Jewish Life Metamorphosis in Buryat-Mongolian ASSR: from Rootless Cosmopolitans to Panmongolists.pdf Октябрьская революция 1917 г., пробудившая национальное самосознание у всех национальных меньшинств бывшей Российской империи, вызвала массовый отток еврейского населения Сибири и Дальнего Востока в Маньчжурию, где оно рассчитывало на возрождение национальной жизни. По правилу маятника Принятие в декабре 1918 г. английской Декларации о передаче Палестины под мандат Великобритании пробудило у евреев всего мира надежду на возможность создания собственного государства. Это привело к росту популярности сионистской идеи, которая и без того получила признание у российских евреев. Еще в конце 1917 г. на первых повсеместно проводившихся общинных выборах сионисты одержали убедительную победу во всех сибирских городах. Объединение большинства еврейских организаций Сибири и Дальнего Востока с сионистскими организациями насторожило молодую советскую власть. В июне 1920 г. во все губернские чрезвычайные комиссии и особые отделы было направлено циркулярное письмо ВЧК, в котором имелся раздел «О сионистах» [1. С. 125-127]. В циркуляре желание сионистов создать национальную государственность в Палестине расценивалось как «стремление поработить арабское крестьянство». Все кардинально изменилось с образованием Дальневосточной Республики, в которой национальная жизнь получила серьезный импульс для развития. Это было связано с деятельностью министра по делам национальностей К.Я. Лукса. К августу 1921 г. он подготовил проект положения о министерстве, были созданы национальные, в том числе и еврейский, отделы, разработан закон о культурно-национальной автономии. Согласно этому закону украинцы, корейцы, тюркотатары и евреи для реализации своих закрепленных конституцией прав на культурно-национальную автономию могли создавать автономные национальные союзы, высшим представительным органом которых являлись национальные собрания. Последние избирали исполнительный орган - Национальный совет, который, в свою очередь, выставлял одну кандидатуру в состав Министерства по национальным делам [2. С. 53]. Однако век расцвета национальной жизни (еврейской в том числе) был недолог: после упразднения ДВР в отношении сионистов начались силовые акции. В июне-июле 1923 г. были проведены аресты сионистов в Иркутске, Верхнеудинске, Чите и Сретенске. При этом за ними не замечалось никаких противоправительственных замыслов; они были арестованы как адепты возрождения еврейского народа на исторической родине [3. С. 171]. Инструментом советизации еврейства предполагалось сделать приобщение к производительному труду [4. С. 87], но в 1920-1930-е гг. в национальных республиках этот императив не сработал из-за отсутствия промышленного производства. Зато в процессе национально-государственного строительства остро встал вопрос ликвидации неграмотности и подготовки национальных кадров в области культуры, и вот здесь евреи оказались «к месту» [5]. Свидетель эпохи С победой большевиков начался «грандиозный эксперимент по созданию «новых» национальных культур и идентичностей. Новых - в том смысле, что они конструировались в контексте социалистической идеологии [6. С. 84]. В этом строительстве особое место принадлежит героическому эпосу, зачастую являвшемуся единственным свидетелем отдаленной эпохи, который в художественной форме отражал представления об историческом прошлом и воссоздавал целостные картины народной жизни. Это явление настолько яркое и широкое, что даже позволило исследователям рассматривать литературные отношения Востока и Запада сквозь призму развития эпоса [7]. Первоначально эпос формировался в устной форме, потом обрастал новыми сюжетами и образами, характерными и значительными для своего времени, Проблемы отечественной истории /Problems of history of Russia 34 позднее закреплялся в книжной форме и дошел до нас в виде обширных произведений. В СССР насчитывалось до 300 эпосов. С 1971 по 1990 г. издательство «Наука» опубликовало серию из 12 томов героического эпоса народов СССР [8]. В ряду образцов устного народного творчества важное место принадлежит бурятскому героическому эпосу «Гэсэр» - вершине многогранного устного творчества бурятского народа и выдающемуся памятнику эпической поэзии мирового масштаба [9. С. 31]. Перед учеными была поставлена задача не просто собрать и систематизировать различные устные версии, но создать письменный литературный канонический текст, фактически - инструмент национальной консолидации, свидетельство древности и силы культуры нации. Задача эта была не только и даже не столько культурной - создавался фундамент народа, версия общей древней и великой истории и культуры, без чего трудно выстроить новую этническую общность из партикуляристской многоплеменной стихии. Исследователи оценивают переход от традиционных устных сказаний к письменному литературному тексту как символ «перерастания» в современный тип общества [Там же. С. 32]. В 1940 г. в Москве была проведена Декада бурят-монгольского искусства. Тогда же Совнарком СССР принял решение о подготовке сводного поэтического варианта героического эпоса «Гэсэр». Юбилей «Гэсэ-ра» должен был продолжить начавшуюся в СССР в 1930-е гг. череду «эпических» юбилеев: 1935 г. -100-летие первого издания карело-финской «Калева-лы», 1936 г. - 750-летие грузинского эпоса «Витязь в тигровой шкуре», 1938 г. - 750-летие русского «Слова о полку Игореве», 1939 г. - 1000-летие армянского эпоса «Давид Сасунский», 1940 г. - 500-летие калмыцкого эпоса «Джангар». Начались сбор и изучение существовавших версий бурят-монгольского эпоса. К весне 1941 г. был подготовлен черновой вариант свода эпоса, состоявшего из 115 тыс. стихотворных строк. 6 мая 1941 г. за подписью И.В. Сталина вышло постановление Совнаркома СССР о праздновании в ноябре 1942 г. юбилея эпоса «Гэсэр». Его проведению помешала Великая Отечественная война, но работа над эпосом продолжалась. В 1943 г. у эпоса «Гэсэр» появился первый официальный переводчик для издания на русском языке. Это был Марк Тарловский, советский поэт-лирик, опальный в то время из-за своего непролетарского происхождения, еврей по национальности1. В июле 1944 г. состоялась конференция писателей и улигершинов (сказителей. - Л.К., Л.К.) Бурят-Монгольской АССР с участием представителей Москвы, Иркутска, Читы, на которой с докладом «Об издании бурят-монгольского эпоса “Гэсэр”» выступил журналист и историк Максим Шулукшин [10. Оп. 1. Д. 4829. Л. 48]. Однако в 1946 г. внутренняя политика Советского Союза сделала резкий крен в противоположную сторону: целые пласты традиционной этнической культуры под предлогом борьбы с «феодально-религиозными пережитками» были изъяты и уничтожены. С конца 1940-х гг. в стране в стране регулярно проходили «проработочные» кампании в научных, вузовских и творческих коллективах. Начались открытые нападки на шедевры устного народного творчества. Гонениям подверглись и представители культурной элиты, являвшиеся главными носителями и «производителями» пережитков. Показательной можно считать дискуссию, развернувшуюся между представителями творческой интеллигенции и партийным руководством республики о бурятском эпосе «Гэсэр». Дискуссии предшествовал XXIV пленум Бурят-Монгольского обкома партии, состоявшийся в сентябре 1946 г., на котором первый секретарь обкома ВКП(б) А.В. Кудрявцев обвинил некоторых видных писателей, ученых, партийных работников в буржуазном национализме. 20-21 мая 1948 г. состоялось совещание, на котором присутствовали члены бюро ОК ВКП(б), ответственные работники обкома партии и Совета Министров БМАССР, ученые, писатели, журналисты. На совещании А. Кудрявцев объявил «Гэсэр» «феодально-ханским эпосом» [9. C. 34]. Наиболее активные научные работники, занимавшиеся его изучением и популяризацией, превратились в «буржуазных националистов», менее активные стали их «слепым орудием». Прозвучало обвинение в панмон-голизме в адрес известного поэта еврейского происхождения Семена Метелицы (Ицкович)2 за сборник стихов «Подруги». В стихотворении «Курган» при описании битвы при Халхин-голе, подчеркивая боевое братство и дружбу русского и монгольского народов, поэт упомянул имя Чингисхана [11. С. 109-113]. Объект транснациональной истории Несколько слов о панмонголизме, социокультурном и политическом феномене, отношение к которому было «маятниковым». Введение понятия «панмонголизм» в научный оборот принадлежит основателю «русского символизма» Владимиру Соловьеву, который в «Повести об антихристе» (1900) дает ему негативную характеристику [12]. В начале ХХ в. в общественном мнении он ассоциировался с «желтой опасностью» как результат поражения России в Русско-японской войне. После революции 1905-1907 гг. отношение к пан-монголизму со стороны официальных властей меняется к лучшему, что обусловливалось двумя факторами: внешним и внутренним. Внешним стал интерес России к Тибету, чему во многом способствовала религиозная и дипломатическая деятельность Агвана Доржиева3. Тогда же иерарх высказался за создание «великой буддийской конфедерации» и убедил Далай-ламу XIII искать в лице России защитницу монголов и тибетцев от угнетения со стороны Китая, Японии и Англии. Внутренний фактор проявился в определенном стремлении достичь единения монгольских народов на основе буддизма, что проявилось в полной мере в дискуссии о перспективах развития бурятского языка, который стал основой формирования бурятской письменности. Это был «золотой век» панмонголизма: как политический феномен он был катализатором развития гуманитарных знаний. Дискуссия о перспективах его развития стала базой будущего национально- Курас Л.В., Кальмина Л.В. Метаморфозы еврейской жизни в Бурят-Монгольской АССР 35 государственного строительства. Ей удалось выйти за пределы бурятского ареала и стать достоянием широкой общественности империи. В процессе дискуссии вызревает идея панмонгольского движения, которое затем переросло в идеологию панмонголизма [13]. При этом, в отличие от пантюркизма, панисламизма, панславизма, панмонголизм возник не как конкурентная среда для противостояния внешним силам, а как стремление к духовному единству, как объект транснациональной истории [14]. Панмонголизм преодолел границы Забайкалья, охватив обширную территорию Монголии, Северного Китая и Дальнего Востока. Евреи, органично вписавшиеся в население Забайкалья, оказались в стороне от этого процесса: их жизнь регламентировалась нормативными актами Российской империи в отношении евреев Сибири [15. С. 25-27]. Вернемся к 1940-м гг., когда отношение к панмон-голизму стало совсем иным. Чтобы понять всю тяжесть обвинения в принадлежности к нему, достаточно отметить, что в рассматриваемый период он ассоциировался с шпионско-диверсионной деятельностью в пользу Японии со всеми вытекающими последствиями. Только за 1937 г. и десять месяцев 1938 г. в БМАССР были арестованы 1 248 «панмонголистов», большая часть которых проходила по I категории - расстрел [11. С. 75]. К панмонголистам причислили высшее руководство республики. В частности, по обвинению в руководстве «панмонгольской, контрреволюционной, повстанческо-диверсионной, вредительской организацией» в 1938 г. был расстрелян первый секретарь Бурят-Монгольского областного комитета ВКП(б) Михей Николаевич Ербанов. Поэтому жизни Семена Метелицы, которого вместе с бурятскими литературоведами характеризовали как «прямого отпрыска разгромленного в свое время ербановского буржуазно-националистического руководства республики», реально угрожала серьезная опасность. «Гэсэр» с еврейским акцентом Гонения на эпос «Гэсэр» и его создателей не было единичным явлением, характерным только для Бурят-Монголии - им подверглись все эпосы народов СССР в русле ужесточения государственной позиции в национальном вопросе. Через полгода после начала шельмования «Гэсэра» стартовала кампания против «безродных космополитов». Она стала важнейшим звеном в серии политико-идеологических кампаний второй половины 1940-х - начала 1950-х гг., инициированных и направляемых высшим партийным руководством страны. Кампания, выглядевшая как антисемитская, на деле была направлена прежде всего на подавление творческой самостоятельности интеллигенции [16]. В эту категорию попала вся еврейская интеллигенция, в том числе евреи - исследователи Гэсэриады и поэты-переводчики, которые разом превратились в «панмонголистов». В их числе были фольклорист Иоганн Альтман4, литературный критик Федор Левин5, ученый-фольклорист Лазарь Элиасов6, Семен Метелица (Ицкович), переводчица бурятских поэтов Татьяна Стре-шева (Сальманович)7. В марте 1951 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) «О недостатках и ошибках в работе Бурят-Монгольского обкома ВКП(б)». Произошла смена руководства республики. Это повлияло и на судьбу бурятского эпоса «Гэсэр»: в апреле 1951 г. он был признан «культурным наследием бурятского народа» [17. С. 447]. Его оценка как «феодально-ханского произведения» была опровергнута. В 1959 г. сводный текст эпоса был издан на бурятском языке, в 1968 г. и в 1973 гг. в издательстве «Художественная литература» он вышел на русском языке. Перевод с бурятского сделал еврей Семен Израилевич Липкин8. Времена изменились, обвинений в панмон-голизме можно было уже не опасаться. Примечания 1 Марк Ариевич (Аркадьевич) Тарловский (1902-1952) - поэт, переводчик, литературный секретарь акына Джамбула, переводчик эпоса «Ма-нас». Автор поэтического переложения на современный русский язык «Слова о полку Игореве». 2 Семен Метелица (Ицкович) (1912-1974) - поэт, прозаик, драматург, переводчик. Фронтовик, имеет боевые награды. В 1946-1947 гг. городской и областной партактив назвал его вместе с А. Бальбуровым и А. Улановым «прямым отпрыском разгромленного в свое время ербановского буржуазно-националистического руководства республики». 3 Агван Доржиев (1853-1938) - буддийский лама, ученый, дипломат, просветитель, государственный, религиозный и общественный деятель. Сторонник сближения Российской империи и Тибета. 4 Иоганн Львович Альтман (1900-1955) - советский литературовед, литературный и театральный критик, ответственный редактор газеты «Советское искусство», журнала «Театр». Фронтовик, имеет боевые награды. В 1949 г. в ходе кампании по борьбе с космополитизмом исключен из партии и из Союза писателей СССР. 5 Федор Маркович Левин (1901-1972) - российский литературный критик, главный редактор издательств «Советская литература» и «Советский писатель». Фронтовик, имеет боевые награды. В ходе кампании по борьбе с космополитизмом исключен из партии и из Союза писателей СССР. 6 Лазарь Ефимович Элиасов (1914-1976) - советский фольклорист, доктор филологических наук, профессор. Фронтовик, имеет боевые награды. Подвергался репрессиям. 7 Татьяна Стрешева (Сальманович) - поэт и переводчик. Иные данные не установлены. 8 Семен Израилевич Липкин (1911-2003) - поэт, переводчик аккадского эпоса «Поэма о Гильгамеше», калмыцкого эпоса «Джангар», киргизского эпоса «Манас» и др.

Скачать электронную версию публикации