Letters from prisoners of war of World War I as a channel of communication.pdf В последние десятилетия история Первой ми-ровой войны все больше становится популярнойсреди сообщества профессиональных историков.Выйдя из тени Октябрьской революции послераспада СССР, проблематика военнопленных все-рьез заинтересовала исследователей, в том численаличием множества темных пятен. Вряд ли кто-нибудь поспорит с тем, что подлинная интегра-тивная история Первой мировой войны и второйотечественной все еще не написана, несмотря нато, что прошло почти сто лет. Нам представляется,что интерес к этой тематике не только не угаснет,но и усилится в связи с предстоящим столетиемэтого грандиозного исторического события.Данная статья посвящена раскрытию одной изплохо изученных страниц истории плена Первоймировой войны - характеристики источниковличного происхождения. Они наравне с архивны-ми материалами играют весьма важную роль визучении военного плена. Однако вопрос о каче-ственных характеристиках информации, изложен-ной в них, открыт до сих пор. Дело в том, чтопрактически все письма пленных проходили черезсистему многоступенчатой военной цензуры. По-этому зачастую даже весьма невинная информа-ция, но вызывающая определенные сомнения уцензоров, чернилась. Это выхолащивало содержа-тельную ценность писем. Следует отметить, чтоодно время в Российской империи даже разгоре-лась дискуссия о том, можно ли доверять письмамроссийских пленных на Родину. Особенно это ка-салось писем с просьбами оказания материальнойпомощи. Одна сторона полагала, что письма носятдостоверный, но при этом весьма выхолощенныйхарактер. А их оппоненты считали, что содержа-ние писем нельзя принимать на веру, так как за-частую они написаны одним почерком, не имеютчерт индивидуализации и не носят информативно-го характера. Это наталкивало их на мысль, чтовсе письма военнопленных из Германии и Австро-Венгрии фальсифицированы. На наш взгляд, суж-дение весьма эмоциональное и не имеет отноше-ния к реальности.Например, чтобы пройти цензуру как можнобыстрее, многие российские пленные в Германиии Австрии просили грамотных пленных писатьписьма на немецком языке (плюс к этому - многиепленные вообще были безграмотными). Отсюда иодинаковый почерк. А единообразие содержания,с одной стороны, обусловлено спецификой лагер-ной жизни и мышления пленных, а с другой - по-зицией военной цензуры. Кроме того, с содержа-нием писем не все так однозначно. Иногда в са-мых простых фразах пленные укрывали большойобъем информации, скрытой от непосвященногочитателя.На наш взгляд, эпистолярное наследие воен-нопленных носит весьма информативный характери является незаменимым источником при иссле-довании истории военного плена. В данной статьемы попытались реконструировать возможные ва-рианты передачи информации военнопленныхподданных стран Тройственного союза и России, втом числе скрытно от цензоров.На начало Первой мировой войны многиеподданные стран-соперниц оказались на террито-рии противоборствующих держав. Это были гра-жданские лица, часть из которых подлежали при-зыву на действующую военную службу; другаячасть - женщины, дети, старики и инвалиды (лицанегодные к службе). Обе категории были интер-нированы, но если вторым удалось, пройдя черезмногочисленные препоны и преграды, вернутьсяна Родину, то первым было суждено остаться встране до окончания военных действий. Интерни-рованные лица начали писать письма буквально спервых часов пленения. Как правило, с адресовсвоих знакомых и родственников через знакомыхиз нейтральных стран. Подобные письма пыталисьотслеживать и изымать, так как, по мнению вла-стей, они представляли угрозу обороне страны. Вэтом военные власти России и стран Тройственно-го союза были едины.Письма военнопленных-подданных на родинубыли представлены двумя вариантами: собственнописьмо, обязательным внешним атрибутом кото-рого является конверт, и письмо-открытка (откры-тое письмо). Это подразумевалось правилами цен-зуры. Главное управление Красного Креста по-средством Датского Красного Креста установилоправила корреспонденции. Пленным разрешалосьнаправлять 1 открытое письмо в неделю и 2 за-крытых письма в месяц. Допускались денежныепереводы по типу обычной почты [1. С. 2].Письма пленных появились гораздо раньшеоткрыток. Военнопленные и военнообязанные пы-тались подать весточку своим родным любымидоступными способами. С этой целью многие об-ращались с просьбой к местному населению; от-сылали письма через служителей Церкви. Воен-ные власти не мирились с подобным, поэтому за-прещали под страхом наказания принимать пись-ма от пленных, принимать письма на свой адрес ит.д. Обычное письмо военнопленного не имеломарок, то есть обыкновенным способом (черезпочту) не могло быть отправлено.После утверждения единообразных правил пе-ресылки корреспонденции пленных в стране сталисоздаваться специальные формуляры - открытки.Однако в ходу они были недолго. C конца 1915 г.когда денег на печать специальных открыток встоль большом количестве перестало хватать, вла-сти разрешили пленным писать свои послания ввиде писем (материал покупался, конечно, за счетпленного) либо открытых посланий. Письма пред-ставлены двумя вариантами: стандартное письмо сконвертом и треугольник.Внутри конверта находилось послание - листили несколько исписанных листов хорошей бума-ги (если позволяли средства) или бумаги плохогокачества «местной лагерной» бумаги. На первомлисте стоит штамп на национальном языке: «Про-верено». Ручек пленным иметь не полагалось.Многие покупали за свой счет или писали каран-дашом. В связи с этим часть текста писем плохочитается, часть писем не поддается расшифровке.Открытка военнопленного имела специально раз-работанный формуляр. Имелся ряд вариантовоформления, в зависимости от места издания иорганизации. В начале войны на открытках вруч-ную было написано «Военнопленный. Письмопросмотрено» или просто «Просмотрено». Всевышеперечисленное было характерно как для пи-сем пленных россиян, так и подданных странТройственного союза [2. С. 3].Российское командование не предполагало(следует учитывать общественное мнение, декла-рирующее идею быстрой войны) наплыва массывоеннопленных. По данным Генштаба России на1 сентября 1917 г., в Российской империи находи-лось 1 961 300 лиц, объявленных военнопленными[3. С. 7]. Российское отделение Красного Крестауказывало иные данные - 1 782 966 человек. В этоже время статистический комитет по делам плен-ных и беженцев настаивал на числе, равном2 385 540 чел. Другие источники предлагали иныецифры, согласно которым численность пленныхколебалась от 2,2 до 2,5 млн чел. [4. С. 5; 5].Россия за 1914-1915 гг. (17 месяцев войны)потеряла 2910 тыс. человек; из них без вести про-павшими и пленными числилось 1 547 590 чело-век. Потери за 1916 год составили 2 437 337, изних - 1 172 448 пленными. Всего по 31 декабря1917 г. русская армия потеряла пленными: сол-дат - 3 395 105, офицеров и классных чинов -14 328, всего - 3 409 433 человека. Вместе с безвести пропавшими потери составили 3 638 271.Потери пленными составили 74,9% всех боевыхпотерь, или 21,2% от общего числа всех мобили-зованных на войну [6. C. 4].По месту пребывания российских военноплен-ных распределение было следующим: 56,14% рос-сийских военнопленных содержались в Австро-Венгрии, в Германии - 42,14%. Гораздо меньшеих содержалось в Турции - 0,59% и Болгарии -0,32%. Расселение такой массы пленных и воен-нообязанных было весьма существенной пробле-мой как для России, так и для Германии. Пленныхрасселяли в гостиницах, доходных домах, частныхквартирах; подавляющее большинство лагерейбыло создано в ходе войны, и строились они вместах, трудно сочетающихся с идеей концлагеря.Естественно, что и цензорская работа в первыемесяцы войны шла с трудом. В начале войны небыли выработаны правила проведения рецензиро-вания. Не было определено, что считать военнойтайной, а что - нет. Поэтому во многом началовойны связано одновременно и с перегибами, и снедосмотрами. Согласованные правила цензурыбыли опубликованы 24 ноября 1914 г. в виде ком-ментариев Центрального справочного бюро поделам военнопленных в Петербурге. Данные пра-вила гласят, что письмо должно подаваться в не-запечатанном конверте цензору лагеря. Время, закоторое цензор должен пропустить корреспонден-цию, не оговаривалось. Не оговаривались и рамкицензурной «деятельности». Цензура понималасьочень широко. Однако данные комментарии неимели официального статуса [7. С. 2]. До этогомомента большинство писем пленных солдат - этооткрытки, мало напоминающие письма, скореесообщения о том, что автор жив: «Спешу уведо-мить вас, что я в настоящее время нахожусь в пле-ну. В плен я попал 23-го июля.» [8].Понимание секретности той или иной инфор-мации постоянно изменялось. Если в первыхписьмах военнопленных (открытках), датирован-ных не позднее января 1915 г., наряду с сухим из-ложением фактов: «Жив, правда, легко ранен вруку, но это пустяки. Врачи говорят, что это не-опасно.» [9. С. 1], - присутствует описание ме-стности и местных жителей, то в следующие 6-7месяцев подобные упоминания уже не пропуска-лись цензурой. Места с описанием местности за-тирались, или письмо не проходило цензуру. Табукасалось описания питания, условий проживанияпленных, даже туманное упоминание о незначи-тельном количестве лиц мужского пола, квалифи-цировалось цензурой как попытка передачи за-прещенной информации.В отдельных лагерях была запрещена критикаадминистрации и описания наказаний. С чем свя-зана подобная мера, догадаться не сложно. Дажепосле опубликования общих для стран Тройствен-ного союза и России правил цензуры в письмахочень редко можно найти рассуждения военно-пленных по данным пунктам.Следует отметить катастрофическую нехваткукадров профессиональных переводчиков. Дело втом, что пленные подданные Австро-Венгрии иГермании говорили (а соответственно, и писали)на более чем десятке диалектов. Нехватка цензо-ров приводила к тому, что письма пленных скап-ливались месяцами. Как отмечал в своем отчетепредседатель военно-цензурной комиссии Казан-ской губернии, писем на малоупотребильных язы-ках скапливалось более 1 пуда за год [10. С. 55].Аналогичная ситуация складывалась и с россий-скими подданными за рубежом, многие письма,написанные не на русском языке, проходили цен-зуру месяцами.В связи с этим к цензурированию писем воен-нопленных часто привлекали грамотных нижнихчинов, врачей и других лиц. Поэтому приблизи-тельно с середины 1915 г. на конвертах русскиевоеннопленных появляются подписи на русскомязыке. Или, как во втором случае, ставилась под-пись местного цензора, а потом печать «главного»цензора (канцелярия концлагеря). В целях безо-пасности проводилось повторное выборочное цен-зурирование писем (приблизительно 1 из 100)[11]. Однако в России обязательным условием бы-ло то, что цензоры должны быть славянами. Саналогичной процедурой мы сталкиваемся и вГермании, и в Австрии. Однако если зачастую от-дельные письма жизнеутверждающего содержа-ния публиковались в местной прессе, с целью де-монстрации того, как хорошо живется пленным встране (естественно, цель была несколько иной -подхлестнуть общественное мнение, озлобить на-селение), то немцы пошли дальше - они выпуска-ли специальные сборники на русском языке [12].Часть из них распространялась в дальнейшем нафронте. В России специалисты отдельного корпу-са жандармов использовали отчеты цензоров с об-зором умонастроений пленных, их анализом и со-поставлением с реальностью с целью формирова-ния дальнейшей политики по отношению к ним.В большинстве случаев цензура не отличаласьособенной тщательностью, ограничиваясь поверх-ностным «пролистыванием». К примеру, цензорызаштриховывали места с описанием питания, таккак это характеризовало продовольственный по-тенциал страны. Однако часто письма с метафо-рическим текстом проходили свободно «Живемхорошо. Правда, жаль, брата своего Хлебниковамне недостает, или хотя бы Картофельникова уви-деть». Нетрудно догадаться, что имел в виду сол-д а т . Однако явные намеки цензоры не пропуска-ли. Например, «мой друг Мясо уехал вдруг. Чув-ствуется, увидимся в Австрии». Подобное «не от-ветственное» поведение цензоров было связано стем, что они совмещали цензорскую деятельностьс рядом других дел (как правило, должность цен-зора исполнял какой-либо работник лагерной кан-целярии). Подготовленных специалистов, которыемогли не просто прочитать текст, но и понять ме-тафорические выражения, нецензурные вставки,было явно недостаточно [13. С. 221].Языковая проблема остро стояла в начале вой-ны. Сотни писем, написанных по-немецки или надиалектах этого языка, просто не доходили до ад-ресатов и были отосланы обратно либо пропали,так как русские цензоры просто не могли их про-честь: «Написал вам уже три письма. От вас отве-та нет. Постарайтесь адрес правильно писать» [14.С. 1]. С той же проблемой сталкивались и пленныеиз России.С другой стороны, в условиях неразберихи на-чала войны даже в центральных органах по ино-странным военнопленным не было информации отом, в каком лагере находится конкретный воен-нопленный и каким образом, или через какие ор-ганы, уполномоченные соответствующим обра-зом, осуществлялась передача писем. ПосетившийРоссию представитель Датского Красного Крестас миссией инспектирования пленных отмечал, чтохуже всего в России обстоит дело с информацион-ной составляющей.В письмах военнопленных теоретически мож-но выделить несколько блоков, отличающихсядруг от друга содержащейся информацией, объе-мом сообщений, словесными оборотами, внутрен-ней логикой. В соответствии с методикой Кашта-нова условный формуляр письма военнопленногосостоит из трех составных частей: начальногопротокола, основной части и послесловия (конеч-ный протокол). Подавляющее большинство писемвоеннопленных копирует данную структуру. На-чальный протокол письма предваряет основнойтекст. По объему он занимает иногда большуючасть письма. Как правило, в начальном протоколеимеется обращение к предполагаемому «собесед-нику» (инскрипция) (отцу - матери, жене, детям -всем близким родственникам): «Здравствуйте моидорогие папаша и мамаша» [15. С. 40], и пожела-ния им различных мирских благ и здоровья. В ка-честве адресата выступал зачастую не один чело-век (семья), а целый коллектив родственников,друзей и знакомых.Как правило, вторым логическим блоком ус-ловного протокола является интитуляция - авторсам называет себя. Далее следует обращение кдругим «собеседникам» и передача им своих «по-клонов» (салютация): « . и еще посылаю дорогоймоей супруге и моим деткам по низкому поклонуи всего хорошего, и еще шлю брату низкий по-клон.» [16. С. 45]. Таких «поклонов» могло бытьмного, больше десятка. Далее следовала инвокация(упоминание Бога), как правило, связанная с упо-минанием своего здоровья. Обращения к родствен-никам имели устойчивую формулу и носили сте-реотипный характер для всех типов писем военно-пленных; различия наблюдались лишь в незначи-тельных деталях (количество родственников, пере-становка слов, замена наименования Бога и т. д.).В ряде случаев письма были обезличенными(не имели обращения к определенным лицам, по-этому не содержали «приветов»). Чаще данныеписьма являлись обращением к некой организации(контрольной или благотворительной). Как прави-ло, в таких письмах содержались просьбы о по-мощи. Начальный протокол отсутствовал.Во второй части (тексте) письма располагалсяосновной массив информации, повествующий ожизни в лагере, здоровье и проблемах военно-пленного. В зависимости от типа письма он могзанимать небольшой объем и укладываться в не-сколько строчек, либо - что встречалось в не-большом количестве писем - основное содержа-ние было больше или равно начальному прото-колу.Повествовательная часть письма включаетрассуждения автора о состоянии здоровья («Я внастоящее время жив и здоров» [17. С. 5]) о лагер-ных проблемах; выражалась благодарность род-ным (близким, знакомым) за присланные посылкии письма, либо упреки, что не пишут и не помога-ют материально. Как правило, он занимал не-большой объем и укладывался в несколько стро-чек. В довольно небольшом количестве писем ос-новной текст был больше или равен начальномупротоколу. В зависимости от целого ряда факто-ров: времени написания, местонахождения воен-нопленного (лагерь или работы), жесткости режи-ма, личности пленного и отношения к нему адми-нистрации - содержание и объем данной частитекста письма изменялся. К примеру, письма, на-писанные представителями офицерской группывоеннопленных, имеют увеличенный основнойблок по сравнению с письмами военнопленныхнижних чинов.Как правило, там писалось о состоянии здоро-вья: «Я в настоящее время жив и здоров» [17.С. 6], о лагерных проблемах, выражалась благо-дарность родным (близким, знакомым) за при-сланные посылки и письма: «Ваше письмо однополучил, и посылку получил, и благодарю я вас зато, что меня не забываете, мои дорогие родители»[15. С. 37], либо огорчение, что не пишут и не по-могают материально: «Дорогая Аня! Спешу уве-домить тебя, что твоя посылка получена, за что ненахожу слов благодарности, пока ты, Аня, еще незабыла, а остальные все прекратили (писать. -Э.А.)» [15. С. 32]).Третья часть письма содержала дополнитель-ные просьбы военнопленных, разного рода уточ-нения и дополнения и «завершающие» слова.Также там могли передаваться приветы тем, о комне упомянули в преамбуле. Как правило, даннаячасть была невелика по объему. Просьбы военно-пленных были однотипны по своему содержанию:« . вышлите мне посылку сухарей, и сушки фун-тов 10-ть» [15. С. 45], «присылайте мне посылкикак можно чаще, - сухарей, табаку и сахар.» [15.С. 40]. В конце послания имеется дополнительнаядатировка, корроборация и аппрекация. Просьбы восновном касались улучшения материального по-ложения, высылки белья, одежды и денег. Частопленные требовали чаще писать и информироватьих обо всем, что творится на родине (в зависимо-сти от интересов пленных это могло быть село,город или страна в целом).В письмах российских военнопленных имеют-ся алогизмы другого плана, которые проявляютсяне внутри части сообщения, а при сравнении час-тей письма. К примеру, в основной части боль-шинства писем военнопленных имеется: «.славаБогу, жив - здоров. Все у меня хорошо.» [18.С. 14], в то время как практически вся третья частьписьма полностью посвящена просьбам пленныхвыслать им провизию и одежду. Таким образом,становится ясно, что у пленных не «все хорошо», аимелось множество нерешенных вопросов. Можнопредположить, что письма с откровенными жало-бами не проходили цензуру. Поэтому пленныеприбегали к такому методу «кодировки». Соответ-ственно, данное сообщение пленных следует вос-принимать как: кормят плохо, но от голода и серь-езных болезней не страдаю. Есть проблемы собеспечением бельем, но пока одежда не износи-лась совсем.Авторы писем очень редко описывали чувстваи желания других военнопленных. Это не явля-лось насущной необходимостью для пленных, по-этому желания и чаянья упоминались лишь вкрайних случаях, в ходе исключительных собы-тий. Чаще автор передавал свои чувства прямымтекстом от первого лица. Также редко авторыприбегали к количественным выкладкам на стра-ницах писем. В письмах отсутствуют сравнения,пленные жили только «сегодняшним днем». Подэтим подразумевается некий период времени, втечение которого пленный сохраняет в памятибольшую часть событий за это время и способеноперировать данными воспоминаниями.Письма подданных Германии и Австро-Венгрии существенно не отличались по форме, ноконтрастировали по содержанию, которое меня-лось согласно конъюнктуре. Очень редко пленныепросили прислать провизию, чаще просьбы каса-лись присылки денежных средств. Больше всегожалобы касались ограничений свободы (запретапить, посещать увеселительные места, делать ви-зиты к дамам) и условий общежития (скученность,отсутствие досуга). Однако легальные пути пере-дачи информации далеко не всегда удовлетворяливоеннопленных и военнообязанных. И дело дажебыло не в том, что определенная часть из них за-нималась шпионажем и искала способы передачиинформации. Эта категория лиц как раз и имелаотработанные каналы связи. Военнопленные и во-еннообязанные старались всеми способами избе-жать вмешательства третьих лиц в весьма интим-ный процесс обмена эмоциями через письма. Вэтой связи вышеуказанные лица искали незащи-щенные каналы передачи информации, которыецензоры не могли отследить. Естественно, что современем специалисты разгадывали уловки плен-ных, и тогда они искали новые пути передачиданных.Наиболее простым способом передачи скры-той информации было использование кодовыхслов, о смысле которых знал только адресат. На-пример, «у нас тут прекрасная погода, к а к . » или«живу хорошо, как в загородном доме». Или в од-ном из писем российского военнопленного содер-жалось послание: сообщите родным, что у насздесь нет капитана Андреева и прапорщика Плуж-никова, а также других офицеров его роты - нет.Оказывается в письме под указанными фамилиямискрывается намек на отсутствие продовольствия влагере, так как в Уральске весьма известна булоч-ная и колбасная Андреева и владелец большогогастрономического магазина Плужников [19.С. 29].Весьма много хлопот для цензоров создавалоиспользование пленными симпатических чернил.Когда трюк был раскрыт, отправка писем былазадержана на длительный срок, так как требова-лось их перепроверить. Перед химиками был дажепоставлен вопрос о выработке массового способапроверки писем на использование подобных чер-нил. Однако цензоры использовали простой спо-соб, отправляя на дополнительную проверку теписьма, на которых большая часть листа не былаиспользована. Дело в том, что бумага была весьмадорогой, и пленные, как правило, исписывали листполностью, не оставляя свободных мест. Наличиепустых полей или оборота, внушало обоснованноеподозрение. Однако если путь борьбы с симпати-ческими чернилами был найден, трюк с использо-ванием молока в качестве чернил длительное вре-мя не был раскрыт.Часть военнопленных старалась писать там,где, по их разумению, цензор не будет смотреть. Вкачестве таковых мест использовалось простран-ство под марками, внутренняя сторона конверта.Некоторые военнопленные иногда писали письматупым пером.Достаточно интересным методом шифровкибыло использование слов на иностранных языках.Например, пленный мог писать на немецком, норяд слов, особенно имен собственных, писать налатыни или каком-либо ином малоупотребитель-ном языке. Следует отметить, что данный прием суспехом использовали как наши пленные, так ипленные стран Тройственного союза. Так, напри-мер, пленные родом из Казанской губернии ис-пользовали для шифровки татарский, киргизскийи чувашские языки [2. С. 6].Иногда использовался метод точечной коди-ровки. Суть ее состоит в том, что автор письмаставил над буквами точки. Для стороннего наблю-дателя они могли показаться особенностями орфо-графического стиля писавшего. Однако если скла-дывать помеченные таким образом буквы, то по-лучались связанные смысловые предложения. Ко-гда цензоры разгадали этот трюк, многие пленныепошли по пути усложнения. Например, в первомписьме указывали последовательность считыва-ния, - каждая третья точка. А в последующихписьмах уже вставлялся смысловой наполнитель.Человек, не знающий последовательности считы-вания, не мог понять написанного. Однако цензо-ры поступали проще - они не пропускали все та-кие письма.Как только один канал передачи неформаль-ной информации пресекался цензорами, тут жепоявлялся новый. Так, послания из Германии иАвстро-Венгрии достигали пленных и военнообя-занных в воротничках и манжетах верхней одеж-ды, в подкладке кепи, в стельках сапог. Письмазапекались в сухарях. Часто письма писали напачках сигарет или на курительной бумаге [20.С. 59].Таким образом, можно сделать вывод, чтописьма военнопленных представляют большойинтерес для исследователей военного плена, таккак содержат открытую и скрытую информацию,характеризующую режим содержания.

Скачать электронную версию публикации