Moscow Prince, Konstantin Dmitrievich in the national historiography and chronicle of the XV-th century.pdf Изучение истории в глобальном масштабе иакцентирование внимания исследователей на со-бытиях и героях, ярко обозначенных в источни-ках, зачастую приводят к некоторому искажениюсобытий в деталях, иногда очень значимых. Осо-бенно заметно это на примере оценки деятельно-сти отдельных людей. К их числу можно отнести,в частности, московского князя КонстантинаДмитриевича. Несмотря на то, что он никогда незанимал великокняжеского стола, определение«московский», данное ему летописцем, безуслов-но, справедливо, так называли всех князей - по-томков Ивана Калиты, а не только старшего, какэто будет принято в конце XV в.Он стал одним из первых возмутителей спо-койствия в московской княжеской семье в XV в.Исследователи традиционно уделяли ему немноговнимания. Князь упоминается в историографии всвязи с отдельными событиями. Первым отмечен-ным серьезным действием Константина стало егонаместничество от имени своего брата великогокнязя Василия I во Пскове в 1407 г. и в Новгородегодом позже. Историки удостоили данное событиепростым упоминанием [1. С. 104, 106, 107, 116].В очередной раз младший сын великого князяДмитрия Ивановича попал в поле зрения истори-ков в ситуации составления духовных грамот (за-вещаний) Василия I Дмитриевича. В его третьейдуховной речь идет о передаче великого княжениямалолетнему сыну Василию Васильевичу под га-рантии дядей наследника, князей Петра Дмитрие-вича и Андрея Дмитриевича [2. №22. С. 62]. Кон-стантина среди них нет, притом, что во второй ду-ховной он среди опекунов назван [2. №21. С. 59].Авторы, обратившие внимание на данное обстоя-тельство, сделали вывод о том, что великий князьне включил младшего брата в завещание, по-скольку опасался его претензий на великоекняжение, как полагал, например, Н.М. Карамзин,считавший его честолюбивым претендентом на-равне с князем Юрием Дмитриевичем [1. С. 122].Особый случай - выступление КонстантинаДмитриевича против старшего брата в 1419 г. (В«Истории государства Российского» событие от-несено к 1420 г.). Н.М. Карамзин упомянул о немв связи с новгородско-московским конфликтом,который посчитал более существенным событием[1. С. 119]. Конфликт двух московских князей ока-зывается, таким образом, явлением незначитель-ным, как не самым влиятельным выглядит и самкнязь-«оппозиционер». Традиция восприятиямладшего из сыновей великого князя Дмитрия какфигуры второстепенной сохранилась, тем болеечто летописи содержат отрывочную и достаточнократкую информацию о действиях этого предста-вителя княжеской семьи. С.М. Соловьев, конста-тируя претензию князя Константина на сохране-ние «старины» в наследовании великокняжескойвласти, был уверен, что тот «скоро уступил требо-ваниям старшего брата» [3. С. 391]. Характерно,что исследователи первое время не задавались во-просом о том, почему именно самый младший избратьев великого князя, не имевший ни малейшихшансов на получение великокняжеского стола нив силу очередности («дождаться» смерти четырехстарших братьев было практически невозможно),ни в силу традиции (младшие братья должны бы-ли уступать старшинство своим старшим племян-никам), выступил против подчинения малолетне-му племяннику.Ответ на этот вопрос предложил А.Е. Пресня-ков. Он совершенно точно указал на причину, ко-торая могла бы подвигнуть младшего сына вели-кого князя Дмитрия Ивановича на выступление.Его интересовало только место в семье и невоз-можность «быть подписанным» под племянникомв грамотах, поскольку это сказывалось на его ста-тусе и в московской семье, и вообще среди князейСеверо-Восточной Руси [4. С. 383-384]. Советскиеисторики, изучавшие в основном масштабные по-литические и социально-экономические процессы,не интересовались князем, о котором сохранилисьлишь отрывочные сведения, тем более что в рам-ках марксистской концепции его деятельность немогла изменить видения исследователями процес-са «образования единого русского государства».Восприятие Константина Дмитриевича как неза-метной фигуры нашло своеобразное отражение вставшей классической монографии Л.В. Черепни-на. Этот князь не упомянут даже в связи с причи-нами так называемой феодальной войны, хотяименно его выступление стало первым признакомназревавшего конфликта [5].Из советских исследователей внимание на это-го князя обратил лишь А.А. Зимин. Он продолжилмысль А.Е. Преснякова в объяснении конфликта1419-1421 гг. Однако примирение великого князяс младшим братом в 1421 г. осталось не замечен-ным исследователем. Историк полагал, что еще в1423 г., к моменту составления третьей духовнойграмоты Василия I, младший Дмитриевич был«князем-изгоем» [6. С. 33], и допустил продолже-ние «изгойства» Константина до 1425 г. [6. С. 56].Где и на какие средства жил в этом случае в тече-ние четырех лет Константин Дмитриевич - оста-ется загадкой. Ситуация в трактовке А.А. Зиминастановится еще менее объяснимой, если мы обра-тим внимание на то, что с вокняжением малолет-него Василия II его младший дядя, получив при-ращение к уделу, остается вполне лояльным идействует против Юрия Звенигородского [6.С. 33]. С точки зрения исследователя, для Кон-стантина Дмитриевича малолетний великий князьбыл значительно выгоднее, чем могущественныйЮрий Дмитриевич. Данное объяснение не можетбыть принято, поскольку из факта правления боярза малолетнего Василия II не следует, что властьбыла слабой, так же как стремление князя Юриядействовать в соответствии с традицией не грози-ло удельным князьям неприятностями. Кроме то-го, звенигородский князь единственный из сыно-вей великого князя Дмитрия Ивановича, кто наде-лил Константина из своих земель в соответствии сдуховной грамотой отца [2. № 12. С. 35; №24. С.64, 65, 66, 67]. Василий Дмитриевич, со своей сто-роны, дал младшему брату земли, часть которыхдолжна была принадлежать князю Петру Дмит-риевичу. На этом фоне настороженное отношениемладшего из сыновей Дмитрия к князю ЮриюЗвенигородскому маловероятно. В итоге, в исто-риографии можно увидеть незначительного пополитическому весу, но честолюбивого удельногокнязя, который, возможно, поддерживал Юрия,второго по старшинству из детей Дмитрия Ивано-вича (Донского). Основной его целью было со-блюдение своей «чести» и, может быть, претензияна великое княжение. В любом случае он выгля-дит как борец за «старые» принципы межкняже-ских отношений, в силу своей малозначительно-сти не представлявший реальной угрозы амбици-ям старшей ветви потомства Дмитрия.Показания источников при всей своей скудно-сти позволяют несколько иначе посмотреть наэтого князя. Константин Дмитриевич родился не-задолго до смерти отца. О полном уделе его мыпредставления не имеем. В одной из духовныхграмот Василия I упоминаются Устюжна и Тошна,пожалованные великим князем брату, кроме того,по завещанию Дмитрия Ивановича каждый изстарших братьев должен был выделить земли сосвоего удела, но неизвестно, было ли это сделано[2. №20. С. 57]. Во всяком случае, к 1433 г. онкняжил в Угличе [7. 172; 8. С. 188]. Невозможносказать и о том, насколько стабильным по составубыл удел Константина. И Тошна, и Углич, в кото-ром Константин Дмитриевич будет князем к1433 г., - это земли, подлежащие по духовной егоотца передаче князю Петру Дмитриевичу [2. №12.С. 34], но в 1400-е гг. принадлежавшие серпухов-ским князьям [2. №16. С. 43, 44; №17, С. 47]. До-говор Василия II с Юрием Дмитриевичем Звени-городским, заключенный в 1428 г., указывает нато, что Константину ко времени «докончания»принадлежали московские волости Шачебал и Ли-курги, а также звенигородские волости, уступлен-ные ему Петром и Юрием Дмитриевичами соот-ветственно [2. №24. С. 64, С. 66]. К началу1430-х гг. Константин владел Ржевой [6. С. 87].Таким образом, в его удел входили как собственномосковские земли, так и великокняжеские, и «при-мыслы» - земли, не входившие ни в великокняже-скую область, ни в собственно московские земли,ни в так называемые «купли» Ивана Калиты, и егоудел по своему составу не отличался от уделовдругих московских князей.Молодой князь довольно быстро начинает иг-рать значительную роль в политической жизниРуси. Впрочем, невозможно согласиться с утвер-ждением А.Е. Преснякова о том, что в 1401-1402 гг. он находился во враждебных отношенияхс великим князем [4. С. 382-383], поскольку князюв это время было 12-13 лет, то есть он был несо-вершеннолетним и вряд ли мог распоряжаться да-же своим уделом. Большинство московских кня-зей начинали свою политическую деятельность ввозрасте 17-21 года. Поэтому можно даже сомне-ваться в существовании на тот момент самогоудела. Враждебное отношение невозможно и по-тому, что в 1407 г., в возрасте 18 лет, Константинпоявляется во Пскове как наместник своего брата[9. С. 94; 10. С. 30; 11. С. 400], а годом позже - вНовгороде «в великого князя место» [11. С. 400;12. С. 405].Судя по данным Псковской I [10. С. 30] и Нов-городской I летописей, Константин Дмитриевичможет быть оценен как достаточно успешный ад-министратор, полководец и дипломат. Псковскийлетописец, повествуя о наместничестве Констан-тина, утверждал: «…князь великии Констянтинеще оунъ сыи, но оумом совершенъ…». Во всякомслучае, Псковская I летопись уделяет ему большевнимания, чем его более взрослому брату Андрею,также бывшему перед этим наместником во Пско-ве. Новгородская I летопись упоминает об успеш-ных новгородско-ливонских переговорах с уча-стием этого князя в 1420 г.В 1419 г. именно он, а не его старшие братьяЮрий, Петр и Андрей Дмитриевичи выступилпротив унизительного для них решения великогокнязя закрепить в одной из грамот старшинствосвоего сына по отношению к остальным москов-ским князьям, что объясняется несколькими при-чинами. Звенигородский князь Юрий, по-видимому, не ощущал серьезной угрозы для сво-его положения как наследника великого княжения.В пользу этого свидетельствует и тот факт, чтотретья духовная грамота Василия I лишь предпо-ложительно говорит о возможном получении ве-ликого княжения будущим Василием II [2. №22.С. 61]. Петр и Андрей, со своей стороны, еще в1401-1402 гг. отказались от своих прав на великоекняжение в пользу потомства старшего брата [2.№ 18. С. 52] и позднее претендовать на него или настатус, равный статусу детей Василия Дмитриеви-ча, не могли. Константин Дмитриевич такого родадоговор с великим князем не заключал и, соответ-ственно, имел основания для выступления.Cобытия 1419-1421 гг. позволяют полагать, чтоКонстантин был серьезной угрозой для планов ве-ликого князя передать старшинство малолетнемусыну. Князь лишился своего удела, а его бояре -свободы и вотчин [7. С. 165; 11. С. 412-413; 12. С.427-428]. Такая расправа показывает, что Василий Iувидел серьезную угрозу в данном демарше. То,что конфликт длился два года, также указывает нанеготовность обеих сторон примириться.Что изменилось к 1425 г. - определенно ска-зать невозможно. В 1423 г. он, как было отмеченоисследователями, не вошел в число опекунов, ноэто не означает открытого конфликта междубратьями. Уже в 1425 г. Константин Дмитриевичучаствовал в совете вместе с великой княгинейСофьей, митрополитом Фотием, князьями Петроми Андреем Дмитриевичами относительно кон-фликта с Юрием Дмитриевичем [7. С. 167; 8.С. 183]. Предположительно в это время князь по-лучил от имени Василия II в пожалование Ржеву[6. С. 33]. Сам факт пожалования, совпавший ссомнительным, с точки зрения современников,вокняжением Василия Васильевича, наводит намысль о принципиальной важности позиции этогоудельного владетеля. Интересно и то, что князьполучил Ржеву - город, во-первых, пограничный,что уже само по себе требует от князя особого кнему внимания; во-вторых, спорный с Литвой. В1449 г. Казимир попытается забрать город в каче-стве платы за помощь Василию II в 1446-1447 гг.Отдавая Ржеву Константину, бояре московскоговеликого князя явно надеялись отвлечь его от воз-можной борьбы за великое княжение. Дальнейшиесобытия показали и то, что им это вполне удалось,и то, что именно новые пожалования от имени ве-ликого князя удержали углицкого князя от откры-того выступления на стороне князя Юрия Дмит-риевича Звенигородского.Судя по летописям, Константин Дмитриевич,по меньшей мере формально, выполнял обязатель-ства перед Василием II. В 1425 г. по приказу пле-мянника совершил против Юрия ДмитриевичаЗвенигородского поход. Военные действия, какизвестно, завершились неудачей из-за того, чтоКонстантин «не смог» перейти с войсками разде-лявшую их с Юрием реку [7. 167; 8. С. 183]. В1428 г. он, как союзник молодого великого князя,в числе прочих заключил коллективный договорсо своим братом Юрием [2. №24. С. 63-67].Однако в 1433 г., после начала открытого кон-фликта между князьями Юрием Звенигородским иВасилием II ситуация изменилась. Боярин ВасилияВасильевича И.Д. Всеволожский, бежавший изМосквы от великого князя, сначала отправился вУглич к Константину и только после этого при-соединился к открыто враждебному в отношенииплемянника князю Юрию Звенигородскому [7.С. 172; 8. С. 188]. Можно предположить, что уг-лицкий князь фактически поддерживал своегостаршего брата. В соответствии со своим положе-нием «младшего брата» своего племянника, фак-тически обозначенным в договоре 1428 г., он обя-зан был арестовать И.Д. Всеволожского и выдатьвеликому князю, однако не сделал этого, позволивтому продолжить интриги.Точная дата смерти Константина Дмитриевичанеизвестна. Наиболее вероятное время - конец1433 - начало 1434 г. [6. С. 66]. Время после уходаЮрия Звенигородского из Москвы и бегства его сы-новей, оказавшихся во временной изоляции (покрайней мере видимой). То, что летописи не назы-вают даже года смерти, наводит на мысль об особомотношении к Константину в окружении великихкнязей Василия II и Ивана III или, может быть, о не-которой странности его смерти. Для периода дина-стических войн внезапные и подозрительные смертистали обычным явлением. Наиболее ярким приме-ром является смерть князя Дмитрия Юрьевича Ше-мяки, который был отравлен, о чем великокняжескиелетописи второй половины XV в. предпочитают неговорить. В любом случае, стремление молчать окнязе - оппоненте Василия Васильевича - даже всвязи с событием, о котором молчать не принято,позволяет предположить, что князь КонстантинДмитриевич был фигурой более влиятельной, чемэтого хотелось победившей стороне.Какими бы малочисленными ни были дошед-шие до нас факты биографии князя, мы на основа-нии летописных известий можем увидеть челове-ка, не лишенного полководческих талантов и спо-собностей администратора. Этот князь держал внапряжении и своего старшего брата, и великогокнязя Василия I Дмитриевича, и окружение новоговеликого князя Василия II до момента своей смер-ти в 1433 г.

Скачать электронную версию публикации