Methodological aspects of formation of an archaeological source of Modern time.pdf Концепция и специфика археологического источника Нового времени уже попадали в поле зрения ученых. Для его получения необходимы методические приемы, набор исследовательских процедур, а комплексное изучение в совокупности с письменными и этнографическими материалами позволит приобрести объективную информацию о многообразии и взаимосвязях элементов изучаемой культуры, атрибутировать археологические предметы по их функциональному назначению и применению [1. С. 98, 99]. «Оживить» этот источник можно, используя аналогии «с живыми обществами, где подобные материальные вещи функционируют в живой культуре, и это может дать археологу ключ к диагностированию, интерпретации и реконструкции» [2. С. 60]. Для этого предлагаются разные способы и методы [3. С. 95; 4. С. 1517; 5. С. 213-230]. К их числу относится и этноархео-логия, «занимающаяся изучением того, как материальная культура живого общества связана в нем с прочими сторонами культуры и как она была бы (и будет) представлена в археологическом материале» [2. С. 59]. Для исследования археологических памятников русского населения Сибири Нового времени это особенно актуально, так как в них есть комплексы предметов и объектов, использование которых было, во-первых, более продолжительным по сравнению с европейской частью России [6. С. 260, 261; 7. С. 167]. Во-вторых, отдельные категории предметов (например, керамика, кресала, светцы и др.) вышли из употребления только к середине XX в. [7. С. 167; 16. С. 144; 8. С. 337]. Это позволяет группировать археологические объекты и артефакты в соответствии с описаниями ассортимента предметов в этнографических и письменных источниках. Такие типологии должны быть репрезентативными и работающими, так как выработаны самой культурой, где каждый тип имеет свое название, назначение и соответствует традиционным функциям и связям. Однако реальная практика использования этого подхода высвечивает несколько сложных и порой трудноразрешимых вопросов. Привлекая для построения типологий накопленные этнографические знания, мы сталкиваемся с проблемами, актуальными для всех временных периодов и территорий. По мнению Ю.М. Лесмана, они состоят в том, что, во-первых, имеется источниковедческий разрыв между археологическими материалами, обработанными по правилам археологической науки (типологии, хронологии, ареалы распространения), и материалами этнографии и музейными коллекциями. Разрыв этот методический, связанный с отличающимися принципами обработки материала в археологии и этнографии. Во-вторых, этнографические материалы собирались выборочно и малосопоставимы с археологическими коллекциями [9. С. 87]. Объективность этих проблем рассматривалась в публикациях [6. С. 260, 261; 10. С. 124, 125]. Еще одна проблема связана с репрезентативностью использования этнографических описаний русского мира Сибири XVI-XIX вв., имеющихся в письменных источниках, записках путешественников. Несмотря на то, что в них отражено время, синхронное существованию изучаемых археологических памятников, они, как и археологические материалы, требуют применения определенных методических приемов для получения информации, которую можно использовать в создании типологий и интерпретациях. Но она также будет иметь дискретное содержание. Поэтому чаще всего в исследованиях по археологии русских Сибири для систематизации коллекций применяются классификационные схемы, построенные на материалах Древней Руси, несмотря на временной и территориальный разрыв. С одной стороны, это обусловлено исторической преемственностью русской культуры. Древнерусские древности обработаны по требованиям археологической науки, письменные ис- Л.В. Татаурова 68 точники многочисленны, разнообразны, дополняя друг друга, они менее дискретны и хорошо изучены. С другой стороны, использование их как базы для изучения периода XVI-XIX вв. создает парадоксальную ситуацию [11. С. 114]: направление процесса исследований идет не от этнографической современности в древность (от известного к неизвестному), а наоборот -от моделей, полученных на древнерусских материалах, к Новому времени и сопоставлению их с этнографией. Цель работы - проанализировать методические приемы, направленные на эффективное и репрезентативное использование данных этнографии и письменных источников в построении типологий отдельных археологических предметных комплексов и объектов. Обращение к методическим основам типологий неслучайно. В развитии научного направления «археология русских» это одна из ключевых исследовательских тем, так как систематизация материалов позволит сопоставить предметные комплексы во времени и пространстве. В силу ограниченности объема статьи невозможно рассмотреть все имеющиеся классификации предметов и объектов материальной культуры русского населения. Пожалуй, самой удачной на сегодняшний день работой, объединившей археологические, письменные и этнографические материалы всего сибирского региона, является исследование А.В. Шаповалова, посвященное культуре потребления табака [12]. Стоит отметить, что рассмотрение предметных комплексов (трубок, аксессуаров и др.) и типологии археологического материала проводилось с точки зрения их места в культурном ландшафте русского и других народов Сибири в XVII-XX вв. Систематизацию курительных принадлежностей XVII-XVIII вв. на археологических материалах Левобережной Украины выполнила О.В. Коваленко, взяв за основу использование предметов, технологию их изготовления и морфологию [13]. Исследователь рассмотрела два типа трубок: «восточный» (северно-причерноморские, крымские, болгарские, турецкие) и «западный» (голландские) [14. С. 242-249]. Эти типы встречаются в культурных слоях Нового времени городов европейской части России и Сибири. Типологии А.В. Шаповалова и О.В. Коваленко, дополняя друг друга, позволяют представить целостную картину этого культурного явления. Подобный прием использован П.А. Корчагиным в попытке построения типологии гвоздей [11; 15. С. 5663]. Отталкиваясь от современных ГОСТов номенклатуры этих предметов, автор, используя энциклопедические словарные собрания разных периодов и архивные данные, рассматривает внутреннюю структуру в типе «гвоздь» на основе критериев назначения каждого вида (сорта) метизов, потому что именно функциональные качества определяли размерные характеристики и форму. По результатам работы получен вывод, что начиная с современных ГОСТов систематизации материалов в рамках типа «гвоздь» условны. Связано это с тем, что номенклатуры внутри типа, отличающиеся назначением и, соответственно, размерно-весовыми характеристиками, зависели от потребностей рынка и заказов ремесленников. Несмотря на общую схожесть, виды гвоздей имели региональные особенности [15. С. 61]. Еще сложнее разобраться с классификациями самого массового археологического материала - керамики. Разные методы ее типологий уже рассматривались автором [16. С. 142-144]. Большая часть проведенных исследований была нацелена лишь на систематизацию материала и не предусматривала рассмотрение глиняной посуды в рамках окружающей ее культурной среды. А ведь в культуре русских сибиряков глиняная посуда вышла из повседневного обихода только к середине XX в. В свое время Л.В. Татауровой предпринималась попытка сделать типологию русской археологической посуды на основе созданной эталонной этнографической структуры [Там же. С. 147-154; 17]. Однако этнографический источник пришлось использовать только как наглядное пособие, потому что в связи с обозначенной выше проблемой предметных серий керамических типов в музейных коллекциях нет. Не поможет в данном случае и «типология глиняной посуды, приведенная в словаре В.И. Даля» [18. С. 40]. Она дает лишь описательные характеристики некоторых типов изделий, зачастую схожие для разных форм предметов, но полезна в плане понимания функций и назначения обозначенных типов. Пожалуй, выходом из этой ситуации может стать междисциплинарный подход с использованием естественнонаучных методов. Архитипичными почти 1 200 лет в культуре разных народов и русского населения Сибири можно считать огневые приборы. Калачевидные кресала в нескольких вариантах среди других типов кресал, как и глиняная посуда, использовались до середины XX в. [8. С. 338, 339]. Их исследованию и систематизации О.А. Митько посвятил серию публикаций, объединив в них археологический материал разных периодов, территорий и народов, этнографические и письменные источники [Там же. С. 340]. Ряд предметных систематизаций сделан на основе археологических коллекций конкретных памятников. Типология кожаной обуви Мангазеи, представленная на материалах раскопок 2001-2007 гг., построена на комплексном подходе, включающем изучение расположения артефактов в культурном слое, их типовое разнообразие, различающееся конструктивными особенностями обуви, материалом и технологиями производства изделий [19]. Собственно исследование включает несколько классификационных разделов для разных категорий находок: виды сырьевых ресурсов [Там же. С. 34-37]; типологию обуви, основанную на конструктивных и технологических отличиях фасонов [Там же. С. 37-55]; типологию обувных подковок на примере разработанной Б.А. Колчиным для древнерусских материалов [Там же. С. 55-58]; типологии других деталей костюма, выполненных из кожи, ремесленных инструментов кожевенно-обувного производства и т.д. Для реконструкции культурного контекста использования выделенных типов обуви и другой одежды из животного сырья привлекались обширные этнографические материалы, письменные источники: зарубежные, древнерусские и европейской части России, сибирские. Методические аспекты формирования археологического источника Нового времени 69 При огромном объеме археологического материала из Мангазеи, к сожалению, в работе недостает конструкторско-технологической и графической реконструкций выделенных типов обуви, которые позволили бы более детально сравнивать коллекции сибирских памятников с материалами европейской части России, а также с зарубежными собраниями, определить условия, влиявшие на распространение как отдельных элементов в обуви, фасонов, так и целых форм. Другой подход в изучении обуви на материалах сельских памятников Омского Прииртышья был предложен В.Б. Богомоловым и Л.В. Татауровой. Коллекции деталей кожаной обуви систематизированы, описаны и изучены с точек зрения технологии, конструирования и дизайна. На основе полученной информации реконструирована форма изделий, выделены десять типов обуви, характерных для конца XVII-XVIII вв. Основой для выделения типов взяты назначение обуви и связанные с ним конструктивные и технологические особенности [20-23]. Отличием этого подхода от использованного для Мангазейской коллекции является то, что конструктивные детали каждого типа обуви рассматривались с позиции их расположения в целых формах, что находило воплощение в натурной реконструкции. Технологические сюжеты и детали конструкции каждого типа прорисовывались в графической модели. Культурный ландшафт использования каждого типа обуви представлялся по письменным источникам и данным этнографии. Сложнейшей проблемой в плане интеграции различных источников является реконструкция аспектов духовной культуры. Прежде всего это относится к культовому литью. Для предметов, полученных из культурных слоев археологических памятников (крестов-тельников, икон, складней), начиная с XIX в. предложено много типологий [24. С. 39, 40]. На сибирских материалах (коллекция Илимского острога) В.И. Молодиным выработана типология крестов на основе методик А.К. Жизневского и Э.П. Винокуровой. Но в «классификационные разработки указанных авторов», внесены изменения и дополнения, которые являются «обязательным условием разработки типологии любой коллекции, поскольку создание универсальной типологии, которая учитывала бы все ставрографическое многообразие предмета, мало осуществимо» [Там же. С. 40]. В целом все имеющиеся классификации медного литья изучаются в рамках одного или нескольких исследовательских подходов. Первый подход можно назвать сугубо искусствоведческим. Он направлен на изучение иконографии креста и аспектов, связанных с этой проблемой. Второй можно определить как исторический. В его границах кресты-тельники рассматриваются в структуре историко-культурных комплексов, прежде всего погребальных. Особое значение имеет контекст памятника, позволяющий решать проблемы, связанные с хронологией комплекса, а следовательно, крестов, в том числе с внутренней периодизацией, вопросы имущественной и социальной дифференциации, определять черты погребальной обрядности. Как отдельное направление по изучению крестов можно выделить историко-культурологический подход, близко стоящий по своим методикам к этнографии. В современных исследованиях преобладает искусствоведческое направление, хотя стало появляться больше работ, в которых крест изучается в археологическом контексте: как датирующий предмет [25], конфессиональный маркер [26-28]. В Сибири развивается «технологическое» направление изучения культового литья методами естественных наук [29-32.]. К сожалению, очень мало исследований в историко-культурологическом направлении. Кресты выступают как символы веры, но интерпретация каждого отдельного типа и всего типологического разнообразия в системе жизненных ценностей и внутреннего мира их носителей нам мало доступна. Ни этнография, ни письменные источники пока не дают нам на это ответа. Культовое литье изучено с точки зрения иконографии, морфологии, художественного смысла. Но эти знания не позволяют определить, по какому признаку человек выбирал тот или иной тип (вариант) креста, ведь даже деление на «мужские» и «женские» не имеет бесспорной доказательной базы. В заключение стоит отметить, что изучение систем жизнеобеспечения и культуры повседневности русского населения Сибири в контексте общерусской культуры Нового времени при кажущемся обилии археологического и других видов источников требует создания продуманной универсальной методической основы не только для построения типологических конструктов, но и для их репрезентативной интерпретации. Это позволит выполнить углубленный сравнительный анализ «европейского» и «сибирского» вариантов русской культуры в XVI-XIX вв., выявить общее и особенное, проследить традиции и инновации.

Скачать электронную версию публикации