Orthodoxy in the cities of nationalizing Uzbekistan in the 2010s.pdf Православие в Узбекистане исторически связано с судьбой русского населения, формировавшегося на этой территории со второй половины XIX в., после присоединения региона к Российской империи. Если проблема русских в Центральной Азии актуализировалась в постсоветской российской историографии, где в первую очередь рассматривали статусно-правовое положение меньшинства, демографические характеристики русских, объемы и потоки миграции из республики после распада СССР и др., то вопрос о развитии православия в постсоветском Узбекистане не подвергался серьезным исследованиям, кроме единичных публикаций [1, 2]. Это связано с общей тенденцией снижения этнографических / антропологических публикаций об обрядах жизненного цикла русского населения Узбекистана, динамике их культурных и религиозных традиций. Русские в Узбекистане не представляют гомогенного этнического образования, их чаще включают в группу русскоязычного населения, куда вместе с русскими входят татары, корейцы, немцы, евреи и представители коренного населения республики, разделяющие «европейскую» социокультурную идентичность через русский язык. Кроме того, необходимо учитывать, что среди молодого поколения русских Узбекистана высок процент выходцев из смешанных в этническом и религиозном плане браков / союзов, что вызывает сложности в этнической идентификации и отождествлении с конфессией. Согласно официальным данным, имеющимся у автора, на 1 января 2018 г. из 32 656 660 жителей Узбекистана русские составляли 739 684 человека (2,3%) [3]. За предшествующие 28 лет их численность в республике снизилась более чем в 2 раза. Суверенизация в Узбекистане породила огромный исследовательский интерес к культуре и традициям титульного населения -узбеков. Русские как особая этнокультурная группа узбекского общества оставалась малоисследованной, хотя по всеобщему признанию русские в Узбекистане, несмотря на значительный миграционный отток, по-прежнему составляют достаточно серьезный интеллектуальный, культурный и экономический потенциал. Специфика современного состояния православия в постсоветском Узбекистане еще не становилась объектом серьезных антропологических исследований. Сложность и многоплановость изучаемой научной проблемы требуют междисциплинарного подхода и новых источников, а именно интервью и наблюдений приходских священнослужителей. Статья написана на основе полевых материалов, собранных в 2012-2015 гг. в ходе реализации авторской научно-исследовательской программы, посвященной изучению этнокультурных особенностей русских Узбекистана в XX - начале XXI в. Автор в 2012-2015 гг. проводила полевые исследования в Ташкенте, отдельных городах Ташкентской области, Фергане, Кагане (12 км от Бухары), фиксирующие этнокультурные особенности русских Узбекистана, в том числе и особенности приходской жизни православных. Было собрано около 60 полуструктурированных интервью по заранее разработанному гайду, опрашивались русские, татары, узбеки, таджики, немцы и другие -все те, кто входит в группу русскоязычного населения Узбекистана. Православие на территории современного Узбекистана появилось в период освоения Туркестана во второй половине XIX в. и рассматривалось как государственная религия на окраине Российской империи. Православное вероисповедание обеспечивало связь переселенцев с государством в Туркестане, который в большинстве был заселен мусульманским коренным населением [4. С. 184]. Соответственно, это был важнейший идентификационный маркер русского населения. В условиях построения атеистической идеологии в советском обществе в 1920-1930-е гг. православие, как и ислам, потеряло свое первостепенное значение. Православная церковь пережила обновленческий раскол, разрушение храмов и соборов, сокращение числа православных приходов. Все это нанесло удар по верующим, снизило сакральное значение воскресенья и других православных праздников. Ситуация изменилась после распада СССР и суверенизации Узбекистана. Правительство Узбекистана берет курс на суверенизацию общественно-политической жизни, в республике строится узбекское национальное государство, базирующееся на идее узбекского этноса, его истории, культуры и языка, другими словами, на ценностях «узбекчилик» (узбекскость). Согласно государственной идеологии, консолидация нации в постсоветском Узбекистане происходит на основе принятия меньшинствами ценностей «узбекчилик». При этом пропагандируются лозунги: «Узбекистан - наш общий дом!»; «Узбекистан - страна толерантности!». Государство обеспечивает равные права всем гражданам Узбекистана вне зависимости от этнической принадлежности и вероисповедания. В религиозной сфере провозглашаются принципы веротерпимости. Упомянутая выше модель нации-государства, взятая на вооружение правительством первого президента Ислама Каримова, борьба с религиозным экстремизмом в 1990-е гг. не позволили политизировать ислам, он оказался в сфере бытовой культуры и на том же положении, что и в СССР. Православие также не играет особой роли в иерархии идентичностей «светского» Узбекистана. При этих условиях в постсоветском Узбекистане начался религиозный ренессанс в бытовой сфере, со- Цыряпкина Ю.Н. Православие в городах национализирующегося Узбекистана в 2010-е гг. 167 провожавшийся возрождением религиозного сознания, появлением всеохватывающей моды на «духовность». Во всех городах Узбекистана появились приходы Русской Православной Церкви (Московский Патриархат). В настоящее время в Узбекистане насчитывается 35 приходов. Все православные приходы Узбекистана подчиняются Ташкентской и Узбекистанской епархии (глава Среднеазиатского митрополичьего округа). Это не единственная форма самоорганизации русских: поддержкой со стороны государства пользуется Русский культурный центр, отделения которого есть во всех городах Узбекистана. Эти положительные изменения совпали по времени с общим сокращением носителей православной культуры - русских, которое было связано как с естественной убылью, так и с миграционным оттоком. Деятельность Русской Православной Церкви (РПЦ) в республике строго координируется Комитетом по делам религий при Аппарате Президента Республики Узбекистан, и православным священнослужителям не рекомендуется заниматься миссионерской деятельностью за пределами православных приходов и храмов. У представителей РПЦ существует возможность работать с той частью русского населения, которая в силу исторического наследия отождествляет себя с православным христианством, но до сих пор не является воцерковленной. Другой важной этнокультурной особенностью русских Узбекистана является то, что под воздействием процессов нациестроительства у них прослеживается тенденция к адаптации к культурным, религиозным традициям азиатско-мусульманского большинства, в том числе с помощью изменения идентификационных маркеров. Быстрее всего у русских размывается этническая идентичность. Связано это с тем, что еще с советского времени в Узбекистане поощрялись межэтнические и межконфессиональные браки для усиления интернационализма. В постсоветский период увеличилось число межэтнических союзов, реже браков, между русскими и представителями коренных народов региона (узбеки, таджики). У выходцев из смешанных браков и союзов возникают сложности с этническим самоопределением. В советский период дети из смешанных браков, где кто-либо из родителей был русским, чаще всего в паспорте записывались «русскими». При этом отождествление с религией либо не происходило, либо происходило на очень поверхностном уровне, так как в эпоху атеизма религия была под запретом. В постсоветский период этническая идентичность и отождествление с религией становятся необходимыми в «национализирующемся» Узбекистане. В узбекских паспортах обязательной для заполнения является графа «национальность», которая диктует необходимость твердо определиться с этнической принадлежностью. Самоотождествление населения с религией чаще всего происходит на основе религиозной традиции предков. Носители русской культуры и языка, преимущественно из смешанных семей, легко изменяют свои идентификационные маркеры и подстраиваются под этническую принадлежность или религию большинства. Зачастую это решение связано с выбором дальнейшей стратегии на проживание в Узбекистане. Из интервью О., татарка, 39 лет, Ташкент: «О.: Мама русская, папа - татарин, но всегда говорил только по-русски. Я в 16 лет пошла в церковь, захотела покреститься, мама меня отговорила. В 16 лет (1990 г. - Ю.Ц.) получила паспорт, была записана как русская. В 24 года я покрестилась, долго выбирала между православием и исламом. Но в 25 лет (1999 г. -Ю.Ц. ) при получении нового паспорта переписалась под татарку. Ю.Ц.: Почему в 25 лет записалась в паспорте как татарка? О.Н.: Проживая здесь, лучше быть татаркой!» [5] В данном случае выбор этнической принадлежности оправдан тем, что татары имеют промежуточный статус между «европейской» и национальной социокультурной идентичностью. Большинство татар отождествляют себя с исламом и всегда были ближе к узбекам. Это один из немногих примеров, доказывающих, что этническая идентичность русского / русскоязычного населения не является прочным идентификационным маркером в постсоветском Узбекистане. В отдельных городах Узбекистана выделяются свои характерные особенности православного сознания верующих, и связано это с множеством факторов, в первую очередь с социально-демографическими характеристиками русских. Город Ангрен, Ташкентская область, молитвенный дом в честь иконы Божьей Матери «Взыскание погибших» Доля русских в Ангрене, по данным Г осударствен-ного комитета статистики Республики Узбекистан, на 1 января 2015 г. составила 3 901 человек (2,6%) [6]. Накануне распада СССР, по данным последней Всесоюзной переписи населения 1989 г., русских в Ангрене насчитывалось 43 218 человек (31,4%) [7. С. 8]. Более чем в 10 раз снизилась доля русского населения, которое является потенциально православным. В Ангрене в демографической структуре русских преобладает население старших возрастных групп. Несмотря на постепенный отъезд русских из Ангрена, с 1992 г. в городе действует молитвенный дом в честь иконы Божьей Матери «Взыскание погибших». Здание представляет собой небольшое одноэтажное строение - частный дом, который был выкуплен прихожанами и общими усилиями превращен в церковь. Настоятель молитвенного дома иерей А., приписанный к ангренскому приходу с 2009 г., сообщил, что в год совершается около 150 крещений, на воскресной службе регулярно присутствуют 50-60 человек, что свидетельствует об активной деятельности ангренско-го прихода среди потенциально православного населения (невоцерковленных русских, корейцев и др.) и «возвращении» русских из сект. К тому же православное население крупного поселка Нурабад (30 км от Ангрена) посещает ангренский молитвенный дом. После введения практики огласительных бесед перед крещением большинство крещаемых становятся активными прихожанами [8]. Кроме краткой характеристики, полученной у иерея А., в ходе полевых исследований в Ангрене в 2012- Проблемы антропологии, этнологии и этнографии / Problems of anthropology, ethnology and ethnography 168 2015 гг. были опрошены респонденты, отождествляющие себя с православием. Из 17 опрошенных автором русских / русскоязычных в Ангрене активных прихожан не встретилось. Крещенными оказались 8 респондентов, но все они не жили приходской жизнью ан-гренской общины, скорее, в Церковь приходили по нуждам, чтобы поставить свечи, заказать молебен и др. При этом практически все респонденты указали, что православные праздники, такие как Рождество и Пасха, отмечают, особенно на Пасху пекут или приобретают куличи, красят яйца. В интервью Е. из Ангрена было точно подмечено, что в настоящее время религиозный смысл православных праздников для верующих практически исчез: «Я вижу, как наши девушки (коллеги по работе. - Ю.Ц.): “О! Рождество! Девчонки, отмечать будем?” То есть для них это застолье. Для меня - нет!» [9]. В данном случае респондент указывает на потерю религиозной подоплеки престольного праздника, который превращается в ритуал для совместного времяпрепровождения. У трех респондентов прослеживалась мысль, что ан-гренский молитвенный дом не похож на храм, в частности проигрывает в сравнении со Свято-Успенским кафедральным собором в Ташкенте. Из интервью Н.: «Вот в Ташкенте церковь шикарная, а здесь - домик какой-то» [10]. Респондентами в первую очередь оценивается внешнее убранство церкви, а не обрядовая сторона православия, никто не обратил внимание на то, с какой периодичностью приходской священник проводит службы в Ангрене, есть ли возможность исповедоваться и причаститься и др. Собранные в Ангрене интервью свидетельствуют о том, что опрошенные респонденты - это либо православные верующие, не живущие активной приходской жизнью, но помнящие о религиозных праздниках, соблюдающие атрибутику главного из них - Пасхи (куличи, яйца, поминовение усопших в Пасхальные дни и др.), либо атеисты. Из интервью Н.: «Пасху обычно все справляем, яйца красят даже татары, и дети-узбеки (имеет в виду учеников своего класса) яйца приносят в школу» [10]. Другой респондент Ю. из смешанного брака, в котором мама - русская, папа - татарин, на вопрос о том, к какой конфессии себя относит, ответила: «Я свободная», - но при этом отметила, что посещает церковь изредка, так как «когда дети болеют, какое-то облегчение испытываешь, когда стоишь под куполом церкви» [11]. Кто-то из респондентов носит нательный крестик. При этом необходимо отметить, что православное сознание и серьезное отношение к христианским канонам (забота о бессмертии души через молитву, соблюдение постов, частую исповедь, Причащение Христовых Тайн и др.) не прослеживается ни у одного из опрошенных респондентов, хотя это не означает, что в городе не проживают воцерковленные православные. У одной из опрошенных респондентов, которая была крещенной в детстве, но при этом не стала активной прихожанкой ангренского молитвенного дома, явно проявлялось смешение христианских элементов в сознании с суеверием. Из интервью О.: «У меня дочь от мусульманина, говорят, что ее нельзя крестить, а я не хочу, чтобы она стала мусульманкой» [12]. Низкий уровень православного самосознания отчасти объясняется тем, что на русское население в Ангрене наложил отпечаток опыт проживания в промышленных центрах, сложившихся в советское время, в которых отсутствовал молельный дом и прививались принципы материалистического мировоззрения. Город Алмалык, Ташкентская область, Храм Успения Пресвятой Богородицы Ситуация с православием в Алмалыке по сравнению с Ангреном отличается большей степенью религиозной активности в связи с большей долей потенциально православного населения - русских, хотя алмалыкская православная община обладает теми же чертами, что и ангренская - малая традиция воцерковленности населения, связанная с созданием здесь горно-металлургического производства в советское время. По воспоминаниям одной из респондентов, с 1963 г. в городе действовал молельный дом, который объединял всех православных верующих Алмалыка [13]. В Алмалыке с 1988 г. работает Храм Успения Пресвятой Богородицы, который был специально построен под нужды православной общины. Алмалык в постсоветский период сохранил основные производственные мощности города, поэтому отток населения из него не был таким масштабным как из Ангрена. На 1 января 2015 г. в городе из 121 097 человек проживали 30 266 русских (25%) [6]. Положительным фактом является то, что при храме работает воскресная детская школа. Настоятель храма в 2013 г. иерей И. сообщил, что в 2012 г. провел 700 крещений за один год [14]. В 2013 г. воскресные службы регулярно посещали 6080 человек. При этом в Алмалыке оставались огромные возможности для работы с потенциально православным населением. В интервью иерей И. отметил, что одной из сложностей приобщения отдельных прихожан к православию стало смешение у них христианского мировоззрения с пристрастием к оккультизму, и это привело к тому, что в Храме Успения Пресвятой Богородицы в Алмалыке свечи на вынос за пределы храма не продавали [Там же]. Поверхностное восприятие православных канонов и традиций прихожанами и потенциально православными требует долгой и кропотливой работы приходских священников, особенно в индустриальных центрах, сформировавшихся в советское время. В 2013 г. иерей И. по состоянию здоровья уехал в Россию. С 2013 по 2015 г. алмалыкский настоятель игумен Г. совмещал служение на приходе с послушанием в Ташкентской и Узбекистанской епархии; соответственно, настоятель приезжал к пастве на выходные и по православным праздникам. В Алмалыке были опрошены 4 респондента, двое из которых мусульмане, двое - люди пожилого возраста, которые не являлись активными прихожанами храма. Город Фергана, Ферганское благочиние, Храм Сергия Радонежского Город Фергана (Новый Маргилан) был основан в 1876 г. как военно-административный центр Российской империи, в котором в дореволюционный период был построен Храм Александра Невского, разрушенный в 1936 г. Специфика зарождения города, его про- Цыряпкина Ю.Н. Православие в городах национализирующегося Узбекистана в 2010-е гг. 169 мышленная база обусловили этносоциальный состав его жителей с высокой долей русского населения. Фергана в советское время была молодым городом, культурной столицей Узбекистана, здесь были Русский драматический театр, собственная футбольная команда, Ферганский университет, пополнившийся в годы Великой Отечественной войны кадрами из лучших московских и петербургских высших учебных заведений. Этот город выделялся особым духом интернационализма [15. С. 20]. В 1946 г. советские власти разрешили открыть в Фергане Храм Сергия Радонежского, так как в дореволюционный период здесь существовал православный собор. В советской Фергане сохранился свой уникальный православный мир. Постсоветская трансформация в 1990-2000-е гг. кардинально изменила этнический состав города. Большая часть русского / русскоязычного населения покинула Фергану. По данным на 1 января 2015 г. в городе проживали 268 064 человек, среди которых узбеков 244 317 (91,1%), русских - 7 973 (2,9%), корейцев -1 864 (0,6%) [6]. Соответственно, Храм Сергия Радонежского лишился как активных прихожан, так и потенциально православных. Тем не менее в Фергане были предприняты действенные меры по сплочению православной общины. С 2000 г. и по август 2014 г. (на момент полевых исследований в Фергане. - Ю.Ц.) настоятелем храма являлся протоиерей В., инициировавший организацию Школы юношества, которая включала не только организацию воскресных занятий с детьми прихожан. В Школе юношества занимались также дети не прихожан, были открыты различные отделения самодеятельности при храме - спортивные секции, занятия танцами и многое другое. На базе воскресной школы при Храме Сергия Радонежского постоянно проходили детские фестивали. Настоятель находил спонсоров, оплачивавших поездки детей в Москву и др. Вероятно, протоиереем В. была поставлена задача воспитания нового поколения православных, создавались условия для их прямого и косвенного участия в жизни храма и воскресной школы, православной среды в целом. Диакон П., служащий при Храме Сергея Радонежского сообщил, что каждую субботу на вечерней службе присутствует 30-40 человек, воскресную службу посещают около 100 человек. На Пасху приходят гораздо больше - около 300 человек, причем не только православные: «Интерес в Пасхе и православной обрядовости проявляют мусульмане. На Пасху они приходят с девками целоваться (христосоваться)» [16]. Диакон Павел также отметил, что с введением огласительных бесед изменилось отношение прихожан к таинству Крещения, у прихожан появилась возможность более глубокого осмысления канонов православия и православной обрядовости: «Раньше прихожане приходили как в магазин - быстро крестились и уходили. Но благодаря занятиям у нас появились люди. Если раньше 10-15 человек крестились в воскресенье, то сейчас 10-15 человек крестятся в месяц, но они приходят в храм постоянно» [16]. В Фергане в июле-августе 2014 г. были опрошены 15 русскоязычных респондентов, среди которых 11 идентифицировали себя как русские. Все они отождествляли себя с православным вероисповеданием, но церковь в Фергане посещали трое респондентов. Одна из респондентов С., русская, 68 лет, оказалась глубоко во-церковленной, знающей и выполняющей все каноны христианства. Ее родственником являлся протоиерей Владимир Сторожук, долгие годы являющийся настоятелем Храма казанской иконы Божьей матери в Ко-канде. Двое респондентов отметили, что ферганскую церковь посещают редко в связи со строгими порядками, установленными протоиереем В., связанными по большей части с требованием священника посещать огласительные беседы в течение трех месяцев перед крещением: «Здесь батюшка требует ходить 3 месяца на огласительные беседы. А это тяжело для работающего человека» [17]. В интервью А., русский, 64 года, объясняет ситуация со строгими порядками в Храме Сергия Радонежского: «У нас очень хороший батюшка, умный, толковый, правда, с характером, но волевой, такой эмоциональный. Прекрасно знает службу, понимает людей, там, где нужно, он решительный... При нашем батюшке, я до него знаю 67 батюшек, 5 наверное, никто не разговаривает, он это категорически не выносит. Тишина вообще идеальная в церкви» [18]. Во время данного исследования ферганский приход был единственным, в котором строго соблюдалось требование прослушать 12 огласительных бесед. Деятельность священнослужителей Ферганского прихода - один из примеров активной работы по сплочению православной общины города в условиях сокращения русского населения. По последним данным, на момент подготовки статьи диакон П. скончался через неделю после записанного интервью с ним, 12 августа 2014 г., протоиерей В. переехал в Россию в 2016 г. Город Каган, Свято-Никольский храм Город Каган (Новая Бухара) был основан в 1888 г. как русское поселение при Закаспийской железной дороге. Интересен тот факт, что Свято-Никольский храм в Кагане расположен в непосредственной близости от мечети. Каган был опорным пунктом российских имперских властей в непосредственной близости от Бухары, поэтому храм здесь существовал с 1892 г. Современное здание построено в 1968 г., его отличительной особенностью является иконостас, представляющий собой часть исторического иконостаса московского храма Преображения Господня, закрытого и взорванного в 1964 г. Официальной статистики по численности русского населения в Кагане нет. Настоятель храма иерей С. сообщил, что городе проживают 45 тыс. человек, из которых около 3 тыс. русских. Во всех службах и праздниках участвуют 15-20 прихожан, в основном, это люди старшей возрастной группы. Таинство Крещения проходят около 60 человек в год, часть из них крестятся перед отъездом в Россию из-за экономических соображений: «Количество прихожан уменьшается, но среднее держится. По Пасхе видно, уменьшилось или нет. В Пасху даже ленивый приходит. Раньше в Пасху стояли во дворах, а сейчас стоят свободно в храме» [19]. При церкви действует воскресная школа, но посещать ее практически некому, Проблемы антропологии, этнологии и этнографии / Problems of anthropology, ethnology and ethnography 170 так как мало прихожан с детьми. В Свято-Никольском храме применяется опыт огласительных бесед, при этом достаточно 3-4 занятий. К тому же иерей С. заметил, что огласительные беседы перед Крещением проходили и до 2011 г., т.е. до их официального введения. Фиксируя ситуацию в четырех разных православных приходах Узбекистана, можно сделать общий вывод, что православие напрямую зависит от доли русских, потенциально православных, в составе населения урбанизированных центров. На условия и активность приходской жизни влияют экономические условия в городе, наличие работы, а также личность и харизма настоятеля. Священники выполняют чрезвычайно важную функцию - сохраняют православную религию и обрядовость в Узбекистане в условиях острой нехватки кадров священнослужителей, малой традиции воцер-ковленности русского населения и др. Также стоит отметить, что для большей части опрошенных респондентов характерно поверхностное отношение к православной обрядовости, которая, по сути, и составляет основу церкви. Это отчасти связано с тем, что для русских традиционная вера не приобрела былого значения, которое имела в дореволюционное время, несмотря на то что в 1990-2010-е гг. правительство И. Каримова предприняло меры по укреплению основных конфессий в государстве, в том числе и православия. После распада СССР в Узбекистане для определенной части населения становится сложным соотнести себя с той или иной конфессией. Если в моноэтничных семьях русских процесс выбора религии проходит безболезненно, детей отождествляют с православием, то у русских из смешанных семей, т.е. метисов, самоидентификация по религиозному признаку размывается. Метисы - дети, рожденные от смешанных в этническом и религиозном плане союзов, - в настоящее время являются многочисленной группой в Узбекистане. Обычно это союз женщины-христианки и мужчины-мусульманина; и в каждом случае процесс определения религии для детей становится в условиях постсоветской действительности трудным выбором. Одним из выходов из сложившейся ситуации становится такой феномен, как религиозный синкретизм - соединение православной и мусульманской обрядовости. В смешанных семьях воспроизводятся обряды православия и ислама. Порой религиозные практики приобретают ритуальный характер. Из интервью В., 38 лет, русская, Фергана: «Вышла замуж за таджика, в семье воспитываем сына и дочь, говорим по-русски, хотя и сын, и дочь владеют узбекским. Все религиозные праздники отмечаем, и Пасху, и Хаит (Рамазан Хаит, Курбан Хаит - Ю.Ц.). На Пасху муж все яйца уносит в свою семью, к родителям. У нас нет разделения по религии и национальности. Узбеки на Хаит пловом угощают, ты куличи раздаешь на Пасху. Детей я крестила, сына крестила в Кувасайской церкви (Кувасай - город Ферганской долины, расположенный в непосредственной близости от киргизско-узбекской границы. - Ю.Ц.). Муж (таджик. - Ю.Ц.) с батюшкой договаривался о крещении, но обрезание сыну также будем делать» [17]. Случай этой семьи показывает, что оба родителя приобщены к исламской и православной обрядовой традиции поверхностно, что позволило мужу не настаивать на смене религии женой и допускает выполнение обрядов Крещения и обрезания одновременно у сына. Другой пример из интервью Ф., 19 лет, Алмалык, у которой в семье воспитывается сводный брат четырех лет: «Ф.: У брата родители разные: мама - мусульманка, папа - христианин, и никаких конфликтов не возникает. Ю.Ц.: Какую веру выберет брат? Ф.: Он сам решит, когда вырастет, но отец сказал, что ему можно делать обрезание» [20]. Даже если в дальнейшем мальчик крестится, по мнению родителей, обрезание - ритуал, который не помешает приобщению к православной обрядовости. Из интервью Э., Ташкент, татарка, 41 год: «Э.: Мусульманские праздники больше значимы для моих родителей. Я люблю праздники, всевозможные Хаиты (имеет в виду Рамазан Хаит и Курбан Хаит. -Ю.Ц. ) еще по детской традиции, просто потому что можно собраться семьей, а в мегаполисе для этого мало возможностей. Что касается православных праздников, то мы не так чтобы празднуем, но, во-первых, наша семья, мы же выросли в России, мы детьми красили яйца на Пасху. Для нас не было никакой религиозной подоплеки... Сейчас у нас в семье сноха (жена брата Э. - Ю.Ц.) русская. Она носит нательный крестик, ходит в церковь. Она, кстати, перед Пасхой печет куличи, освещает в церкви, мы у них на Пасху тоже собираемся и все это поедаем. Это, скорее, не столько даже религиозные какие-то вещи, а вот уже просто такие даже где-то бытовые. Ну, просто такие праздники, это обряд, за которым нет религиозного смысла. Ю.Ц.: Какую религию выберут дети в семье Вашего брата, правильно я понимаю, что он мусульманин? Э.: У моего брата сын и дочь, они пока некрещенные, да и не мусульмане. Хотя его сыну сделали обрезание. Но родители приняли решение, что выбор детьми религии должен быть осознанным. Я не могу сказать, что мой брат религиозный, что он прям себя мусульманином считает. Его жена более традиционная в плане религии» [21]. Стоит обратить внимание, что в последнем примере брат и сноха респондента - оба русскоязычные и разделяют «европейскую» идентичность. Эти идентификационные маркеры гораздо крепче религиозных предпочтений каждого из родителей. Религиозный синкретизм в смешанных семьях приводит к тому, что дети адаптируют религиозные обряды и из православия, и из ислама, и это свидетельствует, что религиозные традиции носят, скорее, ритуальный поверхностный характер, без глубокого осмысления обрядовой стороны и православия, и ислама. В статье священника Сергея Стаценко (Ташкентская духовная семинария) указывается, что дети-метисы, не определившиеся со своей конфессиональной принадлежностью, в дальнейшем могут так и не сделать выбор в пользу одной из религий и продолжать выполнять мусульманские ритуалы, одновременно накладывать на себя крестное знамение и произносить христианские молитвы [1. С. 311]. Цыряпкина Ю.Н. Православие в городах национализирующегося Узбекистана в 2010-е гг. 171 С. Стаценко отметил, что существует феномен религиозной раздвоенности, когда выходцы из смешанных семей отстаивают лозунг: «Веры бывают разные, но Бог - один», - он более всего присущ татарам в силу их тяготения к европейской культуре и ценностям и выбора в пользу ислама [1. С. 311]. В подтверждение этой версии хотелось бы привести выдержку из интервью О., татарка, 41 год, Ташкент: «Я была на причастии в Храме на Боткинском. И, значит, я причастилась, и бабушки, и батюшка меня пригласили завтракать, у них после причастия внутри церкви внутренние работники кушают, там только по приглашению приглашают, то есть на кухню, очень вкусная кухня, там такая потрясающая каша была и все такое. И вот мы сидели, кушаем. Сидит узбек напротив меня, кушает, мы так все болтаем. Мы разговариваем с бабушкой, которая меня пригласила, и я ей говорю: “У меня такое лето тяжелое, вот впереди поминки бабушки, надо как-то все это сделать, тяжело. Еще мусульманский, все это выпало в Уразу (30-дневный пост у мусульман в месяц Рамадан. - Ю.Ц.). Мы делали вечером, получается, после ифтара” (вечерний прием пищи во время месяца Рамадан. - Ю.Ц.), а этот дяденька на меня так смотрит и говорит: “Мусульманка, что ли?” Я говорю: “Ну, бабушка - мусульманка! Я - крещенная, а бабушка -да”. Я говорю: “Сейчас тоже надо, здесь за всех своих попросила в христианской церкви, сейчас надо в мечеть сходить”. Он говорит: “Хотите, я Вам почитаю?” А я так обалдела, говорю: “Как? ” А он говорит: “А я -мулла! ” Я говорю: “Как мулла? ”, - у меня, видимо, на лице все это было написано, он смеется, говорит: “А Вы что думаете, у каждого Бог разный? Бог один ”» [22]. Данный эпизод свидетельствует также и о той степени толерантности и веротерпимости, которая существует в узбекском обществе между представителями основных религий. Другой важной особенностью православия, выявленной в ходе полевых исследований, является интерес коренного населения региона к православной обрядовости, святыням. В каждом приходе священники отмечают, что нередки случаи, когда мусульмане (чаще всего женщины) ставят свечки за здравие своих родственников, просят священника помолиться (к примеру, за мужа, который находится на заработках в России). Иерей А. (Ангрен): «Приходят узбеки и спрашивают святую воду» [8]. Иерей С. (Каган): «Узбечки приходят, просят помолится за них. Я им говорю: “Приходите, молитесь Николаю Чудотворцу”, - они приходят. Святую воду просят постоянно, узбеки детей посылают за ней. Им требуется даже больше, чем нам» [19]. Интерес к православию и православным святыням отчасти связан с трудовой миграцией и повышением статуса России в Узбекистане в 2000-е гг. В каждом приходе есть единичные случаи крещения мусульман. Мусульмане крестятся крайне редко из-за традиционности больших семей. К тому же Русская Православная Церковь не ставит своей задачей проведение миссионерской работы среди мусульманского населения. В ходе полевых исследований в Ташкенте в 2015 г. была опрошена казашка, 42 года, которая проживала в браке с русским и приняла православие в Храме Георгия Победоносца мужского монастыря в г. Чирчик (30 км от Ташкента). Однако ей приходится скрывать этот факт от собственных родственников. Приведенные факты требуют дальнейшего изучения и осмысления, но уже сейчас стоит заметить, что они входят в диссонанс с мыслями, декларируемыми многими российскими СМИ о повальной радикализации и исламизации населения центральноазиатских республик, в том числе и Узбекистана. Хотелось бы подчеркнуть другую мысль: узбеки, не отказываясь от своей религии и обычаев, очень восприимчивы и толе-рантны к другим культурным традициям, в том числе и религиозным. Из интервью Р., узбечка, Фергана: «Я на Пасху пекла русским куличи, знаете, как у меня их разбирали?» [23]. В Ангрене на празднование Пасхи 20 апреля 2014 г. узбеки также покупали куличи, чтобы символически приобщиться к празднику либо поздравить православных родственников или соседей. Сдерживает развитие православия в Узбекистане постоянное снижение доли русского населения, а также такие факторы, как нехватка религиозного воспитания, влияние ислама, поверхностное знание церковных обрядов, канонов. В большей степени эти тенденции проявляются в небольших городах, где доля русских быстро уменьшается, в церковь приходят прихожане старшего возраста, а у молодежи не хватает мотивации и времени, чтобы вникнуть в православную обрядовость полностью. Выходцы из смешанных семей, русские, проживающие в небольших городах в мусульманском окружении постепенно приближаются к идентификационным маркерам мусульманского большинства, проживающего в Узбекистане. Как узбеки, так и русские с удовольствием поддерживают миф о том, что у русских в Средней Азии, благодаря положительному мусульманскому влиянию, выработалась стойкость к спиртным напиткам, в отличие от их собратьев в России и др. Возвращаясь к вопросу о религиозном воспитании, диакон П. в 2014 г. в Фергане пояснил: «Если увидишь в церкви незнакомую женщину, прилично одетую, в платке, которая ведет себя скромно, значит, она из России» [16]. Все опрошенные настоятели храмов и молитвенных домов отметили, что практика огласительных бесед позволяет вести важную индивидуальную работу с прихожанами и приобщать их к православной обрядовости и ценностям. Это дает возможность сплотить православную общину через общие праздники, мероприятия, поддержку членов общины в сложных жизненных обстоятельствах и др. Резюмируя вышеизложенное, хочется отметить, что православие в Узбекистане связано с судьбой русского населения. Несмотря на благоприятные условия для развития православия, создаваемые правительством Республики Узбекистан, дальнейшая судьба православных приходов городов Узбекистана будет зависеть от миграционной активности русского населения, а также процессов, происходящих с идентификационными маркерами русских / русскоязычных. Православные приходы в обозримом будущем, скорее всего, станут малочисленнее, но могут превратиться в сплоченные Проблемы антропологии, этнологии и этнографии / Problems of anthropology, ethnology and ethnography 172 общины. Поверхностные знания опрошенных респондентов о совершаемых в приходах православных обрядах свидетельствуют, что религиозные праздники и обряды носят, скорее, ритуальный характер. В условиях национализирующегося Узбекистана идентификационные маркеры русских / русскоязычных подстраиваются под новые общественно-политические и социокультурные условия. Быстрее всего размываются этническая идентичность русских и отождествление с православием, более устойчивой основой идентификации русских / русскоязычных становятся владение русским языком и «европейская» социокультурная идентичность.

Скачать электронную версию публикации