The manuscript copy book of Tarsky uyezd: an underestimated data source for the history of Siberia and Siberian Tatars o.pdf В Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) в фонде Сибирского приказа хранится значительное количество документов по истории Сибири конца XVI - XVIII в. Особо ценными из них следует признать материалы рубежа XVI-XVII в., повествующие о ранней истории колонизации Сибири. Как правило, почти все они сохранилось в более поздних списках. В описи 1 под № 11 в едином картонном переплете XIX в. находится конволют в 40, который при описании в XIX в. был первоначально озаглавлен: «Книга Сибирскаго приказа 7172 года». На самом документе находится заголовок, данный еще в XVII в: «Тетрати, а в них писаны списки с наказов и з грамот, и со всяких дел Тарского города» [1. Л. I]. Нами документу было дано иное название: Тарская копийная книга. Оно точнее отвечает составу книги. Имеющиеся в ней документы отражают историю русского освоения Западной Сибири, столкновений с местным татарским населением и его адаптации к новой социально-политической обстановке в период 1595-1626 гг. Несмотря на значительный интерес российских исследователей к ранней истории Тары, анализ историографии показывает довольно любопытный нюанс в их работах. Если не считать классического исследования Г.Ф. Миллера, заложившего основу сибирской истории, и многочисленных авторов, которые во многом строили исследования именно и только на основе этой работы (например, И.Е. Фишер), то впервые на Тару обратил внимание П.Н. Буцинский. Им были проанализированы причины строительства Тары и деятельность первых воевод, в том числе с опорой не только на опубликованные грамоты, но и на документы из книг Сибирского приказа. Однако у него имеется лишь подробный анализ основания Тары на месте татарского городка Ялома, последовавших столкновений и разгрома Кучума, но внутренняя история крепости описана в основном только на основе дозорной книги 1624 г. В результате значительные в хронологическом плане фрагменты между 1594, 1598 и 1624 гг. оказались упущены, кроме указаний на случаи переселения пашенных крестьян [2. С. 144-152]. Документы фонда 214 РГАДА для описания Тары и Тарского уезда были использованы Б.О. Долгих. Несмотря на это, для воссоздания взаимоотношений с Кучумом и его потомками, татарским населением и калмыками исследователь использовал документы, опубликованные Г.Ф. Миллером, а архивные источники оказались востребованными лишь для анализа состава населения Тары и его внутренней истории после 1624 г. [3. С. 4952]. Опора на вторую половину 1620-х гг. и последующие десятилетия XVII в. сохраняется и в работе С.В. Бахрушина, в которой впервые в советской историографии был поставлен вопрос формирования сибирских служилых татар и их хозяйственных занятий, при этом анализируются и тарские татары [4]. Эти четыре автора заложили основу рассмотрения истории Тары, Тарского уезда, его населения и их занятий. В результате с позиций хронологического охвата, опоры на предшествующие авторские разработки и даже схожести источниковой базы анализ истории тарских татар в исследованиях Н.А. Томилова, Н.И. Никитина, З.А. Тычинских, а также в коллективной монографии «Тара в XVI-XIX веках - российская крепость на берегу Иртыша» производится только для времени основания Тары, известного похода на Кучума и событий после 1624-1625 гг. [5. С. 136-139; 6. С. 2833; 7. С. 98-99, 102; 8. С. 60-64, 145-147; 9. С. 20-31, 89-91]. Отчасти эта ситуация может быть объяснена тем, что в 1626 г. сгорел весь архив Сибирского стола в приказе Казанского дворца, в результате чего лишь со второй четверти XVII в. можно составить представление о численности служилого татарского населения Западной Сибири [2. С. 13; 6. С. 31]. Особое внимание Копийная книга тарского уезда - недооцененный источник по истории Сибири и сибирских татар 137 в историографии уделяется борьбе тарских воевод с Ку-чумом и его потомками, калмыками и местными татарами, при этом, за исключением работ В.В. Трепавлова и В.Д. Пузанова [10. С. 251-253; 11. С. 42], исследования опираются на традиционную источниковую базу опубликованных документов [9. С. 38-47; 12. С. 235-236]. Таким образом, с позиций историографии Тарская копийная книга является уникальным и практически не исследованным (кроме отдельных ранее опубликованных документов, о чем будет сказано далее) источником по многим вопросам истории русской колонизации Западной Сибири конца XVI - первой четверти XVII в. Эта книга делится на части (разделы) по хронологическому (нахождение в городе того или иного воеводы) и географическому принципам и имеет подзаголовки, отличающиеся от тех, что даны в описи: 1. «Тетрати, а в них писаны з государеву наказу и з грамот списки слово в слово 103-го году и 104-го году» [1. Л. 1-29]. Воеводе князю Федору Борисовичу Елецкому и голове Василию Михайловичу Хлопову. 9 грамот. 2. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 105-го и 106-го году» [Там же. Л. 29 об.-47 об.]. Воеводе Степану Васильевичу Кузьмину и головам Андрею Матвеевичу Воейкову и Петру Васильевичу Пивову. 4 грамоты. 3. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 107-го и 108-го году» [Там же. Л. 48-71 об.]. Воеводе Якову Ивановичу Старкову и головам Петру Васильевичу Пивову и Федору Петровичу Рябинину. 5 грамот. 4. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 111 -го и 112-го году» [Там же. Л. 72-83а об.]. Воеводе князю Ивану Андреевичу Солнцеву и голове Захарию Ивановичу Безобразову. 3 грамоты. 5. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 114-го и 115-го году» [Там же. Л. 84-106а об.]. Воеводе князю Силе Ивановичу Гагарину и головам Василию Ивановичу Нелединскому и Беззубу Шишкову. 8 грамот. 6. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 116-го и 117-го, и 118-го году» [Там же. Л. 107-134в об.]. Воеводам князю Ивану Владимировичу Масальскому, Григорию Григорьевичу Желябужскому и голове Алексею Федоровичу Поленову. 5 грамот. 7. «Тетрати, а в них писаны з государевых грамот и с наказу воеводы Петра Лутохина списки слово в слово 121-го и 122-го году» [Там же. Л. 135-163в об.]. Воеводе Ивану Михайловичу Годунову и Федору Федоровичу Старого. По-видимому находились в городе с 119 по 122 г. А также воеводе Петру Семеновичу Лутохину. Находился в городе в 122 и 123 гг. 6 грамот. 8. «Тетрати, а в них писаны з грамот списки слово в слово 124-го и 127-го году» [Там же. Л. 164-177 об.]. Воеводам Кириллу Семеновичу Вельяминову-Воронцову и Петру Семеновичу Лутохину и голове Ивану Федоровичу Зубатому. 7 грамот. 9. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамат списки слово в слово 128-го и 129-го и 130-го году» [Там же. Л. 178-196 об.]. Воеводам Силе Яковлевичу Вельяминову и Федору Андреевичу Скрябину. 6 грамот. 10. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 131-го и 132-го году» [Там же. Л. 197-230д об.]. Воеводам Исаю Никитичу Сунбулову и Петру Гавриловичу Чирикову. 8 грамот. 11. «Список с тарских дозорных книг ясачных книг писма и дозору Михаила Байкашина да подьячего Гаврила Ярофеева 132-го году» [Там же. Л. 231-283в об.]. 12. «Тетрати, а в них писаны з государева наказу и з грамот списки слово в слово 133-го и 134-го году» [Там же. Л. 284-380г об.]. Воеводам Степану Ивановичу Исленеву и Ивану Алексеевичу Аргамакову. 25 грамот. 13. «Книги имянные Тарского города служивым людем и ружником, и оброчником, и юртовским служивым тотаром, и что им по окладу государева царева и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии денежного жалованья на нынешней на 134-й год» [Там же. Л. 381-404г об.]. 14. «Книги имянные Тарского города служилым людем и ружником, и оброшником, и юртовским служивым тотаром, и что им по окладу государева царева и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии хлебнаго жалованья на нынешней на 134-й год» [Там же. Л. 405-425б об.]. 15. «Тетрать, а в ней писано, что в Тарском городе государевых царевых и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии пашенных крестьян, и сколько на государя пашут десятинные пашни» [Там же. Л. 426-428а об.]. 16. «В Тарском городе государева наряду и зелья, и свинцу, и ядер» [Там же. Л. 429-429б об.]. 17. «Роспись Томскому городу и острогу, и что на городе и на остроге наряду, и в государеве казне пушечных запасов зелья и свинцу, и в государевых житницах всяких хлебных запасов нынешнего 135-го году сентября по день» [Там же. Л. 430-434в об.]. 18. «Книги имянные Томсково города томским головами детем боярским, и конным и пешим служилым людем, и ружником, и оброчником з денежными их оклады на нынешней на 134-й год» [Там же. Л. 435-449а об.]. 19. «Книги имянные нынешняго 134-го году томским служилым людем и ружником, и оброчником с хлебными оклады» [Там же. Л. 450-469 об.]. 20. «Имяна Томским жилецким посадцким людем» [Там же. Л. 470-473 об.]. 21. «Книги имянные томским пашенным крестья-ном, которые присыланы в Томской город за опалу и которые прибираны в Томском городе ис подмоги, и сколько которой пашенной крестьянин пашет на государя пашни» [Там же. Л. 474-477г об.]. 22. «Списки государевых прежных наказов слово в слово со ста втораго на десять году» [Там же. Л. 478503 об.]. Все разделы построены по одному принципу. Вначале помещены заголовки дел в том порядке, как они идут далее, затем приводится список государева наказа, а после него список грамот. Данный принцы был А.В. Беляков, Д.Н. Маслюженко 138 нарушен в период 121-122 гг. (1612/1613-1613/1614). Плохая сохранность документов привела к тому, что два воеводства объединили в одно. При этом вначале воспроизвели грамоты к прежнему воеводе (И.М. Г оду-нов и Ф.Ф. Старого), а после - хронологически более поздний наказ П.С. Лопухину. В рамках одного воеводства хронологическая последовательность документов соблюдается нестрого. Документы, относящиеся к каждому воеводству, начинались с новой тетради. Если в предыдущей тетради оставались свободные листы или страницы, то на них ставилась надпись: «лист порозжей», «страница порозжа». Исключение составляет тетрадь, в которой содержатся наказ и грамоты воеводе Степану Васильевичу Кузьмину и головам Андрею Матвеевичу Воейкову и Петру Пивову [1. Л. 29 об.]: содержание документов этого раздела помещено на последней странице тетради, относящейся к предыдущему разделу. Не сохранилось ни одного дела за периоды: 109 и 110 гг. (1600/1601-1601/1602), воеводство кн. Андрея Бахтеярова и голов Вторки Акинфова и Афанасия Го-ловленкова; 113 г. (1604/1605), воеводство кн. Ивана Солнцева и головы Захария Безобразова; 119 и 120 гг. (1610/1611-1611/1612), воеводство Ивана Михайловича Годунова и Федора Федоровича Старого. Начиная с л. 83а все порожние листы номеруются литерными цифрами. К номеру последнего заполненного листа тетради добавляются литеры: а, б, в и т.д. Всего в деле пронумеровано 540 листов, литерные номера 83а, 106а, 134а-в, 163а-в, 202а, 230а-д, 243а, 251а, 283а-в, 380а-г, 404а-г, 425а-б, 428а, 429а-б, 434а-в, 449а, 477а-д. Пропущены номера 259, 313. На л. 431-448, 474-503 снизу стоит скрепа: «Спра-вил-под-ячей-Ондрю-шка-Гла-зу-нов» На л. 431-503 по правому полю листа находится скрепа: «К сем-кни-гам-Иван-На-р-ма-цкой-ру-ку-при-ло-жил». На л. 450503 по правому полю листа, в верхней части, находится скрепа: «К сим-кни-гам-Оси-п-Хло-по-в-ру-ку-при-ло-жил». Андрей Глазунов известен как подьячий Томской приказной избы с 1626 по 1642 г. [13. С. 134]. Осип Тимофеевич Хлопов и Иван Борисович Нармат-цкий - томские воеводы в 1625/1626 г. [1. Л. 272 об.]. Непонятно, исходила инициатива создания книги из Москвы или Тобольска, или же ее стали создавать по собственной инициативе. Однако логика ее появления вполне понятна. В воеводских наказах мы постоянно читаем требование: взяв у прежних воевод наказы и грамоты, вычесть их. Однако, судя по копийной книге, сделать это было далеко не всегда легко. Как мы видим, по ряду лет документов в ней не отмечено вообще. Причины этого непонятны. В случае пожара сгорели бы и все более ранние грамоты. Быть может, прежние воеводы стремились забрать их с собой или же уничтожить, тем самым скрыв свои прегрешения? Книга, судя по всему, создавалась при воеводах Степане Ивановиче Исленеве и Иване Алексеевиче Аргамакове в 1624-1626 гг. Документов, связанных с ними, здесь в несколько раз больше по сравнению с любым их предшественником. Причина, по которой томские документы были объединены с тарскими, на настоящий момент неизвестна. Подобные книги не были редкостью. Все в том же фонде Сибирского приказа находятся подобные книги по Сургуту за 1594/ 1595 г. и Тобольску за 1600/1601 г. [14, 15] Известны они и по более позднему периоду. Однако никогда не встречаются копийные книги, содержащие сведения за такой значительный хронологический период. За последующие годы с отдельными документами из этого дела работали многие исследователи. Был ли знаком с книгой Г.Ф. Миллер? Вопрос остается открытым, но, скорее, нет. В Тарском архиве он работал в 1734 г. и отметил хорошую сохранность архива [16. С. 491]. Но вот снимал он опубликованные документы, известные в 11-й книге [Там же. С. 355-357, 358-359, 362-363. № 17, 18, 20], по подлинникам или же в списке, нам не совсем ясно. В пользу того, что исследователь не просматривал данное дело, говорит и тот факт, что он не обратил внимания на томские дела, в частности на Наказную память царя Бориса Федоровича голове Гаврилу Ивановичу Писемскому и Василию Миркову, посланным для строительства города и острога на Томь. В 1-м томе «Истории Сибири» им была опубликована только выдержка из документа, имеющего иное происхождение [Там же. С. 403, 500-501]. При этом также следует учитывать, что книжная форма документа при значительном объеме резко увеличивает сроки копирования. С документом одномоментно может работать только один переписчик. Очевидно, что отбор документов для снятия копий в разбираемой нами книге проходил явно некачественно. Так, туда не попал наказ князю Андрею Елецкому с товарищами (1593-1594), отправленными в Сибирь для постройки г. Тары, и две памяти воеводе Федору Борисовичу Елецкому (1595) о государеве наряде и пушечном запасе, а также об описании мягкой рухляди у тарских служилых людей [Там же. С. 347-353, 367-358. № 13, 17]. Впоследствии были опубликованы целиком или в выдержках в различных тематических сборниках иные грамоты из этого дела [17. С. 107-108, 296-299; 18. С. 22-30, 34-42; 19. Стб. 159-160. №73; 20. С. 19-28]. Это были документы о бухарской торговле в Сибири, русско-калмыцких взаимоотношениях начала XVII в., а также о ранней истории г. Томска. При этом публикация в ряде случаев осуществлялась со значительными ошибками и в сокращенном виде. К тому же при отборе документов составители в первую очередь исходили из концепции сборника, поэтому многие смежные документы ими игнорировались. В первую очередь это были относительно объемные именные списки служилых людей. Тарская копийная книга позволяет установить имена подавляющего большинства служилых людей за первые 30 лет существования города. В документах книги содержатся списки детей боярских, служилых людей литовского списка, стрельцов, конных и пеших казаков, пушкарей, юртовских татар, подьячих, толмачей, ружников (клир), оброчников (воротники, сторожа, палачи, кузнецы). Таким образом, мы имеем почти полный список жителей города на конец XVI и всю первую четверть XVII в. Приводятся размеры их денежного и хлебного жалования. При этом в ряде случаев у нас появляется возможность выявить дина- Копийная книга тарского уезда - недооцененный источник по истории Сибири и сибирских татар 139 стии служилых людей города, а также уточнить состав населения соседних волостей. По Томску эта информация ограничена только одним городом. Документы позволяют сделать определенные наблюдения о статусе ясачного населения Сибири. В настоящее время назрела необходимость всестороннего изучения всего податного и служилого не православного населения Московского государства XVT-XVTI в. В данном случае за рамками подобного исследования должны быть выведены служилые иноземцы западноевропейского происхождения. Это необходимо для того, чтобы разобраться с их статусом и «особенностями» землевладения. В настоящее время содержащиеся в копийной книге сведения позволяют говорить о схожести положения ясачного населения Сибири и мордвы, а также сибирских юртовских татар с мещерскими служилыми татарами и мордвой [21-23]. Можно предположить, что на всей территории государства изначально существовали единые правила (законодательство), в которые, возможно, с некоторыми поправками, но все же легко вписывались и новоприобретенные народы. При этом особенно интересны документы о методах переманивания татар от Кучума, а также дальнейшем их расселении, в том числе в Тюмени и Тобольске. В книге также содержится список одной из наиболее ранних сибирских ясачных книг - Список с Тарской дозорной ясачной книги письма и дозору Михаила Байкашина и подьячего Гаврилы Ерофеева 1623/1624 гг. [1. Л. 231-283в об.] Несмотря на обвинения писцов в предвзятости и злоупотреблениях при составлении книги [24], данный документ все же является ценнейшим источником по истории ясачного населения Тарского уезда. Во-первых, здесь приведен именной состав ясачников, при том что в историографии эта дозорная книга анализировалась лишь с позиции первичного пункта для расчета динамики населения XVII в. в целом. Во-вторых, приводится определенная динамика его изменения внутри рассматриваемого нами периода, позволяющая как минимум поставить под сомнение утверждения о якобы имевшем место чуть ли не геноциде коренного сибирского населения со стороны русских переселенцев или его массовом бегстве в связи с тяжестью ясачного обложения и земельными спорами. Очевидно, что эти процессы плохо прослеживаются в рассматриваемое время, когда численность русских или связанной с ними группы «литвы» была в Западной Сибири очень невелика. В-третьих, ясачная книга показывает уровень нагрузки на животный мир каждой волости по отдельности. А при привлечении данных о государевой ясачной казне данная картина становится более детальной. Она способна в том числе объяснить внутренние миграционные процессы в Тарском уезде первой четверти XVII в. Полученные данные о размерах собираемой меховой казны при сравнении с затратами на выплату ежегодного денежного и хлебного жалования служилым людям, ружникам и оброчникам наглядно показывают, что Сибирь ни в коей мере не являлась тем источником благосостояния, что позволил подняться Московскому государству из руин Смуты при первом Романове. В первое десятилетие существования города значительными должны быть и финансовые вливания в вооружение Тары и тарских служилых людей, обеспечение их и крепости огнестрельным оружием, порохом и свинцом. Регион до начала развития в нем массового хлебопашества был едва ли не дотационным [25]. По крайней мере Тарский уезд без постоянных вливаний извне существовать не мог. При этом в конце 1590-х гг. получаемые хлебные запасы и денежную казну необходимо было еще и оберегать от иртышских остяков и Кучума. Это ставит еще одну серьезную проблему - развитие хлебопашества. Долгое время ни в Тарском, ни в Томском уездах не могли этого добиться, и документы наглядно это показывают. Служилые люди не хотели становиться хлебопашцами, а сажаемые на пашню ссыльные из Европейской России подчас были не способны к этому занятию. Они еще могли распахать и засеять землю, а вот для сбора урожая им требовалась помощь. Документы также сообщают нам именной состав крестьян на государевой десятинной пашне. Имеются сведения о том, откуда они были переведены. Так, в Таре упоминаются «кушалинские мужики» [1. Л. 79]. Это крестьяне великого князя Тверского Симеона Бекбулатовича, высланные в Сибирь Борисом Годуновым то ли за свои прегрешения (вели запрещенную торговлю хлебом на Нижней Волге), то ли как наказание вчерашнего государя «всеа Русии» и племянника Ивана Грозного, в котором нынешний московский государь видел конкурента на свой трон [26]. Одновременно это ставит вопрос о развитии земледелия у самих тарских татар, которые после 1624 г. в среднем запахивали не более 3 десятин земли или же не пахали вообще [8. С. 179-181]. Особую ценность источнику придают ранее неизвестные документы о борьбе московских воевод с Ку-чумом в своеобразный «темный период», с 1595 по 1598 г., слабо освещаемый источниками. Документы Тарской приказной избы показывают, как пошагово менялась ситуация. В этот период Кучум и Кучумовичи воспринимались, как минимум в Сибири, как более чем действенная сила, способная если не переломить имевшуюся ситуацию, то по крайней мере серьезно ее скорректировать и заставить Москву перебросить за Урал значительно более серьезный воинский контингент [27]. Воеводы были реально озабочены получением как можно более подробной и обновленной информации о ситуации в степях и были готовы выплачивать за это деньги или подарки. Помимо прочего, документы позволяют по-новому взглянуть на проблему сибирско-бухарско-ногайских связей в конце XVI в., роль ногаев и бухарцев в сопротивлении Кучума русским воеводам. Все вышеизложенное подчеркивает необходимость скорейшего издания этого ценного источника по истории Сибири конца XVI - первой четверти XVII в.

Скачать электронную версию публикации