The ethnogenesis of the selkup people from the lingvistic and ethnohistorical point of view.pdf Анализ исследовательских подходов к классифицированию селькупского языкового и этнографического материала привел к важному выводу о том, что исследователи разных научных дисциплин - историки (археологи, этнографы) и лингвисты - неодинаково оценивают степень дифференциации селькупских данных. Для лингвистов установленным является факт наличия не единого селькупского языка, а языкового континуума, группирующегося в три диалектных ареала - южный, центральный и северный (тернарный подход) [16]. Сгусток северных диалектов возник позднее всех, и в его формировании принял участие, прежде всего, тымский говор центрального диалектного ареала. Таким образом, для лингвистов селькупы - это изначально достаточно автономные диалектно-локальные группы, язык которых объединен только «общей структурной моделью» [2. С. 43]. Историки (археологи, этнографы) всегда воспринимали селькупов состоящими из двух больших подразделений (бинарный подход): южных (нарымских) и северных (тазовско-туруханских), причем последних считали отделившимися от нарымских (т.е. предполагалась изначальная целостность селькупов, в рамках которой начали протекать процессы дивергенции, приведшие к появлению северных селькупов). Практически во всех энциклопедических и учебных изданиях их сообщество делят на «нарымских» и «северных», на «нарымских (среднеобских)» и «северных (тазовско-туруханских)» или на «южных» и «северных». Так, например, З. П. Соколова, предваряя свое исследование по этногенезу угров и селькупов, представила селькупов следующим образом: «Селькупы в настоящее время состоят из двух этнографических групп - северных (тазовско-туруханских) и южных, или нарымских» [7. С. 90]. Разницу между чумылкупами (носителями центральных диалектов) и сюссыкумами (южные диалекты) на уровне культурных реалий считают неглубокой. Разные подходы к классифицированию селькупского материала предполагали построение принципиально разных гипотез о происхождении селькупов. Однако при этом наибольшую дискуссионность вызывал (и продолжает вызывать) не столько вопрос изначального единства или раздробленности древних селькупов, сколько вопрос об их автохтонности в пределах Нарымского края. Остроты и актуальности этой дискуссии добавляет проблема этнической принадлежности кулайской археологической общности, существовавшей в первой половине I тыс. н. э. на территории, частично совпадающей с ареалом расселения южных (южно-центральных) селькупов, каким он сформировался к середине II тыс. н. э. При этом все споры касаются только периода I тысячелетия; II тысячелетие вопросов не вызывает: все исследователи (и лингвисты, и археологи) едины во мнении, что в конце I - начале II тыс. группы селькупов уже точно населяли тот ареал, в пределах которого их застали первые письменные свидетельства. Так, например, археологом А. И. Боборовой была выделена «нарымская археологическая культура», в IX-XVI вв. принадлежащая праселькупскому, с XVII в. - селькупскому населению [8. С. 79-86]. В ходе многолетней работы с селькупским этнографическим, лингвистическим, фольклорным и этно-историческим материалом у автора данной статьи сложилось свое видение этноисторического процесса. Автор подчеркивает, что выстраиваемая этноисториче-ская картина отражает историю формирования только тех сообществ, которые были носителями селькупского языка, т.е. историю формирования селькупоязычного населения, приведшего к той этнической ситуации в Нарымском Приобье, которую застали исследователи XIX-ХХ вв. Большое влияние в этом вопросе на автора оказали данные по селькупской диалектологии: в частности, опираясь на мнение лингвистов - А. П. Дульзона и С. В. Глушкова - о двух древнеселькупских диалектах, автор также считает, что внутри самодийского ареала с прасамодийского этапа сформировалось две группы селькупов (будущие «центральные» и «южные» селькупы). С. В. Глушков, вслед за Е. А. Хелим-ским, датирует период распада прасамодийцев рубежом эр [9. С. 27; 10. С. 408]. После распада у этих групп, возможно, не было единого общего праселькуп-ского этапа или он был весьма кратким - длительность этого этапа вызывает дискуссии. По предположению автора данного исследования, одна из этих групп по Кети проникает в Приобье, затем осваивает, помимо Кети, обское пространство между верхним устьем Кети и устьем Чулыма, тем самым формируется группа южных селькупов - сюссыкумы. Представители другой группы проникают в Нарым-ское Приобье с истоков Чижапки, Парабели (рек Кенги и Чузика) и Чаи (реки Парбига, Евга) и в процессе освоения промысловых угодий на притоках они выходят к Оби с запада по Васюгану, Парабели. Таким образом, из левобережного населения формируются чу-мылкупы. Часть населения, вышедшего с Васюгана на Обь, перешло на Тым. Об этом красноречиво свидетельствуют названия селькупских поселков - топоно-мическая модель этих названий едина для жителей Кенги, Чижапки и Тыма [11. С. 113-122]. Кроме того, в Приобье, выше устья Чаи, формируются «крайне южные» селькупы. Данное мнение основывается на предположении Е. А. Хелимского, который, опираясь на материалы Г. Миллера, А. Кастрена, К. Доннера, Н. Григоровского, предусматривал внутри южной группы диалектов особую диалектную подгруппу «крайне южных диалектов» - ныне исчезнувших - чулымский, чаинский и «верхнеобской» / «томский», отмеченные в материалах. Как вероятный ареал распространения «крайне южных» диалектов селькупского языка Е. А. Хелимский предлагает рассматривать юг Томского Приобья («вплоть до примыкающих к Томской области Мариинского и Яшкинского р-нов Кемеровской области») [12. С. 27]. Это фактически может говорить о возможном наличии в прошлом четвертого диалектного ареала -«крайне южного» или о процессе дивергенции «южного» ареала и выделении из него «крайне южной» части. Вопрос о направленности лингвистических процессов на селькупском юге - дивергенции «крайне южных» от других южных диалектных подразделений или, напротив, слиянии, сближении бывшего четвертого «крайне южного» ареала с остальным южным ареалом - на сегодняшний день является слабоизученным и остается открытым. Можно предположить, что «крайне южные селькупы» явились еще одной волной исхода самодийцев (в языковом отношении очень близких к «южным» селькупам) с их самодийской прародины, и эта группа вышла в Приобье с востока не по Кети, а, возможно, через Томь, спустилась вниз по Оби и локализовалась в пространстве между устьями Чаи, Чулыма, Шегарки и Томи. Или же эта группа формировалась как обособляющаяся часть от сюссыкумов, поднявшаяся по Оби вверх от верхнего устья Кети до устьев Чулыма и Томи (подробнее см.: [12, 13]). Именно это население освоило нижнее и среднее течение р. Чаи, и относительно одной из подгрупп этого населения в XVIII в. (1740 г.) Г. Миллером было записано родовое название Kunku. Так, Г. Миллер пишет буквально следующее: «Вдоль Чаи, от устья и до [рч.] Музура [Бакчара], а также на 'У дня пути вверх по Музуру живут остяки Чаинской волости Томского уезда, которые называют свой род Kunku-aimak» [14. С. 182]. К сожалению, именно эта группа осталась практически не исследованной в этнографическом плане; в лингвистическом плане - это материалы Н.П. Григоровского [15, 16]. Низовья Чулыма осваивались селькупоговорящим населением с Оби, и, как писал Г. Миллер, именно жители Кортульской волости на Оби считали «своей собственностью» угодья в низовьях Чулыма «на 1,5 дня пути на маленьких лодках вверх против течения»; «некоторые немногие семьи из них также имеют здесь кое-где жилища» [14. С. 178]. При этом на Оби сформировалось несколько контактных зон. А) Между верхним и средним устьем Кети появилась зона контакта между чумылкупами и сюссыкума-ми (шло формирование шешкупов, однако этот процесс не был завершен ни в языковом плане, ни в плане этнографическом, иначе и диалектные особенности группы, и ее этнокультурная специфика были бы выявлены более четко). Причем в основе шешкупов находилась наиболее ранняя из вышедших на Обь подгрупп сюс-сыкумов (имевшая s вместо s в анлауте). Б) В районе Сондорово и Тайзаково также сложилась зона активного смешения между «крайне южными» и южными сюссыкумами, с одной стороны, и формирующимися шешкупами - с другой. В этом ареале были, вероятно, и вкрапления левобережных чумылку-пов, вышедших с истоков Чаи - рек Парбиги и Евги. Е. А. Хелимский предлагал некоторые говоры на Оби между Нарымом и Колпашево (нарымско-обские), а также на Нижней Кети (кетско-обские) считать «переходными», или смешанными [12. С. 24-25; 17. С. 23]. Гипотетически самодийский ареал, из которого «выдвинулись» две группы будущих селькупов, можно было бы разместить южнее устья Томи. Возможно, в качестве места исхода для «южных» селькупов (сюс-сыкумов) можно рассматривать территорию среднего течения Томи (в пределах таежной (южно-таежной) зоны, но до предгорий Алтая), где позднее фиксируются шорцы. Однако более корректно было бы искать подобный ареал ближе к Енисею, и, вероятно, он должен включать в себя истоки р. Кети. Так, Е. А. Хелим-ский район «исходного расселения» селькупов видел в «треугольнике Томск-Красноярск-Енисейск» [9. C. 28]. Кроме того, по природно-климатическим характеристикам этот ареал должен очень походить на территорию Нарымского Приобья - иметь развитую речную сеть (все селькупские группы формировались как рыболовы). Для «центральных» селькупов (чумылкупов), возможно, такой территорией «исхода» могла бы стать лесостепь в районе Северной Барабы. Не случайно именно этот ойконим (сельк. Параба) так распространен в обском «чумылкупском» левобережье - крупные реки Парабель (по форме - фактически адъектив от слова Параба), Парбига (а также Род Parbe, который в XVIII в. зафиксировал Г. Миллер на истоках Чаи) [14]. Сдвигалось самодийское население из более южных широт, вероятнее всего, под натиском тюрков; волны тюркизации могли бы хронологизировать этот процесс. Таким образом, опираясь на лингвистические, исторические и фольклорные материалы, автор предлагает картину формирования селькупов, в основе которой лежит идея о двух самостоятельных древних группах в составе прасамодийцев (будущих «центральных» и «южных» селькупов). Обе группы разными миграционными путями осваивали Приобье: южные селькупы продвигались с верховий Кети на Обь и по Оби - вверх до устья Чулыма; центральные, напротив, с истоков Чижапки, Чузика и Кенги через Васюган и Парабель вышли к Оби с запада. Следует учитывать присутствие еще одной группы - «крайне южных селькупов», которая, вероятно, осваивала Нарымское Приобье с юга, спустившись по Оби от устья Томи вниз до устья Чаи и Чулыма. Вероятно, именно это «встречное» движение по Оби создало ту зону интенсивного смешения языковых и культурных данных в пространстве между верхним устьем Кети, устьями Чаи и Чулыма, которую зафиксировали исследователи XIX-XX в. В конце I - начале II тыс. группы селькупов уже прочно закрепились в том ареале, в пределах которого их застали первые письменные свидетельства.

Скачать электронную версию публикации