Transcarpathia in the plans of Austro-Hungary’s Ukrainian politicians in 1914-1918.pdf В отличие от Галиции и Буковины, Закарпатье (Подкарпатская Русь) - третий регион Австро-Венгрии, где проживало восточнославянское население - относилось не к Цислейтании, а к Транслейтании, т.е. к венгерской части дуалистической монархии Габсбургов. Национальное самосознание у местного населения формировалась иначе: если у русинской интеллигенции Галиции и Буковины к концу XIX в. стал превалировать этноним «украинцы», то в Закарпатье украинская идентификация не была распространена. В то время как в австрийской части империи украинцы имели свои национальные партии и избирались в парламент, в венгерской части никакой украинской политической жизни не было вообще. С 1900-х ггг. венгерские власти проводили в Закарпатье интенсивную мадьяризацию: число начальных школ с русинским языком преподавания сократилось в несколько раз, а языком богослужения в греко-католических церквях в 1912 г. вместо церковнославянского стал греческий. Противодействие закарпатских русинов власти жестко пресекали: в 19131914 гг. 94 человека предстали перед судом на Мара-марош-Сигетском процессе по обвинению в русофильстве [1. P. 418-419]. Накануне Первой мировой войны украинские политики из австрийской части империи считали Подкарпатскую Русь «своей» территорией, а восточнославянское население этой земли - украинцами. Известный географ, доцент Львовского университета С. Рудницкий в своей работе «Краткая география Украины» (1914) насчитывал в Венгрии полмиллиона украинцев и четко очерчивал территорию их проживания [2. С. 20]. О том, что в Венгрии проживают украинцы, говорилось и в программе крупнейшей из украинских партий Галиции, национально-демократической (УНДП). Там же подчеркивалось, что конечной целью украинцев России, Австрии и Венгрии является их объединение в большом независимом украинском государстве (правда, далее следовала оговорка, что в более близких целях украинцам следует считаться с границами трех вышеперечисленных государств) [3. С. 10]. В первых числах августа 1914 г., в канун объявления Австро-Венгрией войны России, ряд украинских политиков из Галиции объединились в Главный украинский совет (ГУС) и провозгласили себя политическим представительством украинцев на время войны. Как писал впоследствии один из членов совета С. Баран, о Закарпатье членам ГУС «не пришлось тогда и думать»: на фоне интенсивной мадьяризации и борьбы с инакомыслием политикам «казалось, что Венгрия закрепится раз и навсегда в нашей Верховине» [4. С. 10]. Представители Буковины, впрочем, в ГУС тоже не вошли. Осенью 1914 - весной 1915 г. украинские круги в Вене бурно обсуждали проблему создания на базе ГУС подлинно общенационального представительного органа. Речь шла о пополнении совета буковинскими украинцами, а также эмигрантами из Приднепровской Украины, вопрос же о привлечении венгерских украинцев даже не рассматривался. В мае 1915 г. на основе ГУС был создан расширенный Всеобщий украинский совет (ВУС). Несмотря на отсутствие в нем представителей «венгерской Украины», он сразу заявил о себе как о полноценном представительстве всего народа. Ключевой целью ВУС было создание в Австрии отдельной украинской провинции, куда должны были войти Восточная Галиция и Буковина - но не «венгерская Украина» [5. С. 245]. При этом видно, что украинские лидеры продолжали считать Закарпатье украинской территорией, а местных русинов - украинцами. 30 марта 1915 г. глава ГУС и будущий председатель ВУС К. Левицкий, выступая в Бухаресте с докладом «Украина и украинцы», упомянул среди населенных украинцами земель «северо-восточную Венгрию» [6. S. 3-7]. Газеты, заводя речь о венгерской части монархии, скромно упоминали, что там тоже живут украинцы [7. С. 2]. После создания ВУС тема Закарпатья время от времени всплывала на заседаниях органа. Так, на одном из них Я. Веселовский предложил «предпринять политические шаги перед венгерским правительством в вопросе украинского населения северной Венгрии» [8. С. 4]. На другом заседании Л. Цегельский обмолвился, что «венгерская Украина» - пример того, что было бы с Галицией, если бы ее «отдали под Польшу» [9. Арк. 22]. Это замечание показывает, что лидеры австрийских украинцев уже тогда негативно оценивали положение закарпатских соплеменников. Закарпатье в планах украинских политиков Австро-Венгрии 139 В публичной риторике по поводу Закарпатья лидеры австрийских украинцев, несомненно, принимали во внимание позицию венгерских властей, тем более что последние могли стать для них ценным союзником в борьбе за украинскую провинцию в Австрии. Премьер-министр Венгрии И. Тисса считал, что создание этой провинции поспособствует снижению русофильских настроений среди закарпатских русинов. На заседании общеимперского Совета министров 6 октября 1915 г. он одобрил раздел Галиции по национальному признаку [10. С. 110]. Позиция Тиссы заинтересовала украинских политиков: 14 декабря 1915 г. к нему на прием в Будапешт приехали представители ВУС во главе с К. Левицким. Они предложили издавать в Венгрии украинский журнал и, если верить Левицкому, с помощью этого издания рассчитывали «прояснить украинский вопрос» не только венграм, но и венгерским русинам. Тисса сказал, что готов поддержать стремление галицийских украинцев добиться власти в Восточной Галиции и получить свой университет, но при условии, что они не будут вмешиваться в вопрос Подкарпатской Руси как внутренний венгерский [5. С. 271273]. По сведениям, переданным в Санкт-Петербург агентом русского МИД в Берне В. Сватковским, Тисса пообещал украинским собеседникам не допустить, чтобы в случае мира вся Восточная Галиция была уступлена России - в крайнем случае только ее часть до Днестра [11. Л. 290]. Тисса одобрил издание журнала, который получил название «Украния» («Ukrania»). Популяризации украинского самосознания среди закарпатских украинцев этот журнал никак не способствовал: он выходил в Будапеште на венгерском языке, а его редактором был украинский деятель родом из Закарпатья Г. Стрип-ский, который постоянно проживал в венгерской столице и был настроен провенгерски. Даже после распада Австро-Венгрии, в начале 1919 г., Стрипский не желал выезжать из Будапешта в Закарпатье и избегал разговоров на тему принадлежности своей малой родины [12. С. 427-428]. В первом же номере, в программной статье «Чего мы хотим?», Стрипский подчеркнул лояльность проживающих в Транслейтании украинцев Будапешту, но отметил, что венграм будет выгодно иметь по соседству не Россию, а «новое, независимое образование», т.е. Украину [13. S. 248]. Тема населения Закарпатья «Укранией» не поднималась. Как подмечал галицийско-украинский журнал «Шляхи», «любой, кому известна венгерская ситуация, знает, что если бы сомнения относительно роли «Укрании» по отношению к местным русинам показались основательными, то её дни были бы сочтены» [14. С. 343]. Еще более важным, чем позиция Тиссы, для украинских политиков был голос другого влиятельного венгра, И. Буриана, который в 1915-1916 гг. занимал пост министра иностранных дел империи Габсбургов. Первое время после назначения Буриана украинские политики надеялись на его благосклонное отношение к их устремлениям, но постепенно их впечатления стали портиться: министр избегал конкретики в ответе на вопрос о польско-украинских территориальных противоречиях в Австрии и за ее пределами, а насчет Приднепровской Украины заявлял, что у местного населения неразвито национальное самосознание [5. С. 228-230, 340]. 23 января 1915 г. газета «Дило» напоминала, что Буриан первым из высокопоставленных чиновников сделал пожертвование в пользу Украинского комитета вспомоществования. Из этого делался вывод, что новый министр по крайней мере не настроен против украинцев [15. С. 1]. В декабре 1916 г., после ухода Буриана с поста главы МИД, один из лидеров австрийских украинцев Н. Василько заявил, что украинцы «должны считать счастьем» отставку министра [16. С. 2]. По всей видимости, немногословность западноукраинских политиков по вопросу «венгерской Украины» обусловливалась еще и тем, что Закарпатье, в отличие от Галиции и Буковины, почти не было затронуто военными действиями и не входило в зону русской оккупации. Лишь некоторое время в сентябре-октябре 1914 г. русские войска контролировали северные окраины региона [1. P. 423]. Это лишало лидеров австрийских украинцев даже теоретической возможности распространять на Закарпатье свои освободительные лозунги. Принятие в ноябре 1916 г. австрийскими властями манифеста об автономизации Галиции, т.е. полная противоположность тому, чего требовал ВУС, заставило западноукраинских лидеров ужесточить свою позицию в диалоге с правительством. В дальнейшем этому способствовали революционные события в России и провозглашение автономии в российской Украине. Уже в начале марта 1917 г. на страницах «Дила» этнограф В. Гнатюк напоминал, что в 1914-1915 гг. бои по обе стороны Карпат «происходили исключительно на украинской, а не другой территории», и высказывал сожаление о том, что большинство украинцев не знают об украинском характере прикарпатских районов Венгрии [17. С. 2]. В мае 1917 г. в защиту прав «самых родных братьев» высказался конкурент «Дила», газета «Украинское слово». Автор передовицы, посвященной венгерским украинцам, каялся, что долгое время галичане забывали о «нечеловечески тяжело угнетенных братьях», но теперь, когда обеим частям Дунайской монархии предстоят реформы, они должны поднять вопрос об их праве на самоопределение. В статье отмечалось, что теперь, когда в России украинское движение может свободно развиваться, населенные украинцами районы Транслейтании стали «черным пятном на карте Европы» [18. С. 1]. 3 июня 1917 г. собрание украинской студенческой молодежи в Вене заявило, что в состав будущей независимой Украины должны будут войти «те части украинской национальноэтнографической территории, которые стонут под беспримерным польским и мадьярским ярмом» [5. С. 567]. В том же месяце председатель Украинской социал-демократической партии (УСДП) В. Темницкий сказал: «Наше требование - чтобы все разделенные между тремя государствами (Австрия, Россия, Венгрия) украинцы были объединены в одном самостоятельном с политической и хозяйственной точки зрения государстве» [19. С. 387]. Пользуясь случаем, политик публично опроверг искажение его слов будапештской Д.С. Парфирьев 140 газетой «Пештер Ллойд», которая написала, будто ранее Темницкий допустил вхождение украинских земель в состав Венгрии по примеру Хорватии. Темницкий в резкой форме парировал, что присоединение 36 миллионов украинцев к 10 миллионам венгров «неспособен понять никакой здоровый человеческий мозг, разве что за исключением объятого манией величия мозга венгерских мещанских корреспондентов» [19. С. 388]. После распада ВУС в конце 1916 г. функцию национального представительства возложило на себя Украинское парламентское представительство (УПП), куда входили почти все украинцы - депутаты нижней палаты австрийского парламента (Рейхсрата). В июне 1917 г. заседания Рейхсрата, не собиравшегося с весны 1914 г., возобновились, и украинские парламентарии получили возможность публично озвучивать свою точку зрения по тем или иным проблемам. Если до конца 1917 г. с претензиями на Закарпатье выступали отдельные западноукраинские деятели, то после прихода к власти в России большевиков и провозглашения в Киеве независимой Украинской народной республики (УНР) положение дел круто изменилось. Германия и Австро-Венгрия вступили с властями УНР в сепаратные мирные переговоры и были крайне заинтересованы в скорейшем заключении мира, так как очень рассчитывали на поставки украинского продовольствия. Поскольку в своих требованиях киевские делегаты учитывали позицию украинских политиков Галиции и Буковины, значимость последних в глазах Вены существенно повысилась. Поняв заинтересованность правительства в диалоге с ними, западноукраинские лидеры стали еще менее сдержанны в своей риторике. Это коснулось и «венгерской Украины»: с конца 1917 г. их претензии на Закарпатье высказывались во все более неприкрытой форме. 19 декабря 1917 г. депутат Рейхсрата Е. Левицкий, зачитывая в парламенте заявление УПП о путях решения украинского вопроса на предстоящих переговорах, заявил, что Восточную Галицию следовало бы объединить с Буковиной и, возможно, с «другими областями монархии», в отдельную украинскую провинцию в составе Австро-Венгрии [20. С. 1]. О каких «других областях» идет речь, Левицкий не уточнял. Более того, в официальную стенограмму выступления пассаж о «других областях» не вошел [21. S. 2728]. Спустя месяц, 22 января 1918 г., лидер УПП Е. Пет-рушевич в своей парламентской речи упомянул Закарпатье уже прямым текстом: перечисляя земли, на которые украинское государство имеет «исторические права», он назвал не только Восточную Галицию и Буковину, но и «северо-восточную Венгрию» [21. S. 2835]. На следующий день печатный орган УПП «Украинское слово» обвинил власти Транслейтании в тотальной мадьяризации «венгерских украинцев», отметив, что во время войны последним было запрещено использовать кириллицу и календарь по восточному обряду [22. С. 1]. Как впоследствии утверждал К. Левицкий, в середине января 1918 г. с УПП даже связались некие «посланцы Закарпатской Украины» с заявлением о своем желании «политико-правового единства со всеми частями украинского народа» [23. С. 2]. Правда, кто это был, политик не уточнил. На то, что Будапешт поддержит их требование создать украинскую провинцию в Австрии, лидеры украинцев Галиции и Буковины к этому времени уже не рассчитывали. На заседании коронного совета 22 января 1918 г. венгерский министр-президент Ш. Векерле выступил против создания украинской провинции, а И. Буриан, который на тот момент занимал пост министра финансов империи, заметил, что соответствующее решение не должно быть навязано извне, т.е. представителями УНР. О масштабе нежелания Вены портить отношения с Будапештом говорит уже то, что накануне вышеупомянутого заседания сам Карл I интересовался, в какой степени уступки украинцам касаются Венгрии [10. С. 138-139]. Как следствие, на мирных переговорах в Брест-Литовске и глава МИД Австро-Венгрии О. Чернин, и представитель германского командования генерал М. Гофман дали украинским делегатам понять, что вопрос о принадлежности «венгерской Украины» обсуждению не подлежит, и ее вхождение в состав будущей украинской провинции полностью исключено [10. С. 137; 24. С. 65]. Заключенный в Брест-Литовске мирный договор оказался выгодным для украинцев по обе стороны границы: Центральные державы признали за УНР Холмщину и Подляшье, а украинцы Австрии, согласно подписанному отдельно тайному протоколу, должны были после войны получить свою провинцию. Ободренный этим, К. Трилёвский, член УПП и один из самых влиятельных западноукраинских политиков, уже 19 февраля на банкете в честь представителей делегации УНР на мирных переговорах напомнил, что украинцам нельзя забывать о «венгерских братьях» [25. С. 4]. Примечательно, что уже на следующий день это высказывание Трилёвского обсуждалось в Будапеште [26. S. 112]. Возвращение на пост главы МИД И. Бури-ана 16 апреля 1918 г. украинцы, уже не нуждавшиеся ни в какой его поддержке, сразу встретили в штыки. «Дило» отмечало, что, пойдя на поводу у поляков, Бу-риан рискует скомпрометировать монархию на международной арене [27. С. 1]. Тот, в свою очередь, был по-прежнему настроен к украинским устремлениям негативно и сумел добиться аннулирования тайного протокола о разделе Галиции, подписанного в Брест-Литовске [10. С. 150-154]. В конце июня «Дило» констатировало, что полякам удалось настроить против идеи создания украинского коронного края венгерские правящие круги [28. С. 1]. Сама газета продолжала выступать на тему преследования венгерскими властями «украинских крестьян», несогласных с реформой календаря и продолжающих праздновать грекокатолические праздники [29. С. 1]. В октябре 1918 г., когда украинским политикам Австрии стало ясно, что империя Габсбургов - во всяком случае в ее прежнем виде - обречена, тема Закарпатья как составной части будущей украинской провинции заняла прочное место среди их требований. Газета «Украинское слово» призывала лидеров украинцев заранее подготовиться к будущей мирной конференции и сформулировать свои территориальные Закарпатье в планах украинских политиков Австро-Венгрии 141 притязания: «Мы должны сперва внутри как можно скорее организоваться и воплотить в жизнь Украинский национальный совет, состоящий из представителей Восточной Галиции, украинской Венгрии и Буковины». В статье подчеркивалось: «Время также перестать цацкаться с мадьярами и не забывать о несчастных венгерских украинцах» [30. С. 1]. Со страниц «Украинского слова» некий священник с инициалами Г.К. (вероятно, эти инициалы принадлежали Гавриилу Костельнику) призывал украинских политиков: «Не забывайте самых бедных из нашего народа, помогите им, дорога открыта! Не забывайте украинского населения в горной Венгрии! Не дадим ему пропасть!» [31. С. 2]. 11 октября депутат от УСДП С. Витик, выступая в Рейхсрате, обвинил «венгерских магнатов» в стремлении «полностью уничтожить наш народ в Венгрии» и репрессиях против греко-католической веры. «Мы не желаем покоряться мадьярскому гнету, которому, к сожалению, подчинена вся Австрия под диктатом Тиссы, и который нацелен на истребление нашего народа, - говорил Витик. - Мы стремимся также к тому, чтобы эти венгерские области оставались украинскими, мы хотим, чтобы и там наша нация обладала свободой, так как она сможет расцвести только там, где она будет объединена» [21. S. 4600]. На следующий день, 12 октября, Е. Петрушевич и Е. Левицкий на аудиенции у императора Карла I упомянули «северную Венгрию» как часть украинских земель, из которых будет создано украинское федеративное государство в составе империи Габсбургов. Об этом было объявлено в печати [32. С. 1-2]. 18 октября во Львове, следуя манифесту императора Карла I о федерализации Австрии, собрались украинцы - члены обеих палат Рейхсрата, бывшие депутаты сеймов Галиции и Буковины, представители духовенства, политических партий, прессы и студенчества, чтобы решить вопрос о государственно-правовом будущем украинских земель Австро-Венгрии. Из Вен грии, которая 17 октября порвала связи с империей, никто не приехал, но на собрании зачитали письмо неких тамошних украинских деятелей с просьбой о присоединении к австрийской Украине [33. С. 1]. Собравшиеся провозгласили себя украинской конституантой (учредительным собранием) - Украинским национальным советом (УНСовет). Избранный его главой Е. Петрушевич в своем выступлении перед собравшимися объявил, что закарпатские делегаты в будущем могут войти в состав расширенного украинского парламентского представительства [34. С. 31]. Так, УНСовет стал первым украинским представительным органом власти в разваливающейся империи Габсбургов, официально объявившим о своих претензиях на Закарпатье как исконно украинскую территорию. Таким образом, украинские политики Галиции и Буковины вплоть до 1917 г. не уделяли значительного внимания венгерскому Закарпатью и населявшим его русинам. В их лексиконе не было даже устойчивого варианта названия региона: употреблялись определения «венгерская Украина», «северо-восточная Венгрия», «северная Венгрия», а понятие «Закарпатье» тогда не использовалось вовсе. Не претендовали западноукраинские лидеры и на представительство интересов восточнославянского населения этих земель. Но все это не означало, что они не считали Закарпатье украинской территорией, а его автохтонное население - украинцами. Сдержанность их риторики объяснялась опасением вызвать недовольство весьма влиятельных в империи властей Венгрии и таким образом создать дополнительные препоны созданию украинской провинции в Австрии. Только в 1918 г., став важным фактором взаимоотношений между Австро-Венгрией и УНР и потеряв надежду, а затем и необходимость в поддержке Будапешта, украинские элиты Галиции и Буковины начали активно претендовать на Закарпатье. Объединение этого региона с другими украинскими территориями стало одной из стратегических целей их политики.

Скачать электронную версию публикации