To the characteristics of crime and banditry in Western Siberia (early 1920-s).pdf Исследование проблем бандитизма и преступ-ности начала 1920-х гг. в эпоху нравственного ре-лятивизма и, соответственно, роста социальныхдевиаций в современной России приобретает осо-бую актуальность. Однако касаясь историографиивопроса, нельзя не сказать, что работы, посвящен-ные изучению повседневной жизни (в том числеразличных форм девиантного и делинквентногоповедения) на завершающем этапе Гражданскойвойны в Сибири, носят в целом единичный харак-тер, находятся в стадии становления [1-9]. Пре-ступность, подобно зеркалу, отражает отрицатель-ные черты социокультурного, бытового укладажизни населения, характеризует деформации вморально-правовой и нравственной сферах обще-ства. Ускоренное развитие капитализма и наслаи-вавшиеся друг на друга социальные конфликты,бурные социальные потрясения в России первойчетверти ХХ в. (революция, мировая и граждан-ская войны) привели к расщеплению традицион-ных общественных структур и дезориентации по-ведения людских масс.Революционная стихия 1917 г., в свою оче-редь, сопровождалась стремительным распростра-нением массовой преступности в силу слома госу-дарственного аппарата, стихийной амнистии уго-ловных преступников, ухудшения жизненных ус-ловий и социальной алкоголизации населения,возвращения домой озлобленных и вооруженныхсолдат. Гражданская война обусловила дальней-шую криминализацию общества, возрастание пре-ступлений против личности и порядка управления,в том числе убийства и вооруженные грабежи.1920-1922 гг., с их взрывом крестьянского недо-вольства продовольственной политикой Совет-ской власти, повстанческим движением, вспле-ском уголовного и политического бандитизма,массовыми эпидемиями тифа и холеры, небыва-лым голодом, были особенно драматичным пе-риодом для Западной Сибири.В докладе секретного отдела ВЧК о повстанче-ском движении от 11 декабря 1920 г. следующимобразом характеризовалось происхождение банди-тизма: «Голод, продовольственные неурядицы, про-мышленная разруха, безтоварье, близость фронтов,дезертирство, подлая работа наших врагов, - вотпочва, на которой бандитизм пустил свои корни»[10. Т. 1. С. 363-364]. В качестве основных социаль-ных группировок, составных элементов бандитизмаопределялись такие: 1) уголовно-разбойничий эле-мент; 2) белогвардейские офицеры, старочиновно-полицейский элемент; 3) дезертиры (зеленоармей-цы); 4) феодальная и родовая, патриархальная плу-тократия инородческих наций; 5) кулачество, каза-чество, сибирские чалдоны и вообще зажиточныекрестьяне. Заметим, что развитие преступности ибандитизма в первой половине 1920-х гг. в значи-тельной мере предопределяли слабость региональ-ных властных структур и политического режима,несогласованность, а нередко и разнонаправлен-ность действий государственных учреждений еще неокрепшей Советской власти, а также всевозможныезлоупотребления ее представителей на местах. Так,в информационной сводке секретного отдела ВЧКпо Тюменской губернии за 1-15 июля 1920 г. от-мечалось, что основные причины недовольстваСоветской властью связаны с выполнением прод-разверсток, трудовой и гужевой повинностей,причем недовольство властью усугубляется несо-гласованностью действий советских органов, ко-торые отличаются противоречивым характером[10. Т. 1. С. 296].Вообще, наиболее напряженные отношения уместных судебно-следственных органов сложи-лись именно с сотрудниками продовольственныхорганов, нередко подталкивавшими своими пре-ступными, беззаконными действиями крестьян коткрытому вооруженному протесту против Совет-ской власти. Так, в протоколе частного совещаниянародных судей и следователей Ишимского уездаот 18 марта 1921 г. подчеркивалось, что борьба спродработниками была особенно трудной, по-скольку те, пользуясь лозунгом продовольствен-ной диктатуры, совершали неописуемые беззако-ния, а когда представители судебных органов наместах пытались пресечь их преступления, то са-ми оказывались арестованными [11. Л. 4об]. Слу-чаи грабежей вещей и продовольствия у населенияпродотрядами выявились в целом ряде уездовТюменской, Томской, Алтайской губерний, чтоотмечалось, например, в отчете Боборыкинскоговолисполкома Томскому уисполкому за февраль1921 г. [12. Л. 79]. Атмосферу правового беспре-дела, несомненно, усугубляли плохое состояниесудебно-следственного аппарата, низкий культур-ный уровень, пьянство, служебные злоупотребле-ния сотрудников уездной милиции. Народнымисудьями отмечались факты пьянства, насилия иистязания сотрудниками милиции мирного насе-ления, причем эти преступления отягощалисьложными обвинениями граждан с целью скрыть иоправдать свои преступления по должности [11.Л. 5об.]. На службу в милицию шли, как правило,выходцы из крестьянской бедноты, а также быв-шие дезертиры колчаковской армии, что не моглоне повлиять на их последующую деятельность [13.Л. 3].Приказы и служебная переписка по управле-нию аппаратом уездной рабоче-крестьянской со-ветской милиции свидетельствуют о том, насколь-ко трудной являлась проблема нарушений закон-ности внутри нее самой, выражавшаяся, в частно-сти, в отказе гражданам в содействии по пресече-нию преступлений, сокрытии уголовных преступ-ников, пьянстве, спекуляции, незаконных обыскахи прочем. Нередко 7на местахнам волисполкомов. В феврале 1921 г. в Ишим-ском уезде повстанцы, например, подвергли кро-вавому погрому коммуну «Заря», созданную вско-ре после освобождения этого района 30-й дивизи-ей РККА от остатков колчаковской армии. Повоспоминаниям местного старожила Н.Я. Швецо-ва, в слепой ненависти, решив покончить с леген-дарной коммуной «Заря», повстанцы зверски уби-ли 144 коммунара, причем тела обреченныхжертв, проложенные рядами бревен, были имисожжены.Под влиянием ухудшения экономического по-ложения в годы нэпа значительной части сельскихкоммунистов и советских работников, голода,стремления свести личные счеты в уездах стихий-но совершались вооруженные грабежи и кражи, вбольшинстве своем должностными лицами и чле-нами РКП(б). Так, в начале 1922 г. народные су-дьи обращали внимание уездных бюро юстициина то, что со стороны советских учреждений в ли-це исполкомов совершались самосуды, несанк-ционированные расправы и убийства. Например, вРынковской волости Ишимского уезда по указа-нию председателя волисполкома Здорнова былрасстрелян неизвестный мальчик 15 лет, имевшийдо расстрела при себе несколько миллионов руб-лей денег [18. Л. 34, 48об.]. В ходе следствия вотношении Здорнова было получено множестводостоверных материалов по обвинению его в хи-щениях, самовольных конфискациях, хранениипечати, шкурничестве, агитации против уплатыпродовольственного налога. По этому же поводународный следователь 4-го участка (Петуховскаяволость Ишимского уезда) 17 мая 1922 г. отмечалследующее: «За последние три месяца большаячасть работы мною уделялась на борьбу с при-нявшими стихийный характер грабежами и воо-руженными кражами, так как в большинстве гра-бежей и краж участвовали должностные лица ичлены РКП, приходилось принимать самые край-ние меры, иногда отступая от буквы закона, пре-секать в корне развивающийся бандитизм. Возло-жить эту работу на милицию, за ее малочисленно-стью, возможным не представлялось … Населениев связи с беспощадной ликвидацией грабежейвздохнуло свободнее и, кроме благодарности заборьбу, мы ничего не видим. Немалый тормоз вработе создают некоторые партийные организа-ции, главным образом, сельячейки, которые в свя-зи с арестом замешанных в кражах членов РКПкомбинируют всевозможные кляузы, содействуютсокрытию следов преступления и зачастую содей-ствуют преступникам скрыться от следствия и су-да (пример: Долговская, Каменская волости)» [18.Л. 53-53об.]. В госинформсводке ВЧК по Омскойгубернии за 21 января 1922 г. отмечалось, чтокоммунисты объясняют свое участие в уголовныхбандитских шайках недовольством новой эконо-мической политикой, желанием грабить буржуа-зию в пользу рабочих [10. Т. 1. С. 565].Криминогенная ситуация существенно услож-нялась длительным существованием после подав-ления массового повстанческого движения мелкихуголовно-грабительских шаек, совершавших нале-ты на сельские поселения вплоть до 1924 г. с це-лью совершения жестоких убийств местных ком-мунистов, советских работников и членов их се-мей, сотрудников милиции, грабежей имущества.Так, в Ишимском уезде 8 ноября 1921 г. одним издеморализовавшихся повстанческих отрядов былоограблено Кротовское почтовое отделение, похи-щено денег около 300000 рублей [19. Л. 23]. ВМариинском уезде 27 мая 1922 г. банда под об-щим командованием Соловьева заняла деревнюИвановку (100 верст юго-восточнее Мариинска),после чего, убив трех коммунистов и награбив стопудов хлеба, отступила в тайгу на взятых у кре-стьян лошадях [20. Л. 30-31].Количество краж и убийств особенно увели-чилось в первой половине 1922 г. ввиду сильногоголода. На юге Ишимского уезда, в частности, из-за голода появились мелкие уголовно-граби-тельские шайки [21. Л. 79]. Только за июль этогогода по Ишимскому уезду было зафиксировано260 краж (из них крупных - 50, без взлома - 33,остальные - мелкие), 7 убийств, самоубийства напочве голода [22. Л. 183]. В отдаленных волостяхкрестьяне в целях обуздания воровства, конокрад-ства вынуждены были прибегать к самосудам всилу попустительства и прямых злоупотреблениймилиции. Весной 1922 г. в южной части Кузнец-кого уезда усилилось бандитское движение [20.Л. 30-31]. Особенной остротой отличалась ситуа-ция в приграничных с Киргизским краем (Казах-ской АССР) районах, где процветали вооружен-ные грабежи, мародерство со стороны местныхвластей, кражи лошадей и скота группами казахов.Уездные правоохранительные органы во многомбыли бессильны бороться с этим злом, преждевсего, в силу отсутствия необходимого оператив-ного взаимодействия между региональными вла-стями двух различных административно-террито-риальных субъектов. «Что же касается замечен-ных в краже киргиз принятого мной участка, - со-общал 2 октября 1922 г. народный следователь4-го района Ишимского уезда, - то таковые из-подстражи все отпущены и в настоящее время нахо-дятся в Петропавловском уезде, где об аресте по-следних неоднократно писали отношения, но этоостается лишь на бумаге, а также видны некото-рые увертки местных властей и бездействие ми-лиции, которая идет открыто навстречу преступ-лениям…» [23. Л. 35об.].Постепенно, в связи со стабилизацией дея-тельности уголовно-административного аппаратаи укреплением Советской власти на местах, осо-бенно во второй половине 1920-х гг., развитиепреступности приостановилось, особенно в такихформах, как конокрадство, уголовный бандитизм,преступления против порядка управления, однакопри этом наблюдался рост хулиганства, поджогов,самогоноварения, имущественных и должностныхпреступлений, самовольных порубок леса, а такжеизнасилований женщин [24. Л. 23; 25. Л. 10]. До-вольно высоким до конца 1920-х гг. оставалось иколичество убийств. Дальнейшее снижение тем-пов преступности происходит в связи с прекраще-нием новой экономической политики и, главное,усилением в СССР к середине 1930-х гг. репрес-сивного аппарата.

Скачать электронную версию публикации