The Ayalyn Volost in the Tara-Irtysh Region and the Southern Trans-Urals.pdf Одним из направлений деятельности омской этнографо-археологической группы под руководством Н. А. Томилова является изучение этнических процессов, протекавших с эпохи Средневековья и по настоящее время на территории лесостепной зоны Западной Сибири, в том числе в Тарском Прииртышье. В ходе археологических раскопок памятников конца I-II тыс. н.э., проводимых с начала 90-х гг. ХХ в., накоплен значительный материал, который позволяет более точно представить картину заселения этого района тюркоязычными группами. На данный момент исследовано более 40 археологических памятников - поселений, городищ, могильников. Проведено несколько десятков этнографических экспедиций как в Прииртышье, так и на сопредельных территориях - Барабинской лесостепи и Северного Казахстана. Обработаны и опубликованы в десятках статей и в монографиях документы архивов Москвы, СанктПетербурга, Тобольска, Омска и т. д. На основе полученных данных можно достаточно полно восстановить общую картину миграций в лесостепную зону Западной Сибири тюркоязычных групп, процесс их расселения, особенности хозяйственного освоения новых для них территорий. В то же время в ходе сбора и обработки материалов возник ряд вопросов относительно времени и мест выхода мигрантов в конкретные районы, характера их взаимоотношений с аборигенным населением и как отражение этого - изменения в их материальной и духовной культуре. В данной работе мы коснемся некоторых аспектов истории аялынских татар, которые входят в состав одной из групп сибирских татар - тарских, выделенных Н.А. Томиловым [1. С. 135], и до сих пор проживающих в Тарском Прииртышье. Археологическое обследование Тарского Прииртышья с целью поиска памятников XV-XVIII вв. и последующие раскопки показали, что на данной территории нет комплексов ранее второй половины XVI в., соотносимых с аялынскими татарами. Самой ранней находкой являются серебряные деньги Ивана IV пери ода до 1547 г. из могильника Сеитово IV [2. С. 222]. Раскопки Тунуского городка, городищ Кошкуль IV, Безымянное I, III, Екатерининское IV (Ананьинское) позволяют сделать вывод, что поздние горизонты этих памятников синхронны и датируются второй половиной XVI в. [3]. Археологические свидетельства прямо подтверждают данные письменных источников о том, что Прииртышье, после его присоединения в 70-х гг. XVI в. ханом Кучумом, заселяется выходцами из Южного Урала и Средней Азии. По мнению казахского историка М. Абдирова, основу переселенцев составили казахские племена аргын, жалаир, керей, кыпшак, найман, табын, часть башкир, ханты и манси [4. С. 207223]. Среди прибывших на берега Иртыша людей количественно аялынцы в несколько раз превосходили все другие группы [5. С. 14-15]. Подтверждение многочисленности аялынцев мы находим и у Г.Ф. Миллера, который, описывая противостояние русских и татар, выделил Тарское Прииртышье как один из основных источников пополнения отрядов Кучума и его приближенных, причем в сотнях человек. Например, Карача набрал около 600 воинов на Иртыше и осадил казаков в Искере. Алей строил с аялынцами Черный городок, после взятия городка аялынцев числом 200 человек тарские воеводы вернули на их прежнее место жительства [6. С. 358]. К началу XVI в. в Тарском Прииртышье проживало тюркоязычное по языку и двухкомпонентное тюрско-угорское (в своей основе) по материальной и духовной культуре население. Знаковые в археологическом плане находки в погребальных комплексах XII - первой половине XIV в. - оружие, конская сбруя, украшения - позволили Б. А. Коникову выделить в Прииртышье «среднеиртышский» вариант кимако-кипчакской культуры [7. С. 259]. По всей вероятности, открытия, основанные на раскопках памятников, начавшихся в 60-х гг. ХХ в., вкупе с этнографическими данными, позволили Н. А. Томи- Аялынская волость в Тарском Прииртышье 95 лову считать, что в тарских аялынцах отложились компоненты сартов, печенежско-огузских и огузо-к^іпчак-ских племен и они осели в Прииртышье до XIII в., частично ассимилировав здесь южных угров, частично оттеснив их на север [1. С. 137]. Ситуация с расселением аялынцев при хане Кучуме до конца не воссоздана. До сих пор в Тарском Прииртышье не найден военно-административный центр Сибирского ханства, наличие которого было характерно для каждой крупной этнической группы сибирских татар, как правило, в центре ареала ее расселения. Таким административным центром групп сибирских татар, позднее названных учеными «тобольскими», являлся Искер, Чимги-Тура - тюменско-туринских татар, Тоянов городок - томских татар, Тон-Тура - барабин-ских татар, Кизыл-Тура - курдакско-саргатских татар. С.Н. Корусенко при изучении системы расселения аялынских татар обнаружила интереснейшую картину. «При нанесении на карту юрт аялынских татар сразу же бросилось в глаза, что между ними и саргатско-утузскими татарами (одной из локальных групп соседних курдакско-саргатских татар) в Прииртышье существовал небольшой территориальный разрыв, т. е. как бы имелось пустое, не занятое татарами место. Эта территория располагалась по Иртышу вверх и вниз от Тары. Но именно здесь-то как раз и жили служилые татары и их захребетники. В XVII в., когда многие из них оказались в составе ясачных татар, здесь возникла отдельная Подгородная волость [8. С. 39]. Примирения аялынцев с новой властью не произошло, поэтому количество населенных пунктов аялынцев, как и их численность после основания г. Тары, стала меняться. Тунуский городок был взят штурмом тарскими служилыми людьми в апреле 1596 г., вышеуказанн^іе городища, на которых также зафиксирован^! следах огня и разрушений, прекратили свое существование примерно в это же время. Письменных свидетельств об их взятии нет, возможно, их просто покинуло проживавшее там население. Русские, что естественно, ликвидировали все укрепленные населенные пункты вокруг г. Тары, как возможные очаги сопротивления Сибирского ханства. Это подтверждается записками тарских воевод с описаниями походов по поиску и взятию Черного и Мерзлого городков, которые могли быть ставками хана Кучума и его преемника Алея. После основания города Тары аялынские татары продолжали сопротивление сначала под руководством хана Кучума, а потом при его сыновьях и внуках. Вследствие этого их численность заметно уменьшилась. Для аялынских татар наиболее правомерно высказывание П.Н. Буцинского о том, «что во время завоевания русскими Сибирского царства погибла масса инородцев» [5. С. 26]. К 1625 г. уцелели татарские поселения, которые располагались непосредственно по Иртышу, и всего несколько деревень по рекам Тара и Уй, естественно, уменьшилась и численность населения. По нашему мнению, значительное уменьшение численности аялынцев была вызвана не столько их непосредственной гибелью, сколько уходом их за пределы отошедших к российскому государству земель. На протяжении первой половины XVII в. тарские воеводы только и занимались тем, что возвращали бежавших с Тарского Прииртышья аялынцев. Первые годы после основания Тары татары бежали с русских земель под покровительство Алея: «^де собрал Оялымские волости татар 150 человек и отвел их вверх по Иртишу на Черный остров, и тут деи они на Черном острову поставили городок, и в том городке зимуют _» [2. С. 284]. С начала XVII в. происходит массовый отток аялынцев, причем не столько на юг - на контролируемую калмыками территорию, но и на запад, на земли, где также вели активные действия кучумовичи. Число тарских татар с первой половины 90-х гг. XVI в. до 1634 г. сократилась с 1 770 до 1 000 человек [1. С. 148]. По данным Б. О. Долгих, на начало XVII в. число плательщиков ясака в Аялынской волости составляло 500 человек, общая численность аялынцев - 2 000 человек. В середине XVII в. плательщиков ясака вместе со служилыми татарами насчитывалось 253 человека [9. С. 52]. Отток татарского населения с Иртыша продолжился и в XVIII в. Н. А. Томилов, показывая тесные брачные связи иштякско-тукузских и курдакско-саргатских татар, писал о возможности перемещения татар с Иртыша на Исеть, на территорию проживания татар искеро-тобольской группы, современное место расположения населенных пунктов ичкинских татар [1. С. 86]. Выше отмечалось, что данные археологии свидетельствуют о довольно позднем появлении аялынцев в Среднем Прииртышье. Встает вопрос: откуда они могли прийти? На Южном Урале есть родо-племенное объединение айле, которое ряд авторов связывает с аялынскими татарами [10. С. 15-16; 11. С. 66]. В свое время В.Ф. Генинг обращал внимание на большое количество совпадений обозначений родовых групп в местах расселения аялынских татар и башкир айлинцев [11. С. 66]. Р.Г. Кузеев отрицал наличие прямого родства между этими группами и признавал несостоятельной версию В. Ф. Генинга о приходе предков айлинцев на Южный Урал из Западной Сибири, со Среднего Прииртышья [12. С. 198]. Н.А. Томилов считает, что две эти группы имеют общее происхождение, но «аялынские татары не могут быть выведены непосредственно от аялынских башкир, как и те от них, что доказывается исследованиями Р.Г. Кузеева» [1. С. 137]. Авторы статьи больше склоняются к мысли о достаточно близком родстве айле и аялын. Но, в отличие от В. Ф. Генинга, мы предполагаем обратный вариант: группа аялынских татар возникла в результате переселения части айле с Южного Урала (из Южного Зауралья) в Среднее Прииртышье. В первую очередь, в пользу такой версии свидетельствуют данные археологии. Как сказано выше, материалы, соотносимые с аялынскими татарами в Тарском Прииртышье, датируются не ранее второй половины XVI в. До XVI в. тюркское влияние в Тарское Прииртышье шло преимуще- Г.Х. Самигулов, С.Ф. Татауров 96 ственно с юга-востока. Раскопки памятников XVI в. и последующих XVII-XVIII вв. указывают на влияние на население Тарского Прииртышья со стороны Средней Азии и с запада - со стороны Южного Урала. К сожалению, археологических исследований в таком объеме, как в Прииртышье, Восточной Башкирии и на Южном Урале - на месте проживания аял^інцев - еще не проводилось. Однако имеющихся (археологических, этнографических и письменн^іх) материалов достаточно для того, что бы сделать вывод о том, что расселившиеся по обширной территории аялынцы поддерживали между собой определенные социально-экономические связи. Некоторые документы, связанн^іе с историей тюрков Зауралья, позволяют предположить, что часть аял^інцев вернулась / мигрировала в Южное Зауралье в середине -второй половине XVII в. Начнем с того, что для русских разница между словами «айле» (обозначение групп^і башкир-айлинцев) и «аял^і^> (обозначение аял^інских татар) была весьма невелика (если вообще заметна), т.е. аялынцы Зауралья могли в документах фигурировать как айлинцы. Из более существенных доводов назовем следующие. 1. В различн^іх документах, связанных с Зауральем, встречались названия «аил^і^>, «аял^ін^> или «аял^ін-ц^і^>. 2. На территории Каратабанской и Барынтабынской нераздельной волости в первой половине XVIII в. проживало весьма значительное количество айлинцев. В 1754 г. возник спор о земле между табынцами и айлинцами: «^ездил де он (геодезист. - Г.С., С. Т.) для размежевания башкирских земель в Баратабынскую и Каратабынскую волости у которых де одна вотчина старшин Таймаса тархана Шаимова, Арыка Исенбаева, Курманая Кулеева и с ними дв(о)е Айлинской волости команд, старшин - Корт-бая Ишбаева, Бангазы Козямышева в той волости живу-шие по припуску _ а что же де, в той вашей вотчине имеются вышеписанные изстари припущенные прапрадедами и дедами двух айлинских волостей башкирцы команды старшины Кортбая Ишбаева, Бангазы Козямыше-ва, по договорным данным им угодьям, от прадедов и дедов ваших владеть яко то селением, сенными покосами, пахотной землей, почему и ныне вы, Таймас с товарищ, им, айлинцам, жить в той вашей волости во обществе по тем договорам дозволяете» [13. Л. 18-19]. Подчеркнем, что это происходило в период, когда строительство заводов на Южном Урале только набирало темпы и вотчинные земли тех же айлинцев еще не были проданы под нужды металлургических заводов. Речь в документе шла о прапрадедах, т. е. в буквальном смысле о пяти поколениях (100 лет), а в символическом - о давно сложившихся отношениях, так как в ритуальных правовых формулах практически никогда не применяется больше двух приставок «пра-» к слову «деды». Форма «прапрадеды» означает большую давность, почти древность. То есть еще в XVII в. сложилась ситуация, когда значительная, если не большая, часть айлинцев оказалась в качестве припущенников на чужой территории при наличии собственной волости. Причины, конечно, могут быть разные, но одна из возможных - резкое увеличение населения волости за счет прихода людей извне. Приведем еще несколько документальных свидетельств. В реестре взятых в плен участников восстания, направленных весной 1738 г. в Екатеринбург «для отправления _ в Остзею», записаны имена башкир Аялынской волости из деревень Илкильдиной, Тайма-совой и Буланчиной (Исенгулова тож). Примечательно, есть один человек Айлинской волости из деревни Ил-кильды, а также один человек Барынтабынской волости деревни Буранчиной [14. С. 359-361]1. Упоминается Аялынская волость и в других документах, причем опять наряду с Айлинской волостью [Там же. С. 387, 395]. Следовательно, в этих случаях можно уверенно говорить о наличии в Южном Зауралье группы людей, именовавшихся аялынцами, о разделении аялынцев (по крайней мере, какой-то их части) и айлинцев. А в списках принесших присягу башкир, составленных в 17361737 гг., встречаем название: Аялатабынская волость [15. Л. 21-22, 25, 28]. И в итоговом списке в составе Табынской тюбы указана Аялытабынская волость2. Эти документы подтверждают версию о приходе / возвращении аялынцев в Южное Зауралье в XVII в. Вполне возможно, что это были именно аялынцы, пришедшие в XVII в. из Тарского уезда. Укажем на еще один момент: в списках принявших присягу в 1736 г. башкиры ставили тамгу. Представители Аялытабын-ской волости поставили тамгу табынскую - кружок с хвостиком внизу. Можно предположить, что название «аялын» сохранила та часть аялынских татар, которая была инкорпорирована в родо-племенное объединение табын. Возможно, часть аялынцев воссоединилась с айлинцами, но различить их по упоминаниям в документах не реально. Перспективно было бы сопоставить тамги аялынцев и айлинцев, однако, судя по документам, в первой половине XVIII в. айлинцы не имели единой устоявшейся формы тамги, существовало несколько распространенных вариантов и довольно много «индивидуальных» знаков. К сожалению, мы не располагаем информацией и о том, какие тамги использовали аялынцы Тарского уезда в XVII-XVIII вв. Это одно из направлений дальнейшей работы. Для русских чиновников правильное написание аялынцев представляло определенную проблему, так как в огласовке «айле» и «аялы» слабо различимы, о чем свидетельствует конкретный пример - упоминание в документе 1750 г. деревни Айле-Табынской [16. № 22]. Сложно усомниться в том, что речь идет о Аялы-Табынской деревне, но записали ее так, как было привычно. Из изложенного выше можно сделать следующие выводы. Предположение о переселении части айлинцев из Зауралья в Среднее Прииртышье и участие их в формировании группы аялынских татар подтверждаются данными археологии. Выявленные письменные источники свидетельствуют о существовании в первой половине XVIII в. в Южном Зауралье Аялынской (Аялытабынской) волости в составе Табынской тюбы. Аялынская волость в Тарском Прииртышье 97 Это подтверждает наличие реальных связей тюрков Зауралья с тюрками Тарского Прииртышья в XVII-XVIII вв. и может служить основанием версии о пере селении части айлинцев из Зауралья в Прииртышье в XVI в. и обратном переселении части аялынцев из Приииртышья в Южное Зауралье в XVII в. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Дело пронумеровано постранично, а не по листам. 2 Здесь необходимо пояснение - в литературе традиционно указывают, что тюбой называлась часть волости (родо-племенного объединения). Но этот вариант верен для приуральской Башкирии и не соответствует ситуации первой половины XVIII в. в Зауральской Башкирии, где понятие «тюба» означало объединение нескольких волостей.

Скачать электронную версию публикации