Ethnographic aspects in «Essays on North-Western Mongolia». Actual and contemporary presentation..pdf Экспедиция в Северо-Западную Монголиюбыла организована Императорским Русским гео-графическим обществом и была совершенаГ.Н. Потаниным в 1879 г. Но часть сказок, во-шедших в IV выпуск «Очерков Северо-ЗападнойМонголии», была записана еще во время первойпоездки в Монголию в 1876-1877 гг., а казахскиесказки зафиксированы в 1876 г. в ПрикобдинскомАлтае и в 1880 г. в Семипалатинской области. Еслиучесть, что IV выпуск вышел в Санкт-Петербурге в1883 г. и вспомнить мнение современников о пора-зительной работоспособности Г. Н. Потанина и егонаучной точности, термин «материалы», постав-ленный автором в подзаголовке титульного листа,представляется не вполне соответствующим сути изначимости этого исследования.«Очерки…» - достаточно сложная по структу-ре работа, которая четко делится на три части: эт-нографические материалы, сказки и легенды и,наконец, обширные примечания, являющиеся, всущности, незаконченными научными исследова-ниями. В сфере научных интересов Г.Н. Потанинаоказались «тюркские племена Русского Алтая»:Алтай, Теленгет, Тоёлес; различные этнотеррито-риальные группы урянхайцев (по преимуществу,будущие тувинцы); монгольские народы: дюрбюр(дербеты), дархаты, буряты, халха, а также кирги-зы, подданные как России, так и Китая.Включение бурятов, алтайских народов, каза-хов в географические рамки «Северо-ЗападнойМонголии» едва ли оказалось произвольным: оноотражало глубинные представления Г.Н. Потанинао Центральной Азии как о «целостном организ-ме», составными частями которого являются Мон-голия, Алтай (вообще Южная Сибирь), казахскиеземли. Определяя географию исследуемого рай-она, автор подходил к этой проблеме не как гео-граф, а прежде всего, как этнограф. Именно куль-турная и языковая непрерывность северных рубе-жей Монголии и юга Западной Сибири, этногене-тическая близость позволяли рассматривать этотрегион как некое культурно-языковое единство,независимо от политических, орографических,ландшафтных систем. В сущности, Г.Н. Потанин,исходя из этнографических материалов, очертилсеверные границы Центральной Азии (в традици-онном отечественном понимании), которые охва-тили тюрко- и монгологоворящую Южную Си-бирь. Последующие исследования отечественныхученых [2] убедительно показали, что процессытюркизации народов Южной и Средней Сибири,начавшиеся в конце 1 тыс. до н. э. и исходившие стерритории монгольских степей, не только изме-нили язык и отдельные элементы их культуры, нои втянули аборигенов в «кочевые державы Цен-тральной Азии», превратив их в необходимые со-ставляющие «мощных империй».Монгольская экспансия в северном, северо-восточном и северо-западном направлениях, раз-вернувшаяся с 1207 г., в военно-администра-тивном и политическом аспектах ничего преиму-щественно нового «лесным народам» не принес-ла - кроме, разве что, интенсификации миграци-онных процессов целых этносов или их осколковпо евразийской степи и частичного омонголива-ния отдельных тюркоязычных групп. Таким обра-зом, к приходу русских в Сибирь ее южные рубе-жи от Урала до Амура и далее на восток являлисьсоставной частью этнокультурной и геополитиче-ской историко-этнографической провинции, кото-рой являлась Центральная Азия в широком толко-вании ее границ и пределов. Этот вывод Г.Н. По-танина весьма важен не только для историков иэтнографов, его необходимо учитывать при изуче-нии истории международных отношений в Цен-тральной Азии. В этом случае этнические рубежиЦентральной Азии представляются подвижными,а геополитические границы отличаются нечетко-стью и изменчивостью. В итоге - отсутствие точ-ного совпадения географических, этнографиче-ских, геополитических параметров Центрально-Азиатского региона.Не менее актуальной выглядит проблема, по-ставленная Г.Н. Потаниным, об этнической при-надлежности домонгольского населения земельмежду Алтаем и Тянь-Шанем. Во время его путе-шествий эта территория достаточно плотно былазаселена киргизами (казахами). Однако Г.Н. Пота-нин ставит вопрос о том, какие народы расселя-лись здесь до прихода монголов (джунгар) - исто-рических предшественников казахов на этих зем-лях. Очевидность проживания казахов в XIX в. вэтих местах, по его мнению, не является аргумен-том в пользу их автохтонности. Таким образом,ставятся две проблемы. Первая заключается в том,какое домонгольское население обитало здесь,вторая затрагивает вопрос о территории этногене-за собственно казахов.Опираясь на блестящее знание монгольскойэтнографии и культур различных тюркских наро-дов Саяно-Алтая, Г.Н. Потанин проводит сравни-тельно-этнографические изыскания. При этом онсравнивает не целые культурные комплексы мон-голов и тюрков Саяно-Алтая, с одной стороны, иказахов - с другой. Он вычленяет общее и особен-ное в деталях этих скотоводческих культур.Именно детали являются более выразительнымиэтнографическими маркерами при сравнении од-нотипных культур, поскольку, помимо прочего, вних удерживаются этнокультурные следы давнозабытых, исчезнувших народов-предшествен-ников. Так, Г.Н. Потанин подчеркивал, что кактюрки, так и монголы предпочитают недоваренноемясо и, фактически, не употребляют соли, что су-щественно отличает их кулинарию от казахской,где в ходу соль и наваристый бульон из разварен-ного мяса [1. Т. IV. С. 656].Далее он подмечает различное отношение техи других к стирке белья и умыванию. Согласно«Ясе» Чингисхана, воду нельзя осквернять гряз-ной одеждой, и этот запрет проходит через всюкультуру монголов и тюрков Саяно-Алтая. Казахине только практиковали стирку, но и изготавлива-ли мыло. Продолжая такого рода сравнения,Г.Н. Потанин приходит к выводу о том, что «мон-голы, представляя расу, как будто менее киргизовтронутую культурой, в других сторонах быта ока-зываются выше киргизов». Это, в первую очередь,касается культуры кочевого образа жизни: пере-кочевки монголов незначительны, маршруты ус-тойчивы. Юрты ставятся прочными, пол устилает-ся досками или вымащивается камнями, в юртевстречалась мебель, в том числе деревянная кро-вать, в то время как у казахов даже богатые людиспят на войлоках. В юртах монголов встречалиськниги, изображения святых, что являлось следст-вием распространения буддизма, в то время как«книга являлась редкостью в руках киргиза» [1.Т. IV. С. 657].Подобный парадокс в монгольской и близкойей культуре тюрков Саяно-Алтая, с одной сторо-ны, и казахов - с другой, Г.Н. Потанин убедитель-но объясняет тем, что первые всегда находилисьна периферии цивилизационного мира Китая иТибета, Оттуда, в результате торговых, религиоз-ных и политических связей, проникали престиж-ные предметы и религиозные идеи. В то же времяэто не могло коренным образом изменить быто-вую жизнь, сохранявшуюся без особых измененийв течение сотен лет. Г.Н. Потанин не без основа-ния полагал, что торговые отношения между ки-тайцами и монголами, а также тюрками ЮжнойСибири существенно не различались как в древно-сти, так и в конце XIX в. [1. Т. IV. С. 657].Особенность китайской политической культу-ры заключалась в отработанной еще в древностисистеме многоплановых связей с различнымигруппами «варваров». При этом китайцы не стре-мились изменить их образ жизни. «Китайский на-ционализм» не мог создать аналогичных «дочер-них» культур, именно в силу убежденности ки-тайцев в своей уникальности, своей «срединно-сти» по отношениюОбострившиеся политические отношения, раз-вивающаяся торговля обусловили их миграцию кюжным рубежам Западной Сибири. И если вXVII в. основная опасность первым русским горо-дам исходила от ногаев, башкир, черных калмы-ков (т.е. западных монголов), то к серединеXVIII в. казахи становятся хорошо известнымирусскому линейному казачеству. После разгромаДжунгарии Китаем часть казахов перешла в рус-ское подданство и расселилась по верховьям Ир-тыша - от Алтая до Тянь-Шаня. За это они полу-чили право сезонного передвижения по правобе-режью Иртыша на Кабинетских землях. Другаячасть казахов, сделавшись данниками Цинскойимперии, заняла опустошенные джунгарские тер-ритории и, прежде всего, Монгольский Алтай.Будучи внимательным и вдумчивым исследо-вателем, Г.Н. Потанин критически относился ксвоему знанию языков народов Саяно-Алтая иМонголии. В «Примечаниях» он отмечал, что припереводе сказок этих народов он пользовался ус-лугами переводчиков. Ему удалось увлечь этимделом представителей разных социальных слоев инациональностей: с алтайского языка переводилибратья-миссионеры, телеуты М. и И. Чевалковы, атакже некоторые русские миссионеры, работав-шие в Горном Алтае. Переводчиками с монголь-ского были приказчики купцов Хабаров и В. Пал-кин, проведшие в Северо-Западной Монголии не-сколько лет. С бурятского переводили буряты о.Чистохин и Матханов.При этом исследователь понимал уязвимостьсбора материалов при помощи переводчиков.Предельно критически подходя к подобному спо-собу, он писал, что полученный перевод «не имееттой научной ценности, какую он мог бы иметь,будучи сделанным лингвистами». При этомГ.Н. Потанин отмечал, что причина кроется в яв-ном недостатке лингвистов, знающих языки наро-дов Сибири, а «между тем, преобразования племенв другие национальности идет быстро, и иноеплемя вымрет, прежде чем дождется исследовате-ля своего наречия» [1. Т. IV. С. 651]. Данное об-стоятельство не потеряло своей актуальности идля современной этнографии: во многом ХХ в. длясибирских народов оказался периодом превалиро-вания ассимиляционных и аккультурационныхпроцессов. Некоторые из сибирских аборигеновтак и не дождались полного изучения своих язы-ков, утратив их. В связи с этим переведенные ма-териалы являются уникальным свидетельствоморигинальности и богатства их культур. Крометого, Г.Н. Потанин совершенно верно различалзадачи лингвиста и «мифолога». Он писал: «Длямифолога не имеет такой важности, как для лин-гвиста, буквальная запись сказания; для него бу-дет иметь цену и одно содержание сказания, с со-хранением собственных имен и тех типическихчерт, сознание важности которых воспитывается всобирателе самим процессом записывания» [1.Т. IV. С. 651]. Думается, что это утверждение яв-ляется достойным ответом для тех, кто и до сихпор считает, что лингвист идентичен этнографу.Информаторами Г.Н. Потанина были шаманы:алтайский Энчу, теленгитские Таран и Буунчук,урянхайская шаманка Найдык, аларские (бурят-ские) шаманы, дербетские, халхасские и бурятскиеламы и т. д., простые скотоводы. Показательнымявляется метод, которым пользовался Г.Н. Пота-нин при сборе материалов: последние группиро-вались в рамках какого-либо явления или факта.Так, записывая предания о громе у народов Севе-ро-Западной Монголии, он зафиксировал 24 пове-рья. Из них три записано у алтайцев, пять - уурянхайцев, четыре - у бурят, три - у теленгитов ипо одному преданию у дербетов и халхасцев. Об-ращает на себя внимание способ фиксации сведе-ний. Как правило, после каждого текста указаныимя, национальная принадлежность, род, местообитания, иногда занятия информаторов. Такойспособ утвердился в отечественной науке и, какправило, используется современными этнографа-ми. Здесь Г.Н. Потанин опережал свое время: то-гда был принят иной способ документальногооформления этнографических источников, когда,за редким исключением, не указывалась ни родо-вая принадлежность, ни местообитание информа-тора, что существенно сужало возможности ис-пользования собранных данных. В связи с этимстоит заметить, что не все материалы, собранные,к примеру, В. Вербицким, можно использовать вэтнографических исследованиях, т. к. большая ихчасть не имеет вышеназванных атрибутов, и об ихэтнической принадлежности нередко остаетсятолько догадываться.Между тем внимание Г.Н. Потанина к родовойи этнической принадлежности информаторов по-зволяет проводить исследования не только поданному этносу, но и использовать материалы присравнительно-этнографических изысканиях. Запи-санные тексты, в том числе сказок и преданий,несмотря на некоторые специфические черты, помнению Г.Н. Потанина, обладали значительнымсходством. Он объясняет это следующими факто-рами: единством законов человеческого мышле-ния, племенным сродством и заимствованиями.При этом он подчеркивает сходство сюжетов ска-заний «азиатских и западных». Объясняет это об-стоятельство заимствованием, но неизбежно стал-кивается с вопросом: «каким путем и как и у когосделано заимствование - арийцами ли у неарийцевили наоборот?» Г.Н. Потанин предлагает несколькопутей заимствований: «через торговые отношения,через посольства, переселением племен и завоева-тельными армиями, которые в древние времена сов-падали с переселением племен» [1. Т. IV. С. 651].Поставленные Г.Н. Потаниным проблемы за-имствования культурных элементов во второй по-ловине XIX в. были актуальны не только в отече-ственной, но и западной этнологии. Именно в этовремя или чуть позднее в Германии вокругФ. Ратцеля формируется научное направление,известное как диффузионизм. В противовес эво-люционистам диффузионисты считали, что любойкультурный феномен является уникальным и воз-никает однажды в определенной географическойсреде. Однако абсолютизация диффузионистамикультурных феноменов привела к пониманиюкультуры как самодостаточного и активного эле-мента человеческого сообщества. Они виделикультурные элементы, но не людей - их создате-лей и носителей.Такое понимание культуры как «самодовлею-щего феномена» существенно отличало подход кпроблеме заимствования диффузионистов иГ.Н. Потанина. Для него главным элементом про-цесса заимствования были людские общности.Рассуждая над проблемой отношения «северо-азиатских» и «средне-азиатских» сказаний к «за-падным», он предполагал: «1) заимствования ев-ропейскими народностями у монголов и другихнеарийских племен (половцев, печенегов, аваров,гуннов), приходивших в южную Россию в истори-ческое время; 2) заносом западных сказаний мон-голами и другими завоевателями толпами, посленашествия на Европу, возвращавшимися в Цен-тральную Азию, а также возвращавшимися вАзию караванами; 3) принесением арийскимиплеменами Европы со своей отдаленной родины,где оно могло жить также и в соседстве с неарий-скими племенами…; 4) заимствованием у неарий-ских аборигенов

Скачать электронную версию публикации