Review: Klevakin E.P. Notes of the provincial official of the second half of the 19^th century: Memoirs and st.pdf Фундаментальная публикация, подготовленная молодым историком, посвящена теме, актуальность которой в России неизменна. Административный аппарат играл и играет важнейшую роль в судьбе страны, в жизни миллионов ее граждан. Это относится и к местной власти - в повседневной жизни население имеет дело с органами и деятелями местного управления. В последние годы исследователи все больше проявляют внимания к истории провинциальной администрации Российской империи; сибирские историки достигли в этом отношении заметных успехов. В рецензируемом издании впервые так полно представлено письменное наследие провинциального чиновника невысокого ранга. До сих пор исследователи могли лишь сетовать на незначительное по количеству и качеству мемуарно-эпистолярное наследие сибирских купцов и чиновников. Правда, по мере изучения вопроса оказывалось, что их не так уж мало и они не так уж малосодержательны. Некоторые из записок Евгения Поликарповича Клевакина были известны историкам и даже от случая к случаю использовались ими. Однако рецензируемое издание наглядно и убедительно показывает, насколько неполным и неточным было представление об их объеме, значении и информационном потенциале. Осуществление научного издания исторических источников, да еще и значительного объема, требует огромной кропотливой работы, далеко не всегда справедливо оцениваемой коллегами, незнакомыми на собственном опыте с таким видом профессиональной деятельности. В данном случае П.А. Афанасьев выступает в роли не только публикатора, но и исследователя. В обширной вводной статье П.А. Афанасьеву удалось реконструировать биографию изучаемого персонажа и убедительно показать действие механизма социальной мобильности. В публикуемых источниках представлены подробности повседневной жизни горнозаводского населения, значение существовавшей системы образования для судеб обычных людей. Упоминается главный начальник Уральских горных заводов В.А. Глинка, сыгравший важную роль в судьбе мальчика, - крупный чиновник обратил на него внимание и распорядился перевести в окружное училище. Может быть, это не случайный поступок бывшего декабриста и человека, отличавшегося либеральными взглядами [1]. Во всяком случае, историки получили новый источник, дополняющий образ Глинки. По мнению Афанасьева, в основе успешной карьеры Е.П. Клевакина, вышедшего «из мастеровских детей», лежат знание дела, честность, добросовестность, следование закону. Конечно, подобная карьера и ее основания противоречат устойчивому представлению о чиновниках, однако если бы эти стереотипы соответствовали действительности, само существование и функционирование государства было бы невозможно. Исследователь сумел вникнуть в смысл и содержание деятельности чиновника. Разнообразие занятий и мест службы Клевакина, подробная характеристика автором своей деятельности позволяет увидеть «изнутри» реальную жизнь, «подноготную» и казенной, и частной управленческой службы. Подчеркивается значение для успешной профессиональной и общественной деятельности коммуникативных практик, хотя в этой сфере Клевакин действовал неоднозначно: с одной стороны, он часто менял места работы, ссорился с начальниками и сослуживцами, с другой - умел «устанавливать контакты и ладить с разными людьми», в том числе с представителями враждовавших «партий» алтайской горнозаводской администрации. Упоминается о «могучем телосложении и силе» как об одном из факторов, поднимавших авторитет чиновника среди населения. Источники позволили выявить и охарактеризовать мотивы перемены мест службы: желание обеспечить материальное благополучие собственное и семьи, самолюбие и стремление достичь успеха, «быть всегда на виду», а также и сам характер работы. Не случайны такие замечания: «и здесь служить можно»; «как машина работаешь»; «должность очень занимательная». Клевакин, бесспорно, обладал незаурядными способностями, что проявлялось и в том, как быстро и успешно он осваивал новые обязанности и адаптировался к новым местам службы. Из публикуемых текстов обнаруживается и довольно широкий круг чтения этого человека. Не менее важны выявленные и опубликованные источники, характеризующие участие Клевакина во Рецензия: Клевакин Е.П. Записки провинциального чиновника второй половины XIX века 189 многих обществах - потребительских и научнокраеведческих, в ссудо-сберегательных кассах и клубах, пожарно-добровольческом движении и тюремном попечительстве, наконец, в «Союзе русского народа». Можно согласиться с объяснением монархизма чиновника архаичной тождественностью в его восприятии и понимании службы государству и государю, наград и поощрений, получаемых за службу, - благоволением императора. Особую ценность публикуемым эго-текстам придает принадлежность мемуариста к нижнему, самому многочисленному слою провинциального чиновничества. Думаю, что не вполне правомерно считать Кле-вакина «человеком второго плана» в соответствии с концепцией ростовских историков и их терминологией. Его место по классификации Н. А. Мининкова и его коллег, скорее, находится между второй и третьей категориями. Напомню, что к первой отнесены «“выдающиеся личности”, (“фигуры первой величины”)^ экстраординарность личных качеств которых создавала у современников и потомков впечатление их исключительности»; члены второй характеризуются так: «человек второго плана», который «в большей мере интегрирован в социальный контекст и в этом смысле -типичен», он «выделяется из толпы, но в то же время “не дотягивает”^ до масштаба “творца истории” и “вершителя судеб”»; в третью входят лица «“третьего плана” (исторического фона, единиц социального ландшафта) - безымянные, вербально и визуально не представленные как индивидуумы». И наконец, вне этих категорий и за пределами объекта «персональной истории» остается «молчаливое большинство» -те, «кто составлял^ социокультурный фон» эпохи [2. С. 23-25]. Почти по всем параметрам Клевакин ближе всего к третьей категории, его выделяет из тысяч мелких провинциальных чиновников факт создания многочисленных мемуарно-эпистолярных и беллетризо-ванных текстов, охватывающих - и это действительно уникальное явление, - всю его жизнь. П.А. Афанасьев расположил 46 публикуемых текстов в пяти разделах в соответствии с хронологией и основными этапами биографии Клевакина, разделы поделены на главы, следующие одна за другой «в хронологической последовательности описываемых событий», каждая глава «представлена обособленным завершенным... тематически самостоятельным очерком-воспоминанием». В ряде случаев выделены отдельные сочинения, входившие в состав общих, более крупных рукописей. Составитель поставил перед собой цель максимально полной публикации мемуарного наследия, включив и те сочинения, которые были написаны в «беллетризованной манере», но «по характеру описания, стилистике, упоминаемым фактам и героям», мало отличались от «собственно воспоминаний». Не случайно в названии появилось многозначное понятие «записки». Пришлось решать сложную задачу отграничения мемуаристики от беллетристики -«за рамками издания оставлены тексты, написанные на реальной основе, но созданные как художественные произведения с изменением имен действующих лиц». В этом отношении Афанасьев следует принципу, сформулированному классиком отечественной истории и источниковедения П.А. Зайончковским [3. С. 10]. Само обилие и объем письменного наследия автора, имевшего невысокий социальный статус и не очень серьезный официальный образовательный уровень, вызывает несколько настороженное отношение, и Афанасьев понимает это, задаваясь даже вопросом о возможной графомании. Убедительными и обоснованными представляются соображения составителя о мотивах столь интенсивного мемуарного творчества: профессиональная привычка к письменной работе, удовлетворение собственного самолюбия, желание «подчеркнуть свою необычность среди большинства грамотных обывателей-современников», стремление сохранить и передать общественно значимую информацию, в чем, очевидно, проявлялось историческое самосознание. Все это позволило отказаться от подозрения в графомании. П.А. Афанасьев определил особенности мемуарного творчества Клевакина: «близость к форме очерка», беллетризация (наличие диалогов и прямой речи, эмоциональность), разрозненность и мозаичность. Им отмечена и такая черта, как ориентация на публикацию, особенно в поздний период и при создании крупных текстов, но она, скорее, отражает не индивидуальную специфику, а соответствует общей тенденции развития мемуаристики конца XIX -начала XX в. [4. С. 49]. При подготовке подлинно научного издания источников, как правило, встает вопрос о принципах публикации. К сожалению, в последнее время все чаще игнорируются «Правила издания исторических документов», - к рецензируемому изданию это не относится. Хотя мы видим отступления от правил, но в сторону более точного и полного соблюдения духа и сути археографии и текстологии. В данном случае отрефлек-сированы и четко сформулированы избранные публикатором правила передачи текста, в этом он следует серьезным образцам. В отличие от многих современных публикаций источников, археографическая характеристика рукописей выполнена на высоком профессиональном уровне. Дается описание носителя информации («конторская книга с твердой обложкой и тканевым корешком», «линованные листы писчей бумаги» и т.п.), указываются формат, поля, цвет чернил, надписи и пометы. Текстуальные подстрочные примечания позволяют судить о ходе и сути работы автора - исправления, дописки, переработка и пр. Правка наглядно показывает отношение автора к тексту. Научно-справочный аппарат носит подлинно исследовательский характер. Из общего объема издания тексты Клевакина занимают более 70%, тексты составителя (введение, комментарии, именной указатель) -около 30%. Во вступительной статье представлены результаты большой и удачной аналитической работы. Однако правильно было бы при цитировании здесь публикуемых документов ссылаться не на архивное дело, а на собственную, вошедшую в данное издание публикацию. Комментарий основан на изучении многочисленных разнообразных документов. Как это и должно быть в хорошей, высокопрофессиональной работе, комментарий - настоящий кладезь информа- 190 Н.П. Матханова ции по истории чиновничества и управления, об общественной и повседневной жизни многих слоев населения региона, о судьбах конкретных людей. Составитель обоснованно включил во второй том «Перечень документального наследия Е.П. Клеваки-на», который стал результатом серьезной работы по выяснению судьбы фонда; ему удалось проследить перипетии движения документов. Самостоятельную и весьма серьезную ценность имеет аннотированный именной указатель и приложение, включающее восемь делопроизводственных документов, важных не только для реконструкции биографии самого Клевакина, но и для просопографи-ческих исследований чиновничества. Основательность, исследовательский характер вступительной статьи и научно-справочного аппарата, качество передачи текста - все это отличает рецензируемое издание и позволяет поздравить составителя и читателей с появлением хорошего серьезного научного труда.

Скачать электронную версию публикации