The Latest Questions of the Study of Russian Culture Abroad: Historiographic Credit.pdf Русское зарубежье - явление сложное, много-составное, представляющее собой, по сути, целыйрусский мир вне России. Естественно, что какобъект изучения оно тоже отличается повышеннойсложностью и особой спецификой. Ведь в нем пе-реплелись воедино политика, идеология, экономи-ка, религия, наука, литература, искусство и т.д. -все сферы человеческой деятельности, которыетесно связаны между собой и влияют друг на дру-га, поэтому даже чисто науковедчески трудно вы-делить в качестве доминанты этого изучениятолько историю и исторические аспекты, посколь-ку в одной связке с историей находятся география,политология, социология, психология, культуро-логия. Исследование Русского зарубежья на со-временном этапе в идеале должно носить междис-циплинарный характер и осуществляться в сим-биозе разных наук.Та же специфика относится и к культуре Рус-ского зарубежья, причем независимо от толкова-ния самого понятия «культура», тем более что ис-ториография в сегодняшнем понимании не огра-ничивается лишь рассмотрением историческойлитературы по какому-то вопросу, проблеме, пе-риоду, а давно вышла за эти традиционные в про-шлом рамки. Особенность историографии какнауки обусловлена тем, что она сформировалась иразвивается на стыке исторического сознания иисторического познания с целым рядом других,причем не только смежных наук. Основное функ-циональное предназначение историографии -идентификация историей самой себя. В известномсмысле историография - это сложившаяся научнаясистема самооценок, без которой невозможно раз-витие исторической науки как таковой [1. С. 11].Л.П. Репина пишет: «Современная историо-графическая ситуация создала условия для появ-ления нового исследовательского поля, связанногос изучением исторического сознания, историче-ской памяти и исторической культуры. Это на-правление исследований опирается на анализ яв-лений интеллектуальной сферы в широком кон-тексте социальногоряд статей и обзоров, фиксирующих, как продви-галось и продвигается изучение культурной жизнирусских диаспор и землячеств в разных странахмира. Отдельная линия историографии культурыРусского зарубежья практически только началанамечаться [3-5], и вплоть до настоящего временив чистом виде она отсутствует, входя в историо-графические труды, посвященные истории Рус-ского зарубежья в целом или тем или иным аспек-там, тематическим блокам, проблемам и вопросамего прошлого и настоящего. При этом в сферувнимания попадает круг научной литературы, от-ражающей культуру Русского зарубежья с 1917 г.по современность и не включающей предшест-вующие периоды, что объясняется пока сравни-тельно малым и редким обращением отечествен-ной историографии к ранней истории Русскогозарубежья и сосредоточением ее внимания глав-ным образом на XX столетии.Емкость термина «историография» и много-значность его толкования требуют уточнить, чтоздесь не оспаривается вполне представительнаякак в количественном, так и качественном отно-шениях разработка обширного спектра тем, свя-занных с культурой Русского зарубежья. Это ужеотмечено в литературе, и нет необходимости ещераз возвращаться к сказанному [6; 7. С. 84].Культура Русского зарубежья занимает в ин-теллектуальном пространстве не только России,но и всего мира заметное место. Ей принадлежитвидная роль в иерархии ценностей современнойкультуры. Это предъявляет и соответствующиетребования к историографии культуры Русскогозарубежья. Логично, что она выстраивается сим-метрично важному домену и равноценной состав-ной части отечественной культуры, которая сталареальностью вне России. Таким образом, историо-графия культуры Русского зарубежья - это целоенаправление исследований, которое опирается наанализ явлений интеллектуальной сферы в широ-ком контексте философии, историософии, соци-альной психологии. Представляя собой научнуюцелину, новое исследовательское поле, проблема ѓ·] историографии культуры Русского зарубежьяпредполагает решение целого комплекса задач отисследования собственно конкретных трудов ипубликаций до изучения общественной мысливочно-энциклопедической литературы достаточнопроиллюстрировать фундаментальным справочни-ком «Русское зарубежье: Хроника научной, куль-турной и общественной жизни: Франция» [8, 9].Письменные и печатные источники по Рус-скому зарубежью относятся к разряду, известномув источниковедении как исторические традиции.Они включают: исторические труды, описания смест событий, воспоминания, записки очевидцев,письма, материалы периодической печати, литера-турные произведения. Они разновелики по объе-му, неравноценны в плане содержащейся в нихинформации, неодинаковы в ее освещении и пода-че. Источники данного вида принято подразделятьна собственно исторические источники и истори-ческие исследования. Отнюдь не смешивая их,автор, однако, считает, что они весьма близки, по-скольку даже такие классические из них, какписьма и мемуары, это не просто носители исто-рической информации в чистом виде, но и памят-ники человеческой мысли, которые, как и научныеисследования, позволяют судить об уровне разви-тия не только исторических, но самых разных зна-ний. В то же время некоторые исследования в от-дельных своих фрагментах выполняют роль пер-воисточников, так как основаны на пережитом,испытанном, увиденном самими авторами или во-брали в себя данные, заимствованные из первыхрук у сведущих и компетентных лиц.Важная часть источников - архивные доку-менты: рукописи частного порядка, неопублико-ванные научные труды, рабочие наброски, отзы-вы, тексты выступлений, лекций, тезисы для дис-куссий, но в большинстве своем - письма. Иобычно во всем этом содержатся различные умо-заключения, наблюдения, оценки, представляю-щие безусловный интерес. Яркая и примечатель-ная разновидность источников - памятники устно-го народного творчества, которые также рассмат-риваются как существенный элемент историче-ских знаний. Фольклорные произведения резкоотличны от всех прочих источников своей образ-ностью, точностью, демократичностью. Будучи попреимуществу интеллигентским, эмигрантскийфольклор зачастую лишен привычной пронарод-ной социальной ориентации. Однако он пока ещетолком не собран, не сгруппирован и не изучен.Репрезентативность и разнообразие обозна-ченного круга источников являются гарантом от-ражения всей полноты научной картины развитияисториографии Русского зарубежья. При этом ка-ждый тип источника, бесспорно, требует своегоподхода, избирательной методики и высокой про-фессиональной культуры работы с ним.В задачу автора не входит характеристика об-ширного свода разного рода работ, многочислен-ных сборников, антологий, хрестоматий, словарей,энциклопедий, которыми располагает современнаяисториография культуры Русского зарубежья. Вначале настоящей статьи уже было отмечено, чтоизучение этого феномена подпадает под расшири-тельное толкование историографии.Обычно источники и историография Русскогозарубежья ассоциируются с исходом из Россиипосле Октябрьской 1917 г. революции огромноймассы соотечественников. Но история Русскогозарубежья началась не в начале XX в., а гораздораньше. Первые летописцы Русского зарубежья -это люди, решившие изложить известные им фак-ты и события, связанные с собственным долго-срочным или постоянным пребыванием за преде-лами России. Как правило, в их записках, дневни-ках, воспоминаниях получала отражение и разногорода культурная информация, впечатления обувиденных достопримечательностях, памятниках,людях науки, литературы и искусства. Их сочине-ния, часть которых носит повествовательный, дру-гая - эпистолярный характер, не назовешь ни чис-то историческими, ни философскими, ни публици-стическими, однако именно ими отреагировалиоказавшиеся в силу разных причин и обстоя-тельств за рубежом известные и анонимные (неустановленные) авторы на жизнь вне родины.Определить, где проходит грань, отделяющаяисторический источник от историографического,не всегда просто, поскольку порой один и тот жепамятник выступает в обоих качествах. Хорошоизвестны такие сочинения, как хожения, или хож-дения - путевые заметки. Они появились еще в X-XI вв. в Древней Руси и уже тогда как особыйжанр литературы пользовались большой популяр-ностью. Знаменитому «Хожению за три моря»Афанасия Никитина предшествовали «Хожениеигумена Даниила» (вторая половина XI - началоXII в.) и «Паломник» Добрыни Ядрейковича (са-мое начало XIII в.). Первый памятник представля-ет собой нечто вроде путеводителя по святым мес-там Палестины, второй - посвящен православнымдостопримечательностям Константинополя. Авто-ры названных записок, конечно, не эмигранты, апаломники, однако путешествия, жизнь на чужби-не открыли им другие страны, народы, нравы, чтоотложилось в памяти, оказало влияние на взглядыэтих людей, расширило их кругозор, стало дос-тоянием тех, кто прочел эти книги, подготовилопочву для новых дальних странствий. Даниилпровел в Палестине 16 месяцев и очень точно вос-произвел многое из того, что увидел. В сообщен-ных им сведениях значительная доля принадлежиткультурной информации, степень доверия к кото-рой, как и к прочим данным, весьма высока. Автортвердо придерживался собственного правила:«Писать надо о том, что видел и слышал сам: нехитро, но просто». Эту группу источников про-должают памятники более позднего времени, сре-ди которых для примера достаточно назвать«Прения» и «Проскинитарий, или Поклонник» ке-ларя Троице-Сергиева монастыря Арсения Суханова(в миру Антона), который с 1649 по 1654 г. совер-шил четыре путешествия к христианским святынямна Афон, в Константинополь, на греческие среди-земноморские острова, в Египет и Иерусалим. Изпаломничества на Святую землю он вывез по пору-чению Никона большую модель иерусалимскогохрама Гроба Господня, послужившую позднее на-глядным образцом при возведении храма Воскресе-ния Христова в Новом Иерусалиме под Москвой.Историческим и историографическим источ-ником являются записки россиян, предпринявшихзаграничные поездки в XVIII-XIX вв. Их боль-шую серию открывают «Письма русского путеше-ственника» 23-летнего Н.М. Карамзина (1793 г.) и«Записки первого путешествия» (известны такжепод названием «Письма из Франции») Д.И. Фон-визина (выборочно публиковались с 1798 по1817 г.). 10 писем Д.И. Фонвизина, отправленныеим другу П.И. Панину и другим адресатам, не ог-раничиваются только рассказом о пребывании вМонпелье и Париже, но и содержат также впечат-ления об Аахене, Баден-Бадене, Дрездене, Вене,Риме, Милане, Варшаве. Тот и другой свидетель-ствуют о том, что соотечественники, долго иликоротко пребывающие за рубежом, чувствуют се-бя там свободно, уверенно и непринужденно, беззатруднения изъясняются на разных иностранныхязыках, но при этом сохраняют определеннуюкультурную автономию и при случае всяческиподчеркивают свою гражданскую принадлеж-ность, не пытаясь выдавать себя за европейцев.Напротив, хорошо прослеживаются национальнаясолидарность и земляческийа по тематике, касающейся истории и культурыРусского зарубежья, в том числе в историографи-ческом аспекте, пока почти не затронут и ждетсвоего часа. Сегодня нет сомнения в том, что лю-бые артефакты - полноправный исторический иисториографический источник [7. С. 87]. Вполнеочевидно, что огромный парк артефактов культу-ры Русского зарубежья тоже входит в историогра-фический актив. Как известно, в любом памятникекультуры закодировано гуманитарное содержание,представляющее историографический интерес.Естественно, что такого рода памятники всебольше и больше привлекаются в качестве источ-ников. Траектории источниковедения культуры иисточниковедения истории в последнее времямногообещающе сблизились [7. С. 87].При исследовании историографии культурыРусского зарубежья правомерно выделить такуюгруппу источников, как духовные конструкты,оперирование которыми утвердилось в современ-ной науке. Мало того, несмотря на то, что источ-никоведение культуры - сравнительно новая спе-циальная дисциплина, которая развивается настыке исторической феноменологии и культуро-логии и характеризуется повышенным вниманиемк фактам реального сознания той или иной исто-рической эпохи, она уже опирается на духовныеконструкты как на базовые единицы, равноценныепо своей источниковой емкости нарративным иливещественным памятникам [10]. Под духовнымконструктом понимаются тексты культуры каксоциально значимые носители, сохранившие длянас факты и явления реального сознания. То естьэто такие источники, которые стимулируют куль-турную идентификацию в разных ее видах и про-явлениях (самосознание и самоидентификация,национальное самосознание, пробуждение реф-лексии и т.п.). При этом при исследовании духов-ных конструктов приоритетны не гипотезы, до-мыслы, интуитивно-чувственные ощущения ипрочая эмпирика, а опыт непосредственного на-блюдения источниковой реальности.Ведущее место применительно к историогра-фии культурыпредставляются в высшей степени целесообраз-ными, ибо изоляция историка, социолога или по-литолога только в узкоотраслевых рамках, конеч-но, ограничивает аналитическое мастерство уче-ного, замыкая его в традиционном локальном про-странстве, не выводя саму технику и культуру ис-следования на перекрестки интеллектуальных по-лей и, стало быть, на качественно новые уровни.Образцом современного гуманитарного подхода кпроблемам истории и культуры Русского зарубежьявполне может служить монография В.Е. Колупаева«Русские в Магрибе» [17]. Автор указанной книги«работает» и историком, и географом, и психологом,и культурологом, и религиоведом, и это лишь по-вышает уровень его труда. То же самое можно ска-зать об упомянутых выше работах А.В. Квакина, вкоторых он демонстрирует высокую квалификациюне только как историк, но и как специалист по пси-хоистории, историософии, культурологии.В эпистемологическом аспекте, т.е. с точкизрения теории познания, накопленный при изуче-нии культуры Русского зарубежья историографи-ческий опыт представляет интерес оптимальнымсочетанием реконструкции и осмысления истори-ко-культурной реальности и ее репрезентации. Исамоидентификация культуры в данном случаеорганично дополняет самоидентификацию исто-рии, придавая отдельно взятой историографии да-же не стерео-, а квадроэффект, поскольку исто-риографический дискурс сопровождается еще икультурологическим и межкультурным. Другимисловами, историография культуры Русского зару-бежья не дистанцируется от исторических и фило-софских концепций, от комплексных выражениймысли и слова, скрытых связей между идеями,обычаями, традициями, объединяющими личностьи общество, а включает в себя изучение социальнообусловленной системы речи, действия, образов,отраженной в культуре [18. С. 60, 118]. При этомартефакты выступают в качестве своеобразныхмаркеров, метящих изучаемый мир как знаковыепамятки и в этом смысле берущих на себяпосвященных проблеме погружения отлученныхот родины русских в чужую, незнакомую им куль-турную среду, образам зарубежья и инокультур-ным рецепциям в русской культуре [24-27]. Кчислу наиболее историографически значимых на-учных работ последних лет относится монографияЕ.И. Пивовара «Российское зарубежье: социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии» [28] с отдельной главой,в которой исследуется культурное пространство икультурный потенциал всей совокупности русскихдиаспор и социально-культурных групп за грани-цей [28. С. 408-444].С учетом представленных доминирующихтенденций перспективы развития историографиикультуры Русского зарубежья видятся, во-первых,через ее осмысление и изучение современникамии потомками с акцентом на когнитивный аспект(феномен человеческих желаний и устремлений истепень их воздействия на общество); во-вторых,через включение в поле исследования многооб-разных историко-культурных источников, пред-ставленных широким кругом артефактов; и, в-третьих, через ее включение в историографию ми-ровой культуры, поскольку она вместе с самойрусской культурой преодолела локальный формати начала встраиваться в глобальную сетевуюструктуру общечеловеческой культуры. В то жевремя автор понимает, что при общем снижении всовременной России культурных запросов и инте-реса к культуре внимание к Русскому зарубежью,к сожалению, преходяще и имеет скорее символи-ческое значение, чем серьезные теоретические ипрактические последствия.

Скачать электронную версию публикации