Socio-psychological aspect of the Russian merchants in the historical literature and in the works of writer P.D. Boboryk.pdf Одним из достойных объектов исследования социально-психологического облика различных социальных групп является, на наш взгляд, купечество. Его значение определяется не только видной ролью, которое играло купечество в хозяйственной и общественной жизни общества, но и соединением консервативных и прогрессивных черт своего облика, их эволюцию и трансформацию под влиянием внешних и внутренних обстоятельств. Купечество являлось составной частью национальной и региональных элит, внесло значительный вклад в формирование общественного сознания и чувства культурной идентичности русского народа. Структура исследования социальной психологии русского купечества включает в себя систему материальных и духовных потребностей и интересов, а также совокупность социальных и ценностных ориентаций. Выдающиеся теоретики экономической мысли К. Маркс, М. Вебер, В. Зомбарт видели всю сущность капитализма в сознательном стремлении предпринимателей к прибыли. Только у Маркса это было врожденное чувство, естественная потребность, которые толкали предпринимателей на подвиги, открытия и преступления; у Вебера это было следствием проявления чувства новых религий, так называемой протестантской этики или «капиталистическим духом»; Зомбарт наметил пути перехода к капитализму в традиционном (феодальном) обществе, когда между хозяином (купцом) и его приказчиками складываются отношения, требующие личной преданности своему патрону и беспрекословного послушания во всех его делах и прихотях [1]. В русской жизни со времен Екатерины II усиливаются позиции обывателя, который стремится к строительству цивилизации в ее материальных проявлениях. Это были слои общества, заинтересованные в накоплении капиталов, увеличении собственности, как личной, так и общественной. Доминантой такой культуры было и остается накопление, которое касается определенной части населения с ясно выраженными предпринимательскими наклонностями, где стяжание является не грехом, а добродетелью [2. С. 208]. Иную позицию в этом вопросе занимает американский политолог Р. Пайпс, который с позиций евразийской теории доказывает, что российское самодержавие не признавало за своими подданными права на собственность и предпринимательскую инициативу, и в результате Россия упустила шанс создать буржуазию в период мануфактур и свободной конкуренции. В купечестве, по мнению Р. Пайпса, мы находим мало капиталистической этики с ее упором на честность, предприимчивость и бережливость. Русская коммерция, по его мнению, «тяготела к натуральному товарообмену и обогащению через сомнительные с точки зрения нравственности методы» [3. С. 271]. Известный российский исследователь купечества М. В. Брянцев имеет на этот счет другое мнение. По его словам, комплекс основных купеческих ценностей формировался вокруг доминирующего желания как сохранить и приумножить свою собственность в виде недвижимости, капиталов и других средств хозяйственного господства. Отсюда жесткость и деспотизм глав семей, как мужчин, так и женщин, в отношении домочадцев и подчиненных, непритязательность в быту, нежелание повышать свой культурный уровень и другие консервативные черты. Русское купечество стояло на перепутье, так как выступало связующим звеном между прошлым и будущим. В культурном плане оно совмещало в себе нормы и ценности традиционной русской культуры, и в то же время тянулось к дворянской (западной) культуре [4. С. 7]. На наш взгляд, роль купечества с середины XVIII в. в социально-экономической жизни страны возрастала, и складывался тип купца-предпринимателя, носителя раннебуржуазных признаков. Формировалось и соответствующее отношение к этому купцу у его сограждан: люди, которые занимались торговлей и другими видами предпринимательства, не вызывали симпатий в народной среде, так как их деятельность не соответствовала психологическим и нравственным установкам широких слоев населения. «Русский человек легко дает, легко и берет. Нигде собственность не находится в таком шатком положении и не подлежит таким частым колебаниям, как в России. Простой русский человек не имеет большого пристрастия к собственности, он равнодушно теряет то, что нажил, в надежде завтра нажиться опять», - писал один немецкий путешественник в 1870 г. [5. С. 55]. Такое же наблюдение позднее сделал выдающийся русский философ Н.А. Бердяев: «Русский народ никогда не был буржуазным, он никогда не имел буржуазных предрассудков и не поклонялся буржуазным добродетелям и ценностям» [6. С. 119]. Вследствие этого, до конца XIX в. большинство купеческих фирм и отдельных капиталов возвышалось и падало в течение двух-трех поколений из-за частых банкротств, неблагоприятных условий предпринимательства и расточительства потомков разбогатевших купцов. Это отмечено многими исследователями, как на общероссийском [7. С. 122], так и на местном уровне [8]. Тем не менее в отдельных регионах, прежде всего в культурных центрах страны, возникло просвещенное купечество, которое много сделало для хозяйственного и культурного развития России. Деятельность братьев Третьяковых, Бахрушиных, И. Д. Сытина, К.Т. Солда-тенкова, С.И. Мамонтова, представителей семей Боткиных, Щукиных, Морозовых рассмотрены в известной книге А.Н. Боханова [9]. Основательный анализ благотворительности московских купцов сделала в своей монографии и ряде статей Г.Н. Ульянова [10]. Высокий уровень исследовательской культуры продемонстрировали авторы многих диссертаций по истории московского купечества, где были раскрыты малоизученные стороны его социально-психоло-гического облика. К ним относятся, прежде всего, работы О.Е. Ни-ловой [11] и О.В. Фоминой [12]. Базировались они как на новых, впервые введенных в научных оборот источниках, так и на исследованиях научных предшественников. Среди них выделяется монография А.Н. Аксенова, посвященная историко-генеалогическому изучению московского купечества. В книге выясняются происхождение, судьбы отдельных купцов, семейные связи купеческих фамилий, их торгово-промышленная деятельность, причины устойчивости купеческих родов и их падения [13]. Промежуточные итоги развития русского предпринимательства сделаны в коллективной двухтомной монографии «История предпринимательства в России», где большое внимание уделено социокультурному облику русского купечества, его благотворительности и духовным ценностям, функционированию купеческой семьи и преемственности купеческих капиталов. В целом выводы, которые сделаны коллективом достаточно известных и авторитетных авторов монографии, дают убедительную картину развития торгово-промышленного дела в стране и в целом положительную роль купечества в этом процессе. Отрицательная характеристика предпринимателей как представителей эксплуататорских классов, подлежащих уничтожению в процессе классовой борьбы, была преодолена [14. С. 442-444]. Такие выводы подтверждены в капитальной монографии В.Б. Перхавко «История русского купечества», в которой летопись жизни и дел торгового сословия неотделима от истории страны в целом и от истории отдельных ее регионов в частности [15]. Здесь прослежена история купечества от момента зарождения, когда у многих воинов на одном бедре висел меч, а на другом весы для взвешивания драгоценных металлов, до полной отмены купеческого звания в декрете ВЦИК от 11 ноября 1917 г. Отныне в документах нельзя было именоваться купцами, а последовавшая за этим национализация банков и внешней торговли, конфискация фабрик и заводов, торговых заведений и жилых помещений стали экономическим крахом для торгово-предпринимательского класса России. Только в эмиграции еще теплилось предпринимательство, с теплотой вспоминали русское купечество, появилась литература, во многом объяснявшая и оправдывающая коммерческую деятельность русских людей. Наиболее известной из них стала книга воспоминаний П. А. Бурыш-кина «Москва купеческая», впервые изданная в Нью-Йорке в 1954 г. [16]. Автор приводит родословные 25 крупнейших купеческих фамилий Москвы, увлекательно и со знанием дела рассказывает о жизни российского купечества от Средневековья до 1917 г., показывает благотворительную деятельность купечества. Книга Бурышкина написана не только как воспоминания, но и является своеобразным и обстоятельным исследованием истории купечества с привлечением разнообразных источников, в том числе и художественной литературы. Именно в литературе конца 90-х гг. XIX в. явственно прослеживается процесс размывания купеческого сословия, которое в новых исторических условиях приобретает иной облик. На передний план выходят не прежние купцы-коммерсанты и кредиторы-ростовщики, но купцы-промышленники и банкиры, выходцы из крестьянской и дворянской среды. Это купцы типа Лопахина из чеховского «Вишневого сада» или Палтусова из романа «Китай-город» П. Д. Боборы-кина. Вот о творчестве этого писателя, который много писал о русском, преимущественно московском купечестве и поговорим в данной статье подробнее. Петр Дмитриевич Боборыкин (1836-1921) родился в обеспеченной помещичьей семье и получил разностороннее и блестящее образование: сначала на юридическом факультете Казанского университета, затем на химическом и медицинском факультетах Дерптского университета. По мнению современников, Боборыкин был одним из культурных людей своей эпохи, свободно владел европейскими языками, располагал обширными познаниями в философии, естествознании, политических науках, изобразительном и театральном искусстве. Все это позволило ему стать видным деятелем второй половины XIX в., «хранителем традиций дворянской просвещенности либерально-западнической ориентации» [17. С. 108]. Главная идея его произведений, посвященных социально-экономической тематике, - это вера в социальную эволюцию, которая приведет к сращиванию традиционной дворянской культуры с энергией русского купечества и просвещенных администраторов. Эти мысли прослеживаются в самых известных его романах «Дельцы» (1873), «Китай-город» (1882) и «Василий Тёркин» (1892), где выведены явно идеализированные главные герои эпохи капитализма -просвещенные, политически мыслящие купцы, деятельность которых, к сожалению автора, не дает положительного результата. Творчество П. Д. Боборыкина не было обойдено вниманием современной ему критики, и оценки были самые противоречивые. Например, известный своим злословием критик В. П. Буренин, о котором в писательской среде складывались легенды и рождались эпиграммы, остро ненавидел все, что исходило от либерального журнала «Отечественные записки», в том числе и от его активного сотрудника Боборыкина. Буренин его творчество называл «пошлой болтовней из "распивочной" прессы», их обиженное литературное самолюбие называл «самолюбием мелких кружковых гениев», их ум - сознанием «либеральных лилипутов на пьедестале, по крайней мере, в два вершка вышиною» [18. С. 268]. Сам П.Д. Боборыкин, по мнению Буренина, в деле беллетристики и критики «обнаруживает обыкновенно художественной и мыслительной амуниции на грош, а амбиции, по крайней мере, на полтинник, коли не на целый рубль» [Там же. С. 271]. Тем не менее Боборыкин, по мнению Буренина, «с младых ногтей был приверженцем литературы, он ради ее интересов пожертвовал даже свои достоянием, довольно значительным: тысяч, говорят, пятьдесят потратил на издание журнала "Библиотека для чтения", наследственные вотчины расточил» [Там же. С. 273]. Романы и повести Боборыкина, по словам критика, полезны и памятны читателям «по жизненному содержанию, по своевременному уловлению почтенным романистом образов и веяний российского прогресса. Несмотря на некоторую поверхностность отношения ко всему вообще и в том числе к делу воспроизведения современной действительности, г. Боборыкин, однако же, усвоил себе довольно основательно, внешнюю технику этого дела, он очень разносторонне образован, он всё знает...» [Там же. С. 276]. Благожелательную и развернутую характеристику творчества П.Д. Боборыкина дал в свое время известный критик и историк литературы Д. Овсянико-Куликовский, назвавший его «признанным и большим художником наблюдателем и бытописателем» [19. С. 268]. По мнению критика, Боборыкин «строгий и последовательный реалист в искусстве: быть реалистом в искусстве, значит отправляться не от идеи, а от факта и осмотрительно переходить от видимости вещей к скрытому в них смыслу, от конкретных явлений к обобщающей их идее, от внешнего человека к внутреннему» [19. С. 269]. Такая характеристика творчества П. Д. Боборыкина подтверждает значимость его произведений как ценных исторических источников по тому или иному периоду российской истории, в том числе и по социально-экономическому развитию страны в пореформенное время. Положительная характеристика отдельных произведений Боборыкина сохранилась и в советском литературоведении, благодаря которым, например, его наиболее удачный роман «Китай-город» переиздавался несколько раз огромными даже для того времени тиражами. Капитальная многотомная «История русской литературы» отнесла Боборыкина к типичным представителям либерального лагеря русской общественной мысли, которые группировались вокруг журнала «Вестник Европы». Журнал был основан в 1866 г. профессором истории М. Стасюлевичем и на его страницах выступали Н. Костомаров, С. Соловьев и другие видные историки. И. С. Тургенев в журнале Стасюле-вича выступил с романом «Новь» и другими произведениями последних лет жизни, И.А. Гончаров в 1869 г. поместил свой роман «Обрыв», а Г. Данилевский - романы «Девятый вал» и «Мирович». В этом ряду не затерялись и романы Боборыкина «Полжизни» и «Китай-город», раскрывавшие малоизвестные стороны российской жизни [20. С. 40]. Известный советский критик С. Чупринин отмечает сильные и слабые стороны творчества П.Д. Боборыкина. В его произведениях «по освещенной авансцене проходят десятки, если не сотни действующих лиц, причем появление всякого нового персонажа непременно сопровождается его портретной характеристикой, а в большинстве случаев и обстоятельно изложенной предысторией. Пространные описания, длиннейшие вводные эпизоды, обширные характеристики и авторские сентенции не оставляют практически места для действия. Человек, превратившись из главного объекта художественного исследования в одно из средств социологического проникновения в среду, как бы теряется в этой среде, погребается под ворохом подробностей, деталей "вещного мира", частных ситуаций» [21. С. 14-15]. Однако для современного читателя, который смотрит в прошлое через полуторавековую призму времени, эти детали интересны и полезны для реалистичного восприятия прошлого. Достоинства и недостатки писателя Боборыкина особенно ярко проявились в его романах 70-90-х гг. XIX в., исследовавших бурный процесс развития капитализма в России. В них Боборыкин выступает не только как самозабвенный певец русского капитализма, но проявляет сочувствие к его жертвам. Во многом это навеяно романами французского писателя Э. Золя, творчество которого Боборыкин широко пропагандировал в русской печати на всем протяжении своей долгой 60-летней литературной карьеры. Под влиянием Э. Золя, братьев Гонкуров, других французских писателей натуралистической школы, у Боборыкина сложилась «вера в социальную эволюцию, движимую реформами и "малыми делами", в перспективу сращивания традиций дворянской культуры с энергией нового русского купечества, деловых кругов, просвещенных администраторов и разночинных интеллигентов» [17. С. 109]. Характерен в этом отношении роман «Дельцы», повествующий об охватившей русское общество акционерной горячке, которая захватила не только дельцов из купечества, но интеллигентных людей. Главные действующие лица романа - отставной офицер и недоучившийся студент, с головой окунулись в мир бизнеса, и там встретили воротил своего дела. Один из них, штатский генерал, действительный статский советник Борис Павлович Саломатов, который после Крымской войны проявил себя в полной мере: «Как законник, излагающий бойко всякое дело и устно, и письменно, выхлопатывал он все, что нужно в административных сферах; как человек со связями, он зарекомендовывал предприятие везде, где нужно, и в свете, и у денежных людей» [22. С. 71]. В результате он составил бы себе огромное состояние, если бы львиная доля его доходов не уходила на чрезмерную роскошь - кутила преобладал в нем над всем остальным. Как сказала о нем его любовница, «ведь кажется барин, и в чинах, и с тузами водится, а безобразник, что твой купеческий самодур» [Там же. С. 85]. Именно она, купеческая дочь Авдотья Степановна, дает генералу и дельцу мудрые советы в его коммерческой деятельности, в его рискованной игре на бирже и в учреждении новых акционерных предприятий. Примечательна и внешность Саломатова, в которой фотографически отразился портрет одного из современников Боборыкина: «Биржевик был похож на купчину, бреющего бороду. Большая курчавая голова, вся красная и лоснящаяся, прикреплена была посредством бычачьей шеи к огромному туловищу. Брюхо свое он должен был уже носить как чемодан, придерживая обеими руками. Но эта ноша как-то не мешала ему двигаться и даже выказывать юркость. Карие глазки выглядывали из-под его ожирелых покровов лица и живо перебегали от предмета к предмету» [Там же. С. 57]. Стоит ли говорить, что меркантильные интересы дельцов касались всего того, с чем они соприкасались, в том числе и в отношениях с женщинами. Автор романа вслед за своей героиней восклицает: «Разве они могут быть влюблены! Жадность одна к женщине, вот и вся их любовь» [Там же. С. 116]. Попадая в этот мир дельцов, интеллигентные люди, главные герои повествования, оказываются не приспособленными к данной среде. Они ведут бесконечные разговоры, связанные с их интеллигентскими переживаниями, и единственное дело, на которое они решаются, это афера с шантажом Саломатова. Уязвленная отставкой куртизанка привлекает на свою сторону любовника, отставного офицера и известного в своих кругах публициста из недоучившихся студентов, и начинает извлекать из своих знаний о темных делишках денежных воротил и крупных адвокатов собственную выгоду. На коммерцию это не походило и дело не выгорело, так как новоявленные дельцы походили на овец, составивших заговор против волков. Мужчины оказались слабыми, неспособными поддержать спекуляции влюбленной в одного из них куртизанки, и вывод романиста Боборыкина однозначен - не барское это дело заниматься коммерцией. Наиболее значительным творением Боборыкина является самый известный его роман «Китай-город». Главный герой романа Андрей Палтусов, отставной офицер, участник Балканского похода русской армии в Русско-турецкой войне, пытается войти в деловой мир и создать собственное дело. Эта мысль возникает у него при взгляде на небрежное отношение москвичей к деньгам, когда огромные суммы доверяются неграмотным и немытым мальчишкам для сдачи их в контору. «В такой стране не нажиться? ... Да надо быть кретином!» - восклицает он, когда за десять минут перед ним проплыли сотни тысяч рублей. Все данные, для того чтобы стать успешным дельцом, у него были: образование, жизненный опыт, незаурядный ум, энергия. Вот как романист описывает его внешность: «Голова его небольшая, круглая, выпуклая в боках, с крутым лбом, сидела на туловище чрезвычайно свободно, поворачивалась часто и легко. Нос утолщался книзу. Посередине его был желобок, делавший его шире и некрасивее. Светло-карие глаза смотрели возбужденно. В них видна и юркость, и сознание здоровья и силы, и наклонность все осмотреть, взвесить и ценить, в то время как легкие складки вдоль носа и приподнятые уголки рта улыбались снисходительно, а при случае и вкрадчиво» [23. С. 11]. Способствовала обогащению и деловая горячка, которая возникла в 80-х гг. XIX в. Русская текстильная промышленность после Русско-турецкой войны испытывала подъем: старые предприятия развивались и модернизировались, возникало немало и новых фирм. Все это требовало координации, финансирования и управления, и в Москве, центре легкой и пищевой промышленности, возник деловой центр, своеобразный московский Сити. Занял он центр столицы, квартал, примыкавший к Красной площади и Кремлю. На трех его улицах, Никольской, Ильинке и Варварке, в Теплых рядах и на Чижевском подворье были сосредоточены почти все фабричные конторы и амбары оптовых предприятий. Боборыкин мастерски и дотошно описывает оживление и пестроту жизни в этом районе, где господствует купечество и делаются состояния. Более того, купцы проникли и в университет, находившийся вблизи Китай-города на Моховой улице, где магистерскую диссертацию защищает купеческий сын, отец которого «торговал рыбой или "пунцовым" товаром каким-нибудь, а сынок пишет монографию о средневековых цехах или об учении Гуго Гроция» [Там же. С. 57]. Как показано в романе Боборыкина, не только деловая жизнь руководится купцами, они не только хозяйничают в городском управлении, но пробираются и в науку, и в искусство. Все это не нравится автору романа, который поставил задачу через своего главного героя, дворянина Палту-сова, проникнуть и покорить этот мир. Как отмечал мемуарист П. А. Бурышкин, «это ему нужно не только для заработка, но и для противопоставления себя, дворянина, торжествующему по всем линиям купцу. Для выполнения свей миссии, он входит в общение со многими представителями и представительницами купеческой Москвы. Он имеет большой успех, особенно у женщин, но миссия явно не удается, так как он попадает в тюрьму «за растрату вверенного ему имущества. Впрочем, все кончатся благополучно - он женится на богатой купчихе» [16. С. 59]. Попутно Боборыкин рисует образы других купцов, блестяще рассказывает о важных с его точки зрения событиях московской жизни - бенефис знаменитой артистки в Малом театре, концерт в Благородном собрании, купеческий бал. Перед читателем проходит череда лиц купеческого происхождения, где встречаются как персонажи ранних пьес Островского, так чудаки и оригиналы. Исключение составляет главная героиня романа, сама управлявшая двумя фабриками -Анна Серафимовна Станицына. Она оттеснила от дел своего безвольного мужа и даже дала по его просьбе развод, что в купеческой среде было большой редкостью. Свои дела на фабриках она вела отлично, устроила при них школу, не угождала «титулованным дамам-патронессам, ездила только в свое общество, да и то мало.» [23. С. 288]. Во многом реалистичность этого образа связана с тем, что он срисован с реально жившей тогда известной московской общественной деятельнице, владелице нескольких текстильных мануфактур В. А. Морозовой, урожденной Хлудовой. В поле зрения романиста попал и другой фабрикант, выведенный под именем Алексея Тимофеевича Взлом-цева. Типичный представитель делового московского мира, который происходил из староверов, но перешел в единоверчество, правда, без всякого упорства и фанатизма, т. е. «позволял курить другим и сам курил, читал "светские" книжки, любил знакомство с господами, стоящими за старину, за "Россию-матушку" и единоплеменных братьев, о которых имел довольно смутное понятие... Жил он один, в большом, богато отделанном доме с парадными и "простыми" комнатами, без новых затей, так, как это делалось лет тридцать-сорок назад, когда отец его трепетал перед полицмейстером и даже приставу подносил сам бокал шампанского на подносе» [Там же. С. 100-101]. Внешность у него была по-купечески благородной: «Высокий, чрезвычайно красивый седой мужчина за шестьдесят лет, одетый "по-немецки" - в длинноватый темно-кофейный сюртук и белый галстук. Он носил окладистую бороду, белее волос на голове» [Там же. С. 101]. Другой, еще более патриархальный тип купца принадлежал Капитону Фе-офилактовичу Краснопёрому, который «служил живым примером русской бойкости и изворотливости, кичился своим умом, уменьем говорить, - хотя говорил на обедах витиевато и шепеляво, - тем, что он видел и все знает, Европу изучил и России открыл новые пути богатства, за что давно бы следовало ему поставить монумент». Соответствовала его «кулацкой» натуре и внешность: «Лицо его так и выскочило из питейной лавочки, курносое, рябоватое, скулы выдавались, но рот хранил самодовольную, горделивую складку» [23. С. 105, 108]. Однако не только дворянство, но и купечество испытывало какое-то «оскудение», когда коммерческая бездарность мужа Анны Станицыной подкреплялась соответствующей внешностью: «Народ называет такое сложение "глистой". Узость плеч, приподнятых и острых, вытянутая шея с кадыком, непомерная длина рук и ног делали его неприятным на взгляд по одной уже фигуре. Голова подходила к остальному складу: лоб, сдавленный с боков и сверху сжатый, заостренная макушка и выдающийся затылок, достаточно говорили о его мозговом устройстве. В лице сохранилась моложавость - и женоподобная и мальчишеская, что-то изношенное и недозрелое, развратное и бесполое» [Там же. С. 52-53]. Одним словом, судя по изображенным П. Д. Бобо-рыкиным персонажам, писатель никак не подходил под распространенную в прессе и критике характеристику «певца московского купечества». Это заметил в свое время видный представитель купечества П. А. Бурыш-кин: «Трудно понять, как выведенные Боборыкиным персонажи могли руководить большими делами. Да и сам автор говорит о них тоном барского презрения» [16. С. 60]. Кроме «Китай-города» описание купеческой Москвы у Боборыкина не раз повторяется, и в них купечество выступает уже более солидной и реально существующей силой, манера его изображения становится более беспристрастной. Примером купца нового типа стал Василий Тёркин в одноименном романе, написанном в 1892 г. Здесь выведен просвещенный, интересующийся литературой и наукой предприниматель, который сам, выйдя из народа, стремится развить в нем лучшие его черты и искренно заботится о сохранении родных угодий. Это касается прежде всего реки Волги, которая сильно обмелела в конце XIX в. после хищнической вырубки лесов по ее берегам. Всему виной были пароходы, которые работали тогда на дровах, заготовленных в ближайших к реке лесах. Прогресс требовал жертв, и леса Поволжья одними из первых попали в «черный список». Тем не менее молодой бизнесмен собирался бороться за полноводность реки, так как это было необходимым условием его успешной коммерции. Автор романа с симпатией рисует его образ: «Смотрел он скорее богатым купцом, чем барином, а то так хозяином парохода, инженером, фабрикантом, вообще деловым человеком, хорошо одевался и держал голову немного назад, что делало его выше ростом... В крупных чертах привлекательного крестьянского лица сидело сложное выражение. Глаза, с широким разрезом, совсем темные, уходили в толстоватые веки, брови легли правильной и густой дугой, нос утолщался книзу, а из-под усов глядел красный сочный рот с чувственной линией нижней губы» [24. С. 9]. Таким образом, хотя Боборыкин не оставил глубокого следа в русской литературе, в своих лучших произведениях он выступает как тонкий реалист и психолог. В каждом выведенном лице он стремится установить реальные черты, из которых складывается их облик. Тут и происхождение лица или группы лиц, которые несут признаки наследственности и традиций, черты более широкой классовой психологии, обстоятельства внешней жизни в виде полученного воспитания и образования. Как заметил цитированный ранее в нашей статье историк литературы Д. Овсянико-Куликовский, «психология пола и возраста занимает видное место в романах и повестях Боборыкина, и многие фигуры, им созданные, бесспорно являются ценным документом для историка» [19. С. 369]. Что касается московского купечества, то Боборыкин глубоко и точно показал типы купцов нового поколения, пришедшего на смену типам купцов Островского, хотя «черты наследственности у них, навыки ставшие инстинктами, сквозят из под налета неглубокого просвещения, новых культурных начал, веяний "духа времени" - и эта амальгама истолкована исчерпывающим образом [Там же. С. 370]. В целом, характеризуя эволюцию социально-психологического облика русского, преимущественно московского купечества, важно отметить, что его трактовка шла не поступательно и не менялась в хронологической последовательности, а целиком зависела от времени интерпретации и задач, стоявших перед исследователем и писателем. В качестве источника по реальному облику купечества нами взят облик, нарисованный писателем П. Д. Боборыкиным, который был скорее не художником, а натуралистом, описывающим наблюдаемые им образы не как живых людей, а как носителей тех или иных психологических черт и идей. Автор часто спешил запечатлеть то или иное явление в еще не выношенных образах, перегружал повествование огромным количеством второстепенных бытовых деталей, что снижало впечатление от нарисованной им вполне реалистичной картины. Такой метод менее заметен в обширных воспоминаниях Боборыкина, которые дают богатый материал для изучения эпохи, но, к сожалению, они посвящены его личным встречам с писателями, учеными, общественными деятелями и деятелями искусства [25. С. 22-23]. Сопоставляя образ русского купца в литературе и исторической науке, отметим, что ученые на протяжении полутора веков составили разнообразные по своему содержанию характеристики, от резко негативного до комплиментарного, тогда как в художественной литературе, в том числе в творчестве П. Д. Боборыки-на, был задан тон изображения купечества как совокупности бытовых, психологических и социальных противоречий, и в этом их сила и долголетие. В конечном итоге современная историческая литература, посвященная купеческой теме, закономерно пришла к подобным наблюдениям и выводам.

Скачать электронную версию публикации