Cults of the dead in archaeological cultures of the Baraba forest-steppe: spatial and chronological dynamics.pdf Изучение археологических памятников, связанных с погребально-поминальной обрядностью, позволяет получить комплексные сведения о жизни человека в древности. Артефакты, помещаемые в захоронения в качестве сопроводительного инвентаря, с одной стороны, свидетельствуют об уровне развития материальной культуры и приоритетах в хозяйственном укладе, с другой - могут обладать определенными коннотациями, связанными с духовной культурой коллектива. Поскольку культ предков в различных вариантах зафиксирован практически повсеместно (его существование находит подтверждение как в археологических, так и в этнографических источниках), именно он мог представлять собой основу для преемственности базовых идеологических представлений при смене поколений. Процент трансформации и изменчивости погребальной практики является незначительным, так как именно неизменность связанных с предками традиций выступает гарантией дальнейшего существования и процветания коллектива. Устойчивость и традиционность погребального обряда любого общества позволяют исследователю использовать последний в качестве культуродиагностирующего маркера. Погребальные памятники дают возможность выйти на реконструкцию идеологических представлений древних народов, причем уникальными для изучения являются длительно существовавшие разновременные могильники, включающие захоронения различных культур. Материалы подобных объектов позволяют выявить признаки взаимопроникновения и взаимовлияния различных погребальных ритуалов, проследить динамику связанных с погребальной обрядностью мировоззренческих традиций. Территория Обь-Иртышского междуречья, где расположена Барабинская лесостепь, во все эпохи представляла интерес как для аборигенного, так и для пришлого населения [1. С. 10]. Климатические изменения обеспечивали подвижность границ ландшафтных зон: в более влажные периоды и лесостепь, и таежная зона смещались к югу, обусловливая разнообразие направлений хозяйственной деятельности, а также векторы периодических миграций. В целом природно-климатические условия рассматриваемого региона являлись благоприятными для жизнедеятельности человека [2. С. 55-56]. Сложность имевших здесь место этнокультурных процессов отражают обнаруженные на площади Барабы некрополи, в том числе и крупные, в течение последних десятилетий исследуемые академиком В.И. Молодиным. Наиболее интересными и информативными в свете рассматриваемой проблемы являются памятники Сопка-2, Тартас-1, Усть-Тартас-2 и др. Самые ранние, отнесенные к неолиту, погребения отмечены на памятниках Усть-Тартас-2, Венгерово-2А, Сопка-2/1 и др. Захоронение совершалось по обряду трупоположения, в узкой могильной яме с неровным дном. Отличительной особенностью ритуала, выявленной по материалам могильников этой эпохи, можно считать наличие каменных и костяных орудий, причем каменные топоры, помещенные под голову погребенного, расцениваются исследователями как традиционная черта погребальной практики; аналогичная деталь обряда была отмечена также в погребении могильника Корчуган-1 на севере Барабинской лесостепи [3. С. 364]. Захоронения усть-тартасской культуры, датирующиеся IV - первой половиной III тыс. до н.э., имели место на памятниках Сопка-2/3, 3А; Крючное-6, Гришкина Заимка, Тартас-1, Усть-Тартас-2 и отличались неординарным погребальным обрядом. Некрополи были разных размеров - от небольших до крупных, существовавших длительное Культы умерших в археологических культурах Барабинской лесостепи 27 время. Захоронения сопровождали земляные сооружения с системой ям и рвов. Наряду с индивидуальными могилами отмечены коллективные погребения, насчитывавшие более 30 особей и формировавшиеся по принципу склепов. Имели место вторичные захоронения, следы расчленения либо помещения в емкость, воздействия огня. Так, в захоронении могильника Усть-Тартас-2 поверх скелета мужчины располагался скелет женщины с отсеченными кистями рук. Здесь же обнаружен череп женщины, помещенный среди костей ног первых двух погребенных. Сопроводительный инвентарь отличался архаичностью, что могло быть обусловлено устойчивостью традиций, берущих начало в местных археологических культурах каменного века. Усть-тартасский погребальный обряд обнаруживает аналогии как в близлежащих регионах (в низовьях р. Тара, в среднем Приобье), так и на значительном удалении от ареала - в материалах самарской энеолитической культуры, Хвалынского энеолитическо-го могильника и ряде других [3. С. 365; 4. С. 182-183]. На памятнике Усть-Тартас-2 погребение рассматриваемой культуры было перерезано одиновским захоронением [5. С. 294]. Для погребений одиновской культуры, выявленных на памятниках Тартас-1, Соп-ка-2/4А, Преображенка-6 и др., характерно трупоположение на спине, с ориентацией умершего головой на СВ. Могилы располагались рядами либо группами. Отмечены захоронения с приподнятой верхней частью погребенного, ярусные могилы. Сосуды помещались как непосредственно в погребения (редко), так и в специальные ямы. В области кистей погребенных имели место острые колющие орудия - проколки и шилья из кости и бронзы, встречались яркие индивидуальные находки [6; 7. С. 12]. Погребальный обряд кротовской культуры, прослеженный на могильниках Сопка-2/4, Абрамово-11, отличался несовпадением курганных насыпей с захоронениями либо отсутствием первых. Погребенный помещался в могилу чаще в вытянутом положении на спине, головой на СВ. Могила могла иметь подбой. Встречались коллективные и ярусные, а также вторичные захоронения. Отмечено использование охры. Сопроводительный инвентарь - керамический, каменный, костяной, бронзовый и т.д. - неординарен и разнообразен. Рядом с погребениями иногда фиксировались ямы -пустые либо содержавшие керамику, встречены также захоронения животных. Отдельные находки - помещенные в могилы литейные формы и бронзовые изделия - свидетельствовали о существовании развитого бронзолитейного производства [1. С. 58-70, 75-84; 8]. Отличался разнообразием и погребальный обряд андроновской (федоровской) культуры эпохи развитой бронзы, наиболее полно исследованный на могильнике Тартас-1. Захоронения осуществлялись по обряду как трупоположения (скорченно, на боку), так и кремации, имели место биритуальные погребения. Индивидуальные захоронения, локализованные преимущественно в южной части некрополя, по мере распространения могильника в северном направлении заменяются достаточно крупными погребально-поминальными комплексами, в составе которых появляются рвы и объемные риту альные ямы [9]. Ров (как правило, разомкнутый) окружает могильную яму, помещенную в центральную часть локализованного сакрального пространства. В отличие от погребальных памятников федоровской культуры Южного Зауралья, где надмогильные и внутримогильные сооружения могли включать каменную оградку или ящик [10. С. 91], в захоронениях андроновской (федоровской) культуры Барабинской лесостепи не прослежено следов каменных подкурганных сооружений, что можно объяснить как отсутствием выходов камня в регионе, так и трансформацией данного аспекта погребальной обрядности в соответствии с природно-географическими условиями: возможно, для надмогильных сооружений использовался иной, не сохранившийся до настоящего времени материал. Вероятно, локализация захоронения под курганной насыпью визуально определялась достаточно четко, поскольку большой процент погребений рассматриваемой культуры содержит следы ограбления в древности в виде фиксируемого на уровне материка пятна грабительской ямы, часто перерезающего стенку погребения. В ряде случаев расположенные в беспорядке в могильной яме части скелета погребенного залегают в сочленении, что свидетельствует о продолжавшемся процессе разложения мягких тканей умершего, тем не менее еще не завершенного: проникновение в погребение происходило через относительно небольшой период, следовавший за захоронением. В свете рассматриваемой проблемы небезынтересными представляются несколько аспектов. Одним из них является фиксируемая на значительной площади распространения андроновской (федоровской) культурной общности биритуальность погребального обряда: кремация и ингумация могут наблюдаться на одном некрополе и даже в одном захоронении. Учитывая, что погребальная обрядность в рамках ареала культуры достаточно однородна, предполагается существование возможных различий в мировоззренческой системе андроновских коллективов. У общин, хоронивших умерших по обряду кремации, вероятно, важную роль в идеологических представлениях играл огонь. Этот культ прослеживается и в погребальном обряде в форме ингумации, однако в последнем случае его место в ритуальных действиях не настолько значительно [11. С. 62]. Проявления данного культа (кремация в захоронении, золистые включения в заполнении могилы, участки прокаленной почвы в непосредственной близости от нее и др.) могли быть остатками «совершенно различных обрядовых действий, совершавшихся в разное время и по разным причинам» [12. С. 88]. О неоднозначном отношении к огню свидетельствуют и материалы погребальных памятников ирмен-ской культуры. К следам огненных ритуалов относят кострища в виде прокалов и древесного угля в насыпях курганов, а также погребения по обряду трупо-обожжения и кремации на стороне; последняя восходит к погребальной традиции андроновской культуры [13. С. 105, 108]. Обряд захоронения включал погребение под небольшой курганной насыпью, как правило, выше материка; имели место первичные и вторичные захоронения. Погребенный помещался в могилу Н.С. Ефремова 28 в скорченном положении на правом боку, головой на юг. В погребении отмечались каменные или деревянные обкладки и перекрытия [1. С. 137]. В отличие от территории Новосибирского Приобья, Барабинской лесостепи и Кузнецкой котловины, в Барнаульском Приобье преобладают захоронения ирмен-ской культуры, совершенные по обряду ингумации, процент кремаций невысок, и, как правило, сожжение выполнялось на стороне [14. С. 123]. На рассматриваемой территории сакральное пространство могло быть обозначено ровиком или ямами, в насыпи курганов и в самих погребениях имели место ритуально-жертвенные комплексы (кости животных, керамические сосуды, участки прокаленной почвы) [15. С. 16-17, 19]. В Барабинской лесостепи уникальный культовый комплекс ирменской культуры исследован В.И. Моло-диным на памятнике Сопка-2. Он представлял собой разомкнутый ровик, ограничивающий сакральную площадь диаметром около 10 м, где были расположены две ямы, первая из них содержала клубни неокультуренных растений, вторая - остатки длинных костей человека очень плохой сохранности; в самом ровике обнаружен ирменский керамический сосуд. На площади культового комплекса отмечено более шестидесяти небольших округлых ям, вероятно, представлявших собой следы каркасно-столбовой конструкции. Совокупность полученных материалов позволила интерпретировать данное сооружение именно как культовое и отнести к погребальным ритуалам, связанным с культом предков, существование которого уже отмечалось у носителей ирменской культуры [16]. Существование культовых объектов, приуроченных к некрополям, фиксируется и на памятнике Тартас-1, расположенном вблизи описанного выше могильника Сопка-2. Здесь отмечены захоронения восточного варианта пахомовской культуры, сопровождающиеся ритуальными комплексами, культовая деятельность на которых включала металлургические процессы и обряды жертвоприношения. На памятнике выявлено два типа захоронений: ряд безынвентарных погребений, расположенных в непосредственной близости от однокультурных ритуальных объектов, и захоронения, окруженные разомкнутыми ровиками, не имевшие внешних рельефных признаков в силу систематической распашки площади памятника. Культовые комплексы насчитывали как минимум пять объектов, часть которых, судя по большому количеству столбовых ямок, имела каркасно-столбовую конструкцию. На площади комплексов зафиксирован массовый материал в виде фрагментов керамики и костей животных (в том числе и в жертвенных ямах), единичные бронзовые изделия (наконечники копий, кельты), сплески бронзы, фрагменты тиглей и литейных форм, отмечены участки прокаленной почвы. Кроме того, имели место объемные ямы-печи и две жертвенные ямы, содержавшие неординарный набор прикладов (в том числе фрагмент черепа лося со стесанными рогами, челюсти копытных, кости рыбы и др.). Отнесению данных объектов к категории культовых способствовало и присутствие здесь антропологических материалов (пяточной кости, фрагмента таза, резца человека), обнаруженных среди остеологических остатков [17, 18]. Параллели погребальным обрядам древнего населения Барабинской лесостепи и элементам отправлявшихся здесь культов в разные эпохи обнаруживаются на западе и северо- и юго-западе, а также в таежной зоне; вектор же совпадает с миграционными процессами, имевшими место на территории Барабинской лесостепи. Биритуальные и синкретичные захоронения могут олицетворять постепенную трансформацию обрядовой деятельности, когда в состав культа включались как традиционные, так и привнесенные элементы, этим же подчеркивается мирный характер данного процесса. Основой идеологических представлений, по-видимому, являлись культы предков. В традиционном обществе умершие члены коллектива по-прежнему принадлежали роду, составляя с ним своеобразную сакральную общину. Существовала необходимость постоянной связи с потусторонним миром, поскольку, согласно культу, именно предки могли обеспечить благоденствие родового коллектива [19. С. 334]. Обилие керамического материала, помимо свидетельства о сопроводительной пище, может говорить об отправлении обрядов жертвоприношений - предкам или высшим силам. Существование на некрополях культовых комплексов и зафиксированные на них следы принесения в жертву человека говорят о степени значимости для социума представлений о потустороннем мире. Присутствие ценимых в обществе предметов - орудий, оружия и украшений - является не только критерием социального статуса, но и свидетельством веры в загробную жизнь; также возможны неоднозначные коннотацияи у отдельных артефактов (обзор вещевого материала, связанного с погребальной обрядностью, является темой отдельной объемной статьи, поэтому вещевой комплекс здесь подробно не анализируется). Появление обрядов кремации, возможно, указывает на растущую роль огня как элемента очищения или посредника в обрядах перехода. Появление рвов в ритуале говорит о возникшей необходимости локализации сакрального пространства и четкого отделения мира живых от мира мертвых, где ров мог выполнять как ограничительную, так и защитную функцию. Большое значение, по-видимому, имеет факт наличия на памятниках нарушенных погребений, где процесс разрушения связан не только с ограблением могилы, но и с определенными иррациональными взглядами. Таким образом, обзор погребальных обрядов археологических культур Барабы позволяет предположить наличие у существовавших здесь древних этносов достаточно сложных идеологических представлений, связанных с потусторонним миром.

Скачать электронную версию публикации