Retrospective gaze to the prehistory of microhistoryresearches in the native historiography (XIX- beginning of the XX c..pdf Интерес к микроистории, отличающий историческую науку последнихдесятилетий, имеет свою достаточно длительную предысторию. ОтмеченноеБ.Г. Могильницким «широкое распространение микроисторических исследований, ориентированных не на обнаружение неких общих законов человеческого поведения, а на выявление мотивов действий отдельных индивидови небольших социальных групп в конкретно определенных историческихситуациях» [1. С. 148], подготавливалось логикой длительной эволюции истории как науки. Интерес к микроистории отчетливо проявился в отечественной историографии Серебряного века. В 1908 г. М.О. Гершензон писал: «Исторический быт, как он отражается в будничной жизни невидных людей, заурядных корпораций и учреждений… Для историка этот материал особенно драгоценен… Порою кажется даже, не это ли именно - подлинная история-» [2. С. 823]. В какой мере этот интерес был заложен в российской историографической традиции- Насколько ракурс будущих микроисторических исследований предопределен работами И.Е. Забелина о домашнем бытерусского народа [3] или трудами Н.И. Костомарова- Можно ли вычленить в главном труде Н.М. Карамзина структурные элементы, позволяющие увидеть в нем прообраз столь раннего с точки зрения магистральных путей развития европейской исторической науки интереса к тому, что сегодня именуется локальной историей- Бесспорно, интерес к структурам повседневностии локальным сюжетам характерен отнюдь не только для перечисленных историков, но в данном случае речь идет не о выявлении многообразия вариантов решения локальных задач в дореволюционных исследованиях. Авторвидела свою задачу в том, чтобы обозначить и на отдельных примерах обосновать необходимость изучения в рамках историографической компаративистики предыстории микроисторических исследований в России, с перспективой вписать ее в контекст европейского научного пространства.М.О. Гершензон, вероятно, ближе других современных ему историковподошел к формулированию исследовательских задач микроистории. В статье «Семья декабристов» он писал: «Изобразить строение и быт такой ячейки, рассказать без притязаний, как отразился в ея судьбах основной исторический процесс данной эпохи, - это, вероятно, наиболее совершенный из всехИ.Е. Рудковская58не-художественных способов воспроизвести характер какого-нибудь минувшего времени» (курсив М.О. Гершензона. - И.Р.) [4. С. 288]. Исследователем скрупулезно воссоздавались истории целых семейств в «Грибоедовской Москве» [5], в «Братьях Кривцовых» [6]. После первых журнальныхвариантов отдельными книгами переиздавались преимущественно те работы М.О. Гершензона, в которых история быта, личной и семейной жизни, воссозданная по дневникам и письмам, преобладала над анализом идейпредставителей интеллигенции, как это было с экскурсами в историю семьиОрловых [7], Римских-Корсаковых [8], Кривцовых [9]. Уже «История молодой России» свидетельствовала о понимании им специфики источников: в субъективности эпистолярного наследия он видел не недостаток, а преимущество, полагая, что субъективность «только повышает их цену» [7. С. 5].В «Грибоедовской Москве» он подчеркивал, что «осязательность минувшейжизни, непосредственное погружение в ее быт и психику - уже есть большаяи притом самостоятельная ценность» (курсив мой. - И.Р.) [8. С. 3-4].О тяготении М.О. Гершензона к жанру хроники свидетельствуют письмаЕ.А. Ляцкому от 27 мая 1912 г. и М.В. Сабашникову от 28 окт. 1913 г. [10.Л. 10; 11. Л. 19]. Книга о Кривцове в предисловии была названа им «хроникой стародавних лет»; ее цель - «углубиться в одной точке прошлого - до основных течений истории, рассказать судьбы одной семьи так, чтобысквозь них стало видимо движение общественно-психологических сил»; историк надеялся, что читателям будет «увлекательно вглядываться в эту повседневную жизнь, следить за снованием ея маленьких челноков» (курсивмой. - И.Р.) [9. С. 3]. Его интерес к деталям ушедшего быта, воспринятыйкак «погоня за собачьими эпитафиями» сторонниками подхода, позволявшего раскрыть, по В.И. Семевскому, «общую историю идей по известному вопросу» [12. С. 297], подготовил, без сомнения, появление микроисторических исследований.Согласно И.Е. Забелину, история изображает народ, а не людей, а привлекавшая его археология «рисует людей», призвана «изучить человека в его материальном быту» [13. С. 231]. Для познания «непосредственных родников» народной жизни потребуются, писал историк, «в полном смысле микроскопические» наблюдения и исследования, поскольку в истории внутреннего развития именно «домашний быт человека представляет основнойузел», является той средой, в которой «лежат зародыши и зачатки» всех великих событий его истории (курсив мой. - И.Р.) [4. С. V-VIII]. И.Е. Забелинпредложил программу воссоздания «общего типа народной жизни» на основе изучения быта «государя или господаря», боярства и дворянства, «земцакормителя», «капиталиста-гостя», посадских и чернослободских «сирот», казачества, как «своеобразно сложившегося земства» [4. С. X-XII]. Рассматривая тип как частное, выражающее общее, он видел главную сложность для исследователя в специфике источников, содержащих «материалы для общего», а не для частного, так как «частное было повседневное», не стоившеевнимания (курсив мой. - И.Р.) [13. С. 234].С точки зрения Н.М. Карамзина, наряду с историей событийной, должноизучаться «все, что входит в состав гражданского бытия людей: успехи раРетроспективный взгляд на предысторию микроисторических исследований59зума, искусства, обычаи, законы, промышленность» [14. Т. I. С. 20]. Картина«гражданского бытия» представала в обобщающих главах, в примечаниях, свидетельствующих, что интерес к истории повседневности, как и к трансформациям государственности, был для него вполне органичен. В его «Истории» обращают на себя внимание сюжеты по локальной истории, хотя европейские стандарты «локальности» не всегда приложимы к истории России, поскольку-------, как отмечал А.Л. Шлецер, она разворачивалась в пространстве не «какой-нибудь земли, а целой части света» [15. С. XXXV]. Уделивособенное внимание воссозданию истории Новгорода и Пскова, Н.М. Карамзин «спровоцировал» последующих историков на написание их истории.Н.И. Костомаров в работе о севернорусских народоправствах счел необходимым дать анализ происходивших там политических изменений, нравов, частной жизни [16]. В масштабных текстах первых отечественных историков, таким образом, могут быть выявлены компоненты свернутой программы будущих исследований, пролагавших путь проблемам, обусловившимразвитие микроистории как значимой исследовательской стратегии последних десятилетий.

Скачать электронную версию публикации