Syrian migration in Lebanon: peculiarities and problems.pdf «Арабская весна» - масштабные протестные движения в странах Ближнего Востока и Северной Африки -открыла период внутриполитической турбулентности и социальных кризисов и имела для региона далеко идущие последствия. Волнения привели к смене ряда политических режимов, причем тех, которые, казалось, обладали наибольшей степенью устойчивости (в Тунисе, Ливии, Египте, Йемене), вызвали внутриполитическую и региональную нестабильность, переросшую в некоторых странах в гражданскую войну [1]. На Арабском Востоке сложилась крайне взрывоопасная ситуация, характеризуемая высоким уровнем динамики и в то же время неопределенности и порою непредсказуемости. Конфликтный потенциал Ближнего Востока кране высок: здесь происходит интернационализация практически любого конфликта, постоянно растут военные расходы государств региона, подпитывающие все новые витки гонки вооружений, активизировались исламистские движения, в том числе фундаменталистские, усилилось вмешательство внерегио-нальных игроков, способное как ускорять наметившиеся перемены, так и создавать новые - внутриарабские и международные противоречия. Все эти факторы свидетельствуют о хронической нестабильности в регионе в целом и в отдельных странах, об отсутствии механизмов и гарантий поддержания здесь мира и стабильности, что приводит к масштабной миграции населения с территорий, охваченных военными действиями. В наибольшей степени от этих событий пострадала Сирия, охваченная длительным, более чем семилетним гражданским конфликтом. Как следствие этих процессов, она вошла, по данным ООН, в число стран, дающих наибольшее число мигрантов. Так, в 2015 г. на нее пришлось 24% от общемирового числа беженцев, за нею следовали охваченные внутренним противоборством Афганистан и Ирак (таблица) [2]. Доля отдельных стран в общемировом числе беженцев, % Страны 2013 г. 2014 г. 2015 г. Сирия 9 16 24 Афганистан 6 7 16 Ирак 7 9 12 Остальные регионы 78 68 39 В 2016 г. Сирия оставалась в лидерах по числу мигрантов, хотя в абсолютном значении показатель существенно снизился. В начале 2017 г. увеличилось число сирийцев, зарегистрированных в Турции (2,9 млн чел. против 2,5 млн в 2016 г. [3]. В 2016 г., согласно статистике международной неправительственной организации Amnesty International, в соседнем Ливане насчитывалось около 1,1 млн беженцев из Сирии, примерно каждый пятый [4] или каждый четвертый, проживающий в стране, по другим источникам [5]. Согласно данным Countrymeters, содержащим статистику текущего состояния населения любого государства, миграционный прирост населения в Ливане в 2016 г. составил 298 013 чел., в 2017 г. - 315 721 чел., а в текущем 2018 г. население страны увеличивается на 916 чел. в день за счет мигрантов. Эксперты полагают, что если уровень иммиграции останется на таком же уровне, то количество въезжающих в страну людей с целью долгосрочного пребывания превысит число покидающих страну [6]. Поток иммигрантов в Ливан постоянно рос в течение последних лет, причем Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ) в среднем регистрировало по 47 000 беженцев в месяц [7]. Сирийские беженцы из высших и средних социальных слоев селятся обычно в столице страны Бейруте и его пригородах, тогда как большинство городских и сельских бедных переселенцев оседают в городах и деревнях у сирийско-ливанской границы. Поток бегущих от войны сирийцев, в рядах которых растворились и исламистские боевики, хлынул в Ливан через северную и восточную границы. С 2012 г. в восточном и северном Ливане стали появляться лагеря сирийских беженцев, которые порой оказывались вне зоны контроля со стороны ливанских властей. [8]. Пожалуй, главным очагом напряженности оказался город Арсаль с прилегающими деревнями, расположенный вблизи ливано-сирийской границы. Жители этих населенных пунктов с тревогой обнаружили, что оказались практически в меньшинстве - так, на 40 тыс. коренных жителей Арсаля пришлось приблизительно 120 тыс. сирийцев [9]. Сирийская миграция в Ливан: особенности и проблемы 121 Здесь до лета 2017 г. достаточно сильны были позиции радикальной исламистской группировки «Джаб-хат ан-Нусра» («Фронт победы»), возникшей на территории САР в 2011 г. и связанной с террористической сетью «Аль-Каида» (запрещена в РФ). В августе прошлого года ливанская армия попыталась поставить под контроль ситуацию в Арсале, что вылилось в столкновения с исламистскими радикалами, в рядах которых насчитывалось до 700 человек. Обе стороны понесли потери, были жертвы и среди местного населения (42 человека убиты, 400 ранены) [10]. Но главный результат состоял в том, что боевики покинули этот район и перебрались в сирийский Идлиб. В северной части Ливана беженцы устремились в районы преимущественно с суннитским населением, где к ним отнеслись достаточно лояльно и благосклонно. Близкая ситуация сложилась и в западных, также преимущественно суннитских, районах мухафазы (провинции) Бекаа. Другие ливанские конфессии -мусульмане-шииты, друзы и христиане -оказались не столь радушно настроены по отношению к сирийским беженцам. Поток сирийцев в Ливан привел к экономической, политической, социальной и религиозной напряженности в стране. Среди местных жителей, терявших свой и без того незначительный рынок труда, выросла безработица. Без энтузиазма ливанцы встретили и увеличение нагрузки на социальные объекты - школы и больницы, сети электро- и водоснабжения, в целом на слабую инфраструктуру страны [11]. Совершенные выходцами из мигрантской среды террористические акты - взрывы в южных пригородах Бейрута и Хермеля - добавили отчужденности в отношении мигрантов, большинство которых влачат жалкое существование, а следовательно, являются питательной почвой для радикализма и экстремизма. В конце июня 2016 г., после террористических актов в городе Эль-Каа, который находится на границе с Сирией, в Ливане был введен комендантский час в лагерях для беженцев для поддержания общественной безопасности [12]. Многие жители «страны кедров» опасаются, что гражданская война в соседней стране может оказать крайне негативное воздействие на Ливан и вызвать в нем очередное гражданское противостояние. Таким образом, кризис беженцев породил крайне опасную ситуацию в стране, которая грозит нарушить хрупкий конфессиональный мир в Ливане и вновь разделить общество на противоборствующие лагеря. Ливанские власти, учитывая растущие угрозы внутриполитической стабильности в связи с присутствием столь большого количества мигрантов, принимали необходимые меры, нацеленные на то, чтобы остановить поток беженцев в страну. Они объявили об ограничении въезда сирийцев, за исключением тех лиц, которые остро нуждаются в неотложной помощи, а также детей, ставших сиротами, одиноких женщин, спасавшихся от войны со своими детьми. Ужесточался контроль на границе, в частности не допускались к въезду палестинцы, в свое время осевшие в САР, более строгими стали требования для проживания в Ливане для тех людей, кто уже находится в стране [13]. За прошедший период, согласно информации Красного Креста, Ливан отказал почти 60% желающих пересечь сирийско-ливанскую границу [14]. Помимо этого, в начале 2015 г. Главным управлением общей безопасности Ливана были введены новые правила, касающиеся въезда и выезда сирийцев из страны. Так, сирийским беженцам запрещалось повторно въезжать в Ливан, если они возвращались на родину [15]. Также предусматривались разные сроки пребывания мигрантов в стране, требовалась различная подтверждающая документация в зависимости от цели пребывания (туризм, посещение школы, получение медицинской помощи и т.д.). Чтобы продлить свое пребывание в Ливане, беженцам необходимо было заплатить 200 долларов за каждого члена семьи старше 15 лет. Такая плата за продление срока проживания была отменена в феврале 2017 г. [7]. В мае 2015 г. Ливанское правительство обратилось с просьбой к УВКБ приостановить регистрацию сирийских беженцев в стране в целом. Ливанские власти до сих пор отказывают в официальном разрешении создавать на своей территории лагеря для беженцев, что связано с далеко не безосновательными опасениями, что такие лагеря-анклавы могут превратиться в постоянные поселения, в которых будут созданы благоприятные условия для оппозиционной и повстанческой деятельности. Как отмечают эксперты, зачастую экстерриториальность лагерей увеличивает риск их превращения в опорные пункты для экстремистских и террористических сил [16. С. 343]. Это, в частности, подтверждают события в многочисленных палестинских лагерях беженцев, которые Бейрут размещал на своей территории с 1948 г., т.е. со времен первой арабо-израильской войны. Слабость позиции ливанского государства в данном вопросе проявляется и в том, что оно фактически не в состоянии обеспечить такое положение вещей, при котором население созданных лагерей не становилось бы жертвой оппозиционных группировок сирийцев-суннитов [17]. Кроме того, с точки зрения международного сообщества, отсутствие официальных лагерей создает немало проблем для обеспечения защиты беженцев и координирования предоставления им помощи по всей стране. Управление Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев предоставляет материальную помощь и продовольствие беженцам, которые зарегистрировались. Как и в других странах, многие сирийские беженцы приняли решение не регистрироваться в УВКБ из-за боязни, что правительство передаст их имена и место жительства властям Сирии. Проведенные в Ливане социологические опросы показывают, что 40% опрошенных не доверяют сирийцам. Трое из пяти, независимо от религиозных убеждений, не хотят видеть сирийцев близкими соседями. Однако наиболее показательным является низкий уровень интеграции сирийцев в ливанское общество: например, 82% ливанцев не хотели бы вступить в брак с сирийцем. Палестинские беженцы в Ливане уже давно считаются гражданами второго сорта. Теперь си- 122 Е.М. Савичева, К.А. Каур рийские беженцы становятся новой категорией из этого ряда. Проблема пребывания сирийских мигрантов в Ливане осложняла двусторонние отношения и ранее. Более того, тема нелегальной трудовой миграции стала одной из самых щепетильных в ливано -сирийских отношениях [18]. Когда Сирия и Ливан в середине 1940-х гг. получили независимость, граница между двумя странами была открыта для сирийских трудовых мигрантов со стороны обоих государств. Налоги, разрешения на работу, визы и вид на жительство были дешевыми, легко доступными для любого сирийца, пытающегося получить работу на территории Ливана. При этом количество людей, прибывших и покинувших страну, не регистрировалось, по крайней мере в 1990-х и 2000-х гг., даже в рамках общей безопасности [19]. С середины 1960-х по 2005 г. произошла значительная миграция в страну низкоквалифицированных сирийских рабочих в результате различных факторов. В 1960-е гг. экономический бум в Ливане привел к массовому наплыву сирийских рабочих. Во время гражданской войны в Ливане (1975-1989) многие местные жители эмигрировали, что привело к нехватке рабочей силы. Более того, нахождение на ливанской земле сирийских вооруженных формирований, введенных сюда в июне 1976 г., в начале гражданской войны, и их контроль над ливанской границей облегчили сирийским рабочим въезд и выезд из страны [20]. До начала сирийского военно-политического кризиса сирийские трудовые мигранты обычно зарабатывали намного меньше, чем ливанцы, из-за сравнительно дешевой стоимости жизни в Сирии. Незарегистрированные беженцы не имеют права на материальную помощь и поэтому постоянно ищут любую работу, соглашаясь на самую низкооплачиваемую. В свою очередь, ливанцы теряют рабочие места из-за более дешевого сирийского труда и получают доход значительно ниже, что не позволяет им поддерживать свой обычный уровень жизни. По информации ливанской газеты «Ан-Нахар», число въехавших в страну сирийцев в 1993-1995 гг. превышало показатель убывших на более чем 1,4 млн человек [21]. В условиях трехкратного превышения уровня жизни в Ливане такое положение дел было неудивительным, равно как и то, что львиная доля сирийских мигрантов представляла собой неквалифицированную рабочую силу (92%), занятую в строительстве, сельском хозяйстве, сфере обслуживания. Сирийцы строили дома и дороги, выращивали овощи, ремонтировали автомобили, а также работали уборщиками, вахтерами, носильщиками, мусорщиками, розничными торговцами [22]. Такой приток рабочей силы из Сирии имел неоднозначные последствия: с одной стороны, сирийцы вносили неоценимый вклад в восстановление экономики Ливана, разрушенной в ходе длительной гражданской войны, с другой - представляли собой значительную социальную нагрузку, хотя и были фактически бесправными. Несмотря на демонстрацию официальным Дамаском силы и устойчивости режима, сирийцы не воспринимали Ливан как безопасную зону. Усиленная конкуренция за скудные ресурсы и рабочие места, религиозный дисбаланс между суннитами и шиитами, а также угрозы и реальная действительность насилия повлияли на их социальный опыт. Сирийское военное присутствие в Ливане в течение 29 лет (с 1976 по 2005 г.) и сопутствующие нарушения прав человека привели к тому, что у многих ливанцев сложились предрассудки против сирийцев. В частности, в период после окончания гражданской войны усилилось недовольство со стороны ливанцев контролем над страной со стороны сирийского режима. Поляризация, наблюдаемая между суннитами и шиитами в Ливане с 2005 г., напрямую связана с убийством бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири, что произошло уже на заключительной стадии многолетнего контроля Сирии над Ливаном. Дамасское руководство попало под мощное международное давление, и сирийские войска вынуждены были весной 2005 г. покинуть Ливан (во исполнение резолюции № 1559 Совета Безопасности ООН) [23]. Тогда сирийские рабочие испытали всю тяжесть своего положения в связи с всплеском антисирийских настроений в стране. В 2012-2013 гг., согласно официальным данным Департамента сирийских рабочих в Министерстве труда Ливана, в стране были официально зарегистрированы всего лишь 650 сирийцев [24]. Однако в действительности в Ливане работают сотни тысяч сирийцев, и их число с каждым годом растет. Сегодня отсутствуют официальные данные относительно точного числа сирийских рабочих в Ливане. Возможно, как мы уже отмечали, многие не хотят регистрироваться из-за страха перед сирийскими властями. Вместе с тем некоторые сирийские беженцы открывают свои собственные малые предприятия в стране, такие как продуктовые магазины, пекарни, мастерские по ремонту различных изделий. Новый источник дешевой рабочей силы в лице сирийцев резко повлиял на уровень безработицы. Так, министр труда Ливанской Республики приводил такую статистику: 36% ливанской молодежи являются безработными, 47% выпускников университетов не находят подходящей работы на рынке труда, где предоставляется примерно 4 тыс. вакансий ежегодно (что ничтожно мало по сравнению с 32 тыс. окончивших университеты), около 170 тыс. ливанцев живут за чертой бедности [25]. Данные опросов показывают, что подавляющее большинство респондентов из Ливана (98%) считают, что сирийцы занимают рабочие места ливанцев и снижают их заработную плату, а 63% полагают, что сирийцы получают финансовую поддержку несправедливо. Более половины опрошенных хотели бы запретить въезд сирийцев в страну. Более 2/3 считают, что ООН должна создать лагеря для сирийцев, а международное сообщество - нести экономические издержки на содержание беженцев. Общая точка зрения, распространенная среди населения республики, - границу с Сирией следует лучше контролировать. Таким образом, как показывает ситуация с сирийскими мигрантами в Ливане, проблема вынужденных Сирийская миграция в Ливан: особенности и проблемы 123 переселенцев несет в себе большой конфликтный потенциал, так как связана с возможностью нарушения этно-конфессионального баланса в стране, а это, в свою очередь, может стать серьезным дестабилизирующим фактором для социально-политической и экономической ситуации. Значительный демографический дисбаланс может повлечь за собой множество негативных последствий. В настоящее время Ливан сталкивается со многими проблемами, такими как религиозная разобщенность по отношению к иммигрантам. Например, шииты, христиане и друзы проявили большую твердость в отношении мигрантов. Последние считают, что лучшие условия для их пребывания представляет суннитская среда, и «мигрируют» в районы проживания суннитов. В целом же решение проблемы вынужденных мигрантов, их положение в стране проживания зависят от многих факторов внешней и внутренней политической конъюнктуры, в том числе и от того, как будут разрешаться конфликты и кризисы на Ближнем Востоке.

Скачать электронную версию публикации