Regional versions of the tile decor. About the concept of “Northern Dvina style”.pdf Результаты изучения русского изразца позднего Средневековья свидетельствуют об определенном единообразии изделий, произведенных на весьма обширной территории Московской Руси. В какой-то момент это привело к утрате самобытности развитых ранее школ (например, псковской, сложившейся еще в XIV в.) и унификации изразечной продукции на всей территории России. Тем не менее на окраинах страны рождались и складывались, не оказывая, кажется, никакого влияния на «общее культурное развитие», собственные версии изразца. Они появлялись благодаря возможностям торговли, умениям местных ремесленников и влиянию художественных мотивов, занесенных извне, - из-за границы, со страниц «Символов и эмблемата», из крупных центров, получивших европейский стилевой и технологический импульс во второй половине -конце XVII в. Доставленные из Москвы образцы, воспринятые приемы и мотивы порождали локальную моду, державшуюся десятилетиями, а иногда и более [1; 2. С. 270-281; 3; 4]. В изразцовом искусстве мы знаем не так много примеров местных художественно-производственных традиций, сложившихся благодаря старомосковскому подходу к занесенным издалека новациям и их использованию. Тем они ценнее. Однако лишь немногие из подобных «культурных резервуаров» на Русском Севере и в Сибири сегодня открыты и изучены, хотя интерес к ним растет. Именно этому мы обязаны появлением в истории русского изразца термина «северодвинская школа». Впервые определение «северодвинская школа» прозвучало во втором выпуске известного исследования А.В. Филиппова «Древнерусские изразцы XVII в.» [5]. Отмечая «оригинальность и неповторимость румпы изразцов Великого Устюга, которые помогли установить по этому и ряду других признаков существование на севере одного из крупных самостоятельных центров изразцового производства», он считал, что оно «может быть объединено понятием Северо-Двинской школы» [5]. Это определение не использовалось в дальнейшем в каких-либо публикациях, в том числе в работах специалистов, стремящихся представить ту или иную традицию, стиль, технологию русского изразца. В частности, его не употреблял в своем известном издании С.А. Маслих, который опубликовал значительный объем изображений устюжских изразцов [6. Ил. 177195]. История обращения А.В. Филиппова к изразцовому производству Русского Севера связана с его изучением русских изразцов на местах. «Зачем приехал профессор Филиппов», - так называлась заметка от 30 июля 1927 г. в газете «Красный Север», выходившей в Великом Устюге. «Что же привело этого ученого в наше далекое захолустье?» - спрашивает местный автор, некто «Неприветный», и сам же отвечает: «Пребывание профессора связано со сбором северных изразцов... Их сравнительное изучение, начатое членом Академии художественных наук профессором Филипповым, совершающим в настоящее время научную поездку для их исследования, уже указывает и на С.И. Баранова 16 большую оригинальность северных изразцов, и на местную их выработку» [7]. В первую очередь в поле зрения Филиппова попали фасадные изразцы Великого Устюга; по сути, это было началом изучения устюжского керамического декора, продолженное в дальнейшем С.А. Маслихом [6, 8], С.И. Барановой [2. С. 270-281; 9], Ю.Ю. Лисенковой [10], С.В. Митуричем и Г.Н. Чебыкиной [11. С. 149168]. Филиппов отмечал, что «сохранились изразцы и в наружных облицовках 11 церквей... К сожалению, все эти наружные изразцы в настоящее время забелены и заштукатурены. Нами раскрыт один из сотен таких изразцов на Преображенской церкви. Хотелось бы, чтобы ГубОНО и Севернодвинский музей приняли меры к раскрытию всех этих облицовок» [12]1. Использование в местной архитектуре изразцов связано главным образом с формированием архитектурного облика Устюга, который складывался во второй половине XVII в.2 Процесс создания и развития производства полихромных (пятицветных) изразцов в этом городе и его активное введение во внешнее убранство местных храмов относится к рубежу 1680-х и 1690-х гг., чему способствовало не только интенсивное каменное строительство, но и приобретение Устюгом в 1682 г. статуса главного города Великоустюжской и Тотемской епархии (1682-1788). Увлечение многоцветными изразцами в качестве элемента архитектурного убранства продолжалось здесь до середины XVIII в. Первое применение изразцов в декоре архитектурных памятников Великого Устюга XVII в. было, как и повсюду в провинции, вызвано импульсом, полученным из Москвы. В декоре Вознесенской церкви были использованы ранние изразцы, привезенные из Москвы [8. С. 13; 13. С. 91]. Однако уже во второй половине столетия устюжские изразцы не только копируют рисунки московских изделий, но и демонстрируют новые элементы, нередко с изменением сюжета. В одних случаях это откровенные реплики, позволяющие предположить московское или иное (например, поволжское) влияние и даже производство, в других - изразцы с региональными особенностями, свидетельствующими не только о местном производстве, но и о местных художественных предпочтениях. Иная трактовка известных орнаментов в декоре памятников Устюга указывает на использование для их оттиска собственных, местных форм, отличных от столичных, при этом московские мотивы в них все же доминируют. Со второй четверти XVIII в. в устюжском изразцовом деле происходили большие изменения: изразцы с фасадов зданий постепенно переходили в их интерьеры, где получили затем исключительно широкое распространение. Местные мастера-гончары приступили к интенсивному производству наборов керамики специально для печей. Так начался второй, «интерьерный», этап развития устюжской майолики, который бурно развивался до конца XVIII в. (рис. 1, 2). Этот период, представленный многочисленными печами, крайне заинтересовал Филиппова. Исследователь писал: «За 20 дней пребывания в Устюге мною зарегистрированы, главным образом в частных домах, 93 существующие старинные изразцовые печи, 16 разобранных печей с сохранившимися изразцами и 14 бесследно исчезнувших... Все печи имеют оригинальные, чисто местные особенности и стиля, и производства» [12]. Как известно, Филиппов считал, что роль технологии в производстве изразцов выявляется только при соединении ее изучения со стилистическим анализом: «Мною впервые применен новый метод научного исследования древних русских изразцов - метод технического и стилистического анализа памятников. Такой метод, тщательно проведенный, дает возможность установить школы и эпохи изразцового дела в Древней Руси, обрисовывая целый ряд особенностей каждой школы» [Там же]. В Устюге Филиппова чрезвычайно заинтересовали технологические особенности производства изразцов: состав черепка и глазурей, формы-матрицы, особенности обжига изразцов и т.д., им отмечены «высокое художественное качество и художественная и технологическая оригинальность» местной керамики [Там же]. В этой связи особенно важным стало посещение центра устюжского гончарного производства в слободе Дымково, где Филиппов не только обследовал четыре изразцовых печи теплой слободской церкви, отметив, что это лучшие из виденных им в Вологде и Устюге печей, но и исследовал историю слободы [Там же]. Исследователь вспоминал: «Священник Чистяков сообщил о слышанном им от старика-гончара предании о том, что изразцы производились именно в Дымкове. Здесь до сего времени работают гончары, обслуживающие посудой Устюг. Название слободы имеет гончарный уклон» [Там же]. За время поездки Филипповым были обследованы и ближайшие города - Тотьма и Вологда. В Тотьме, расположенной на полпути между Вологдой и Великим Устюгом, было свое изразцовое производство, о чем также пишет Филиппов. Остатки тотьминского изразцового производства на берегу р. Сухоны были найдены работниками местного музея в 1920-е гг. [8. С. 21; 12]. А.В. Филиппов фиксировал изразцы не только в многочисленных зарисовках, но и в своих «анкетах», хранящихся в настоящее время в его архиве. Это специальные формы под названием «Вопросы для собирания материалов для древнерусской керамики», которые сам исследователь называл анкетами. Филиппов-ские анкеты - результат многолетнего (1913 - начало 1950-х гг.) сбора материалов по различным «отделам»: изразцам, черепице и кирпичам. Зарисовки, выполненные А.В. Филипповым для анкет отличаются чрезвычайной тщательностью (рис. 3, 4) [12]. Результаты своей поездки Филиппов представил на заседании группы керамики Комитета декоративных искусств ГАХН 30 мая 1928 г. в докладе «СевероДвинская школа изразцового дела XVII-XVIII веков»3. Из отдельных записок, а также тезисов доклада, сохранившихся в архиве известно его содержание: «Метод изучения, применяемый к исследованию русских изразцов. Типы изразцовых печей. Особенности Региональные версии изразцового декора. О понятии «северодвинская школа» 17 применения изразцов в главных центрах средней и северной России. Насыщенность Вологдо-Двинского района древними изразцовыми памятниками и их своеобразие. Результаты обследования В. Устюга летом 1927 г. Периоды развития изразцового дела. Характеристика памятников и школы. (Доклад сопровождается демонстрацией памятников, зарисовок, фотографий и эстампажей)» [12]. Рис. 1. Зарисовка печного изразца в Великом Устюге в 1927 г. из анкеты [Там же] Рис. 2. Зарисовка печного изразца в Великом Устюге в 1927 г. из анкеты [Там же] С.И. Баранова 18 А. W* Ф ИЛИ ГП [ D ІГЬ иооіжі, ів. шірі6>©мі, 7, агтжль жудюжликквш-ь-ГОНЧАГОВЪ „втіі“. тил. 1.88-3©. Вопросы для собиранія матеріаловъ по исторіи древне-русской керамики. Отдѣлъ I: ИЗРАЗЦЫ. ІІСІ)СлЛ U - {%^X&f(/l£cXs6C/Zuj церковнаго, гражданскаго? 2. Вѣкъ (или годы) постройки или установки керамики. 1. Съ какого памятника? V 3. Назначеніе: печные кафли, внутренняя облицовка; наружная облицовка 4. Размѣры изразцовъ^ S~$l U t кУ б; площади керамики 6 ѵ /О / 9 ШаЛ/о. 5. Терракотовые или поливные? //*/^ у 2t%' ^ 6. Изъ глины какого цвѣта: красной, свѣтлой? 7. Есть-ли рюмки?UbuA ц.-^^'Г^узора О&Л&Н. C/bJ, 17. Какой цвѣтъ преобладаетъ? Fk/Ltui it узие+с*і«~ 18. Характеръ красокъ и поливъ: эмаль; глазурь; роспись красками по бѣлой эмали (или по цвѣтной) а) подглазурными красками, в) надглазурными. 19. Есть-ли на поливѣ цекъ (кракле)?>^ потеки? черепка 20. Сохранность изразца X6 V 21. Нѣтъ-ли слѣдовъ реставраціи: подкраски холоднымъ способомъ? слѣдовъ закраски или забѣлки. 22. Гдѣ въ настоящее время находятся? іУуАХФ&У• ' (/,' ' ' і/ I "у 11 '' г 7і£4іЛоТГа4 23. Не встрѣчаются-ли изразцы тѣхъ же формъ въ другихъ памятникахъ? Гдѣ? -< _ „ Улп-/, У Ч '< 'еысХоо-Ъ ГМ? 'Uc^^-y./c 24. Не имѣется-ли описаній, фотографій или зарисовокъ? Если опубликованы, то Время и мѣсто описи // У/УУУ .1 о - I „ Ъ. n*J ’’ 77/ -У/// f6 . Хстигт.- ѵЛ "fesfe 5/>' " . j8yL" '■ 2. 'Фі 9/n >■ 2. Uc'fatA/tUtiufA /cj/r /. bl&CMCt-./ltfXe'T' tr . Рис. 3. Анкета с описанием печных изразцов в Великом Устюге в 1927 г. [12] Региональные версии изразцового декора. О понятии «северодвинская школа» 19 А. В,ФШЛИПЖІІЪ ВОСКВЛ, Б. ЯіГ7Г*>СМЯ, лгтлмпь жуддаишмпквдиь- Г® ІИ А rffiflSlk „Ж »• ІГА Щ А тжл. 1-SS-3®. Вопросы для собиранія матеріаловъ по исторіи древне-русской керамики. Отдѣлъ I: ИЗРАЗЦЫ. Успт/

Скачать электронную версию публикации