой температуре. При снижении градусов в топке крупные поленья превращаются в головни или «головешки» - обугленные поленья, которые очень длительное время могут медленно тлеть, выделяя угарный газ. По этой причине после того, как печь протопилась, хозяева обязательно ее проверяли и выкидывали недогоревшие поленья. В культурном слое Тары «головешекъ) найдено достаточно много. Считалось, что второй раз в печь ее класть к несчастью. В пословицах русского народа головешки оцениваются в основном негативно: «Одна головешка и в печи не горит, а две - и в поле разгораются»; об одиноком человеке «Одна головня ни горит, ни гаснет»; об угаре: «Долго шарили, а головню оставили», «Не оставайся от жару головня (угоришь), от попа попадья (надоест)». Причина такого отношения очевидна: случаи отравления угарным газом были обычным явлением, часто это заканчивалось летальным исходом для целых семей. Только с появлением в XIX в. у русских печей плиты (места для приготовления жареной пищи) и дополнительной топки для нее дрова начинают колоть более мелко. Мелко колотые дрова разгораются гораздо быстрее и отдают больше тепла, но срок их горения значительно короче, чем у более крупных поленьев, поэтому хозяйки тратили меньше времени для приготовления пищи. Осиновые дрова были необходимы при устройстве отопления «по-черному», их клали в печь в последнюю очередь, так как они сгорали полностью, не выделяя угарного газа, вместе с ними прогорали недогоревшие части березовых поленьев. По этой же причине осиновыми дровами топили «по-черному» бани, так как они давали высокую температуру, необходимую для того, чтобы можно было париться и не бояться угореть. В ходе раскопок в острожной части города удалось определить места, где хранились у жителей запасы дров в XVII в. Из-за плотной застройки острожной части дрова хранили в поленницах в междомовых пространствах и на завалинках (см. рис. 1, 2). Особенно интересно! завалинки: их делали с восточной части постройки -наиболее освященное и теплое место, здесь дрова высыхали быстрее, и, конечно, это излюбленное место для посиделок. Из-за постоянных пожаров городские власти стали запрещать открытое хранение дров. Пришлось тарчанам строить дровяные сараи рядом со своими избами, кому позволяло место, а подавляющему большинству населения пришлось хранить дрова за пределами острожных стен, что породило традицию складывать дрова в круглые поленницы (см. рис. 1, 4). По мере надобности дрова на лошадях подвозили к избам. В 1785 г. было принято Городовое Положение, которое существенно ужесточило правила застройки и хозяйственной деятельности в пределах города [3. С. 33]. В первую очередь, это коснулось порядка на придомовых участках: тарчане были вынуждены убрать все хозяйственные постройки под одну крышу, в том числе и дровяники. С этого времени самым распространенным в Таре способом индивидуальной застройки стал крытый двор. Под его крышу прятали гужевой транспорт, хлев для скота и птицы, бани, дрова. Сюда же переместились и житницы - зерновые амбары, которые ранее находились в крепостной части города. На фотографиях конца XIX в. видно, что древесину хранили на окраине города вдоль берега р. Аркарки (см. рис. 1, 3). С началом советской власти эту традицию перенял Гортоп (городское топливное хозяйство), который сделал дровяную биржу на окраине города, на берегу Иртыша. В настоящее время дровяные склады находятся в том же месте и отделены от городских построек довольно широкой полосой свободной земли. Следующий вопрос нашего исследования - сколько было необходимо заготовить дров на год для одного хозяина избы и сколько в целом на год требовалось всему городу. Суровые продолжительные зимы требовали большого количества дров для отопления жилищ тарчан. По этой причине старались строить жилые дома небольших размеров. Это подтвердили раскопки в острожной части города: площадь постройки XVII в. составляла около 14 м2. В XVIII в. площадь изб увеличивается, достигая 20-26 м2. Со времени основания города, помимо распространенной традиции топить «по черному», в некоторых домах стали топить «по-белому» - при раскопках фиксируются упавшие кирпичные трубы. В избе XVII в., расположенной в острожной части города, нами обнаружена печь с трубой, полностью сложенная из кирпича-плинфы, что демонстрирует раннее использование кирпича и такой конструкции печей. С одной стороны, малые размеры изб и наличие печных труб требовали небольшого количества дров для одной топки, но, с другой стороны, избы быстро выстуживались. Дрова требовались ежедневно для приготовления пищи вне зависимости от времени года. Хозяйки старались совмещать отопление и готовку, но не всегда это было возможно, поэтому варили сразу на сутки или на несколько дней. Отсюда поговорки про недельные щи и т. п. Нельзя не учитывать и тот факт, что в этих же печах готовился корм и для домашнего скота, особенно для новорожденных животных. Топливо требовалось также для бань, которые наличествовали у значительной части тарчан. В Манга-зее была городская торговая откупная баня [4. С. 72], что, видимо, связано с недостатком строительных материалов этом городе. В Таре проблем с древесиной не было, бани зафиксированы раскопками в крепостной и острожной частях города. Обычно в банях мылись раз в неделю, но во время страды или тяжелой работы -вспашки земли и сева, сенокоса, уборки урожая, заготовки леса - бани топили практически каждый день. Дрова как один из системообразующих элементов жизнеобеспечения 91 Дрова были необходимы жителям города и для производственной деятельности. Многие производственные площадки находились прямо в жилых избах, но были и кузни, гончарни, которые располагались в отдельных постройках и отдельно отапливались. Исходя из всех нужд, по нашим подсчетам, в среднем на одно хозяйство в год готовили около одной кубической сажени дров, что в переводе на современные меры объема составляет 9,718 м3. Помимо жилищ дрова шли на отопление воеводского дома и административных зданий в Тарской крепости - писарской избы, арсенала, аманатской (тюрьмы) и т.д. Отапливались и фортификационные постройки крепости и острога. Раскопки Княжьей башни Тарской крепости показали, что в подобных объектах стояли небольшие печи для обогрева караульных. В Тарской крепости было шесть башен и двое ворот, да в остроге четверо ворот и шесть башен. Таким образом, дров на отопление государевых объектов требовалось большое количество. Князь Мещерский в докладной записке по поводу пожара 1669 г., когда сгорел практически весь город, указал среди уничтоженных огнем 360 дворов, приказную избу, воеводский дом и другие постройки [3. С. 22]. По данному документу общее число отапливаемых объектов в городе на момент пожара можно определить примерно в 400, т.е. для отопления требовалось 400 кубических саженей дров, или 3 200 м3. Это небольшой лес в несколько десятков гектаров, который тарчане ежегодно вырубали на дрова. Для заготовки такого объема дров требовались усилия достаточно большого количества человек. Учитывая, что две трети мужского населения города были служилыми людьми и не могли заниматься данным промыслом, возникает вопрос - кто поставлял дрова городу? В наказе об основании города написано, что доставка леса была положена на плечи местного татарского населения. «А дела-ти город всеми ратными людьми и татары тутошними волостьми, сколько тутошних людей зберется к городовому делу, которые туто близко подошли. А сперва их б[ере]чись, велети и лес ронить и привозить под город; а стояли бы под городом, а в город их не пущать, покаместа город укрепиться, чтоб и[м] людей государевых не сме-чать. А которые не учнут слушать и лесу к городовому [делу] возить, и их велеть воевать и пои [мав укро]щать» [5. С. 348]. Повинность в поставках строевого леса в Тару, а впоследствии дров стала со временем одним из прибыльных промыслов населения окружающих город татарских деревень. Пользуясь тем, что за ними были закреплены практически все лесные угодья, татары превратили этот фактор в способ обогащения. П.А. Словцов писал: «Татары и бухарцы, владея по писцовым книгам лучшими угодьями, лесами, землями, озерами, урочищами ягодными, ореховыми, звериными, пользуясь льготою от рекрутства и довольствуясь доходами с угодий, не жили, а плесневели в беспечной ленности» [6. С. 65]. В XIX в. заготовка леса во многих татарских деревнях стала отхожим промыслом. С осени до начала полевых работ население уходило в казенные лесные дачи и на пристани для заготовки леса (строевого и дровяного) и вывозки. Для жителей тех населенных пунктов, где не было развито хлебопашество, этот вид деятельности был основным, они занимались сплавом и погрузкой леса круглый год. К лесному промыслу в северной части Тарского округа (Саргатская, Коурдак-ская, правобережные селения Аялымской и Бухарской волостей) имело отношение почти все население. Им занимались целые артели или поденно. Один хозяин с парой лошадей зарабатывал 60-70 руб., с одной лошадью - 25-30 руб. за зимний период. При поденной работе в день платили 1 руб. 20 коп. на человека с лошадью [7. С. 130]. Тарские купцы Айтикины поставили заготовку дров на еще более высокий уровень. Построенные по их заказу в Тюмени пароходы «Работник^) и «Тара» поставляли дрова на верхний Иртыш - в Павлодар и Семипалатинск [8. С. 80]. Заготавливало дрова и русское население деревень, расположенных по берегам Иртыша к северу от Тары вплоть до устья р. Ишим, но напрямую в Тару их не везло, а складировало на пристанях. Тарские купцы грузили дрова на баржи и доставляли их в город. Березовые дрова в 1861 г. на пристанях стоили 1 рубль, осиновые и сосновые - по 60-80 копеек за куб. сажень [7. С. 168]. Обратимся к инструментам для заготовки дров. Пила вошла в обиход тарчан только к середине XVIII в. в связи с началом каменного строительства, когда понадобился пиломатериал для церквей и купеческих особняков. До этого времени единственным инструментом на заготовке леса был топор. Значение топора в жизни сибиряка в XVII-XVIII вв. трудно переоценить - с его помощью выполнялось более половины хозяйственных занятий как в городе, так и на селе, он был оружием и инструментом для деревообработки, неотъемлемой частью быта, атрибутом кухни и т. д. Топору посвящены отдельные исследования, поэтому рассмотрим его только в связи с заготовкой дров. Анализ ассортимента топоров в обычном крестьянском хозяйстве дал следующие результаты: у хозяина подворья в лесной полосе Западной Сибири было до шести его разновидностей: плотницкий, столярный, колун, кухонный (для рубки мяса), небольшой топорик (для охоты и рыбалки), тяжелый топор для рубки леса, или лесной топор (на севере Омской области этот топор почему-то называют «французским». - С.Т.). В связи с дровами интерес представляют два вида топора - лесной и колун. Первый приходит в Сибирь очень рано, при раскопках Тары в слоях XVII в. найдены поленья диаметром 15-20 см, по которым видно, что дерево перерубалось одним-двумя ударами. Это массивный топор с широким обухом, с выделенной оттянутой пяткой (бородкой) и почти не выступающим носком. Полулунное широкое (около 15-20 см) с двусторонней С.Ф. Татауров 92 заточкой лезвие позволяло наносить по толстым деревьям удар с максимальной силой. При таких ударах сопротивление дерева приходится на середину лезвия, поэтому носок у топора только мешал лесорубу. Подобн^іе топоры в Тарском Прииртышье известно! по раскопкам памятников XVII-XVIII вв. [9. С. 20]. А.Ю. Майничева, описывая строительное дело старообрядцев Верхнего Приобья, топор такой формы сравнивает с секирой и отмечает, что он применялся до распространения пилы для валки деревьев [10]. Из-за дефицита железа в Таре все шло в кузниц^і на перековку, поэтому топоров и других массивных металлических предметов не найдено. Колун приходит в Западную Сибирь несколько позднее. В Таре чурки со следами раскола топором с узким клиновидным лезвием фиксируются в слоях второй половины XVIII в. В отличие от современной практики колки, когда чурку ставят вертикально и раскалывают с торца, в то время чурку кололи в горизонтальном положении, что позволило зафиксировать следы колуна. Появление топоров такого типа связано с существенным расширением объемов торговли Западной Сибири с Европейской Россией. Увеличение товарооборота сказалось на количестве завозимых с Урала металлических изделий, в том числе деревообрабатывающего инвентаря. Вместе с новыми для Западной Сибири инструментами - пилами, коловоротами - стали завозить и колуны (см. рис. 1, 5). Подводя итог, можно сказать, что дрова на протяжении более 400-летней истории Тары являлись одним из стратегических запасов, позволяющих нормально существовать сибирскому городу. Их заготовка требовала значительных ресурсов и со временем превратилась в промысел для населения прииртышских деревень. Проведенное исследование показало значимость изучения таких, казалось бы, «второстепенных» материалов археологических раскопок.

Скачать электронную версию публикации